Чемпион

– Жура-а-авлёв!.. Вон! Козлов! Вон!

Кольке того и надо. Развернулся и вышел из класса. Что-то ещё кричит Свёкла за дверью, на Козлова, видать, орёт, но Колька не слушает.

Он пошёл в медицинский кабинет на первом этаже.

Безымянная бабулька гардеробщица, сидевшая на стуле в раздевалке, очнулась, когда Колька проходил мимо:

– Чего шляешься-то?

Колька не ответил.

– И ходят и бродят. И чего ходят-бродят… – бормотала недовольно вахтёрша.

Колька дёрнул дверь медкабинета. А она заперта. Суббота ведь сегодня… Не взять справку. Чего делать-то? «Ну, как есть, так и скажу тренеру, что врача не было, может, пустит на одну-то тренировку без справки… Да ведь ещё можно в понедельник с утра взять эту справку!..»

Колька увидел спускавшуюся по лестнице директоршу школы, напоминавшую своим холодным строгим лицом, строгим костюмом, строгими движениями Снежную Королеву из мультфильма, и, не дожидаясь лишних для него вопросов, поспешил на улицу. Дверь с тугой пружиной вырвалась из руки и громко хлопнула за спиной.

На спортивной площадке почему-то бегала малышня, наверное, первоклашки, в догонялки играли, видимо, первого урока у них не было.

И Колька, глядя на них, вспомнил, как впервые в жизни поднимался вот по этим ступеням к высокой двери с ранцем за спиной, с букетом цветов в руках, как сказал тогда бабушке и отцу (мамы не было почему-то): «Я лучше всех буду учиться!» И как старался он на первом в своей жизни уроке, тянул руку, когда первая учительница, замечательная Наталья Сергеевна, спросила: «Кто уже умеет читать?» Будто и не с ним всё это было.

И ему нестерпимо захотелось поехать к отцу прямо сейчас, увидеть его… Но это невозможно. И Колька просто сел в первый же подъехавший автобус на ближайшей остановке и даже не стал прятаться от кондуктора, купил билет.

Вылез из автобуса у реки. Здесь они и с отцом выходили…

По берегу растут высокие толстые тополя, под ними всегда тень, и звуки города сюда почти не доносятся, у самой воды ивы – зелёные подушки уже с жёлтыми подпалинами. Это место, конечно, пристанище выпивающих компаний, но днём не страшно. И рыбаки у каждой прогалины в ивовых зарослях.

Тянет искупаться в такой солнечный денёк, но уже конец сентября… Колька присел на огромный пень и наблюдал, как меняет червя на крючке и закидывает леску пожилой мужчина. Поплавок застыл на воде, не клюёт. Рыбак закуривает, оглядывается недовольно на Кольку, но молчит.

А на верху, на крутизне берега – церковь и от неё сбегает сюда, к этому рыболовному пятачку тропка. И Колька увидел, как сбегает по тропке человек, бородатый мужчина, в чёрной длиннополой одежде и с блестящим крестом на груди.

А рыбак встаёт, улыбается, сложил ладони лодочкой, склонил голову. Священник вкладывает в его ладони руку, а тот целует её, а священник быстро крестит его голову и что-то, кажется, говорит негромко. И всё это так необычно для Кольки – будто кино смотрит.

Его хотя и крестили, когда-то, но в церковь родители, кажется, не ходили, и он-то раза два только с бабушкой захаживал, но долго не мог там быть – непонятное заунывное пение, и всё время на одном месте стой… Скучно…

– Ну, как? Клюёт? – нетерпеливо спрашивает священник.

– Нет, батюшка.

– Ну-ка, испробую.

Рыбак из-под куста достал вторую удочку, священник размотал леску, стал червя наживлять и, видно, почувствовал взгляд со стороны, на Кольку глаза поднял. Улыбнулся:

– Хочешь попробовать?

– Не-а…

– А чего, давай…

И Кольке так захотелось вдруг закинуть удочку, когда-то ведь вот здесь, на этом месте, с отцом рыбачили. Он подошёл, и священник протянул ему удилище.

– На. Смотри, за куст не зацепи.

И рыбак сказал поощрительно (куда-то исчезла его недовольная угрюмость):

– Ну-ка, давай…

Колька забросил. Поплавок нырнул и выскочил из воды, застыл.

И минуты три все молчали, напряжённо глядели на поплавки.

– Да, не клюёт, – сказал священник. И спросил вдруг у Кольки: – А ты чего не в школе?

Он, священник этот, хоть и бородатый, но видно, что молодой, глаза у него весёлые, а волосы рыжеватые и пахнет от него чем-то вкусным. И Колька ответил весело:

– Выгнали!

– О! Меня тоже, бывало, выгоняли. Да, брат ты мой…

И вот тут Кольке подумалось, что сейчас нравоучение начнётся: что такое хорошо и что такое плохо…

– Пошёл я домой, – сказал он грубовато и отдал удилище.

– Ну, давай. Как зовут тебя? – священник спросил.

– Колька.

– Давай, Колька, счастливо тебе. Если опять выгонят из школы, приходи сюда, мы тут каждый день рыбачим. А если что, так я в храме, – он кивнул на церковь, – отец Илья меня зовут.

– Ладно. – И Колька полез в крутизну берега.

Вообще-то, он никуда не торопился и порыбачить и даже поболтать с этим весёлым попом он был не прочь, но, с другой стороны, жизнь уже научила – не доверять, вот так сразу, никому. С чего бы он, поп этот, такой добрый? А ведь он добрый… Колька обернулся и увидел ещё раз священника, тот говорил что-то рыболову, и видно было, что он улыбается и рыжеватая борода его на солнце – золотая, и крест блестит.

Пешком шёл домой. А дома весь остаток дня смотрел телевизор. Матери не было, она пришла только поздно вечером. Одна, трезвая. Колька сделал вид, что уже спит. И мать долго тихонько возилась в кухне, в комнате…

А Колька думал – о себе, о боксе, ещё о всяком…

…Был у него друг – Васька Овсянников. Он-то и притащил год назад Кольку на вокзал, научил «работать». Настоящий друган был и шпана уже отпетая. Теперь в специнтернате «срок тянет». А больше у Кольки по настоящему-то и нет друзей. Окунев – это так, поболтать. Другие одноклассники – ну, тоже так… Не дружил Колька особо ни с кем. Парни из подвала?

Сначала интересно было, а потом как-то надоело: ну, в карты дуются, клей нюхают, подворовывают, дома неделями не бывают… Нет, не хотелось Кольке так жить.

А был ли Васька-то другом?.. Жили они в соседних дворах, учились в одном классе. А подружились, когда отца забрали уже. Их вместе выгоняли с уроков, они вместе болтались на улице. Васька уже курил, пиво пил, матерился как взрослый мужик, всё знал про девок, рассказывал похабные, смешные анекдоты. С ним было интересно. Поначалу – страшно. От Васьки всегда можно было чего-то ожидать – то возьмёт, да и бросит камень в любое окно, и тогда улепётывай во все лопатки, слыша звон стекла за спиной; то наберёт номер телефона Свёклы (знал откуда-то) и, зажав нос, хрипя неестественно, такое ей загнёт… Васька и с парнями из подвала познакомил. В общем, не соскучишься с ним… Но теперь Васьки рядом нет. И, Колька только сейчас это понял: нет – и не жалко, что нет. На самом деле никогда ему эти Васькины «подвиги» и не нравились, просто, так уж получилось, что Васька стал его другом. Да разве это дружба?.. А в классе его уже все и воспринимали, как друга Васьки Овсянникова, такого же отпетого хулигана. И во дворе. И Колька жил один, без друзей. А дружбы хотелось. И верилось, что на секции бокса – всё хорошо будет, и друзья появятся. Настоящие.

«Меня, Колька, зовут», – говорит он тому парню, похожему сразу на всех боксёров, которых видел вчера, и протягивает руку, и тот тоже руку протягивает. И рукопожатие их крепкое… Они же боксёры, боксёры… Колька, наконец-то, уснул.

6

Воскресенье тянулось бесконечно долго. Хотел Колька пойти погулять, но, выглянув в окно, тут же присел. Во дворе на скамейке сидел парень из Зубиной «команды», глядел на дверь подъезда. Вскоре он, правда, ушёл. Конечно, может, он просто так тут сидел, случайно, живут-то все в этом же районе…

Но гулять Кольке уже расхотелось.

И он опять смотрел телевизор. Устроил для себя тренировку. Попрыгал перед зеркалом с ноги на ногу, помахал руками. Но одному тренироваться не интересно.

Мать уходила куда-то, возвращалась, кажется, действительно, собиралась завтра на работу.

– Чего гулять не идёшь? – спросила.

– Не охота.

…В понедельник он ещё высидел три урока и сорвался из школы. Забыл и к школьному врачу за справкой сходить.

Наскоро пообедав, сунул в сумку спортивные штаны, футболку, кеды и уже за два часа до тренировки топтался у спортзала.

Стали приходить ребята на тренировку. Разговаривали между собой, посматривали на Кольку. Двое устроили возню, и вахтёр дядя Ваня строго прикрикнул на них.

Вот и тренер, Быстров. Он приехал на спортивном велосипеде и завёл его в здание, держа за сиденье. Поздоровался с вахтёром, с парнями, подал им ключ от раздевалки. Увидел Кольку.

– А, пришёл. Форму взял?

– Да.

– Ну, иди в раздевалку и в зал с ребятами.

И пошёл к двери, на которой висела табличка: «Тренерская», ведя велосипед одной рукой. В синем спортивном костюме, спина прямая и, как сейчас заметил Колька, необыкновенно широкая в плечах. Не хуже, чем и у культуриста какого-нибудь…

Колька вошёл в раздевалку.

– Новенький? – спросил у него крепкий белобрысый мальчишка, натягивая красную, облегающую мускулистое тело майку.

– Ага.

– Не боись. Главное – первую тренировку выдержать. – И протянул руку: – Костя.

– Колька.

Крепко пожали руки.

Сначала была разминка: бегали, прыгали на одной ноге, делали разные упражнения: наклоны к ногам, рывки руками, повороты туловища и ещё много-много всяких… Колька так устал, что не представлял, что он ещё сможет что-то делать на этой тренировке.

По команде тренера ребята разбились на пары и стали наносить друг другу несильные удары и уклоняться от них, и передвигались при этом так, будто у них в ногах пружинки…

– Иди-ка сюда, – позвал Кольку Быстров.

Он показал Кольке стойку – левая нога впереди, правая сзади, чуть согнута; руки его согнул и поджал к подбородку, будто Колька не мог сам этого сделать, будто он резиновый… И Колька чуть опустил правую руку – приготовил для удара.

– Руку на место! – строго прикрикнул Быстров. Натянул «лапы»: – Бей!

Колька со всей силы ударил в правую «лапу», прямо в середину её, отмеченную белым кружком.

– Руку на место!

Колька отдёрнул руку, но не поднял на указанную тренером высоту. И тут же получил чувствительный тычок в нос.

– Посиди, – сказал Быстров, – погляди на парней.

И Колька с радостью на скамейку сел – устал очень. Но ведь не сам попросил отдыха, а тренер усадил… «Конечно, легко по носу бить, если я в первый раз пришёл», – подумал в обиде на Быстрова. Но обида скоро прошла.

Он завороженно смотрел, как слаженно двигались мальчишки; как Быстров поправлял то одному, то другому руки, стойку; как слушались ребята его. А он ходил между ними, смотрел, говорил что-то негромко. Потом вышел из зала. Мальчишки продолжали выполнять задание, но не все, кое-кто, как только тренер вышел, забаловали, забегали, один на скамейку присел… Быстров вошёл неожиданно. Тех, что бегали, сразу отжиматься отправил, а того, что присел, спросил:

– Устал, Саша? Так отдохни недельку, не приходи на тренировки.

– Да я, Игорь Степанович, так… я не устал.

– А-а, «так», говоришь. Ну, вставай со мной.

И стал работать на лапах с этим парнем.

Кольке надоело сидеть. Он подошёл к большому настенному зеркалу и стал прыгать перед ним, как остальные, «в челноке».

– Хорошо, – услышал голос Быстрова. – Хорошо. Смотри-ка, почти правильно. Научись ещё слушать, что тренер говорит и боксёр из тебя получится… Может быть… Справку-то принёс?

– Забыл.

– В следующий раз без справки не пущу.

– Я принесу.

Тренировка закончилась.

В раздевалке Костя спросил:

– Ну, как?

– Нормально, – еле разжимая спёкшиеся губы, ответил Колька. – А что это за бинты у вас? – спросил. Костя как раз снял бинты с рук, сматывал.

– Эластичный бинт, чтобы кисть при ударе не повредить, – пояснил Костя. – В спорттоварах продаются, и в аптеках бывают…

Колька не стал спрашивать – дорого ли. Деньги есть, у бабушки, в коробке из-под чая хранятся. Он купит и эти бинты, и такую же майку, как у Кости… Да, деньги он копит на поездку к отцу. Он придумает, как заработать, он вернёт эти деньги. Но и на бокс ходить надо, и быть не хуже других. Чтобы, приехав к отцу, сказать: «Папа, я теперь боксом занимаюсь».

7

Колька потихоньку втягивался в тренировки, уже не так уставал и кое-чему научился. Курить не хотелось. В школу каждый день ходил, потому что Быстров не часто, но зато всегда неожиданно просил принести дневник и без дневника в назначенный день на тренировку не пускал, если же видел у кого-то в дневнике двойку, говорил обидно: «Тебе голова зачем? Чтобы есть в неё? И так боксёров все недоумками с отбитыми мозгами считают, а ты ещё и подтвердить это хочешь…» Вот так, примерно, говорил, вроде бы шутил, а стыдно было…

Мать теперь работала, и никакие её приятели не заявлялись к ним домой. И Кольке казалось, что, наконец-то, он живёт не хуже других, даже в чём-то лучше – не каждый ведь может похвастать, что занимается боксом…

Отца не хватало, конечно. Мысль о поездке к нему не пропала совсем, но как-то отодвинулась. Иногда от отца приходили письма. Мать читала из них то, что касалось Кольки – мол, учись хорошо, скоро приеду (а сидеть ему ещё два года)… «Напиши хоть и ты чего-нибудь отцу-то», – говорила мать. А Колька, хотя скучал по отцу, писать ленился…

А два дня назад остановил его по дороге из школы домой один из дружков Зубы, сказал:

– Пятница – крайний срок. И проценты набежали. Две штуки с тебя.

Три месяца назад Колька заработал на той злополучной коробке мороженого пятьсот рублей, и деньги эти у него оставались в целости, всё там же у бабушки хранились, да и ещё рублей триста у него было… Но две тысячи! «Надо было сразу тогда отдать…»

А думалось Кольке, что уже забыл про него Зуба. Уже подумывал купить на эти деньги боксёрские перчатки. Пока что, он занимался в стареньких, разбитых и хлябающих на руке, выданных тренером…

Он шёл на тренировку, но радости обычной в душе не было. Сегодня среда. Послезавтра крайний срок.

– Привет! – его догнал Костя, ткнул в плечо. – Молодец, на прошлой тренировке здорово дрался с Поповым. По очкам ты выиграл.

Колька вспомнил тот спарринг…

Вовка Попов – занозистый, ехидный парень. С первой же тренировки он подкалывал Кольку, мол, и бегает он не так, и прыгает, и вообще: «Боксом заниматься, это тебе не мелочь по карманам тырить». Колька делал вид, что не обижается. «На обиженных воду возят», – так отец ему говорил. И Колька не обижался, но ждал случая поквитаться с Поповым. И вот позавчера такой случай представился.

В центре зала стоит ринг. На помосте, с высокими ступеньками, с упругими канатами и мягкими кожаными подушками по углам – настоящий ринг.

Обычно, в конце тренировки Быстров вызывал в ринг одну пару, засекал время, начинался настоящий бой. Уже без поддавков, по правилам соревнований.

На такие бои тренер вызывал лишь самых лучших. Колька и не мечтал в ближайшее время оказаться в ринге и когда услышал: «Попов, Журавлёв – в ринг!», – не поверил, подумал, что ослышался.

– Журавлёв! – ещё раз крикнул Быстров. И добавил тихо, когда Колька проходил мимо него: – Смелее, Коля.

А Попов уже ждал его в своём углу, с кривой улыбочкой на Кольку глядел. Колька подлез под канат, выпрямился, подпрыгнул ощущая упругость настила ринга… Потом он ничего не помнил – «челнок», удары, уклоны, удары, удары… «Стоп! Всё, свободны на сегодня. Молодцы». И больше ничего не сказал Быстров. А Колька так устал, что ещё долго сидел в зале один на гимнастической скамейке, в себя приходил. «А ведь Попов-то уже третий год занимается!.. А я не уступил…»

– Отлично отспарринговал, – повторил Костя. – А ты чего такой хмурый? Двоек, что ли, нахватал? – спросил.

– Нет, – досадливо ответил Колька. – Нет, – повторил.

Костя нравился Кольке – спокойный, рассудительный и, между прочим, уже чемпион города среди юношей. И Колька взял, да и рассказал ему про Зубу, про долг.

– Да, влип ты крепко. Ничего, придумаем что-нибудь. Давай-ка прибавим, через двадцать минут тренировка.

И они быстро пошли к спортзалу. И Колька уже привычно здоровался с вахтёром Иваном Сергеевичем и в раздевалке с пацанами. И слушал команды тренера: «Побежали!.. В стоечку! Руки на место!.. Резче!..»; и его объяснения: «нога, корпус, рука – как пружина разжимается…»; и просто слова: «Как дела-то?.. А в школе? Чего-то смурной?..».

И вот для каждого у Быстрова слово найдётся. Ничего вроде и особенного – а приятно, что и тебе, лично тебе, одному тебе из всей в двадцать с лишним человек группы, тренер что-то сказал…

Тренировался Колька неистово, словно хотел довести себя до полного изнеможения и таким образом забыть про этот проклятый долг. Но и двигаясь «в челноке», выбрасывая руки в ударе с гантелями и без гантелей, раскручивая скакалку и ритмично прыгая через неё, работая в паре, отрабатывая удары на лёгкой груше и тяжёлом мешке, он всё время думал о долге и о Зубе. «Ладно, Костя сказал, что поможет. А как он поможет-то? Драться, что ли нам с Зубой? Так он нас обоих уделает… А, может и мы его… Да у него ж ещё дружки… Нет, ни чем Костя помочь не сможет… А плевать! Подойду и дам Зубе этому в морду и будь, что будет! Вот так, вот так…» И он со всей силы молотил по мешку, вымещая в ударах всю злость и обиду…

– Спокойнее, Коля, спокойнее… Следи за ногами, кулак не доворачиваешь, – Быстров подошёл. – Да ты слышишь меня?! Всё, стоп. Иди-ка, отдохни.

Колька сел на скамейку, тренер, подсел к нему, когда дал задание остальным парням.

– Чего случилось-то у тебя?

– Да так, ничего…

– Ну, смотри. Вообще-то проблемы надо сразу решать, не держать долго в себе.

– Я решу. Сам, – резко ответил Колька.

– Да?.. Хорошо. Вставай-ка со мной… – И Быстров надел на руки лапы. И Колька уклонялся от его тычков и хлопков и сам бил изо всей силы в белые кружки по середине лап. Быстров больше ничего не говорил ему.

8

После тренировки Костя опять шёл с Колькой.

– Деньги отдать придётся всё равно, иначе они не отвяжутся.

– Да я знаю. – «Ну, вот и Костя на попятную пошёл», – подумалось.

– Только самому этому Зубе, лично. Знаешь, где его найти?

– На вокзале. Но двух тысяч у меня нет.

– Попробуй без процентов договориться… Сколько должен-то?

– Пятьсот.

– Есть пятьсот-то у тебя?

– Есть.

– Ну, вот и отдашь. Завтра сходим.

– И ты со мной пойдёшь? – Колька уже был уверен, что Костя не хочет идти с ним, потому и разговор этот завёл.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.