Недостаток счастья

Инна Агюлан

Недостаток счастья

Глава 1. Все началось из-за матрешки

Утро в тот день было пасмурным. Даже падал редкий снежок, запорошивший подтаявшую было грязную землю. Снежинки медленно, словно нехотя, спускались с небес, как будто зимние месяцы успели их достаточно утомить. «Может быть, это последний снег?», – утешила себя Тася.

Открыв тяжелую подъездную дверь, девушка втянула в себя сырой воздух и вытащила из сумочки телефон, чтобы взглянуть на время. Ну, так и есть, опаздывает!

Телефон показывал двадцать минут девятого, а до работы ехать минимум час. А все из-за Матрешки: приспичило же ей рожать именно тогда, когда она собиралась на работу! Вечером кошка вела себя спокойно, а утром стала мяучить, ходить за хозяйкой следом и жалобно заглядывать в глаза. Несмотря на то, что у Таси никогда раньше не было кошек, она догадалась, что это значит. «Надо приготовить ей место, – подумала она. – А то разродится где-нибудь на диване».

Легко сказать – приготовить! У Таси почти не оставалось времени, чтобы придумать что-нибудь. Надо найти хотя бы подходящую коробку. Тася беспомощно оглядела комнату, заглянула на балкон. Там стоял огромный короб из-под телевизора, уже запыленный и черный от копоти. Нет, это просто безумие – тащить его в квартиру. Да и куда высыпать лежащий там хлам?

Тася бросилась в ванную, где стоял решетчатый контейнер для грязного белья. Может быть, его? Но опять же, какую гору одежды придется вывалить на пол! Зато оттуда Тася извлекла свою старую кофту с вытянутыми рукавами, которую давно собиралась выбросить. Однако кофта была из тонкой мягкой шерсти, и Тасе нравилось ее надевать: она не колола, а ласково, мягко облегала тело. Теперь придется пожертвовать ее Матрешке, попросившейся на жилье несколько месяцев назад.

Эту кошку Тася сначала несколько раз видела во дворе около подъезда и даже пару раз погладила ее по мягкой шерстке, потому что она подходила к ней и мяукала, глядя в глаза. Но однажды вечером, когда Тася собралась в магазин, у двери своей квартиры она вдруг обнаружила старую знакомую. Коротко мяукнув, кошечка потерлась о ее ноги и проскользнула в квартиру. Что это была та же самая кошка, Тася нисколько не сомневалась. Окрас у нее был чудной: рыжая с чуть заметными пятнами голова, светлая, почти белая середина туловища и черный с полосатым хвостом зад. Причем на хвосте все три цвета между собой аккуратно чередовались.

– Эй, ты куда? – Тася схватила незваную гостью поперек туловища и опустила у лестницы. – Ты ошиблась, кисуля, это не твоя квартира. Ну, что смотришь? Иди, ищи свою!

Тася вернулась к двери, повернула ключ и ушла за покупками. А когда пришла обратно, кошка по-прежнему находилась на площадке, устроившись уютно на придверном коврике. И снова попыталась прорваться в дом. «Наверное, есть хочет», – подумала Тася, позволяя ей в этот раз войти. Вытащив из мусорного ведра плоскую баночку из-под сметаны, сполоснула ее под краном, налила немного принесенного молока и отрезала кусочек колбаски. Накормив пришелицу, отправила ее снова за дверь. Но кошка никуда не ушла. Она встречала уходившую и приходившую Тасю мягким приветственным «Мяу!» и каждый раз просительно глядела в глаза.

«По поверью, – сказала подруга Лора, увидев разноцветную красавицу, – если кошка приходит в дом сама, это приносит счастье. Тем более, она трехцветная. Может, возьмешь ее? Заодно отвлечешься от горестных мыслей». Лора имела в виду разрыв Таси с бойфрендом, который та все еще болезненно переживала.

Тася уже и сама подумывала оставить кошку. Не из-за Ромы, конечно. Что может отвлечь от воспоминаний о нем и напрасных сожалений? Возможно, тут может помочь только время. Но кошке некуда идти, это ясно. Она потерялась, и ей надо помочь.

Провожая Лору, Тася затащила кошку в дом и отмыла ее. На другой день купила все необходимое в зоомагазине, проглистовала пришелицу, очистила от блох. И Матрешка стала жить вместе с Тасей. Кличка пришла на ум сама собой. Три окраса кошки создавали впечатление, что одна часть тела у нее вылазит из другой, словно части-фигурки матрешки. К тому же кошачья голова была круглой с крупными черными глазами, какие рисуют на деревянных личиках матрешек.

Кошка не сделалась совершенно домашней. Иногда она просилась на улицу и где-то пропадала, порой по три-четыре дня. Тася надеялась, что либо приблудная кошка вспомнит за это время свой дом, либо потеряшку отыщут хозяева. Но Матрешка всегда возвращалась, умудряясь каким-то образом проникать в обычно закрытую подъездную дверью. Видимо, ей открывали сердобольные соседи. Где-то в отлучках Матрешка и нагуляла свой большой живот. А у хозяйки возникли новые проблемы.

Вываливать белье из корзины Тасе совсем не хотелось. Во что его потом собирать? Или Матрешка придумает прямо здесь рожать, на высокой мягкой куче. Потом белье не отстираешь! Лучше взглянуть, что есть на антресолях. Взгромоздившись на кухонный стол, Тася, действительно, увидела на антресолях коробку со старыми дисками. Она стащила ее вниз, перевалила содержимое в пакет и затолкала его обратно. А коробку застелила старой газетой, вытащенной оттуда же, а сверху уложила свою любимую кофточку. Коробку она примостила в уголу за кухонным диваном и посадила туда кошку.

– Ну вот, твой роддом, нравится?

Матрешка повертелась в коробке. Подняла мордочку: «Мяу!» Означало это одобрение или полное разочарование, Тасе уже некогда было разбирать. Она прикрыла двери в другие комнаты, чтобы у кошки не было соблазна родить где-нибудь еще. «Теперь можно и на работу!» – с облегчением подумала девушка, даже не предполагая, что треволнения этого дня только начинаются. Она схватила с вешалки шубу, но, подумав немного, поменяла ее на пальто. Пожалуй, и в нем не замерзнет.

Глава 2. Страшная находка

Посмотрев на телефон, Тася поняла, что безбожно опаздывает. Засунув сотовый обратно в сумочку, она ступила с крыльца, чтобы быстрей пересечь двор и домчать до автобусной остановки. И только в этот миг подняла голову. Широкая площадка двора белела перед ней в серой мгле начинающегося утра; за ней смутно угадывалась полоска тротуара, а еще дальше – шоссе и автобусная остановка. Двор был совершенно пуст, лишь одно темное пятно виднелось впереди. Тася сначала не разглядела, что там, однако ноги несли ее вперед. И все же, оказавшись ближе, девушка остановилась. Что это? Словно человек лежит на земле… Она двинулась вперед в надежде, что обман зрения рассеется, но тут же поняла: не ошиблась!

На асфальте ничком в странной неестественной позе лежал человек. Так не мог лежать ни бомж, ни пьяница, даже если бы споткнулся и упал. Человек бы съежился на холодной земле, подтянул под себя ноги. А у этого руки и ноги были хоть и немного согнуты, но разбросаны в разные стороны. Около одной руки и вокруг туловища что-то чернело, но издали было непонятно, что. Наверное, человеку стало плохо, и он упал. Тася заспешила на помощь, сделала еще несколько шагов – и замерла от ужаса. Краски, наконец, проступили сквозь мрак хмурого утра, и пятно вокруг тела человека приобрело цвет. Нехороший, темно-красный цвет. Около руки, вытянутой вперед, лежал черный полураскрытый зонт. Словно человек хотел открыть его, и в этот миг упал. Так, по крайней мере, показалось Тасе.

Девушка так испугалась, что стала беспомощно озираться вокруг: надо же кого-нибудь позвать на помощь! У одного из дальних подъездов многоэтажного дома виднелась фигура дворничихи, замотанной в платок, с большой лопатой в руках. Кажется, она смотрит в эту сторону. Тася хотела закричать, но в горле так пересохло, что она смогла выдавить из себя одни нечленораздельные звуки. Тогда она подняла руки над головой и отчаянно замахала. Фигурка пошевелилась и, наконец, двинулась навстречу. От сердца немного отлегло. Девушка снова перевела взгляд на мужчину. Пересилив страх, заставила себя подойти еще ближе. И тут ее ждало новое потрясение. Она узнала его! Это был Дмитрий Павлович Кунгурцев, сосед по подъезду. Его квартира находилась на первом этаже с той же стороны дома, что и Тасина.

– Дмитрий Павлович! – Тася присела рядом на корточки.

Повернутая на бок голова Кунгурцева лежала щекой на снегу. Шапка почти съехала. Глаза его были закрыты, но Тасе показалось, что веки старика дрогнули.

Тасе было ясно, что красное пятно, которое расползлось прямо под телом Кунгурцева, не могло возникнуть само по себе. Слова вырвались сами:

– Дмитрий Павлович, кто вас, кто?

Теперь она отчетливо увидела, как дрогнули ресницы соседа и приоткрылись глаза. Она продолжала звать его, задавать вопросы и он, наконец, перевел посмотрел в ее сторону.

– А, Тася, – разобрала она, склонив совсем близко над ним голову. – Нн-е беда. Я хотел… – он еще что-то сказал и даже попробовал приподняться на локте, но сил у раненого не хватило, локоть скользнул обратно, голова упала на снег. Кунгурцев замолк.

Тася вскинула голову: дворничиха уже подходила к ней и, только приблизившись, воткнула свою лопату в снег.

– Чё тут? Чё? – быстро спросила она. – Ой-ёй, убили никак?

Тася снова не могла говорить и только всхлипывала, поднимаясь с колен.

– Ой! В милицию же надо звонить, в скорую. Позвонила?

Тася мотнула головой.

– Так звони! Ну чего ты стоишь? Вот дуреха! У меня телефону-то нет. На работу его не беру.

Тася долго не могла достать телефон: пальцы дрожали и успели закоченеть. Она не могла вспомнить ни телефон полиции, ни скорой помощи. Дворничиха, наконец, вырвала из ее рук сотовый и сама вызвала полицию, а потом скорую, хотя надо было бы, наверное, наоборот.

Тася топтплась на снегу. Ее морозило не то от потрясения, не то из-за того, что надела легкое пальто. Отрывочные мысли скакали в голове. То про работу, на которую она опоздала и куда сейчас, наверное, уже нельзя идти. То про Дмитрия Павловича. Кто его, кто? То про убийцу, который за что-то разозлился на Кунгурцева. Да за что? И что вообще можно взять со старого человека?

Наконец, почти одновременно приехали две машины: полицейская и скорая. Врач склонился над Кунгурцевым, щупая пульс на тощей старческой руке.

– Он жив, жив? – Тася вглядывалась в бледное лицо соседа.

– Умер, – ответил врач, вставая.

Спазм опять перехватил горло, Тася схватилась за него рукой.

– Отойдите в сторону, девушка, не мешайте, – кто-то отодвинул ее, взяв за плечи.

Это был полицейский. Он быстро провел руками по телу Кунгурцева, вытащил из его карманов портмоне, телефон и какие-то бумажки. Перевернул убитого на спину. Тася уже не могла смотреть и отвернулась.

Два санитара с носилками прибежали и стали рядом. Когда полицейский разрешил, они подхватили под мышки убитого, положили тело на носилки и понесли в машину.

Тасю снова кто-то тряс за плечо.

– Пойдемте со мной, – это уже другой полицейский взял ее под руку и повел к кучке стоявших у машин стражей порядка. Высокий мужчина средних лет раздавал другим указания, махая и показывая рукой, куда надо идти. Полицейские разбредались по двору: кто к месту, где до этого лежал Кунгурцев, кто – к подъезду, а кто – к соседней улице. Высокий впился в лицо подошедшей Таси острым немигающим взглядом. Лицо его было круглым, но с крепким раздвоенным подбородком и плотно сжатыми губами. Он перевел взгляд на дворничиху – та заморгала глазами.

– Следователь Баталин, – наконец, представился он. – Что тут произошло? Рассказывайте!

– Так убили же, сами видите, – сказала дворничиха.

Тон ее голоса почему-то стал угодливым и заискивающим.

– А кто убил?

– Так не знаем мы.

– Откуда же знаете, что убили?

– Так кровь же.

– Ладно. А видели что? Откуда стреляли, видели? – он повернулся к Тасе.

Она замотала головой:

– Я видела только тело. Он лежал…

– А вы?

– Сначала видала, как шел, – затараторила дворничиха. – Потом… работала же я. Мое дело – снег сгребать, а не по сторонам смотреть! Но когда спина устала, выпрямилась и гляжу: а никого нет. Еще подумала, быстро как прошел, а старик ведь! Потом гляжу – лежит. Думала, плохо ему стало. А тут вон и она подошла.

Женщина показала рукой на Тасю.

– Выстрел слышали?

– Та не… Может и был он, но тут снег постоянно с крыш падает.

– А вы? – полицейский обернулся к Тасе.

– Нет, не слышала.

– Пострадавшего знаете?

– Знаю, что в том подъезде живет. Видела много раз, – сказала дворничиха и показала рукой на подъезд Таси.

– Я знаю. Это Дмитрий Павлович Кунгурцев, – добавила Тася, с трудом разжимая зубы.

– Как близко знаете?

– Н-немного. Я иногда навещала его.

– С кем он живет? Родня есть?

– Да. Но сейчас он один живет. То есть жил…

– Понятно. Давайте в машину. В полиции все напишите.

– Мне на работу надо, – пробормотала Тася.

– А мне снег чистить.

– Обождет работа ваша. Человек убит. Не понятно, что ли?

И Тася с дворничихой полезли в машину.

Глава 3. В полиции

Баталин стоял у окна, глядя сквозь решетку на заметенный снегом глухой двор. На улице немного посветлело, но не настолько, чтобы отключить в кабинете свет. Баталин ждал, когда стажер Юра Зорин принесет ему кофе. Получив вожделенный стаканчик, он с наслаждением сделал глоток и вернулся к столу. Подвинул к его краю листок:

– Так, Зорин, все данные об этом человеке и как можно скорей. Всё, что нароешь в Интернете, распечатывай и сразу сюда. После пойдешь по второму кругу: где будут телефоны, звони, уточняй, собирай инфу: с кем встречался Кунгурцев – раньше и особенно в последние дни, по какому поводу. То есть определяй его окружение и вообще детали. Сможешь?

– Ясно, Вадим Макарович. Сразу начну.

– Да, и пригласи, пожалуйста, ко мне женщину, ту, что постарше.

– Есть, Вадим Макарович! – юноша улыбнулся, крутанулся на пятках и выскочил в коридор.

«Славный парнишка, – невольно подумал следователь, глядя ему вслед, глотая с наслаждением горячую ароматную жидкость (его помощник Матвеич отлично умел готовить кофе). Баталин не раз ловил себя на мысли, что ему хочется назвать Юру «сынком». Такой тот был молоденький, с треугольным веснушчатым личиком и наивной детской готовностью услужить. Однако такие отношения были не в стиле Баталина.

Когда пожилая женщина вошла, он усадил ее лицом к окну, а сам сел напротив и записал данные.

– Вы сказали, что не раз видели убитого. Что можете о нем рассказать?

Дворничиха замялась и пожала плечами, видимо, она не знала, о чем говорить.

– Вы когда-нибудь общались с этим человеком, разговаривали с ним? – подсказал следователь.

– Та не… – замялась дворичиха. – Он же такой молчун был: поздоровкается сквозь зубы – и дальше. Я, бывало, про погоду скажу, а он кивнет только. И даже не поглядит на тебя! Гордый, видать.

– А с кем общался убитый, вы его с кем-нибудь видели?

– Ни с кем не видела.

– Что же, он всегда один по двору проходил?

– Я ж и говорю, молчун был, ни с кем не ходил.

– А девушка, с которой вы приехали, говорит, что заходила к нему.

– Это не знаю, в подъезде я не убираюсь. На улице их тока по отдельности видела.

– Хорошо. А кого вы во дворе до его выхода сегодня заметили? Наверняка, много людей прошло?

– Да, на работу все шли.

– И сколько людей вышло? Поточнее припомните!

– Ну, толстый в шапочке шел с третьего подъезда, жена евонная, а с другого подъезда, с пятого – парень выходил. С дальних тоже шли, но лиц я не видела… Человек семь или десять прошло.

– А время выхода Кунгурцева помните?

– Да не смотрела я. Утро и утро…

– Ладно. А позже кто проходил?

– Убитый и девушка, котора со мной приехала…

– Может быть, вдали кто-нибудь бы? На дороге, которая впереди? Или за домом кто-то мелькнул? Вспомните, пожалуйста.

– Вспомнила! Раньше еще, когда я вышла токо, мужчина из ихнего подъезда выходил. Высокий такой, в пальто. Интеллигентный. Только это раньше было, еще до старика. Он на машине уехал. Она во дворе стояла.

– Машина? Цвет?

– Синий, кажется.

– Точно? На улице в этот час темно было.

– А я ее раньше видела и его тоже. Синий цвет, точно.

– А марка?

– Какая марка? А, машины… Не знаю, как называется, но показать смогу. Она по утрам во дворе стоит. А еще мужчина и женщина по дороге шли. С коляской, в садик, наверное. Это не наши. Из других домов. Они тоже раньше прошли.

Баталин еще долго расспрашивал женщину, выпытывая все подробности о людях, которых она заметила, хотя многих дворничиха просто не знала, а других – не запомнила, но, тем не менее, многих она обещала полиции показать. А у некоторых даже смогла назвать подъезды и квартиры.

Тася никогда раньше не была в полиции, поэтому, несмотря на испытанное потрясение, крутила головой, стараясь понять, соответствует ли реальная обстановка тому, что она видела в кино. В общем, соответствует. Она сидела в конце мрачноватого коридора с проемами высоких дверей с двух сторон. Когда входила, слева увидела зарешеченное окно с надписью «Дежурная часть». А неизменный стенд «Внимание! Розыск» со снимками скрывающихся преступников красовался напротив.

Когда дворничиха вошла, Тася, сидевшая на одном из стульев, стоявших рядком у кабинета вдоль стены, пересела к двери поближе. Но сколько ни прислушивалась, слов не разобрала

Молодой полицейский опять прошел мимо, зашел в кабинет с кипой бумаг. А когда вышел, с интересом поглядел на Тасю. Она обратилась к нему:

– Скажите, пожалуйста, долго они там?.. Меня ж на работе убьют!

Парень улыбнулся.

– Не расстраивайтесь. Справочку вам дадим о том, что правосудию помогали.

И тут дверь распахнулась, из нее выкатилась дворничиха, а сидевший в глубине комнаты следователь махнул Тасе рукой, чтоб заходила. Ее снова охватила дрожь.

– Присаживайтесь!

В комнате стоял характерный канцелярский запах, разбавленный едва слышным ароматом свежесваренного кофе.

Тася села.

– Фамилия, имя, отчество?

– Елисеева Таисия Михайловна.

– Дата рождения?

– 12 июля девяностого года.

– Где проживаете? Адрес!

Тася и это сказала. Последовал вопрос о месте работы, и Тася назвала адрес архива.

– Итак, это вы нашли сегодня мертвого… – следователь взглянул на свой листок с записями, – Кунгурцева Дмитрия Павловича?

– Да, но он был еще жив, – Тася всхлипнула. – Он перестал дышать на моих глазах.

– Да? – следователь застучал пальцами по столу. – Тогда… он ничего перед смертью не говорил?

– Говорил, вернее, пытался. Пытался утешить меня и о чем-то просил. Он сказал: «Не беда» и « Я хотел», но я не разобрала его просьбу. У него не хватило сил ее закончить.

– Понятно. А что вы можете рассказать о личности убитого? Когда вы с ним познакомились?

Тася помолчала, собираясь с мыслями.

– Как-то летом Дмитрий Павлович попросил меня взглянуть на свой телефон. Он одно приложение удалил по ошибке, не помню уже, какое, но хотел его вернуть.

– Почему он вас об этом попросил?

– Просто я мимо шла, когда он с телефоном стоял у своей машины.

– У него есть машина?

– Да.

– Марка? Цвет?

– Цвет молочный. «Шкода».

Следователь что-то черкнул в блокноте и снова уставился на Тасю.

– Продолжайте.

– Ну, я помогла ему. Он поблагодарил. Так как мы в одном подъезде живем, дальше пошли вместе. Я Кунгурцева и раньше видела и хорошо запомнила. Лет пять назад он в наш дом переехал, видела, как они с женой вещи заносили. И позже его встречала. А он меня совсем не замечал, видно…

– Стоп-стоп-стоп. У него жена, значит? А вы сказали, что он один живет.

– Да. Но я так поняла, что он с той женщиной разошелся.

– Фамилию, имя, адрес ее не знаете?

– Ее зовут…

Какое же имя называл ей Дмитрий Павлович?

– Нет, не помню. У меня сегодня голова плохо варит, – призналась Тася.

– Ладно. Вспомните – скажете. Продолжайте рассказ.

–Дмитрий Павлович… он удивился, когда я сказала, что прямо над ним живу. То есть не совсем над ним: он – на первом этаже, а я – на третьем. Но с той же стороны. Понимаете?

– Продолжайте.

Следователь то смотрел на нее, то что-то записывал. А когда слушал рассказ, постукивал толстыми пальцами по столу. Тасю раздражал этот звук.

– Ну, Дмитрий Павлович меня пригласил зайти и чаем напоил. Так мы познакомились.

– А дальше? О чем вы говорили, например?

–Я книги увидела у него в шкафу и попросила их посмотреть.

– Что за книги?

– Иллюстрированные, про архитектуру городов разных. Я люблю такие смотреть.

– Он вам их дал?

– Да, разрешил даже взять домой. А когда я их вернула, мы снова поговорили. Знаете, я еще в первый раз поняла, что он очень одинокий старик и рад, что к нему кто-то зашел. Поэтому время от времени стала к нему заходить под предлогом взять какую-нибудь книгу.

– Значит, встречи – ваша инициатива? И как часто вы виделись?

– Ну… иногда.

– Точнее?

– Может быть, недели через две. Но, бывало, что я долго не приходила.

– А когда заходили к нему в последний раз?

– Неделю назад всего. Как раз после долгого перерыва.

– И?

– Что и?

– Вы пришли. Дальше что?

– Ну, снова пили чай, говорили, я снова книги выбрала и ушла.

– А говорили в этот раз о чем?

Тася задумалась. Машинально обвела глазами кабинет с двумя письменными столами и высокими шкафами вдоль стен. Запах кофе все еще преследовал ее, и она сообразила: это оттого, что дома так и не успела перекусить. «Приду на работу – сразу к автомату», – подумала она, порадовавшись, что там, наконец, установили автомат с кофе, и всегда можно выпить чашечку.

– В эту встречу он говорил о своем одиночестве и что рад меня видеть. Еще о книгах. Я вернула ему книгу о Пскове и сказала, что люблю путешествовать, а он рассказал, что бывал в Чехии и Болгарии и об этих поездках. Больше я не помню, о чем…

– А кто у него еще есть из родни? Это вам известно?

– Да… Ой, надо же его сыну позвонить! Знаете, они в ссоре, но раз такое дело, сын, наверно, приедет.

– Как сына зовут? Знаете?

– Его зовут Виктор, Виктор Кунгурцев. Он в Калуге живет. Его портрет висит в квартире, только он там совсем молодой. Я спросила как-то, кто это. А Дмитрий Павлович сказал: «Сын, Витя». Наверное, в телефоне или блокноте у него есть телефон сына, хотя в другой раз Дмитрий Павлович признался, что они не почти не общаются.

– Почему?

– Он не объяснил, а мне неудобно было расспрашивать.

– Еще что помните?

– Ничего… Ой, нет. Кажется, я вспомнила имя той женщины, его жены. Только это вторая жена у него. А первая, как я поняла, давно умерла. А эту звали…да, конечно, Клавдия. Не то Васильевна, не то Владимировна.

– А где старик документы хранил?

– Что? Откуда же я знаю?

– Может быть, видели?

– Нет. Никогда. Я вам все уже рассказала. Знаете, мне на работу справку надо. Ваш напарник сказал, что ее дадут…

– Хорошо. Вы можете все, что мне рассказали, связно описать? Пока вы пишите, мы вам справку сделаем.

Баталин встал, стул под ним облегченно скрипнул. Наверное, ему было не легко выдерживать на себе такую тушу.

– Конечно, могу.

Тася взяла подвинутый к ней лист бумаги.

– Если еще какие-то детали вспомните, обязательно запишите, – добавил следователь. – А если что-то вспомните позже (постарайтесь дома повспоминать), то вот моя визитка. Звоните. Хорошо? Вы ведь понимаете, как это важно?

Тася кивнула:

– Ладно. Если что-то вспомню, обязательно позвоню.

Глава 4. Испорченный день

Звонок раздался неожиданно и все испортил. Пять минут назад семья сидела за обедом, наслаждаясь семейным уютом. К полудню в Калуге просветлело, поток янтарного света ворвался в кухонное окно, разлегся косым четырехугольником на полу. Он прихватывал также часть стола, где за обедом расположилась семья Кунгурцевых. Никто из них не спешил встать, чтобы задернуть штору. Все радовались выглянувшему из-за туч солнцу: весенняя хмарь давно надоела. Только подросток Рома передвинул стул к углу, чтобы свет не слепил глаза. А его старшая сестра Даша, пришедшая к обеду позже всех, поставила свой стул так, чтобы оказаться в тени.

Марина, накрывая на стол, тревожно поглядывала на мужа. Солнечный свет ему не мешал: он сидел спиною к окну. Лучи солнца приятно грели затылок, тем не менее Виктор время от времени морщился, и лицо его искривлялось.

– Все еще болит? – спрашивала жена, и на ее лицо тоже набегали морщинки, словно она одновременно с мужем испытывала боль.

– Уже не так сильно и реже.

– Это лекарство действует, – кивнула Марина.

– Действует, – подтвердил Виктор и улыбнулся детям, вслед за матерью вопросительно глядевшим на него.