Клятва Гиппо Кратоса

– Стоит, – объявил мистер Лэб. – Щенков в этом мире полно. Мир важен, Элис. Мир важен, а маленькие звери – ерунда.

– Мир состоит из маленьких зверей, – с укором заметила та. – Но… тебе виднее. Пошли… Ты не доел свою лазанью.

Обед проходил в скорбном молчании. Детей не информировали о делах взрослых, но напряжение родителей передалось и им.

– Дорен, – обратился к сыну мистер Лэб, когда принимались за чай. – Я хочу спросить… Если б тебе поставили выбор: сделать что-то очень нехорошее, но спасти свою семью, или не делать, но погубить ее – ты бы что выбрал?

Дорен постучал лапкой по подбородку.

– А нехорошее насколько?

– Настолько, что миру может прийти конец.

– Ну, тогда… Тогда б, конечно, не делал.

– А я бы не стал! – неожиданно воскликнул Торн. – Мир… Он большой, он сам себя защитит! А вас бы я…

– Помолчи! – строго отдернула Элис. – Ты всегда принимаешь неправильные решения.

Торн понурил голову.

– Ладно, мальчики, – махнул лапой мистер Лэб. – Идите. Мы с мамой обсудим кое-что…

Щенки ушли к себе. Родители еще долго негромко и напряженно обсуждали что-то. Некто, представившийся господином Л, сулил огромные деньги за приготовление сыворотки.

Задача была крайне забавная: мистеру Лэбу переслали по почте листок с нотами. Это была неизвестная ему тяжелая, гротескная музыка. И ему нужно было, чтобы цвет, вкус, запах приготовленной ученым смеси прямо ассоциировался с этой мелодией.

Пес выполнил заказ – получившаяся жидкость вышла едкая, мутновато-синего цвета, остро пахнущая. Но заплатили ему сполна, однако условились, что Лэб создаст позже другую сыворотку, но не такую безобидную и нелепую, а с ужасными свойствами…

В Механиксвилль его семья не уехала, а спешно бежала подальше от шакалов и гиен, нанятых заказчиком, морду которого, к слову, никто не видел. Но и здесь их нашли…

Пока супруги лабрадоры шипели друг на друга в гостиной, Дорен и Торн прислушивались к их голосам из своей комнаты, прижавшись к двери. Но расслышать толком не получалось – родители говорили очень тихо.

– Думаю, дело в заказе, – сказал Дорен. Торн прижал к голове уши.

– Разве мама с папой работают на заказ?

– Все можно купить… – задумчиво протянул Дорен. – Дело лишь в цене.

Дорен отошел от двери, и последний диалог родителей услышал только Торн.

– Может, не стоило с ним так жестоко, а, милый? Может, стоило рассказать нашему Шиповничку все? А то умрем, а он так и будет думать, что мы его не любили…

– Не умрем, Элис! Потому что, если умрем… Кто расскажет ему правду?!

Торн не шевелился. Слышно было, как мама рыдает, а отец невнятно что-то бурчит.

День прошел в том же непонятном напряжении; за ужином никто не проронил ни слова. Торн съел запеканку (подгоревшую и соленую, видимо, от маминых слез), а, когда пил чай, то почувствовал приторно сладкий привкус, но не придал этому значения.

Но скоро понял, что напрасно. Должно быть, он понял это, когда во рту появился металлический привкус крови. Он понял это, быть может, когда, сидя в комнате, разодрал подушку. Он понял это, возможно, когда ему захотелось вдруг разорвать зубами фотографии на стене. Наверное, он понял это, когда увидел в зеркале вмиг одичавшего щенка, словно зараженного бешенством.

А скоро пришлось понять и остальным…

Торн не мог объяснить, что творил. В голове вдруг раздался незнакомый властный голос:

– Иди и убей!

Перед глазами все плыло, будто во сне. Предметы расплывались, а когда мир приобрел прежние четкие формы, у Торна совсем помутилось в голове.

Его лапы были в крови. Весь дом перевернут вверх дном.

И щенку даже не надо было заходить в спальни брата и родителей. Он знал, что живых здесь не осталось.

Голос в голове оставил его. Торн подошел опять к зеркалу и отпрянул. Он не знал безумца, который глядел на него расширенными от ужаса серыми глазами.

– Так давай познакомимся, – предложил страшный пес из зеркала. – Я – это ты.

– Н-нет, – мотнул головой щенок. – Я – не ты. Со мной что-то… Это не может… Дело в чае!.. Но мама не…

– Дело не в чае, Торн, – возразил тот. – Дело в тебе. Ты никогда не думал, почему родители так ненавидели тебя? Они боялись, Торн. Тьма всегда жила внутри тебя. Вот и вся тайна… Прими себя. Прими… меня.

И Торн неожиданно для самого себя улыбнулся.

С той минуты в Механиксвилле появился настоящий маньяк. У этого чудовища в голове звучал настойчивый голос:

– Иди… И… Убей!..

Глава восьмая: Сорванная экскурсия

– Итак, вот, что нам удалось выяснить, – заключила Бекка, пролистывая блокнотик. Они с куницей сидели на скамейке в парке после целого дня прогулок по городу. – Кроме волчицы и тигра, других таких созданий не было. И замечены они были всего парой зверей. Но вот, что интересно: их видели последние несколько дней только в глухих местах. Правда, однажды – около здания Оук-Форест… И только один раз – около мельницы.

Дункан почесал за ухом.

– Не пойму: какая разница, рядом или не рядом с мельницей?

Маленькая волчица подняла от блокнота глаза.

– Ты, правда, ничегошеньки не знаешь об истории Механиксвилля?

– А ты зато – ходячая энциклопедия… – пробурчал Дункан. – Я знаю, что тут какая-то мельница…

– Это не просто мельница! – возмутилась Бекка. – Это настоящая достопримечательность, чтоб ты знал… Первоначально это был филиал Херитейджского Банка… Ну, примерно в семидесятые годы. Сейчас она несет декоративную роль. А лопасти ее…

– Синий чулок! – топнул лапкой Дункан. Маленькая волчица показала кунице язык.

– Вот увидишь, я тоже умею веселиться!

– Докажи!

– А вот и докажу!

Бекка немножко подумала, схватила Дункана за лапу и потащила куда-то.

– Ну-ка, идем! Я покажу тебе, кто тут синий чулок!

***

– Итак, дорогие друзья, мы подъезжаем к одной из главных достопримечательностей Механиксвилля – каменной мельнице, – вещала гусыня-экскурсовод, махая белым крылом за открытое окошко автобуса. Дорогу с двух сторон уютно огибали деревья. – Обратите внимание, что сей населенный пункт, хоть и называют городом, является лишь уютной тихой деревушкой, куда мы с вами приехали наслаждаться покоем и видами…

Сидевший в конце салона хомяк с фотоаппаратом поднял лапу.

– Да, сэр?

– Это правда, что Механиксвилль населен духами и… призраками? – прошептал хомяк, боязливо озираясь.

– Что за вздор! – рассмеялась гусыня, но как-то неестественно. – О чем вы? Механиксвилль – не сказочное королевство с привидениями и… всем прочим. Он реален и совершенно безопасен, хотя здесь бывают нереальные виды!

– А Баннимен? – осторожно уточнил хомяк.

– Кто-кто?

– Баннимен… Кролик с топором. Ужас всей Вулфджинии!

– Его уже давным-давно не вид…

– А Волчонок со Стадли-Роуд? – содрогнулась худенькая сиамка в черных очках. – Я видела фотографии… Ужасно, ужасно! Призрак с разбитой челюстью…

– Мы ведь не поедем по Стадли-Роуд? – уточнил плешивый индюк в выцветшей футболке. – Не хочется сталкиваться с этим непонятным животным нос к клюву…

– Это лишь городская легенда! – опять рассмеялась гусыня.

– Нам обещали семейный отдых и природу, а не угрозу для психики! – топнула ножкой овца, прижимая к себе своих ягнят.

– Или для жизни! – промычал испуганно бизон, сидевший рядом с сиамкой. У него были такие же очки.

– Ну, вот что, – посуровела гусыня. – Городская легенда – ни в коем случае не реальность! Или, что вы думаете, по Америке гуляют зайчата с черными глазами? А в Японии обитает дамочка-ирбис с разрезанным, простите, ртом? Да не мелите ерун…

– Но это совершенно правдивая история! – возразила сиамка. – Дело ирбиса из Гифу до сих пор не раскрыто! А она между тем убила тринадцать зверей… И это только официально!

– Господи, страсти какие… – причитала овца, зажимая детям ушки.

– А про зайчат писали в газете, – припомнил хомяк. – Я сам читал. Брайан БэтТейл не соврет!

– Что еще за Брайан-Летучая-Мышка-Хвост? – спросил бегемот из-за толстой книжки. Он не снимал черной шляпы и не опускал воротник куртки. У него были те же очки, что и у сиамки и бизона.

– БэтТейл! Он журналист, – ответил словоохотливый хомяк. – Мой любимый журналист! Он рассказал в одной статье, что к нему просились в машину черноглазые зайчата, но он не пусти-и-ил! Во какой умный! Я бы вот так не смог!

– Н-да, – скептически хмыкнула сиамка. – Это заметно.

– Но уж точно ничего подобного нет в Механиксвилле, – сухо сказала гусыня. – И не было. Ни-ког-да. И, кстати, ирбисов в Японии тоже никогда не было.

– Он мог приехать! – боязливо заявил хомяк.

– Зачем? – спросила гусыня.

– В гости! – предположил хомяк.

– К кому? – не отставала гусыня.

– К тигру! – нашелся хомяк.

– Тигры в Японии не водятся, – с видом оскорбленного достоинства оборвала его сиамка.

– А тигр тоже приехал! – не отчаивался хомяк.

– К кому? – повторила гусыня.

– Ко льву!

– Да нет в Японии львов… – почти простонала сиамка. – Но есть бенгальские кошки и еще…

– Вот! – обрадовался хомяк. – Лев приехал к бенгальской кошке, тигр – ко льву, ирбис – к тигру!

– А зачем этот ирбис столько зверей убил? – строптиво осведомилась сиамка, поднимая на лоб очки и сверля несчастного хомяка голубыми глазами. – И где этот ирбис сейчас?

– В… В Африке! – решил хомяк. – Приехал к… эм… к барсу!

И тут автобус резко затормозил посреди дороги.

Гусыня недоуменно поглядела на водителя-кота.

– Что случилось, Джордж? Кончился бензин?

– Н-нет, – проронил кот. – Я… Я не могу ехать дальше.

– Почему? – зашипела гусыня.

– Я… не знаю.

Воздух улицы, легко проникавший в салон, вдруг стал ледяным, как зимой. Пассажиры занервничали. Гусыня продолжала шипеть на водителя, но заметила, наконец, что взгляд кота прикован к чему-то.

Джордж смотрел, не отрываясь, на волчонка в черном костюме. В ухе у нее поблескивала серьга. Хвостик украшал браслет. А глаза сияли, как две луны.

– Деточка! – крикнула гусыня, высовываясь из окна. – Уйди-ка с дороги, проехать мешаешь!

Волчонок не шевелилась. Всем стало жутко. Все сразу вспомнили самые страшные статьи в газетах. А сиамка выдохнула:

– Волчонок со Стадли-Роуд…

– Но это не Стадли-Роуд! – вяло возразила гусыня и сплюнула. – Ладно, друзья мои… Сейчас мы видим живого призрака!

– Но призраки не могут быть живыми! – заметил хомяк. Гусыня бросила на него испепеляющий взгляд и мысленно прокляла день, когда пошла в экскурсоводы.

– А можно сделать с ней фото? – спросил один ягненок, и овца на него шикнула.

– Только за дополнительную оплату! – быстро среагировала гусыня.

– Грабеж средь бела дня! – возмутился индюк.

И тут волчонок завыла. Вой был громкий, громче даже, чем вой взрослого волка. От этого воя затряслась земля, а небо затянулось тучами. Звери, сидевшие в автобусе, съежились в комочки.

Первой не выдержала овечка. Схватив за копытца детей, она вскочила с места, пулей вылетела из автобуса и убежала куда-то за деревья, истошно вопя.

Следом отправился до смерти напуганный водитель-кот.

А потом в том же направлении хлынуло маленькое звериное море – весь автобус, включая и экскурсовода-гусыню.

Последними до нельзя неспешно выходили бизон, сиамка и бегемот. Последний многозначительно кивнул на фигурку волчонка:

– Любопытно, не находите?

– Да пожалуй… – согласилась кошечка, опять надевая очки.

И странное трио тоже исчезло в тени деревьев по правой стороне дороги.

***

Бекка перестала выть и обернулась на Дункана. Кунице было велено наблюдать из-за высокой травы, где его мех отлично сливался с желтовато-коричневым сухостоем.

На мордочке Дункана было написано восхищение.

– Вот, как надо веселиться! – победоносно махнула хвостиком Бекка, и тучи на небе вмиг рассеялись.

– Круто! – покачал головой Дункан, подходя к ней. – Твой вой такой…

– Какой? – с деланым смущением улыбнулась Бекка.

– Потрясный! Просто… Это… Это волшебство, да?

– Это скорее умение правильно воспользоваться посмертным даром! – подмигнула ему Бекка. Дункан разинул рот.

– По… смертным?

– Ты вообще читаешь газеты?

– Не-а, – честно ответил Дункан. – Я всегда считал, что они нужны, чтобы заворачивать в них колбасу или что-то еще.

– Та-ак… То есть про мой вой ты тоже не в курсе? Ты хоть что-то слышал о Волчонке со Стадли-Роуд? Знаешь, не отвечай! Я скажу тебе то, о чем писали всюду. Призрак волчонка идет вдоль дороги по направлению движения…

– А это разве безопасно? – уточнил Дункан. – Машина же собьет.

– Когда ты призрак, слово «безопасно» уже неактуально, – шумно выдохнула Бекка. – Так вот, когда какое-то авто останавливается, и водитель выходит, желая помочь детенышу, волчонок оборачивается, так что становится видно его сломанную челюсть, и воет, так что земля дрожит…

– Но ты сейчас не призрак. Выходит, этот… вой остался у тебя?

– Конечно, – пожала плечами Бекка. – У всех «бывших призраков» сохраняется какая-то способность. Луиса, например, в темноте умеет светиться, как Луна. Но чем дальше от места смерти – тем меньше эта сила. Допустим, если я уеду из города, вой будем не такой опасный, а если из страны – пропадет совсем.

– А-а… – протянул Дункан. – А почему этого вашего садовника никто кровью не напоет?

– А зачем? – искренне удивилась Бекка.

– Ну, как же? Он призрак.

– Ну?

– И ему совсем-совсем не хочется стать обычным зверем?

– Не хочется. У обычного зверя обычная жизнь. То лапу отдавишь, то простудишься. Призракам проще. Не стареют, не болеют… Я тебе гарантирую, он, когда я его толкнула, ничего не почувствовал. И ни синяка у него не появилось. Он… холодный.

– Как ящерица?

– Нет, Куцехвостик. Ящерица и должна быть холодной. А призраки промерзли изнутри…

– Так призраком быть все-таки здорово? – не отставал Дункан. Бекка наморщила лобик.

– Ну… Понимаешь, не бывает так, чтобы и козел сыт, и капуста цела. Но мне живой лучше. Я никогда не променяю умение чувствовать на отсутствие боли. Слушай, мне в голову пришла одна любопытная мысль! Нейдет у меня из головы этот Кратос… Тигр, волчица… Я догадываюсь, что за животное ты видел. Я покажу тебе картинку в книжке, а ты скажешь, похож этот зверь или нет…

– Ладно, – кивнул Дункан. – А что за книга?

– Талмудик по звериной мифологии, – отозвалась Бекка, идя с подопечным мимо колыхающихся от ветра деревьев.

Правда, называя книгу «талмутиком», она сильно преувеличила. Верней, преуменьшила. В этом Дункан убедился, когда маленькая волчица провела его в библиотеку в доме Мэри.

Бекка достала с полки толстенную книжищу, с трудом дотащила до стола и кое-как открыла – нереальным оказалось даже поднять деревянную обшитую кожей обложку.

– Вот, смотри, – отдуваясь, принялась объяснять Бекка, перелистывая желтые страницы. – Вот это – Прометей. Слон, по легенде даровавший зверям огонь. А это – Кратос, носорог, его заковавший. Но говорили, что он не носорог, а бегемот, который выковал искусно себе ненастоящие рога. Короче, это из сказок Греции…

– Но слона и этого Кратоса я точно не видел, – вставил Дункан.

– Скоро поймешь, к чему я это… Вот. Знаешь, кто на этой картинке?

– Тигр, – пожал плечами Дункан. – Только какой-то… белый. Больной, да? Или просто старый?

– Нет, Ду-Ду! – закатила глаза Бекка. – То есть да, тигр-то он тигр, но не простой.

– Значит, точно больной!

– Сам ты больной! Это Сома, индийский бог Луны. Он создатель Неба. А еще в древности существовал напиток, называемый сомой, и он якобы умел вводить в экстаз. Знаешь… Восторг до одурения…

– Ой, – понял Дункан. – Наверное, это было классно!

– Никто не отменял передоза, – фыркнула Бекка. – Восторг до одурения может запросто перерасти в абсолютно одурение. Глотнешь сомы лишнего – и все, ты пленник сладких грез навек!

– А эта сома реальная? – испугался куница.

– Реальная-то реальная, но рецепт был, якобы, утерян. Есть версия, что сома – сок растения, называемого сомой…

– В Индии, что, слов не хватало? – перебил Дункан. – Бог – Сома, напиток – сома, растение – сома…

Бекка выразительно и угрожающе кашлянула. Куница заткнулся.

– Но сома, скорее всего, была сложной сывороткой и содержала в себе целый состав всяких ингредиентов, иначе бы секретность рецепта не имела смысла. Также есть легенда, что из сомы делался другой напиток – амрита, – дававший бессмертие…

– Ты это к чему?

– Мне кажется, напиток как-то связан с… Ладно, неважно. Переходим к главному… Так, сейчас… Вот.

– Волчица? – восхищенно прошептал Дункан. Он и сам не знал, чему так изумился, но он, кажется, никогда не встречал таких красивых волков. – Да она просто копия…

– Да. Того образа, который ты видел в малом зале, когда я играла, – почему-то очень ровно, почти равнодушно, проговорила Бекка. – Я так и подумала. Мы с тобой, Ду-Ду, – продолжила она уже деловым тоном, – вернулись в раздел греческой мифологии. Это моя любимая глава, кстати. Потому что в античности другие звери боялись волков и считали их всех до одного призрачными посланниками. Говорили, если посмотришь волку в глаза, отнимется язык. И как раз эта волчица с картинки перевернула взгляды греков на наш род. Она выкормила своим молоком козлят Ромула и Рема, основателей Рима. И с той поры волки считаются такими же членами общества, как другие животные.

– Получается, я видел эту… великую волчицу? – неуверенно шепнул Дункан.

– Да, ты, определенно, видел ее, – кивнула Бекка, опять листая книгу. – Похоже, это было предзнаменование. Я каким-то образом вызвала ее своей музыкой.

– А Сому тоже ты вызвала?

– Не знаю… Ты ведь тигров не видел? Значит, может, и не я. А, может и я. Неважно… Осталось подтвердить мою последнюю гениальную теорию! Сюда посмотри.

Дункан посмотрел. И тут же отпрянул.

– Он? – осведомилась Бекка.

– Он, – подтвердил Дункан. – А… кто – он?

Маленькая волчица со странным благоговением провела лапкой по цветной иллюстрации.

– Анубис… Египетский бог Смерти. Он… Мне кажется… Я встречала его лично. Я видела его вживую. Я…

– А что он за животное? – попробовал прекратить ее размышления вслух Дункан.

– Шакал, – почти прорычала Бекка. – Ненавижу шакалов.

Они и не заметили, что за ними из окна наблюдает юный пес, почти щенок. Еще сегодня за обедом у него была чистая золотистая шерсть. Сейчас ее цвет можно было только угадать. Его глаза горели безумием, а хвост нервно подрагивал.

Волчонок и куничка не знали, что он проследил их путь от самой дороги до сюда. Щенка поразило то, что она сделала с автобусом. А из их разговора в библиотеке он почерпнул кое-что новое для себя.

– Сома… – пробормотал он себе под нос. Пусть родители и считали его тупицей, но щенок сразу смекнул, что было подмешено в его чай.

Неужели собственные мама и папа хотели свести его с ума?

– Это в прошлом, Торн, – прошипело ему из оконного стекла отражение. И щенок со всей силы ударил по нему кулаком.

– Ты это слышала? – вздрогнул Дункан, подскакивая к окну. Оно было целое – ни трещинки, ни царапинки.

На улице никого не было.

– Это дождь, – коротко отозвалась Бекка, подходя к нему. – Гроза будет.

И невидимая волчица, буравившая ее стеклянными глазами, эхом повторила:

– Гроза будет…

Глава девятая: Невидимый пианист

– А это еще кто?

Бекка повернулась к двери и безразлично скользнула взглядом по вошедшим зверькам – горностаям, крысятам, котятам, щенкам, детенышам соболя, ласки, норки.

– Мой подопечный, – невозмутимо сообщила маленькая волчица. – Какие-то проблемы?

– Подо… У тебя свой подопечный? – так и задохнулся Джо. Ланс толкнул его в бок.

– Но ты не старше нас! – протянул черный котенок, Карлос.

– Да-а, мне вот уже пятнадцать! – буркнула ласка с повязкой на левом глазу, Дина.

– Мэри не могла доверить тебе такое! – возмутился соболь со сломанным носом, Дюк.

– А вот и могла! – топнула каблучком Бекка и повернулась к толпе так, чтобы все увидели ее правое ухо. Тускло блеснуло золото серьги. Все ахнули.

– А, может, она его украла? – пробормотал Хаммер, сизый горностай с редким мехом.

– Прокалывала Мэри… – возразил Ланс. – Она сама бы так не смогла…

– А это что?! – вскрикнул Карлос, указывая на Беккин хвост. Волчица махнула хвостиком, демонстрируя браслет. Тут никто даже не ахнул – все просто застыли.

– Это Мэри тоже сама мне отдала, – похвасталась Бекка. – Красиво? Мне ведь идет, правда?

– Не идет, – показала язык ласка. Маленькая волчица усмехнулась.

– Ты завидуешь, и все! Шестнадцатый год, а до сих пор пляшешь под дудку битого воробья! А ему даже серьгу было втыкать некуда!

– Иди ты! – вскипела Дина. А Бекка расхохоталась:

– Да, да, да! Алекс – битый воробей, так что Дину тоже бей!

И обозленная ласка набросилась на волчицу. Бекка ловко увернулась и царапнула Динину шею, раззадорив ее еще больше.

– Бой! Бой! Бой! – радостно скандировали остальные. Дункан только в ужасе наблюдал, как девочки катаются по полу. Дина была выше Бекки, но худее и не такая сильная. Поэтому несложно догадаться, кто побеждал.

Дункан присоединился к тем, кто орал нестройным хором:

– Бекс! Бекс! Бекс!

В то время как другие кричали:

– Дина! Дина! Дина!

Дина вцепилась в загривок противницы, и раздалось лязганье мощной челюсти – волки, даже маленькие, не знают пощады. А особенно волки, вознесшиеся высоко.

Ласка бессильно откинула голову. Бекка встала с пола, демонстративно отряхнула черную ткань одежды. Те, кто болел за Дину, затихли. А крысенок Джо – он, кстати, кричал «Бекс!» громче всех, – подошел к Бекке и поднял ее левую лапу.

– Принцесса победила! Вчистую! – объявил он.

И все остальные подняли левые лапы и заскандировали:

– Бекс! Бекс! Бекс!

Дункан почему-то почувствовал необычайную гордость за волчонка с решительными голубыми глазами.

Он увидел краем зрения, что сизый горностай и черный котенок подняли Дину и понесли вон из библиотеки. Никто и не заметил этого. Все ликовали, радуясь победе Бекки.

И, кажется, серьга в ее ухе засияла еще ярче.

А потом в дверь просунулась голова Смита.

– Мэри желает видеть Бекку.

– Что-то срочное? – нахмурилась Бекка.

– Она хочет знать, где вы были, – скривился козел, покосившись на Дункана.

Маленькая волчица вздернула носик.

– Хорошо, Смит. Скажи ей: я сейчас буду.

***

Дождь бил по стеклам и навесам, стучался безнадежно в ткань разноцветных зонтов и в безразличный лед асфальта. Звери торопливо семенили по лужам, боясь упасть, но еще больше боясь промокнуть.

Торн брел по улице, низко надвинув капюшон. Он вымок так, как не вымокал, наверное, никогда. Он замерз, проголодался и просто не знал, куда идти.

– Привет, Торни!

Щенок вскинул голову и увидел подругу брата, лайку Джуди. В красном платьице в горох и красным зонтиком в лапе. На мордочке Джуди застыла мечтательная улыбка.

– Что делаешь? Я вот к вам домой иду. Дорен обещал мне…

Дорен.

Глаза Торна нервно дернулись.

– К нам… не-нельзя.

– Почему? – похлопала глазами Джуди. – У твоих родителей важный эксперимент? Так я же ненадолго…

– Нет! – оскалился юный лабрадор и загородил ей путь. Лайка нахмурилась.

– Дай пройти, щенок! Не то я…

И Торн ударил.

Потом еще и еще.

Джуди упала.

Торн быстро огляделся: повезло, никто не видел. Он быстро поднял лайку на лапы, свернул за угол и положил туда, куда падала большая тень, чтобы ее не сразу нашли, но все-таки нашли и помогли. Но Торн случайно коснулся ее шеи и понял, что пульса уже нет. Что же он натворил?!

Торн повернулся, чтобы уйти, пока никто не видит, и застыл.

На него смотрела в упор молодая волчица. Белая-белая и прозрачная, точно туман. И в белом платье, похожем на римскую тогу.

Щенок догадался: незнакомка знает, что он натворил.

Торн отшатнулся, боясь глядеть на эту красавицу. А волчица вместо этого протянула ему унизанную серебром лапу.

Щенок испуганно помотал головой, но волчица сделала ему шаг навстречу и не отступала.

Торн неуверенно положил свою лапу в ее. Волчица была холодная, как снег.

– Идем, я отведу тебя домой… – прошептала она. Торн помотал головой:

– Мне домой нельзя, мисс…

– Тебе понравится новый дом, – настойчиво, но мягко прошелестела волчица. – Там только ты и сад. И перчатки…

– Перчатки? – повторил щенок.