Я весь во внимании, Мария

– Для чего эта жизнь?

– Сгинь!

– Она тоже до сих пор в бреду.

Я заметил, как в мой кабинет зашли те двое из лифта. Я вижу их открывающиеся рты, словно они что-то говорят, и слышу разом кучу голосов, и не могу разобрать, какие голоса их. Я пытаюсь собраться и хоть что-то сказать:

– Зайду, уходите.

Я проследил, чтобы они ушли и закрыли дверь. И продолжил внимательно слушать и изредка отвечать им:

– Вспоминай.

– Напомни.

– Покой и тот мне не нужен.

– Это бред.

– Ничего, я приду к ничему.

– Хватит засорять мою голову.

– Им не выбраться оттуда, коли препарат.

– Подожди, дай им время.

– Покой невозможен, приходит борьба.

– Юр, вспоминай.

– Отстаньте….

– Таня, вспоминай.

– А я не хочу борьбы, я хочу ничего.

– Я не Таня….

– Вспоминайте.

– Отстаньте от на-а-ас!!!!

– Вспоминайте, зачем все это?

– Вспомнил.

Голос остался один, за секунды я продумал основу мира для Марии, иной алгоритм ИИ и способ заработать денег. Вспомнил, как мне нужно думать. Огромные потоки мыслей проносятся за секунды в моем головном мозге. Кажется, мне больше нечего вычислять.

Голоса снова появились. Я, обессиленный, тянусь к трифтазиновым таблеткам и стараюсь молчать.

– Я хочу умереть, а-а-а. Дайте мне умереть.

– Зная ее, ей даже на это сил не хватит.

– Умереть.

– Странный он какой-то, наверное, устал.

– Не провоцируй.

– А он и вправду слышит нас?

– Ставлю 1000, что она просто не будет дышать, а дальше станет лень бороться.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!

– Ты хладнокровнее своего отца, принимаю ставку.

– Дядя, дядя, а правду говорят, что все гении – сумасшедшие.

– Скоро, Мария, мы узнаем: либо он псих, либо он гений.

– А как же она?

– Либо она проленится в бреду и будет также лежать и гадить всю жизнь под себя, либо горы свернет для достижения того, что ей на самом деле нужно.

– Жестоко.

– Они знали, на что они идут.

– Убийца, мне нужен убийца. Помогите.

– Абсурд был интереснее.

– Я лишь набор букв, все вокруг лишь набор букв, с ума сойти, если представить, если их убрать из памяти.

– О, а вот и абсурд.

– Пап.

Я проглатываю больше таблеток, чем нужно. И жду, когда же все прекратится. В кабинет зашел охранник. Я махнул ему рукой, что все в порядке и пускай уходит. Он ушел. Я потерял чувство времени. Голосов становилось все меньше. Я обессилен и спокоен. Выйдя в коридор, заметил, что на улице ночь. Я снова задержался в лаборатории допоздна. Спускаюсь вниз, на проходной сидит охранник Петрович. Он мне говорит:

– Юрий Михайлович, вы опять заработались.

– Да, да, я в курсе.

– Я вот вас, Юрий Михайлович, вообще не понимаю.

– И что вы хотите понять обо мне?

– У вас жена красавица, лапочка дочка.

– Продолжайте.

– Если бы у меня был выбор: работать сверхурочно или быть с семьей, я бы сделал выбор в пользу семьи.

– Петрович, ты многого не знаешь, но выбор я всегда делал в пользу семьи.

– Да, вы правы, я многого не знаю. Но по своему опыту я знаю, что семье мы нужны не где-то там, а рядом.

– Тогда почему ты здесь?

– Дак, это, кормить их надо, дочке вот руфон новый нужен для учебы, а я отец, надо зарабатывать. Кто, если не я?

– Вот именно, Петрович, вот именно. Кто, если не мы!

Глава третья: Желание быть сильной и независимой

Я сел в машину. Просидев в ней примерно с час, залипая на руль, собрался с мыслями и поехал к семье. Войдя домой, я понял, что все спят. Сделав свои дела, я прилег к жене, она проснулась, обняла меня и начала издавать продолжительный звук:

– Оооммм…

И сказала:

– Зарядила.

– …

– Знаешь, дорогой, я тут подумала: нам пора развестись.

– И в чем же причина?

– А так непонятно, да?

– Ну уж, постарайся объяснить.

– Мне муж нужен, понимаешь – муж, мужик дома. А не ты там: то на работе, то в лаборатории. Да и по делам вечно ездишь каким-то. Понимаешь? А я ведь ревную.

– Благодаря этим делам у тебя есть автомобиль Маруся, руфон последней модели, ты регулярно ездишь за границу, пьешь «Шардоне», свечи свои в форме женской дырки покупаешь за бешеные деньги.

– Это поддержка феминизма, одной из наших! Она мужа бросила, чтобы стать сильной и независимой женщиной.

– А, вот, где истина зарыта. Ты хочешь быть сильной и независимой?

– Именно так.

– Давай тогда так – я, как только закончу свои дела, сразу увольняюсь, а ты нас с Марией будешь обеспечивать. Я буду целыми днями дома находиться. А ты станешь сильной и независимой женщиной. Договорились?

– Я вообще-то девушка!

– Я мужчина, и?

– Вот и ходи, и зарабатывай, а я энергией космоса займусь, прилив богатства тебе дам через потоки успеха. Ты же этого не можешь.

– О чем ты?

– Без меня ты никто, ты бедняк, энергетически злой человек. И ты должен признать тот факт, что без меня не было бы всего этого.

– Ты права. В этом доме много лишнего барахла, и это все благодаря тебе. Подавай на развод, денег на первое время я тебе дам. Мария останется со мной. Надеюсь, ты познаешь, что такое быть сильной и независимой женщиной, не благодари.

– Мне твоя наркоманка не нужна, и деньги мне твои не нужны. Я отсужу у тебя половину, и дом будет мой. Энергию богатства я сделаю на себя. И я буду сильной, и я тебя не боюсь, вот так.

– Все мое имущество зарегистрировано на бывшего бездомного за небольшое вознаграждение, а деньги я могу внести в крипто валюту, которую не отследить. И еще – хоть раз что-то бредовое скажешь про Марию, я зарегистрирую на тебя парочку программ с весьма незаконным оборотом денежных средств. И знаешь, что будет после?

– …

– Я буду спокоен – ведь ты точно будешь проживать под крышей над головой и миской еды, а не где-то на улице.

– Что?! Я просто хотела, чтобы ты был чаще дома со мной, а ты, а ты. Подумай о нашей Гаечке.

– Марии, запомни, ее зовут Мария. Ей будет лучше без тебя.

– Все, я поехала к подруге! И не вздумай возвращать меня! Я-то думала: ты стал лучше. А ты, скотина. Я потратила на тебя лучшие годы, я сутками медитировала, изучала руны и мантры, чтобы у тебя все получилось, впитывала богатую энергетику в ресторанах, богатых авто, чтобы тебе её передать. А ты, ты свинья неблагодарная. Понял, кто ты? Да?

Лидия, что-то бурча себе под нос, собирала вещи, периодически подбирая едкие слова в мой адрес. При этом громко через слезы и сопли их выкрикивала. Мария аккуратно зашла в комнату со словами:

– Мам, не делай папе плохо.

– Это твой папа сделал маме плохо, всю энергетику мне испортил. Скотина.

– Мама, перестань быть глупой. Скот – это звери для добычи ресурсов, а папа не такой.

– Такой, такой. Попадание прямо 100 процентов.

– Папа – человек! А ты глупая.

– Глупая – значит. Да? Это ты ее настроил против меня, не я. Я старалась, как лучше. Я не твоя мама, и он не твой папа. Понятно, да?! А ты, ты будущая наркоманка, понимаешь, да? Всё, с меня хватит, от вас идет один негатив. Я чиститься.

Лидия уходит, высоко подняв голову вверх, и ударяется ногой о тумбочку. Она делает вид, что ей не больно. Хлопает дверями и спустя пару секунд кричит шепотом о том, как ей больно:

– Ёбушки воробушки. Твою мать, адово проклятье, эта их энергетика всё, даже об тумбочку ударилась, снова. Это мне Вселенная знаки подает. Всё, я ухожу! Как же больно-то, сука-а-а…

Мы с Марией засмеялись. Она запрыгнула на кровать и легла со мной рядом:

– Пап?

– Я весь во внимании, Мария.

– Мама опять глупой стала, да?

– Давай не будем делать поспешных выводов.

– Я уже почти привыкла, что она глупости говорит, и многое забываю, но.

– Мы не твои биологические папа с мамой.

– Пап.

– Я весь во внимании, Мария.

– Можно я сделаю поспешный вывод.

– Говори.

– Ты меня украл потому, что я такая же, как и ты?

– Я тебя взял потому, что я должен о тебе позаботиться.

– Пап.

– Я весь во внимании, Мария.

– Расскажи, как это было?

– Хорошо, Мария, я расскажу, укладывайся удобнее и накройся пледом.

– Я вся во внимании, папа.

Глава четвертая: Шесть лет назад

Я сажусь в машину, за рулем Илья.

– Илья, мне нужно тебя проверить перед тем, как мы туда попадем.

– Проверяй, только быстрее, тут недалеко.

– Ты взял не меченую наличку.

– Да, взял.

– Аренда авто на кого оформлена?

– Как ты и сказал, на Андрея Семеновича Кандинского.

– Документ о неразглашении в бумажном формате именно тот, который я прислал тебе?

– Да, тоже взял.

– Дай мне документ, который я прислал тебе, для подписи.

– Подожди, сейчас достану… Вот, все сделал, как ты и сказал. Мог бы и не заморачиваться, я бы и так никому не сказал.

– Соберись уже, тут их подпись нужна.

– Понял, понял. Ты уверен, что тестовый препарат Пси сработает так, как нам надо, и подопытные ничего никому не скажут?

– Скоро увидим.

– Ты понимаешь, какой это риск для нашей кампании, если все всплывет?

– Я все предусмотрел. У нас есть нанятые работники – бомжи, и по документам это они всё проворачивали.

– Помню, помню. Ну, смотри, я тебе верю. А что ты сам о препарате своем думаешь?

– Я думаю: можно съесть всего одну нашу таблетку, и мозги будут работать примерно на сорок четыре процента лучше. А это значит, что люди смогут решать политические, психические, экономические и другие проблемы и задачи жизни гораздо лучше и быстрее.

– Главное, что мы разбогатеем.

– Это самое главное.

– Скажи мне, почему нельзя было просто им позвонить, там же свинарник.

– Нельзя оставлять цифровых следов.

– Хорошо, хорошо. Главное – успокойся.

– Не беси меня, и я буду спокоен!

– Всё – всё! Молчу – молчу!

Приехав по нужному адресу, Илья сказал:

– Мы приехали, может, ты один сходишь?

– …

– У тебя с маргиналами лучше получается общаться. Я их, как бы сказать, боюсь. Они дикие какие-то, да и триста баксов они кхм-кхм у меня, ну ты понял.

– Давай чемодан. Об отпечатках позаботился?

– Да, да, Юр. Всё, я тебя жду. На тебя вся надежда.

– А на хрена тебе баксы? На них же ничего у нас не купишь.

– Для инвесторов. Ну покрасоваться, чтобы думали, что мы при деньгах и сотрудничаем с зарубежьем.

– Ляяя, Илья, опять на переговоры без меня ходил?

– Ну, была там парочка встреч. Ты их распугиваешь допросами своими и запросами дикими. Так бизнес не делается. Ну, всё, всё. Иди, я тебя жду.

– Нам привлекать внимания нельзя, поэтому деньги не верну и о встречах мы потом отдельно поговорим. Ты меня понял?

– Да…

Я выхожу из машины с аптечным чемоданом, в медицинских перчатках, в халате и врачебной маске. У подъезда на лавочке сидит молодежь и пьет пиво.

– Эй, Дядя, хороший перстак, кстати это у нас тут поплохело.

– Да, здесь.

– А подружаню-то мою сможешь, Дядя, подлечить, а то смотри – лежит тут уже часа два без сознания.

– Не отвлекай, не до нее сейчас.

– Воу-воу, полегче Дяд.

– Да, Кастет, забей, на хрен он тебе сдался. Она пьяная, скоро сама очнется.

– Подожди, он еще вернется, поговорю я с ним.

Я поднимаюсь на третий этаж, стучу в дверь. Никто не открывает, изнутри я слышу крики. Стучу сильнее, дверь слегка приоткрывается от моего стука. Я вхожу внутрь, дверь скрипит, в коридоре кучи фунфыриков и разбросанных вещей, захожу в зал и от увиденного наполняюсь ужасом. Подопытный сидит на диване в позе лотоса и говорит:

– Я преисполнился в своем познании на столько, что уже и познавать нечего, я всеобъемлем, я высшее существо на планете. Да, что там, во Вселенной. Я Бог, я и есть Вселенная, это в себе я все создал. Я создал этого врача, чтобы он создал эти таблетки, чтобы себе о себе напомнить, ведь меня везде множество и даже бесконечность тоже я. Я забыл, за что держаться-то. Сегодня я всё, Вова, я понимаю, что тебя сейчас больше, а сейчас я стану грибом, просто чуть больше побуду грибом, сетью грибов, планетой, сетью планет, Вселенной, я оооммм…

Подопытный со спокойным выражением лица не замечал меня и продолжал вводить себя в транс. Его жена лежала на полу с трусами на голове, вокруг нее лежала уже сгнившая еда. Судя по пятнам на трусах и ушах, она ранее запихивала еду себе в ухо. Сейчас она говорит несвязанные между собой предложения. Её настроение меняется после каждой сказанной фразы, она абсолютно не замечает меня:

– Кошки – это жидкость. Самарканд – лицемер! Хммм… Хрящики не знают, как жить без витаминов. Почему средство, убивающее девяносто девять процентов микробов, не разъедает меня, как кровь чужого в фильмах? Они лжецы! Я есть время, вилкой. Ненавижу квашонку! Милота – это безопасность. Сама я такая! Кактус живет своей жизнью. Выпив незамерзайку на морозе, я согреюсь в больнице. О боже, Тамара говорила, что ей звонит Москва, как ей позвонил город? Сумашедшая! Ахренеть. А я иду такая вся….

Я начинаю осматривать комнату. Вова резко повернул голову в мою сторону, начав говорить очень низким голосом:

– Я вижу будущее. Это все твои расчёты.

Я машинально попятился назад и упал, а он, показывая на меня указательным пальцем, проговорил, глядя мне не то, что в глаза, а словно прямо в душу:

– Ты такой же, как и я, только ещё не понял этого.

По мне пробегают мурашки, и становится жутко.

– Всё нереально: и ты, и я, и даже она…

Он указал на комнату. Мне стало страшно, как никогда. Тело онемело от страха, мурашки словно стали живыми существами и начали щипать всего меня всё сильнее и сильнее.

– И помни…

Не став его слушать, я набрался силы воли и встал:

– Иди на хрен, психопат! Только жути нагоняешь, сиди дальше, свой грибной оооммм… делай или становись, становись… Мда, адекватным… Психопат.

Вова уже не обращал на меня внимания, он закрыл глаза и продолжил, видимо, думать о своем. Я понял, что где-то допустил ошибку. Эффект от тестовой формулы таблеток Пси должен был пройти более трех суток назад. Они сошли с ума по моей вине. С дрожащими руками я нашел их телефоны и на случай, если будет проверка и они по неосторожности написали что-то, что могло вывести на меня, очистил историю соц сетей, поглядывая боковым зрением на них. Удалил письма из почты и сбросил настройки сотовых до базовых.

Занимаясь поисками емкости от таблеток, я зашел на кухню. Она была вся изрисована непонятными мне иероглифами. Один из них напоминал мой перстень в виде дракона, и рядом было еще два других, понятных мне рисунка – сокол и демон. Кажется, они для него несли религиозный характер. На полу виднеется какая-то нелепая, громоздкая формула, написанная мелом. Где-то я ее уже видел. Рядом лежит вскрытая упаковка мела от тараканов. Всматриваясь в формулу, у меня начались рвотные позывы. Это же формула Рамануджана. Пожалуй, просто пойду дальше.

Подходя к последней комнате, на которую ранее указывал Вова, я услышал звук, словно маленький котенок лапкой пытается открыть дверь. Открыв ее, я увидел исхудавшего младенца с огромной шишкой на голове, который на четвереньках стремительно пополз к маме. Мама не смогла отвлечься от своих фантазий, продолжая говорить несуразицу. Ребенок начал добывать себе пищу сам. Я помог младенцу, правильно расположив ее мать, и дал младенцу возможность поесть.

Убедившись, что ребенок ест, я направился в комнату, дабы найти емкость от таблеток. Открытую емкость я нашел в детской кроватке. Судя по всему, родители сошли с ума и дали таблетки ребенку. Ребенок долго не ел и поэтому принял таблетки. Это объясняет отсутствие плача, самостоятельная добыча пропитания и побег из кроватки. Судя по всему, ребенок скатал матрас, просунул ноги наружу, ногами отодвинул кроватку от другой кровати, а после вылез благодаря своему худощавому телосложению из-за долгого отсутствия питания. Высота падения была достаточная, это и объясняло большую шишку на голове. Запах кругом стоял не из лучших. Взяв емкость для таблеток и осмотрев комнату на наличие остатков препарата, я вернулся в зал. На столе были документы на пособие от Государства. Имя ребенка записано как Мария. Ребенок жадно сосал материнскую грудь, словно её могли лишить пропитания в любую секунду. Родители же девочки ничуть не изменили своего поведения. На столе я заметил несколько сигарет, и под гнетом всего происходящего присел и закурил. Мария, наевшись и хорошо рыгнув, устремилась на четвереньках ко мне. Я затушил уже вторую сигарету, посмотрел, как она с блестящими глазами, милой улыбкой и умилительными звуками тянется ко мне на руки. Из-за невыносимого запаха и рвотных позывов, я вставил фильтры от сигарет себе в нос и взял её на руки. Она потрогала фильтры в моем носу и засмеялась, словно все понимает. В этот момент я стал счастлив, как никогда. Я понял, что позабочусь о ней и дам ей все, что ей нужно.

С желанием позаботиться о ней, я отнес ее в ванную комнату, чтобы отмыть от экскрементов, но воды не было. Я освободил аптечный чемодан, убрав всё мне необходимое под футболку, прежде заправив ее. Положил деньги в карман ее отцу. Странно, но ни одна мышца на его лице не двинулась. Постелил матрасик в аптечный чемодан и набросал мягкой одежды, чтобы Мария не поранилась. Мария начала показывать пальцем на маленького зайчика, что лежал на полу. Когда я взял ее игрушку, она издала радостные детские звуки и словно похлопала в ладоши. Уложив её в аптечку с игрушкой, я с умилением посмотрел в эти радостные, словно всё понимающие глазки, и задал ей один вопрос:

– Позволишь ли ты, Мария, сопровождать тебя в этой жизни?

Она чихнула, мило улыбаясь, посмотрела на меня и потянула ко мне свои маленькие страшно исхудавшие детские ручки. Для меня это прозвучало как согласие. Тяжело вздохнув и посмотрев на свои руки, понял: я весь на нервах. Также начал понимать, что ничего без чёткого плана я предпринимать не буду. Подмигнув Марии, я аккуратно закрыл её в аптечном чемодане и вышел на улицу. Местная молодежь снова пристала ко мне:

– Ну что, дядя, поговорим?

Нельзя, чтобы они поняли, что у меня в аптечке на самом деле, и, стараясь вести себя спокойно, достал самодельный пистолет и сказал:

– Я тороплюсь и ограбить себя не дам.

– Дядя, не надо, Дядя, не надо.

– Всем тихо и говорить только шепотом, всем ясно?

– Да.

– На носочках тихонечко, здрыстнули на хрен отсюда, мелюзга.

– Белка, пацаны уходим…

– Я сказал «тихо и на носочках, здрыстнули отсюда».

– Все, Дядя, нам проблемы не нужны. Мы уходим отседова, но я тебя запомнил, Дядя! Я тебя запомнил, помяни мои слова, я те…

– «Згинь отсюда» я сказал, дебил малолетний.

Они начали поднимать на руки свою пьяную, тихо ругающуюся матом подругу и вторую девицу, которая лежала на земле. Я сажусь в машину к Илье:

– Я же говорил, что ты с ними быстро находишь общий язык.

– До дому довези, я тороплюсь.

– Рассказывай, давай, Юр, ну ты что блин, фу-у-у, Юр. Они не на столько страшные были.

Я открываю аптечный чемодан и жду реакции Ильи:

– Это, это что блин, Юра, ты так не шути. Верни ребенка обратно, это пранк, пранк да. Я тебя раскусил. Все, пошутили и хватит, что там с подопытными, неужели умерли? Юр, не молчи, прошу тебя, у меня разыгрывается фантазия и там не все так хорошо, как мы себе представляли.

– Успокоился?

– Да успокоишься тут с тобой! Миллионы вложили, делаем незаконные проверки на людях, отмываем деньги для корпоратов, в инфоцыган инвестируем, занимаем огромные деньги. Ты стволом людей шугаешь и с ребенком приходишь. Все хорошо – обычный вторник.

– Вези меня домой, по дороге всё расскажу. И поаккуратнее на кочках.

– Эх… как прикажите, мой заместитель… И вообще, кто из нас двоих Босс?

– …

– Понял, понял, везу, а ты рассказывай, а то уже руки трясутся и сердце стучит. Колотит похлеще движка этого корыта.

Я рассказываю Илье о том, что там произошло. К моему рассказу он отнесся с пониманием. Мы приехали ко мне домой, размышляя, как поступить с ребенком. Лидия проснулась и спустилась к нам. Увидев Марию, она сказала спокойным голосом:

– Другого я от тебя и не ожидала, пусть моё слово будет твердо и крепко. Я клянусь, что не приму его, никогда, ибо иначе я испытаю боль.

Илья встревоженно начал шептать Лидии вслед:

– Лид, это не то, что ты думаешь.

Она, не обращая внимания, стала подниматься на верх и, судя по звуку, ударилась ногой:

– Твою ж мать, как же больно-то, а-а-а… блин, больно, ненавижу его! А-а-а, мой мизинчик, больно же, сука-а-а…

Мы решили, что Лидия – сильная девушка, и она справится со своими эмоциями.

Искупав Марию, мы принялись думать:

– И что мы будем с ней делать?

– Я удочерю ее.

– Но как? Это похищение.

– Я думаю.

– Наши исследования на людях могут вскрыться.

– Я думаю.

– Что ты думаешь, как нам объяснить, что мы на неё вышли?

– Давай я поразмышляю вслух.

– Юрик, давай, я в тебя верю, у тебя все получится.

– Родителей заберут в психушку, точно. Илья, позвони в скорую с левака и скажи, что ты, мол, сосед, и в квартире странные звуки, будто кто-то умирает.

– Так, понял, а ты?

– Я буду думать.

Илья волнительно набирает больницу, время ночь:

– Алё, больница, здравствуйте, по адресу, а э-э-э…

– Осипово 13—7.

– Да, да, девушка, Осипово, 13- 7. Я сосед, а там звуки такие, что умирает кто-то. Придите и заберите, вот слышите…

Я прикрыл рот и стал изображать звуки стонущего человека:

– ааагрррххх кхе кхе…

– Вот, даже тут слышно.

– …

– Да, я сосед – Анатолий Никифорович Успенский; да, 38 лет мне, сосед.

– …

– Всё, спасайте, там что-то страшное происходит, спасайте.

– …

– Да, хватит, девушка, мне вопросы задавать. Они там умирают, а идти я боюсь. Они пьяницы, вот.

От актерской игры Мария засмеялась, легла на животик и принялась спать.

– А она милая. Я не смогу её в детдом отдать. А ты, Юра, ты же гений. Давай, ты же сказал, что всё просчитал!

– Я придумал. Мария будет считаться утерянной, либо в мертвых будет по документам. Вот. Э-э-э…

– Ну, ну, не томи.

– Пойдем, на кухне поговорим.

– Ну, пошли.

Пока мы шли на кухню, я додумал идею и, генерируя её, выдаю:

– Идея такая. Мы заплатим бомжу, чтобы тот оформил Марию на себя.

– Что?

– Ну, мол, бомжиха родила, доков у них нет.

– Ну, а если заподозрят?

– Точно, мы возьмем с собой пару бомжей. Они поедут с нами.

– С собой да, Юр, бомжей? И они будут рядом сидеть?

– Они поедут в такси. В другой регион и не соседний.

– Они зарегистрируют ребенка на себя.

– Так.

– А мы займемся усыновлением.

– А как мы про них узнали?

– Так, сделаем командировку в другой регион и, мол, на улице увидели эту парочку с младенцем.

– И решили помочь. Гениально. Напомни мне, а поче…

– Кажется, я в первый раз в жизни кого-то полюбил по-настоящему.

Глава пятая: Эксперимент окончен, будем спать

– Пап.

– Я весь во внимании, Мария.

– Спасибо, что забрал меня.

– …

– Ты будешь говорить, что это враньё, но я все равно буду звать тебя папой.

– Ты нисколько не соврёшь, называя меня папой.

– А в документах от тех, плохо пахнущих бомжей, написано, что ты мой папа?

– Да, я твой папа, а ты моя дочь, это прописано в паспорте.

– Теперь у меня воспоминания сложились.

– Поясни.

– Это долго говорить. А ты недели две назад говорил мне, что нужно учиться говорить короткие и ёмкие по смыслу фразы.

– Тренируйся.

– Когда ты вставил фильтры…

– …

– Поняла…

– Не останавливайся.

– Я тогда буду говорить небольшими предложениями.

– А я буду говорить междометия, кивать головой и использовать другие слова.

– Хорошо.

– Так.

– Мне стало интересно…

– Так.

– Мой биологический папа вставлял их в рот, ну эти…

– Сигареты.

– Да, сигареты.

Я кивнул головой.

– А ты, ты в нос.

– Продолжай.

– Мне тогда словно захотелось понять – зачем?

– Так.

– Я тогда не поняла.

– А сейчас?

– Экскременты.

– Да, их там было много.

Она засмеялась.

– Так.

– Я тогда поняла, что с прежними папой и мамой мне будет плохо.

– Так.

– Я подумала, когда я захочу кушать.

– Что тогда?

– То ты меня отнесешь к маме и откроешь сисю.

– Ого.

– Ты понимал меня столько, сколько меня знал.

– Скажи мне, Мария, ты помнишь это потому, что я тебе напомнил.

– Так, продолжай.

– Или ты до моей истории всё помнила?

– Пап?

– Я весь во внимании, Мария.