Иван да Марья

Когда с каждой участвующей был проделан такой ритуал, я и другие девочки заулыбались. А наши родственники захлопали в ладоши.

Тем временем настал час- Поутрось.[4]

Отцы других девочек, поднесли скамейку из храма и поставили возле жрицы.

Стало быть пришла пора ритуалу "скакануть в поневу" (Понева- это юбка, сделанная из трёх разных полотнищ)

Друда подняла её со скамейки, она тянулась до самого пола. Блестящего светло-голубого цвета.

– "Вскочить в поневу" Значит объявить себя невестой, и дать дозволения женихам свататься к вам! – объясняла нам жрица. – Юбка, обозначает круг! Это полость, способная внутри себя воплотить идею-семя. Это Луна, Земля, Вода. – улыбалась старушка, рассказывая нам про энергию круга. – Тройка- это символ небесного пути.

Это Девушка-Женщина-Старуха!

Это Рождение-Жизнь-Смерть!

Это миры Навь-Явь-Правь!..

Этот обряд символически испытывает девушек на два испытания. Физическое и нравственное. Первое прыгнуть с лавки в юбку, второе девушка должна проявить своё самосознание и непреклонную волю.

Трижды произносится " Хочу вскочу, хочу нет" как выражение её твёрдой воли.

У первых двух девочек, не получилось прыгнуть в поневу. Так как, они были ещё слишком малы, то не сильно расстроились. Теперь настала моя очередь, ко мне подошла Друда, держа в руках раскрытую юбку. Я запрыгнула на скамейку с серьёзным видом.

– Вон кака, следующая невеста у нас! Краса да и только. – похвалила меня она. – Вскоци, дитетко!! Вскоци, милое!!

– Хоцу – вскоцу, хоцу – не вскоцу! – ответила я.

И ушла на другой край, скамьи. Жрица ходила за мной, упрашивая меня теме же словам.

– Вскоци, дитетко! Вскоци, милое!

– Хоцу – вскоцу, хоцу – не вскоцу!

Махнула головой я, и вновь переместилась на другой край скамьи. Друда за мной.

– Вскоци, дитетко!! Вскоци, милое!! – повторила женщина.

Мама с Марфой настороженно смотрели на меня.

– Хоцу – вскоцу, хоцу – не вскоцу!

Я отвернулась от жрицы. И резко прыгнула со скамьи вовнутрь поневы, прямо в центр.

Друда широко улыбнулась и обвернула меня юбкой.

– Одна невеста готова у нас к сватовству! – сказала она.

Люди вокруг радостно захлопали в ладоши! Мама и Марфа были потрясены! Мама слегка улыбалась. А Марфа угрожающе помахала мне указательным пальцем. "Мол смотри у меня, какие тебе женихи"

По обычаю после окончания обряда, девочки идут домой в свои избы, со всей роднёй. Где приготовлено много разных вкусностей, и празднуют инициацию. Даже если у девочки не вышло "попасть в поневу" Всё равно считается, что она перешла под защиту богини Макоши и готова к продолжению своего рода… Это праздник для всей семьи. Просто именно в этом году, к ней нельзя свататься. Ничего страшного. Обряд с поневой можно теперь повторять у себя дома, в кругу всей своей родни, только уже наследующий год. Или тогда, когда родители решат, что девушка уже достаточно взрослая для замужества.

У нас в избе, Марфа напекла пирогов и блинов, со сладкой начинкой и овощной. Запекла репу, приготовив из неё ароматную кашу. Мама пила горькую медовуху, Марфа ела пирожки. А я кружилась перед ними, в новом платье, громко распевая песни и лопая одновременно пирог из морошки с мёдом.

Так мы и веселись весь вечер допоздна, пока не наелись до отвала, и я не наплясалась вдоволь, что аж ноги гудели. Марфа как водится, захрапела возле печки, а мама сказала, что выйдет во двор подышать свежим воздухом. Она снова сделалась очень грустной и глаза у неё были какие-то не такие.

Наверное, устала за сегодня, с рассвета ведь на ногах.

Мама неожиданно обняла меня.

– Где медальон, который я дала тебе утром?! – нервно спросила она.

– Вот он.

Я вынула из кармана в своём платье, медальон янтарного цвета.

Мама одела его на меня, и посмотрела очень странным взглядом.

– Никогда не снимай его! Пусть он напоминает тебе обо мне!

Я поклонилась маме и ушла в свой угол терема, где была моя зона покоя. Аккуратно сняв и убрав свои подарки, в сундук. Не успев коснуться лицом подушки, тут же уснула.

* * *

Месяц высоко горел в небе, когда Катерина, вышла из избушки прикрыв волосы белым платком. Её длинное платье лавандового цвета, слегка колыхалось от лёгкого осеннего ветерка. Она пошла в сторону леса, босиком по сырой траве и холодному мху. Мимо спящих зверей и столетних деревьев. Только совы и филины с интересом подсматривали за ней. Так она шла, мимо капища, у которого ещё стояли цветы, после утреннего обряда. Шла мимо самого старого дуба, пока не приблизилась к речки Ведка, где она журчала громко и буйно бежала. Катерина сняла свой платок и по каменистому берегу, вошла одетая в воду… Она заходила всё глубже и глубже, пока прохладные и стремительные потоки реки, накрыли её с головой…

* * *

– О Боги, боги!! Помилуйте!! Зачем она туда пошла! Горе какое!

Марфа рыдала, склонившись возле тела мамы, лежавшего на каких-то тряпках прямо на земле, у нас во дворе.

Местные рыбаки заметили её, запутавшись в сетях, и принесли к нам раннем утром, следующего дня. Мы даже не успели заметить, что она пропала.

– Утопленница. – сказал мужчина, сняв свой головной убор.

Марфа начала громко причитать.

– Бедная Катерина! Бедная душенька твоя!

Я стояла на калитки нашего дома, не в силах не заговорить, не пошевелиться.

Марфа склонилась над мамой и обняв снова залилась слезами.

– Мы поможем с крадой[5] – сказал старенький мужичок. – Подготовь погребальное платье, и вещи. В избу нельзя заносить.

Они подняли маму и понесли её в капище.

– Милана! Не подходи, не смотри! – крикнула Марфа.

Но было уже поздно, я увидела синее, разбухшее от воды лицо мамы…

И как будто исчезла, внутри стало холодно и пусто. Всё тело стало колотить от душевной боли. В голове будто потемнело.

Не верю что это она!

Отмахнувшись от Марфы, я побежала следом за теми, кто уносил тело мамы.

– Стойте! Стойте!

Мужчины остановились, и снова опустили её на землю. Сняв свои головные уборы.

– Мама! Мамочка! – я без страха склонилась, над её холодным телом. И начала умолять подняться, словно она всего лишь уснула.

Рыбаки смотрели на меня с жалостью, как на йородивую.

– Надобно девушку к Друди отвести, дух почистить. – сказал старенький дедок.

Марфа с большим усилием отдернула меня от мамы, и обняла. Мужчины унесли её для ритуала.

Раздался рёв лошадей возле нашей избы, это отец с Ипафием! Они приехали поздравить меня с инициацией. Я в слезах помчалась к нему…

Глава 2

Милана

После крады мамы, мне захотелось в последней раз побыть, возле священного дуба. Я сидела на мягкой пышной траве, возле дерева с широким стволом (в объёме его могли обхватить несколько мужчин) И настолько высоким, что наверное на вершине его можно разглядеть куда уходит прятаться Ярило солнышко каждый вечер… Я тихо плакала думая о ней.

Она сейчас с праотцами. Надеюсь мама ты уже гуляешь в Ирийских садах, с моими бабушкой и дедушкой. Ты теперь свободна от своей хвори. Ты теперь соединена с Первоотцом и нашими богами… Надеюсь, там ты будешь счастливей, чем здесь. Люблю тебя мама. И никогда не забуду…

Я поклонилась священному дубу и тут же сильнее разрыдалась, облокотившись руками на него. С ветки дерева слетела птичка и устремилась в небо, скрывшись за лучами солнца. Меня поток света немного ослепил, обжигая растертые красные глаза. И почему-то в голове, как картинки, пошли воспоминания из моего детства…

Я бегала возле подлеска за Марфой, собирающей траву лебеды и дикого щавеля. Женщина аккуратно срывала листочки, перед этим шепча им тихо…

– Травушка послужишь пользой…

– Ты с травой говоришь? – сделала я удивлённое лицо.

Марфа нагнулась возле кустарника, под свисающим над землёй корнем дерева.

– Каждой травинки-растинки надо молвить, для какой пользы её собираются сорвать. Чтоб она дала позволения на это. – не разгибаясь ответила Марфа.

– Травку надо спросить, чтобы сорвать?! Зачем?

– Для того… – женщина вылезла из-под куста и показала мне зеленый лепесток щавеля. – Чтобы живица была.

– Что такое живица?!

– Это силушка разумная. Она бегает в теле нашем и разделяется на семьдесят семь сил. Если у человека корь какая случается, это перекрытие одной из сил живы… И если же травку сорвешь, без её дозволения, то она живицу в землю спрячет и пользы не принесёт…

– А травке, какой прок нам пользу приносить?! – не понимала я.

– Такой чада. Наши тела тоже принадлежат природе, она рада послужить нам в исцелении…

Марфа сложила листочки щавеля в плетёнку и сказала.

– Поэтому ягодка моя, при уважительном отношение к травке, веточкам и деревьям, они и живицу сохранят и расскажут как их лучше использовать, как готовить…А мы с тобой съедим её и щёчки твои будут такие же румяные как сейчас! – она погладила меня по голове и снова продолжала собирательство.

А я бегать вокруг цветочков, воображая о путешествиях на край земли. Представляя, как сражаясь с Кощеями и злобными змеями. Ведь у меня силушка недюжинная, против страшной нечисти!..Я превращу их в камень и в пыль!!

Мне было всё равно обидно, что я такая. С пятном на лице. Почему у меня это…Эти боги…

Я достала из кармана маленький белый камушек. Он переливался и отражал лучи от теплого весеннего солнышка. Я вздохнула…Вспоминая как когда-то, так же пришла домой зарёванной, от того, что другие ребята обзывали меня. Отец подарил мне белый камушек со славами…

Он такой же как моя дочка, чистый и прекрасный. Наши предки и боги создали тебя такой, а они не ошибаются… Я люблю тебя такой и Первоотец так же тебя любит… Если кто-то попытается тебе внушить обратное, отравить головку чёрными мыслями. Посмотри на этот камушек и вспомни мои слова… Он пробудит твой внутренней свет, любовь данную нам от наших богов.

Обычно он всегда мало говорит, но в тот раз сделал исключение. Я сделалась счастливой от понимая, что меня оказывается, любят не только родители с Марфой, а ещё боги и первоотец. Я сразу же успокоилась.

– Ягодка? Ты куда убежала от меня? – сурово сказала Марфа, неожиданно появившись из-за угла полянки.

– Не убежала, тут я.

– Охх! Пойдём уже, твой отец скоро приезжает. Негоже маленькой девочки убегать в лесу.

– Папа приезжает! – обрадовалась я.

– Охх! Погодь! Погодь! Тьфу ты шустрая!

Я вырвалась от Марфы и побежала скорее домой.

Там на летнем крыльце сидела мама и смотрела в одну точку на кусте.

– Мама! Папа возвращается! – радостно хлопала в ладоши я.

– Угу. – холодно ответила мама.

– Ребята!!! Ребята!!! Папа едет, выходите встречать!! – позвала я своих братьев.

– Тут мы уже! – ответил самый старший.

Послышался ржач лошадей. Отец, Ипафий и Могута вернулись. Я с улыбкой махала им.

А кто это с ними?…

Позади коней была привязана телега, там сидел незнакомый мальчик. Он аккуратно слез с неё, прихрамывая на левую ногу.

– Это сын моего двоюродного брата. У него никого больше не осталось из родичей. Он нашего рода. И я решил взять его под свою опеку и воспитывать как родного сына. – говорил отец, показывая на мальчика с тёмно-русыми волосами.

– Гой еси. – боязливо сказал мальчик всем.

Он глядел на всех напугано, словно маленький звереныш, впервые увидевший человека.

Мама, не подымаясь с места, смотрела пристально на отца.

Мы с братьями опешили. Особенно я.

Что теперь у меня ещё один брат!?

– Ну а вы чего замерли богатыри?! – посмотрел отец на сыновей.

К приемышу, подошёл каждый из мальчишек и пожал руку.

– Гой еси! – сказал самый младший из братьев и обнял его.

Марфа наклонила голову к мальчику, разглядывая его с головы до ног.

– Гой еси соколик. Ну что теперь ты наш Боримир!..Тю какой худенький, страсть прям. – погладила его по голове тётушка.

Я немного стала ревновать, что она с ним такая ласковая. Но посмотрев в голубые печальные глаза мальчика, мне стало его жалко. Ему наверное сейчас очень страшно и грустно. Бедный. Надо показать, какие мы дружелюбные (не то что та девочка с полянке)

– Гой еси. – я достала из кармана своего сарафана белый камушек и отдала ему. Мне он не нужен уже. Меня ведь и так любит папа и Род.

Мальчик растерялся, но взял его.

– Здесь любовь Первоотца. Он пробудит внутренней свет. – повторила я те слова папы, которые запомнила. Сама не особо понимая, какой свет, но чувствуя, что это ему поможет.

Удивительно… Я никогда не думала об этом дне. Почему именно сейчас, он вспомнился мне, в таких мельчайших подробностях? Чтобы это значило?

Может духи леса хотят мне что-то сказать, предупредить или намекнуть, оживив мои детские воспоминания. Или же это просто моя головешка вынула картинки из прошлого, чтобы отвлечь меня от тяжелых мыслей, про смерть мамы. Ну ладно… Думаю не так важно это сейчас…

Я прижав ладонь к сердцу и затем прислонив к дубу, снова поклонилась и тихо произнесла.

– Прощайте духи леса и могучий дуб… Прощай мама…Я возвращаюсь в отцовский дом..

И ушла без оглядки, чтобы вновь не разреветься.

* * *

Я ехала в повозке и смотрела на луга вокруг. Мысленно прощаясь с нашей Липкой, где мы жили с мамой в её последние годы.

С собой из вещей, у меня был только медальон, который она мне подарила и несколько платьев. Отец после крады мамы, сразу уехал. А я захотела остаться здесь ещё на немного, чтобы прийти в себя и потом возвращаться в свой родимый град[6] Светлогорье.

Через месяц спустя Ипафий приехал за мной и Марфой. Отец с братьями гостил у дяди Глеба по делам, поэтому он не смог меня забрать. Но ручался вернуться к моему приезду. В детстве я с братьями хорошо дружила. Говорят, их мама была очень красивая, с чудным характером. Они родили четырёх мальчиков, но вскоре умерла при лихорадке. Отец снова женился на моей маме и родилась я. Моя мама была, тоже красива и всё было вроде хорошо, но когда мне было девять лет в один из вечеров меня позвали в столовую комнату. Там были папа с мамой, дядько Ипафий, жрец Деян. Я помню, что они все были грустны, словно кто-то умер. Не объясняя причин, сказали, что маме придется разъехаться с отцом и вернуться в свой старый дом. Вообщем я рыдала, умоляла, била ногами, чтобы мама не уезжала, мои старания ни к чему не привели. И рано утром (пока все спали) перед маминым отъездам, я залезла в один из её сундуков приготовленных к отъезду и спряталась, прикрывшись платьями. Меня вместе с сундуком погрузили в телегу и обнаружили (точнее я сама вылезла из сундука) когда мы уже были на полпути к Липки. Хоть отец сразу же отправился за мной и дико возмущался, но всё же увидев как я плачу, позволил мне остаться жить с мамой. При условии, что за мной будет присматривать Марфа, чему я была очень рада. С тех и до сих пор, мы жили пока мама не… не сделала что сделала… Опять накатились слёзы. Я их вытерла рукой. Не буду плакать. Теперь мы с тётушкой, возвращаемся назад в мой отцовский дом.

Лошади громко заржали, встав на дыбы, чуть не перевернув телегу на которой мы ехали, что я аж чуть не свалилась с неё. Мы ели успели увернуться от столкновение с неизвестным всадником.

– Э! Э! Ты куда же прешь?! Не видишь чё-ли?! – крикнул Ипафий, резко потянув поводья на себя.

Мужчина ничего не ответил, но замедлив свою лошадь, проскакал мимо нас. За ним шли пять человек в чёрных платьях по колено и таких же штанинах. Они выглядели отстранено, из них так же, никто на нас не обратил внимания, словно мы духи какие-то.

– Что там?! – спросила я.

– Да чё ли?! Люди идут! – помахал головой Ипафий. – Тут недалече их община.

Поклонников нового божества я видела в детстве. Теперь у них уже оказывается община, неподалёку от моей Липки. Хотя на чужеземцев они с виду не похожи и от нас ничем не отличались. Не считая их веры и одеяний. Только один из них, был не типичной внешностью для наших людей. Его кожа была более тёмной и черты лица немного грубоваты в сравнении с нашими мужиками. Про остальных же и не сказать, что они с других земель. Может они… Не успела я продолжить мысль, как один из них сказал что-то своему другу на нашем языке без акцента. Наши они точно. Зачем-то решившие перейти служить другому божеству…

Я приехала на четвёртый день, поздно вечером. Меня на пороге встретил отец и мальчики. Хотя уже не мальчики, а взрослые парни. Мне радостно было их видеть всех. Но боль от потери мамы, по-прежнему ныла в сердце, поэтому улыбаться не хотелось. Всё же я через через силу натянула улыбку.

Отец подошёл ко мне и крепко обнял, поцеловав в лоб.

– Гой еси сестрёнка. Выросла совсем. – сказал мне старший брат. Ныне нареченный Ратмир.

– Гой еси. Ты тоже…И вы все. – с интересом пробежала глазам по своим братьям. После моего отъезда я с ними виделась несколько раз всего, когда они с отцом проезжали мимо нашей деревушки. Но последние четыре года не видела никого из них, кроме отца. А они совсем повзрослели.

– Хаха! Небось, уже забыла наши имена!? – пошутил Ярик, самый младший и весёлый из всех братьев.

И все они засмеялись.

– Ничего не забыла!

Я стала перечислять их от старшего, к младшему.

– Ратмир, Всеслав, Алёша, Ярослав и…

– Иван… – сказал голубоглазый парень, слегка поклонившись мне. – Гой еси.

– Гой еси.

Это был тот самый мальчик, которого отец принял под своё крыло. Я не сразу признала его. Мы с ним последний раз виделись перед тем, как я решила тайно уехать с мамой. Он сильно изменился. Ну понятно, тогда мы были детьми. Он так же повзрослел, стал высок и широкоплеч. Но всё равно худоват в сравнении с моими братьями.

И почему-то глаза его стали ярче или мне в детстве казались они другими.

– Знаю. Иван. – я зачем-то повторила его имя и ещё раз внимательно разглядела его. Парень выглядел серьёзным, так же пронзительно смотрел на меня. У меня сама собой появились неловкая улыбка и я быстро отвела взгляд от него.

Старший брат Ратмир взял мой маленький сундучок и понес его к входу в мою комнату, мы с Марфой пошли за ним. Я обернулась по сторонам, любуясь нашем большим двором и домом. Ахх! Как же я скучала…Как давно меня здесь не было. В груди появилась приятное тепло. Наконец-то я дома, с братьями и с отцом. Слава Первоотцу и богам. Теперь всё будет хорошо.

Глава 3

Иван

Уши заложило от холодной воды, вся кожа покрылась раздирающимися коликами. Сердце выпрыгивало из груди. Паника от нехватки воздуха меня накрыла сильнее, чем ледяное течение. Я замер пытаясь успокоить дрожь во всем теле.

– Иван! Ивааан! – где-то на берегу раздавался не чёткий звук моего имени.

Кто-то коснулся моей спины, я обернулся, в мутной воде разглядев своего старшего брата Ратмира.

Он показал мне жестом наверх.

Мы вдвоём вынырнули из проруби на берег покрытый снегом, хватая жадно лёгкими воздух. Был слабый мороз и солнечное ранее утро. Позади нас стоял нахмурившийся Могута, он возмущённо и злобно смотрел на меня.

– Вот ты леший! Замёрзнешь ведь! – выругался мужчина, запустив в меня скомканной меховой шубой.

Я засмеялся, вскочил на ноги, быстро надев на себя штаны и сапоги, помчался со всей дури вперёд, чтобы Ратмир не успел обогнать меня. Совсем забыв про остальную одежду.

Я бежал по пояс голый, брат следом за мной. Могута злобно присвистнул нам вслед.

– А, ну!! Вперёд! – махал нам Володар, находясь впереди на полверсты,[7] с остальными братьями.

Парни держали в руках стрелы и лук.

– Давай! – приказал он сыновьями открыть огонь.

Я ускорился, уже оставляя Ратмира далеко позади себя. Больная нога давно о себе не напоминала, что не могло меня не радовать сейчас.

Облака стрел накрыло нас с Ратмирам, я уворачивался виляя и ускоряя свой бег. Жар начал пробиваться потом из меня, смешиваясь с остатками воды на моём теле. Позади раздался сдержанный вопль, боковым зрением увидел, как попали в Ратмира затупленным наконечником в живот. Я не остановился, продолжая сильно вилять, одна стрела пролетела прямо над моей головой. Чудом мне удалось увернуться. Это только подогрело мою кровь, и я мчал прямо на братьев. От холода и возбуждения, видимо вид мой был дикий, братья в растерянности смотрели на меня потом на отца, не понимая, что им делать дальше. Но Володар и ухом не повел.

– Всё на него. – приказал мужчина.

– Но отец, так же нечестно! – возмутился Ярик.

Володар громко рассмеялся.

– Забудь это слово в бою. Ты надеешься, что враг будет с тобой честным.

Парни нехотя достали свои мечи, а я напрягся всем телом, соображая, как и чем мне защититься.

– Ай! – жалобно пискнул Ярик, когда мне пришлось выбить оружие из его руки.

– Прости братишка!

Слава первый замахнулся на меня, я с лёгкостью отбил удар, обойдя его с боку и треснув сильно по спине рукояткой от меча, он потерял равновесие. Алеша сделал выпад вперёд, я отскочил от него. Ко мне на помощь подоспел Ратмир, ему попытались ударить в живот, он ловко заблокировал удар.

Меня по-честному сказать, это даже забавляло, так как они больше мешали друг другу и их удары были открытые и заметные. Слава подскочил ко мне со спины, я увернулся и он попал Алёши прямо под дых, от чего он согнулся пополам от боли.

– Так! Что за танцы с бубном!? – крикнул Володар. – Невидимы… Ваши движения должны быть невидимы для противника. Слава прекрати размахивать так широко руками! Ты не девицу тут манишь.

Володар достал свой меч и присоединился к сыновьям.

– Быстрей! Ну же! Куда смотришь?! – кричал Володар, ударив мне больно в плечо, затупленным мечом. – Только одна ваша ошибка… – холодно говорил он, теперь упорно атакуя Ратмира. – И смерть… – мужчина приставил меч к шеи старшего сына.

Я отошёл в сторону, чтобы отдышаться, плечо начало неприятно ныть, но меня сейчас это не сильно волновало. Ратмир, Алёша и Слава теперь уже вместе пытались наступать на отца, окружив его. Но Воладару, кажется до этого не было дела, он ловко отбивал все удары, даже не напрягаясь.

– Чёрт! – сказал Ратмир, когда отец увернулся от его замаха в грудь и в наказания выбил его меч из кисти.

Ай! – крикнул Слава, получив удар в ногу и свалившись на землю, за ним следом повалился Алёша.

Парни поднялись с земли и встали возле отца.

– Перерыв! – крикнул Могута, вернувшись от проруби к нам. Он кинул мне тёплую рубашку из овчинной шерсти и длинную шубу. Сам подошёл к Ипафию, который со скучающим видом наблюдал за нами, сидя на пеньке. Мы находились в лесу, возле банного домика, недалеко от дома.

Я надел рубаху и подошёл к запыхавшимся парням, намереваясь сделать глоток воды, которую они жадно пили по очереди из кувшина. Только дошла моя очередь, как вдруг Володар побежал на меня с огромной скоростью от неожиданности я кинул в него кувшин, чтобы защищаться, он налету расколол его одним ударом и повалил меня на спину. Его меч остановился вершок[8] от моего лица.

– Молодец. – улыбнулся уголками губ мужчина, когда заметил небольшой порез на своей защите в области живота, от моего меча.

Он помог мне встать и отошёл в сторону.

– Хорошая реакция… А теперь если не один противник, а четверо.

Я всем телом напрягся, приняв оборонительную стойку.

Парни послушно подняли свои мечи и встали напротив меня.

Ипафий кажется оживился, наблюдая за нами, а Володар по-прежнему хмурился. Он частенько любил испытывать меня, как только у меня появлялись успехи на тренировках, он тут же усложнял бой. Не могу сказать, что мне это прям нравилось, однако же, благодаря такой учебе я давал не плохие результаты в сравнении со своими сверстниками.

Парни по-видимому, прислушались к словам отца и дальше их удары были незаметные, мне становилось сложнее их отбивать. Кровь внутри меня закипала, рубашка казалась невыносимо тяжёлой. У меня отключились все чувства, кроме появляющиеся жгучий ярости, которая выходила наружу. Мои удары так же становились опаснее и сильнее. Я уже не видел и не слышал никого из братьев, только противника, которого надо уничтожить. Я отпихнул от себя Алёшу ударом в живот, тут же сбоку отбил меч Ратмира, ударив его в голову. Слава оборонялся, но меня это не остановило, я едва дотронувшись до него свалил его с ног и…

– Достаточно!.. – холодный и громкий крик Володара привел меня в чувства. – Разошлись!

Воладар, Могута и Ипафий ошеломленно наблюдали за мной.

Я осмотрел братьев, они валялись все на земле, тяжело дыша, в ссадинах и фингалах. У Алёши шла кровь из губы. Мне стало стыдно за свою ярость и что я чуть не покалечил сыновей Володара. Совсем не хотелось гневить его. Не то чтобы я боялся, он относился ко мне, так же как и к остальным своим детям. Однако же калечить его сыновей не дало бы мне чести.