Линия жизни

Я танцевала и не сводила с него глаз, а он, тоже довольно активно двигаясь, безотрывно смотрел на меня. Мне казалось, что если я и смогу его заинтересовать, то это произойдет именно сейчас. Всей душой я стремилась вложить в свой взгляд какой – то магнетизм, мне хотелось чтобы он понял, что лучше меня нет никого на целом свете, что я самая хорошая, самая красивая и самая желанная из женщин…

Музыка закончилась, и он, притянув меня за руку, крепко прижал к себе.

– Сумасшедшая, – выдохнул он в мои волосы, и я, подняв голову, посмотрела на его губы. Артем как будто ждал сигнала, наклонился и нежно меня поцеловал. Так нежно, что я прикрыла глаза…

И вспомнила Максима.

Я вообще – то замужем…

Высвободившись из объятий Артема, я прошла к нашему столику. Взяла сумку.

– Ты извини, – сказала я подошедшему Артему, но мне действительно пора домой. Он молчал. – Приятно было познакомиться, – добавила я и пошла к выходу. Артем не задерживал.

Вот так. Как будто ничего и не было. Просто очередная блажь, просто я больше никогда так не буду…

Сразу же поймав такси, я села на заднее сиденье, назвала адрес, и, прислонив голову к стеклу, закрыла глаза. Что со мной сегодня было? Что я вообще делала? Да узнай только об этом Лидочка, не миновать бы мне серьезнейшей грозы.

Да дело и не только в этом. Просто это была не я. Не могу я просто так взять и изменить мужу. Ну и пусть он смог, ну и пусть даже с Машкой. Но я не могу. Такое вертихвосточное поведение мне вообще не свойственно. То, что я думала, то, что я делала в тот момент, когда пыталась соблазнить этого чертова Артема, это вообще не мое. Я так себя никогда не веду. Ну, или теперь надо сказать, никогда больше не буду…

Но как же сладко он все – таки целуется…

Глава 3

На следующий день Макс так и не позвонил. Зато позвонила его мамочка.

– Доброе утро, – ледяным голосом поприветствовала меня «мама».

– Кхе-кхе, – от неожиданности я не знала, что сказать. Ведь, попросит сейчас Макса, и что я ей скажу? Что мой муж не ночевал дома? Стараясь улыбаться, чтобы мой голос звучал доброжелательно, я пропела, – Доброе утро. Как ваши дела?

– Мои – нормально. А вот, что у вас происходит, мне неизвестно. Нормальным это не назовешь точно.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего! Кроме того, что Максим просил тебе передать, что пока он поживет у нас. – Моя спина окаменела, – подлец! Да как он посмел, вообще! Не хватало еще, чтобы его родители обо всем узнали.

– А что, сам он это мне сказать не мог? – поинтересовалась я, не обращая уже внимания на то, что голос мой зазвучал ровно как у нее. На свекровь такие мои трансформации впечатления не произвели, и она просто бросила трубку.

– Кобыла! – сказала я в трубку и только после этого швырнула ее на тумбочку.

Все они мужики одинаковые! Посмотрите – ка, на него, – обидели мальчика! Побежал к мамочке жаловаться! Под крылышко к маме – курице, цыпленок ты мой, желторотенький. И гнездышко – то, вроде бы, свое уже свил, и сам – то уже вроде как петухом считается, – вон как гребнем – то трясет, направо и налево расшаркивается – шпорами побрякивает, а все туда же! Чуть что – ко-ко, ко-ко-ко-ко, – и на насест!

Собака такой! Слов нет, чтобы описать, что я теперь чувствую. Мерзавец, – сказала бы моя бабушка, и была бы права. Метеором ворвавшись в душ, я так же стремительно его приняла и побежала на кухню.

– Ну и пожалуйста! Да и ради Бога! – гневно выговаривала я своей турке. Та источала божественный аромат, нагнетая воздушную шапку черной пенки и, понятное дело, внимала молча, – Вы думаете, я расстроюсь? Да как бы ни так! Да я – само спокойствие! Да вывести меня из себя способно разве что цунами, но никак не свекровь со своим благоверным! Э-э-э, с моим благоверным! А со своим сыном! – Чуть не прокараулив закипающее уже кофе, я сняла его с плиты, и, наливая в чашку, продолжила, – Вы думаете, я позволю вам над собой издеваться? Вы что, думаете, я здесь пустое место? Да я… Да я, если захочу, вообще, замуж за президента выйду!

Сев за стол и, скосив глаза на календарь на стене, я внимательно посмотрела на изображенного там мужчину. Немолод… Ха, да это что ли преграда? Зато, какой взгляд жесткий! Поворот головы царственный! А губы так, вообще, круче моей свекрови поджимает. Ну а по части напустить тумана, ему, вообще, цены нет. Куда уж тут моя достопочтимая «мама» попала. Он – то уж, поди, точно перед ней не спасует. Не заблеет, как я, овечьим голосом, и не побежит исполнять любое ее указание. Точнее уж она побежит. А я еще и пинка поддам… Эх, и что я замужем не за президентом?

Мысли о президенте так меня увлекли, что я не успела опомниться, как допила кофе, съела четыре булочки и восемь шоколадных конфет.

– Мама-дорогая, – улыбнулась я. Благо меня сейчас никто не слышал. Лет бы меня на дцать назад, и все, – «В Сибирь, в Сибирь, матушка!».

Тем не менее, настроение более – менее выровнялось и я уже спокойно могла собираться на работу.

– Алло? – ответила я, взяв неожиданно зазвонивший телефон. Это был Иван, – мой дизайнер, со своей командой он сейчас работал на важном объекте.

– Насть, привет, тут сейчас опять приезжал этот Игорь, сказал, что ему срочно надо с тобой поговорить, – мы опять превысили смету.

– Смета – смета… Он что думает, мы отделочные материалы сами изготавливаем? – раздраженно спросила я и вспомнила этого Игоря – экономиста моей клиентки. У той денег – куры не клюют, а Игорек этот за копейку задавится.

С самого первого дня он не понравился мне нисколько. Представился, сказал, что по любому вопросу относительно финансирования я должна обращаться к нему и все, – задушил меня своим скупердяйством. Работать с этим человеком у меня не было уже никаких сил. И самое главное, я не могла понять, такая скрупулезность – это его личная инициатива или у него «отмашка» сверху. Тогда опять же, не вижу смысла вообще нанимать дизайнера, если у тебя нет денег на оплату его услуг.

– Ладно, вы пока продолжайте, – сказала я Ивану, – а я разберусь, как нам быть дальше.

По – моему, пришло время встретиться с моей клиенткой. Это вообще какая – то фигура «икс». Это был первый случай в моей практике, когда я работала, в глаза не видев заказчика. Ее интересы представлял все тот же экономист Игорь.

Впервые мы с ним встретились, когда он приехал в агентство с целью нанять меня на работу в качестве дизайнера для загородного дома для его директора. Он так и говорил: «Наш директор» и «Для нашего директора». Так и сложилось в моей голове, что заказчик – это мужчина. Проект, предложенный мне, был интересен, и я согласилась почти сразу.

Дом был удивителен, мне такие сооружения были всегда по душе. Стоял он в очень удачном месте, на небольшой, аккуратной поляне, почти у самой кромки леса. Из каждого окна открывался восхитительный вид, а сами окна были большими и могли распахиваться на манер ставен хоть вовнутрь, хоть наружу. Дом имел два этажа и пристроенный сбоку гараж. За фасадом дома имелась терраса, которая служила и своеобразным продолжением гаража, окна ее могли, как закрываться на зиму, так и полностью открываться на лето. Сам дом имел г – образную форму, тем самым уютно как бы обнимал собственный дворик. Внутри – ноль отделки, простор для фантазии, и я с огромным воодушевлением взялась за это дело. Заказчик обрисовал передо мной только общую идею: где гостиная, где спальня, где кухня, какие материалы использовать. Остальное – на мой вкус. Мне казалось, что – это рай, – руководствуясь личным вкусом делать любимое дело, да еще получать за это деньги.

Все бы хорошо, если бы не одно но, а точнее, один – он. Игорь Александрович.

– Так – так, милый, сейчас мы и узнаем, разрешал ли тебе хозяин гавкать. – Я порылась в записной книжке, – где – то тут у меня была визитка, по которой когда – то я и поняла, что моим заказчиком выступает женщина. Вот, нашла. Маленькая синенькая полосочка с серебристым тиснением, я постучала ей по столу. Как мне ее вручали?

– Вот вам визиточка, – сказал тогда Игорь Александрович, – тут телефон нашего директора. Если что звоните… Но я вам настоятельно не рекомендую этого делать без особой причины.

Да, именно так, – звоните, но лучше этого не делать. Что ж это за мифический директор такой, уже и меня запугали. Я решительно набрала номер, указанный на визитке.

– Компания Вегатранс, слушаю вас, – ответили мне на том конце.

– Здравствуйте, как бы мне поговорить с вашим директором?

– Простите, – проворковал премилый голосок, по видимому, секретаря, – как мне вас представить?

– Агентство «Злата», Анастасия Ледяева. – В трубке щелкнуло, зазвучала приятная мелодия и буквально через несколько секунд мне ответили.

– Алло? Дарья Алексеевна сейчас не может говорить. Но она может принять вас лично. В 12 вас устроит? – не то чтобы спросила, а больше поставила она меня перед фактом.

– Да, спасибо, устроит, – сказала я и бросила взгляд на часы, – нормально, сейчас девять, как раз успеваю.

Отключившись, я посмотрела на плиту, может быть еще кофе сварить? Время есть, а заполнить его все – равно чем – нибудь надо. Взяв турку, я щедро насыпала в нее кофе, поставила на огонь. Чем мне не нравятся кофеварки, так это бездушностью приготовления. Засыпал, залил, включил – выключил, выпил, – как – то неправильно. То ли дело стоять, глядя на медленно поднимающуюся шапочку кофе, попеременно то снимать, то ставить турку на огонь, помешивать кофе и наслаждаться божественным ароматом, который постепенно начинает заполнять все уголочки твоей квартиры? М – м – м, сказка.

Достав с полки свою любимую чашечку, я налила в нее кофе и села за стол. Эта чашечка – последнее, что осталось от Лидочкиного сервиза. Когда – то она его очень берегла, – китайский, очень изящно выполненный, он действительно вызывал чувство бережного к себе отношения. Стенки его были настолько тонки, что я вообще долгое время боялась брать его в руки, не то что чай из него пить.

– Настенька, – говорила мне в таких случаях бабушка, поднося чашку к губам, – я не понимаю твоего страха. Ты же не слон какой, чтобы раздавить в своих руках чашку. Налей себе чай и сядь за стол. И вообще, привыкай держать в своих руках изящные вещи.

Я посмотрела на свои руки, да,… до того ухоженного состояния, какое имели руки Лидочки, мне было ой, как далеко. Нет, конечно, я за ними ухаживала и вид они имели опрятный, но ногти мои были коротко острижены, сама ладонь была плотной и немного жестковатой. Руки Лидочки, даже весьма в преклонном возрасте, сохраняли светлый тон, хороший тургор и были очень нежными и мягкими. Ногти ее, всегда окрашенные в светлые тона лака, были овальной формы и лишь слегка удлинены. Я покосилась на свои, – они были довольно крепкими, но при всем желании я никак не могла их хоть как – то отрастить, поскольку при моей работе они неизбежно если не ломались, то уж загрязнялись точно.

– Это недопустимо, – выговаривала мне Лидочка. – Твои ногти могут быть не накрашенными, но грязными – никогда.

Ох, как это порой бывает сложно… Сейчас, конечно, я больше работаю за компьютером, или встречаюсь с клиентами, но, тем не менее, если целый день мне приходится работать с краской, клеем и прочим дизайнерским инвентарем, а на следующий предстоит то же самое, то я зачастую попросту ленюсь приводить свои руки в порядок.

Надо пойти хоть скрабом воспользоваться, все – таки встреча с заказчиком. Я бросила взгляд на часы, – время тянулось медленно, наверное, можно и в ванной понежиться. Отставив чашечку с недопитым кофе, я отправилась в ванну. Набрала воды, добавила душистой пены, а мысли мои уносились все дальше и дальше от настоящего. Туда, куда я всегда возвращалась, когда мне было особенно плохо. В прошлое…

1996г.

– Бабуль? – сев на скамеечку возле порога, чтобы переобуться, крикнула я, – ты дома?

– Дома, дома, – раздался голос из кухни, – видишь же, дверь открыта. – Сняв туфли, и погрузив уставшие ноги в мягкие домашние тапочки, я прошла на кухню.

– Привет, – чмокнула я Лидочку в щечку.

– Привет, – подняла она голову от книги, – как дела в школе?

– Нормально, – заглядывая в холодильник, сказала я.

– Ну что ты по холодильникам полезла? – закрыв книжку, встала Лидочка, – на плите суп стоит. Иди мой руки, я сейчас налью.

– А колбаски нет? – заглянула я в кастрюльку, из которой поднимался ароматный парок супа.

– Так! – строго сказала Лидочка, и шлепнула меня по попе, – я сказала, иди мыть руки. А есть будешь, что приготовила.

– Хорошо, хорошо, – засмеялась я, направляясь к рукомойнику, находящемуся в углу комнаты, – у тебя что новенького? Демьяныч не заходил? – наскоро ополоснув руки и вытерев их вафельным полотенцем, я села за стол.

– По – моему, это не твое дело, – стукнула Лидочка тарелкой.

– Да? А что так? – откусывая хлеб, посмотрела я на ее румяные щеки, – я твоя внучка, между прочим. И желаю знать о твоих кавалерах все!

– Настя, не ерничай. Зачем ты мне возвращаешь мои собственные слова? – бабуля примостилась напротив.

– Затем, что в семье должно быть равноправие. Ты контролируешь меня, я – тебя. По – моему справедливо.

– Не справедливо. Ты еще ребенок и за тебя переживать надо. А я уже взрослая, и за меня беспокоиться не нужно.

Я посмотрела на бабушку и решила перепалку прекратить. На самом деле мне и не важно было, заходил ли к ней пресловутый Демьяныч, просто хотелось немного посердить бабулю. И показать ей, что вчера мне тоже был неприятен ее допрос по поводу соседа Мишки, который всего – то лишь и прокатил меня один раз на мотоцикле.

– Ладно, ба, – подперев подбородок, сказала я, – заходил, не заходил, какая разница?

– Вот именно, – буркнула бабуля, делая вид, что поглощена едой, – ешь, давай.

Я еще раз внимательно посмотрела на бабушку, какая же она все – таки у меня красавица! Не удивительно, что этот Демьяныч на нее запал.

Мы познакомились с ним только этим летом, когда он купил домик по соседству с нашей дачей. Неплохой вроде бы мужичок, староват, конечно, так не ко мне же он в женихи набивался! Бабуля с ним практически сразу и познакомилась, – Семен Демьянович оказался заядлым огородником, а это было прямым путем к сердцу бабули.

Странно было видеть, как красивая, вполне себе ухоженная женщина копается на грядках, но факт оставался фактом, – каждое лето, переезжая на дачу, Лидочка днями торчала в огороде.

– Настенька, – говорила она, – женщина, как никто другой должна быть близка к природе. Не надо морщить нос, – это не просто огород, это целое царство.

Фыркать на такие заявления было бесполезно, да и, честно говоря, глядя на Лидочку в огороде, казалось, что она там не работает, а на самом деле отдыхает. Может быть, все дело и было в том, что она любила свою землю? Глядя на других местных женщин, у меня непременно возникало к ним чувство жалости, – уставшие, замученные, вечно недовольные… Бабуля же другое дело, – она будто расцветала, когда приходила весна, и она могла переехать в свой домик, оставшийся ей по наследству от старенькой мамы, – бабушки Стеши. Когда я была еще маленькой, а Лидочка еще работала, она частенько оставляла меня под ее присмотром.

Баба Стеша меня очень любила, и когда Лидочки не было рядом, всегда, гладя меня по голове и целуя в макушку, приговаривала: «Да моя ж ты сиротиночка». Что это означает, я тогда не знала, но нехитрая ласка мне очень нравилась. Потому что после нее обязательно следовал маленький леденец на палочке, извлеченный из кармана фартука, который бабушка Стеша почему – то никогда не снимала.

Мне, честно говоря, тоже очень нравился этот небольшой милый домишко. И пусть до школы из пригорода приходилось добираться на полчаса дольше, зато здесь рядом была и речка, и все мои друзья из детства.

– Кхе – кхе, – раздалось от порога после предварительного стука, – здравствуйте, Настя. А Лидочка дома?

– О! – громко возвестила я, так, чтобы вышедшая из кухни бабуля меня услышала, – Семен Демьянович! Здравствуйте – здравствуйте, проходите, пожалуйста. А мы как раз о вас с бабушкой говорим.

– Да? – смял Семен Демьянович кепку в руках, – что ж, очень приятно…

– А нам – то как приятно! – разулыбалась я. – У нас тут сроду приличных мужчин не было, а тут вы…

– Настя, – оборвала меня недовольная бабушка, – угомонись! Что на тебя сегодня нашло? Здравствуйте, Семен Демьянович. А мы как раз чай собираемся пить, садитесь к столу, – придвинула она ему стул. Демьяныч неуверенно на него сел.

– Да я это… на минутку зашел. Не видно вас что – то с утра было, думаю, зайду, проведаю…

– Так жарко сегодня, спасу нет, я и не выходила еще…

– Ладно, ба, – прервала я своих престарелых голубков, – пойду я на речку схожу. Правда, жарко сегодня, схожу искупаюсь, – и, получив, так сказать, благословение, вышла из дома.

Пока я шла к реке, в моей голове неустанно крутилась мысль, как моей бабушке даже в ее возрасте удается привлекать к себе мужчин. Обаяние у нее, что – ли особенное? Мне вот, к примеру, даже в шестнадцать лет никак не удавалось начать с кем – нибудь встречаться. По мнению бабушки происходило это оттого, что я «без царя в голове», но что это значит?

Значило ли это, что мне надо было быть более практичней? Реалистичней? Но что я могла сделать, если мне на самом деле нравилось читать книги, вместо того, чтобы шляться с так называемыми женихами по ночам. О, конечно же, мне хотелось иметь поклонника, но только такого, который будет мне писать стихи, и только такого, который будет говорить со мной о чем – нибудь интересном, как, например, говорит с бабушкой ее Демьяныч… Может, мне стоило одолжить поклонника у бабули?

Спустившись к реке, я быстро сняла вещи и погрузилась в воду. Плавать я умела с детства, практиковала все стили, и сейчас просто наслаждалась тем удовольствием, что дарила мне вода.

– Как водичка? – услышала я с берега, – теплая?

– Пойдет, – крикнула я располагавшемуся там с удочками дяде Вите. Очень колоритная фигура в нашем поселке. Со слов бабушки я знала, что в 30 лет дядя Витя остался вдовцом. Сейчас ему около 50 и он до сих пор один.

Роста он был невысокого, имел внушительную лысину и увесистое брюшко, однако же, претенденток на его сердце от этого не убавлялось.

Дядя Витя был необыкновенно добрым, приятным мужчиной. «В наше время, – говорила про него бабуля, – таких мужчин больше нет».

Грамотный, начитанный, воспитанный, приятный во всех отношениях мужичок. Он не пил, вел домашний образ жизни и являл собой образчик идеального мужчины. Все местные женщины засматривались на дядю Витю, однако же, тот как был один, так и оставался по сию пору.

– Здрасьте, дядь Вить, – подплыла я к нему, и выбралась на берег.

– Привет. А ты что одна? – не отрывая глаз от поплавка, спросил он.

– Да дома все. Рано еще. – Перевернувшись на живот и, подложив руки под голову, я закрыла глаза.

– Как Лидочка? – раздался через какое – то время вопрос. О Господи, и этот туда же!

– Нормально. С Демьянычем чай пьют.

Ответом мне было молчание. Взглянув украдкой на дядю Витю, я увидела его спокойное лицо и абсолютно безмятежный взгляд… Не через чур ли безмятежный?

Хотя, может быть, он просто так спросил. По – соседски. И надо же было у меня что – то спросить? Хотя бы для того, например, чтобы поддержать беседу…

– А вы что – то к нам совсем не заходите, – решила я, тем не менее, проверить свою догадку, – приходите как – нибудь вечерком, с бабушкой в саду чайку попьете, – у нее там специальный уголок организован. Лаванда даже, знаете ли, растет…

– Да что ж я… без приглашения – то? Приду ни с того ни сего… – выдергивая удочку с каким – то мальком на конце лески, пробормотал дядя Витя. Мне показалось или он покраснел?

В принципе, бабушка ему могла действительно нравиться. Она всем нравилась. По – моему, нет ни одного мужчины, который бы оставался к ней равнодушен. В свои 65 она выглядела лет на 50, не больше. Фигура у нее была стройной, подтянутой, – молодые женщины позавидуют. Лицо – миленькое, морщинки – и те красивые. Не зря ее до сих пор все называли не иначе, как Лидочкой. А не какой – нибудь вам бабой Лидой.

– О! – приподнялась я на локтях, – во – первых, не «ни с того, ни с сего», а по – соседски! А во – вторых, я вас только что пригласила!

– Ну понял, – рассмеялся дядя Витя, – как – нибудь обязательно зайду. Хоть и не очень – то я по гостям… – он замолчал. А меня, как выражалась бабушка, начал «дергать черт» залезть мужику в душу.

– Дядь Вить, – начала я. Тот вопросительно вскинул брови. – А чего это вы у нас такой жених завидный и все один?

– А тебе – то я чем завидный? – посмотрел он на меня, и я покраснела так, что почувствовала сама.

– Ну… я не о себе вообще – то. Я так, за других переживаю…

– Переживать надо за себя, – недовольно сказал он, и отвернулся. Да уж, не ровня я ему, как говорится, что бы такие вопросы задавать. Но я же не хотела, чтобы это прозвучало как – то обидно.

– Дядь Вить, да вы извините. Я не собиралась лезть к вам с дурацкими вопросами. Вы не подумайте, что я от глупости спрашиваю… Я вот просто сегодня весь день думаю: счастье всем дается или только некоторым? – я была серьезна. И когда на меня воззрились недоуменные глаза дяди Вити, я продолжила:

– Мне ведь уже семнадцать лет скоро. Вроде бы и немного еще. Но у нас уже все девчонки с четырнадцати лет с пацанами дружат… А мне не нравится никто. Вообще – то я, как все хочу, чтобы у меня жених был. Но что – то не найду никак… Вы не смейтесь, – заметила я его улыбку, – мне это кажется очень серьезным. Вот моя бабушка, – она ведь старая уже, а все – равно всем нравится. Это хорошо, потому что я ее тоже люблю, и пусть это так и будет. Но ведь я – то молодая! И вроде бы симпатичная, а никому не нужна. Я вот и думаю, может быть это просто не дано мне? Мальчикам нравится?

Дядя Витя молчал. Я видела, что он думает, что мне ответить, и для меня было очень важно, чтобы он понял, о чем я говорю. И что дело тут вовсе не в одних мальчиках.

– Знаешь, – начал он, – когда говорят, что для того, чтобы кому – то нравится надо быть собой, этому не хочется верить… Вот – вот, – посмотрел он на мои передернувшиеся плечи, – и зря ты это! Ты когда – нибудь думала над этой фразой всерьез? – я молчала, а он, насаживая на крючок очередного червяка взамен обгрызанного, продолжил:

– Понятное дело, в семнадцать лет вообще не хочется быть собой. Хочется быть модной, красивой, джинсы носить импортные и жить где – нибудь в другом месте. А ты смогла бы? Смогла бы жить в другом месте? Вот у нас многие в Германию уезжают, за западной жизнью гонятся. Хотела бы там жить? – я кивнула, а он покачал головой, – думай всегда, прежде чем что – нибудь предпринять. Ты когда – нибудь думала о том, что переехать в другой российский город – это одно, а переехать за границу, – совсем другое? Там же все по – другому! Да, там красиво, все аккуратно, чистенько, дома, как на открыточках… Но ты там никто, и звать тебя там будут «Никак». Русскому человеку с его – то менталитетом, там тяжело прижиться. А думаешь, они там деньги большие получают? Да это для нас большие, для России. А там они дворниками работают, туалеты чистят, для местных эта зарплата – копейки. Я уж молчу о статусе… А язык? Понятно, выучишь и все такое. Но ты представляешь, что всю свою оставшуюся жизнь ты будешь слышать только чужую речь? Не нашу родную, а ту, которая принадлежит не тебе, не твоему народу, – ту, что тебе просто пришлось выучить, чтобы быть понятой?…

Я это к чему говорю? Углубился, конечно, но я хочу, чтобы ты понимала, что за осуществлением любого подобного желания стоит целая неудавшаяся жизнь. Та, которая могла бы у тебя быть, если бы ты не принимала неверных решений.

– Первый раз слышу, что исполнение желаний сулит рухнувшую жизнь…

– Настя, ты не передергивай. Начала разговор, как взрослая девушка, а теперь пытаешься сделать вид, что ничего не понимаешь!

– Но если я не понимаю! – я возмутилась.

– Значит, думай лучше! Вообще, на будущее, возьми себе за правило слышать больше того, что тебе говорят.

– Как это?

– Так это! – передразнил меня дядя Витя. – Заведомо думай про себя, что твой собеседник однозначно умнее, чем тебе кажется. Ты же сейчас тоже мне хотела нечто большее сказать, когда про женихов лопотала? Вот – вот! Не смогла все высказать. Так и другие, – многие косноязычные вообще, как собаки: знают, да сказать не могут.

– Ладно, извините. Я постараюсь. Так, что же все – таки о желаниях?

– Тут одно вытекает из другого. Смотри: если у тебя осуществляются правильные желания, естественно, никуда твоя жизнь не рухнет, как ты испугалась. Все будет развиваться гармонично: и ты, и все в твоей жизни. А если ты будешь добиваться исполнения желаний, которые сто лет тебе не нужны, о какой гармонии может идти речь?