– Ягиня Залесья и правительница лесная, – она двинулась ко мне, чуть переваливаясь с ноги на ногу, но при этом оставаясь женственной. – И та, кто варит суп из непослушных детишек.

– Вы, должно быть, шутите – я нервно хохотнула.

– Как знать, – Ягиня подняла руку и сняла перчатку.

Ее рука была черной, иссохшей и покрытой язвенными наростами. Желудок скрутило от подоспевшей тошноты. Я развернулась, чтобы скорее выбраться из дома и перебороть недуг, но цепкая лапка Ягини легла на мое плечо и до хруста сжала его.

– Негоже вот так убегать, не попробовав хозяйской еды, – хохотнула она.

Я повернулась и исподлобья посмотрела на ее бородавку. Заметив это, Ягиня провела по ней рукой.

– Что? Боишься?

– Нет, – соврала я.

– У всякой красивой женщины есть свой недостаток. Даже у тебя, – она с болезненным нажимом потрепала мои светлые волосы и, сжимая плечо, повела к столу. – У меня есть пироги с овощами и чай. Ты голодна?

Я не сводила взгляда с ее черной руки. Она напоминала конечность давно иссохшей мумии в музее, на которую я однажды смотрела. Тогда забальзамированный труп казался чем-то далеким, а сейчас…

Яга посмотрела на меня и хитро улыбнулась, прищурив глаза. Взяла маленький заварочный чайник и указала на стол. Только сейчас я заметила, что на нем стоят яства в плетеных корзиночках: пирожки, овощи, лесные ягоды. Желудок заурчал.

– Можешь не отвечать, я слышу, что голодна, – Ягиня взяла кружку и наклонила чайник. – Любишь покрепче?

– Не надо. Я и так уже засиделась, – слова давались с трудом, но я не могла злоупотреблять гостеприимством этой странной женщины.

– Из Залесья нет выхода, – сказала она. Я вздрогнула, как от пощечины. – Не бойся, ночью нет выхода, – пояснила Ягиня, пододвигая ко мне чашку. – А днем тебе предстоит его найти. Если сможешь, конечно.

Я взяла чашку в руки и прикрыла глаза. Долгожданное тепло приятно грело руки, а травяной аромат нагонял сон.

– Пей, – Ягиня легонько дотронулась пальцами до дна кружки, чтобы поднять ее к моим губам. – Когда остынет, будет невкусно.

– Но если отсюда нет выхода ночью, а днем его трудно найти, – забормотала я, оттягивая первый глоток, – как я смогу вернуться домой?

Ее губы растянулись в ласковой улыбке. Ягиня погладила меня по волосам.

– Отсюда никто не выходит, если я не позволю.

Я ставлю чашку на стол. Днище с громким стуком ударяется о поверхность стола. Сонливость стирается, как и мои сомнения.

– Я тебя знаю, – говорю ей, – ты та самая Яга.

Она приподнимает бровь.

– И что же ты будешь делать, девка? – Ягиня скалится и ее зубы кажутся желтее, чем раньше.

– Тебя не существует, – отвечаю я, – ты – всего лишь плод моего воображения.

Яга смеется и берет чашку, подносит ее к носу и вдыхает аромат трав.

– Я хотела убить тебя быстро, – говорит она спокойным голосом, заправляет прядь моих волос за ухо, – но ты подала мне другую идею.

Ягиня наклоняется, и я слышу, как клацают ее зубы рядом с моим ухом. Дыхание Яги отдает плесенью, смешанной с гнилью.

– Я тебя выдам замуж, – шепчет она.

– Что?.. – шарахаюсь в сторону и смотрю на Ягу. Она смеется до кашля и с силой хлопает меня по спине.

– Что слышала. Ты идеально подойдешь ему.

– Кому?

– Одному вечно молодому царевичу. Он как раз ищет жену. Пятьсот лет…

Я встаю со стула и качаю головой, пячусь к выходу, не сводя взгляда с Ягини.

– Хочешь уйти? – ее голос звучит расстроенно. – Но ты даже не попробовала мой яблочный пирог. Он особенный. Для девок, из которых я варю суп.

В руке Яги появляется яблочный пирог. Из-под румяной корочки вылезают гниющие кусочки фруктов. Они размазываются по поверхности, как след от слизня, и скатываются на пол с едва слышными шлепками.

– Попробуй, – Яга протягивает загнивающий пирог мне.

– Отстань! – кричу я, срываюсь и бегу к двери. Хватаю ручку, дергаю и замираю.

Длинные куриные ноги поднимают избушку вверх. У меня кружится голова от высоты – я боюсь ее, как огня.

– Что за…чертовщина? – бормочу я, сжимая ручку до боли в ладонях.

– Я же сказала, – повторяет Яга, – Отсюда никто не выходит, если я не позволю.

Я захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, словно это могло спасти меня от надвигающейся ведьмы. Ее глаза странно блестели: из зелёных они стали черными и теперь по цвету напоминали панцири майских жуков.

– Отстань! – я схватила метлу и ткнула рукояткой в живот Яги.

Она ахнула, на ее лице застыло недопонимание. Кожа зашелушилась и начала плавно сползать по щекам Ягини, перекатываясь на подбородок и сваливаясь оттуда в ямку между пышным бюстом.

– Девка! – выдохнула она, схватив меня за волосы. Я замахала метлой, неведома сила вырвала ее у меня из рук.

Метла развернулась и больно ужалила прутьями по ладоням.

– Мои вещи тебе уж точно не подчинятся! И думать не смей! – Яга рванула меня за волосы и я, не удержавшись, шлёпнулась на пол. – Я думала поступить с тобой по-хорошему, но ты вынудила меня сделать это по-плохому.

Последним, что я запомнила, были рукоятка метлы и острая боль в голове с кружащимися стенами избушки.

Кощей делает глоток воды из ведра, закрывает глаза и чувствует, как по телу разбегается сила. Он смотрит на наливное яблочко, что вращается по тарелке, и ждет. Ждет, пока Яга вылезет из своей избушки и расскажет ему про очередную жертву.

– Кто на этот раз? – спрашивает Кощей, когда ее лик показывается на дне.

– Особая девка, – отвечает Ягиня, – забродившая.

– Чем же она особенна? – он смотрит ей в глаза, не сводя взгляда и не моргая.

Вот уже пятьсот лет как Кощей –умер и лишился человеческого облика. И только темная магия поддерживает в нем бессмертную жизнь, полную тоски и ожидания. Тоски по ушедшей жизни и ожидания дня, когда он станет царем Тихой рощи, и проклятие падет.

– О, это несложно объяснить, – отвечает Яга. Ее голос звучит с помехами, как в телевизоре. – Она пыталась сопротивляться.

Кощей вглядывается в лицо старой знакомой и пытается прочесть ее мысли. Это невозможно, как и всегда, ведь женская голова не место для него.

– Другие тоже сопротивлялись, – говорит Кощей, переворачивает бокал и ставит его на стол, – нет ничего удивительного в том, что они пытаются избавиться от тебя.

Яга морщит нос так, что ее родинка с подбородка на время перелезает на щеку. Едва различимое шипение, словно масло, брошенное на сковородку, раскрывает настоящее отношение Яги к нему.

– Меня так просто не выкинешь, – шипит она, хватает Таю за волосы и подтаскивает к тарелке. – Видишь? С нее будет исчисляться пятая сотня.

Пятая сотня…Кощей думал об этом много столетий. Сначала было волнительно – разбираться с самой первой, – потом стало легче. Настолько, что никто не мог добраться до его души, запрятанной где-то глубоко в сердце. В сердце, которое не билось уже пять веков.

– Лучше бы на ней все закончилось, – говорит Кощей, берет яблоко и переворачивает тарелку.

Я стою одна в тумане. Он не вредит мне, но ничего не видно. Сквозь сон слышится голос Ягини.

– Всадники тумана, – говорит она, – они скоро придут за тобой.

– Всадники тумана? – едва размыкая губы, спрашиваю я.

Вместо ответа слышу топот, отдающийся эхом. Цокот копыт становится все ближе. Я пугаюсь и бегу, цепляясь волосами за ветки. Они больно бьют меня по щекам, царапают кожу. Чувствую, как в ногу впиваются твердые куски земли, и кидаю взгляд вниз.

На мне нет обуви, а из одежды только белое платье. Спотыкаюсь и падаю ладонями в лужу. Вижу свое отражение: на спутанных волосах плетеный венок из крапивы. Поднимаюсь, касаясь руками венка, и он обжигает ладони.

– Тая, – загробный шепот достигает моего слуха, и я оборачиваюсь.

На меня несется конь с всадником: синие глаза светятся в тумане, как огоньки в газовой лампе. Черная рука тянется ко мне. Я вскрикиваю и закрываю лицо ладонями.

– Тихо-тихо, – послышался успокаивающий шепот. Я увидела Ягу, сидящую на краю кровати.

– Что это за место? – спросила я, набравшись смелости. – Почему вы ударили меня?

– Всего лишь попыталась усмирить буйную гостью, – Ягиня указала рукой в сторону валяющихся на полу кувшинов.

Я поморщилась, не в силах вспомнить, когда они упали. Сжав одеяло, я опустила ноги и поняла, что на мне то самое хлопковое платье из сна. Руки дернулись к голове, но венка из крапивы не было.

– Это сон? – спросила я, глядя на Ягиню. Она повела плечом.

– Кто знает?

– Прошу, – настаивала я, упираясь кулаками в кровать, – скажите.

Ее губы тронула едва заметная улыбка. На мгновение в облике Яги промелькнула красивая женщина. Добрая женщина. Она наклонилась ко мне, пригладила прядь у моего виска и шепнула:

– Ты упала, Тая. Пора подняться.

– Что это значит?

– Он уже ждет. Мне нужно подготовить тебя к предназначению, – Яга схватила меня за подбородок, с силой надавила на скулы так, что я открыла рот, и влила в него сильно пахнущий отвар.

В ушах зазвенело: звук прошел волной от тихой едва различимой мелодии, словно кто-то ласкал пальцем стакан, до звона разбитого стекла. Перед глазами стемнело, желудок скрутило от страха и горячего напитка.

– Ты сделаешь так, как нужно мне. Ты хорошая девочка, Тая. А хорошие девочки всегда слушаются меня, – мне запомнилась ее теплая улыбка, когда я отплевывалась отваром, чтобы не задохнуться.

Травы раздразнили горло, и я закашлялась. Держась руками за шею, я пыталась попросить воды, но ни язык, ни мозг не слушались меня. Я сжала подушку за уголок и кинула ее в Ягу. Пока она возилась с подушкой, я поднялась на ноги и, пошатываясь, побрела к выходу, опираясь на деревянные стены.

«Воздух…воздух!» – пульсировало в голове.

«Ты так и сдохнешь здесь, в какой-то стремной избушке! – голос Наташи разошелся смешливой пульсирующей записью, как из мегафона. – Тая Зеленова скончалась! Только представь, как об этом напишут в соцсетях?!»

Пелена застелила глаза. Я резко смахнула слезы рукавом платья и вцепилась в дверь, чувствуя, как подкашиваются ноги.

– Тая, – голос Яги застал меня врасплох, и я обернулась.

Она поднесла руку с травами ко рту и дунула на меня.

Сильный аромат сирени, смешанный с запахом лаврового листа, заставил меня поморщиться. Я чихнула три раза, перед глазами потемнело, а тело ослабло, став ватным и чужим. Я почувствовала руки Ягини, подхватывающие меня.

– Ты еще не выслушала мою сказку на ночь… – ее слова были последними перед тем, как я вновь погрузилась в сон.

Было четыре брата. Двое старших – Леший и Вурдалак, средний – Берендей, и младший – Кощей. Умирая, царь Залесья позвал сыновей к себе, и велел поделить лес на четыре царства. Он сказал, что каждый должен выбрать себе то место, к которому лежит душа.

Леший выбрал Густую рощу – лес, полный грибов, ягод и цветов. Вурдалак выбрал Болотную рощу – место, куда не ступала нога человека, и место, где водятся только лягушки, да комары. Берендей выбрал Зимнюю рощу – заваленные снегом лесные просторы, да амбары, полные меда. А младший, поразмыслив, выбрал Тихую рощу.

– Почему, – спросил отец, – из всех царств ты выбрал самое крошечное?

Кощей улыбнулся, держа отца за руку, и молвил:

– Потому, отец, что это царство однажды станет сердцем Залесья. И стану я правителем всех четырех царств.

Отец принял решение младшего сына и поддержал его, но другие братья затаили обиду. После смерти родителя собрались они вместе, чтобы обсудить план коварный, полный предательства.

– Я заведу его в Болотную рощу, – молвил Вурдалак, – там он заплутает, застрянет в болоте, да издохнет.

– А я заведу его в Зимнюю рощу, – сказал Берендей, – там Кощей замерзнет и будет украшать мои угодья, став ледяной статуей.

– Не буду я брату родному вред причинять, – сказал Леший, – отец поддержал его выбор, и мы должны поступить так же.

– Не брат ты нам, Леший! – молвили Вурдалак и Берендей.

Махнул на них рукой старший брат и тем же вечером ускакал из королевства в Густую рощу.

Сговорились Вурдалак и Берендей, и решили по-очереди устроить Кощею испытания. Первым пробовал Вурдалак: пригласил младшего брата на ужин в Болотную рощу.

– Как подскачешь к развилке, увидишь надписи: направо пойдешь – коня потеряешь, налево пойдешь – сам пропадешь. Но ты не верь и езжай налево. Это я повесил для того, чтобы врагов стращать.

– Ладно, – сказал Кощей, – приеду.

И ехал он три дня и три ночи, пока не прибыл к надписям. Усомнился Кощей в словах брата и поехал направо. Несколько дней плутал младший сын, пока наконец не увидел замок. Подъехав к воротам, Кощей велел стражникам передать брату, что он прибыл.

Вурдалаку ничего не оставалось: он пригласил Кощея в замок и устроил пир на три дня.

– Езжай к нашему брату Берендею, – напутствовал его Вурдалак перед отъездом, – в Зимней роще тоже много диковинок.

– Я видел много диковинок, – отвечал Кощей, – есть ли у брата что-то особенное?

Вурдалак задумался, но его хитрый ум тут же выдал идею.

– Подъедешь к указателям и увидишь надписи: «налево пойдешь – жену найдешь, направо пойдешь – коня потеряешь, прямо пойдешь – сам пропадешь». Езжай налево, там будет красна девица, стройная, как деревце.

– Почему же Берендей до сих пор не нашел себе супружницу? – спросил Кощей, потягивая поводья вороного коня.

– Он присылал мне гонца с письмом, где просил послать тебя к нему в гости. Писал, что хочет самое лучшее отдать младшему брату.

Согласился Кощей и поскакал в Зимнюю рощу. Ехал четыре дня и четыре ночи. Снега в тех краях было так много, что конь проваливался по грудь, а Кощей замерзал. Он уже не чувствовал жизни в своем теле, когда подъехал к указателям.

– Только бы согреться, – едва шевеля губами, сказал Кощей, тронул поводья и пришпорил коня.

Он мчался по левой тропинке, что привела его к избушке на курьих ножках. Вокруг нее зеленела трава, а из-под тающего снега выглядывали подснежники. Кощей слез с коня и постучал в дверь.

– Открой, хозяюшка, впусти в дом, дай отогреться, да покорми сытно! – взмолился он.

Дверь со скрипом отворилась. В избушке было тихо, а на столе раскинулись яства, каких Кощей никогда не видывал.

– Должно быть, заморские… – решил он, пробрался к очагу и стал греть окоченевшие руки.

– Здравствуй, Кощей, – молвила девица.

Он обернулся и застыл: стройная, как деревце, красавица в аккуратном сарафане, с длинною косой через правое плечо.

– Что хочешь проси, только дай отогреться! – сказал Кощей.

– Возьми меня в жены, – просила девица, – только обязательно отведай мою еду перед отъездом. Ведаю, что путь лежит неблизкий, к брату родному едешь, так передохни, коня своего накорми, да спать ложись.

– Возьму тебя в жены, как только навещу брата! – пообещал Кощей.

Целый день он ел вкусную еду, пил березовый сок, а под вечер спал на теплой перине под пуховым одеялом. На утро Кощей оседлал коня и спросил у красавицы:

– Как твое имя?

– Яга, – улыбаясь, ответила она, – возьми мой оберег, и возвращайся!

Красавица протянула ему амулет на веревке. Кощей надел его на шею, поблагодарил невесту и поскакал в края холодные. Два дня и две ночи добирался он до Зимней рощи, но поднялась буря, и сбила коня с пути.

Плутали они по белым полям, пока не замерзли до смерти. Возрадовались Вурдалак и Берендей, встретились в Болотной роще, чтобы отпраздновать гибель младшего брата, и устроили пир, пригласив всех, кроме Лешего.

На третий день пира в двери постучались. Когда стражники отворили их, зимняя стужа влетела в замок Вурдалака и заморозила всех его приспешников. Смертельно-бледный юноша прошел по ковру, и везде, где он ступал, разбегались морозные узоры.

– Братья родные, вы предали меня, – сказал Кощей, – так поплатитесь же за свои грехи!

Он дунул на них, что было сил, и заморозил Вурдалака и Берендея. Так в Болотной роще воцарилось мертвое молчание.

Кощей же оседлал коня и уехал, позабыв про свое обещание, данное Яге. Из-за него она лишилась своей красоты – стоило Кощею вернуться из мира мертвых, как на подбородке ее появилась огромная родинка, пугающая каждого, кто желал к ней посвататься.

Разозлилась Яга и поехала в Болотную рощу. Там она отогрела братьев Кощея и их слуг, сделала их своими прислужниками, и велела искать способы погубить Кощея раз и навсегда.

Но сколько бы ни искали Вурдалак и Берендей смерть Кощея, никак не могли найти. И задумали они тогда недоброе.

– Мы уже умерли однажды, – сказал Вурдалак, – так давай же попросим у младшего брата прощения и отомстим этой женщине, что сделала нас своими рабами.

– Родная кровь всегда ближе, – согласился Берендей.

Поскакали они в сердце леса – Тихую рощу – и прибыли через семь дней и семь ночей. Шесть дней они стучали в ворота, но двери не отворялись. На седьмой день Кощей сам выехал на коне.

– Как бы вы ни хотели, вы не сможете меня убить, – сказал он.

– Мы приехали не для этого, – молвил Вурдалак, – мы приехали просить прощения.

– Прости нас, Кощей. Мы не ведали, что творим, – добавил Берендей.

Уступив своей гордости, оба брата преклонили колено перед Кощеем.

– Я прощаю вас, братья, – сказал Кощей.

Только они обрадовались, как он молвил:

– Но ни один из вас не пострадал от предательства так, как я. Коли победите мое проклятие, то будем мы снова братьями.

Поднял Кощей руку, нашептал заклинание, и стало братьям больно: у Вурдалака отросли клыки острые, как у летучей мыши, а у Берендея голова поросла густой шерстью, да стала медвежьей. Переглянулись они: Вурдалак с красными глазами, а Берендей с желтыми, – и бежали каждый в свою рощу.

С тех пор между Всадниками тумана идут бои за Тихую рощу. И только Леший никогда не участвует в семейных распрях.

Кощей подъехал к избушке. Та вытянула курьи ножки, всячески пытаясь избавиться от незваного гостя. Раньше бледный юноша был с ней вежлив, а теперь ей оставалось только скучать по ушедшим временам.

– На колени, – приказал Кощей и избушка повиновалась, присев.

Он прошел по двору, ступая босыми ногами, и трава усыхала под его стопами. Открыв дверь, Кощей зашел внутрь. Его взгляд наткнулся на девушку, лежащую на кровати. Поблизости на тумбе лежал венок из крапивы.

– До обряда еще несколько месяцев, – сказал Кощей, чувствуя присутствие Яги.

Она стояла у него за спиной и мечтала оказаться на месте Таи. Но ее время прошло, и она ничем не могла помочь ни Тихой роще, ни своему царевичу.

– Объяснись, – Кощей обернулся и его белесые глаза, как у старого слепца, уставились на нее.

– Я же сказала, – фыркнула Ягиня, – девка забродившая.

– Зачем позвала меня?

– Ты должен принять мой подарок. Я не всегда бываю такой щедрой, – Яга подошла к нему вплотную и вдохнула запах сырой земли, исходящий от него. – Я сделала тебя живым. Я должна поддерживать в тебе жизнь, в себе энергию, а в лесу – спокойствие.

– Ты не сделала меня живым. Ты лишила меня покоя, – он подошел к ней и приложил ладонь к щеке. Яга почувствовала леденящие душу мурашки, прикрыла глаза, ластясь к его руке.

– Я знала, что когда-нибудь ты сделаешь правильный выбор.

– Я забираю ее. Покой обязательно наступит для Тихой рощи. И для всего леса, – Кощей развернулся и снова посмотрел на спящую девку, словно Яги здесь и не было.

Та стиснула зубы, сжала руки, и уже занесла их для удара, но резкое жжение в бородавке остановило ее.

«Помни, чем пожертвовала ради него. Не стоит бросать все сейчас, когда ты уже так близко!» – Ягиня закрыла глаза, опустила руки и выдохнула.

– Когда-нибудь ты поймешь, кто может по-настоящему осчастливить тебя, – сказала она с усмешкой, – но будет уже поздно.

– Мертвых нельзя осчастливить, – ответил Кощей, склонился к кровати и поднял Таю на руки. Он понес ее к выходу из избушки.

– Но их можно оживить, – напомнила ему Яга.

– Оживляй кого-нибудь другого, старая ведьма.

Я чувствую, что меня куда-то несут. Мое тело безвольно свисает в чьих-то руках, а я не могу даже открыть глаза. Фырканье коня, топот копыт, запах сырой земли – все смешалось в один непонятный калейдоскоп из черных квадратов, краснеющих в центре, как при уставших глазах.

– Тпру, – голос незнакомца тихий и словно выверенный для долгих официальных речей, – полегче, Буян.

Конь отвечает фырканьем. Я слышу, как его зубы стукаются о трензель.

– Я знаю, что ты проснулась, – говорит незнакомец, – твое дыхание участилось.

Зажимаю глаза плотнее, лишь бы не столкнуться с реальностью. Не хочу знать, кто это. Не хочу знать, что он сделает со мной, когда привезет туда, куда везет. Пусть лучше все останется забвением до того момента, как я сбегу.

– Открой глаза, – голос становится жестче. Я приподнимаю веки и смотрю на него сквозь ресницы.

Видение размывается и все, что я вижу – бледно-голубое пятно вместо лица. Руки незнакомца сжимают мою талию, и я чувствую холод, от которого тело покрывается мурашками. Его дыхание, пахнущее еловыми шишками, обдает мое темечко, и я окончательно продрогла.

– Тебе придется подчиниться, если не хочешь изваляться в грязи, – в подтверждение своих слов незнакомец наступает в лужу, судя по громкому всплеску.

– Что тебе нужно? – спрашиваю его, боясь раскрыть глаза.

– Мне нужно твое сердце, – отвечает он.

– Ты демон?

Он не отвечает. Дыхание застывает у меня в глотке, скованное холодом. Ресницы покрывает иней и дышать становится невозможно. Я открываю глаза, тщетно пытаясь вдохнуть.

Кислород поступил в мозг, когда я разглядела своего похитителя. Его бело-голубая кожа напоминала о фильмах с зомби, белесые глаза, будто взятые у престарелого слепца, неподвижно оценивали меня. Поначалу мне показалось, что в его черных волосах запутались ветки, но, приглядевшись, я поняла, что это – корона. Лесная корона.

– Почему не кричишь? – спросил он.

– А почему я должна кричать? – ответила я, не сразу поняв, что это был мой собственный голос.

Его синие губы двинулись. Я ждала улыбку, но она не появилась. Вместо этого незнакомец поставил меня на землю. Щиколотки провалились в вязкую осеннюю грязь. Я перепрыгнула с одной ноги на другую и вышла из лужи на землю. Она показалась мне чуть теплее.

– Ты умрешь. Борись за свою жизнь, – сказал он.

И меня поразило в сердце словно громом посреди ясного неба: я хочу умереть. Не из-за странных обстоятельств, не из-за Наташки, флиртующей со Славой и не из-за своей неуверенности. Я прошла сквозь страшную чащу лишь для того, чтобы со временем оказаться грудой костей на иссохшей земле.

Когда умерла бабушка, я не стремилась к смерти. Я улыбалась и спрашивала людей, не хотят ли они узнать, почему меня не было в школе? Но никто не хотел.

Когда я пошла на учебу после похорон, мама дала мне записку с пояснениями для учительницы. Последняя не сказала мне ничего, как и все остальные. А мне нужно было чьё-то внимание. Но даже родители не смогли дать мне его, разделить со мной боль утраты. Каждый из нас горевал по-своему. Не было никакой семейной поддержки.

– С твоим разумом что-то не так? Почему стоишь и молчишь? – сквозь пелену размышлений прорвался голос.

Я взглянула в белесые глаза похитителя и его образ наслоился на другой, смутно знакомый из прошлого. Где же я его видела?..

«Ты шутишь, что ли?! Где ты могла видеть мертвецки-бледного парня, который даже не человек?» – вопил внутренний голос.

– Ты…очень похож на кого-то, – сказала я, чувствуя, как леденеют пальцы на ногах. Руки невольно взметнулись к предплечьям, чтобы растереть их и привнести в тело тепло.

«Твои губы сейчас еще синюшнее, чем у него!» – хихикнула Наташка.

– Земля быстро полнится слухами, – ответил незнакомец, – ты знаешь, кто я. Каждая из вас знает, когда приходит сюда.

Он двинулся по дорожке, мощеной крупным закругленным камнем. Некоторые вылетели из тропинки и валялись поблизости, но их тут же задевали копыта Буяна, идущего за хозяином.

Я двинулась следом. Зубы постукивали друг о друга, кожу покалывало маленькими теплыми иглами, – так хотелось согреться. Я шмыгнула носом.

<1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

2 из 4