Черное Солнце. Клуб Пяти

– Холод собачий, – Жорик попытался ходить по остановке, утрамбовывая снег и злясь на мир вокруг. – Когда он закончится?

– Может, никогда, – философски предположил Вася, подув на ледяные пальцы. – Может, это конец света, как думаешь? Будет один только снег, никакого тепла. Мы все замерзнем, а кто не замерзнет, тот станет словно неандерталец.

Жорик бросил на него скептический взгляд, выражая этим все свое презрение. Идиот, можно было прочитать в его глазах. Вася согласился.

– Гуфи, я гуфи, – рассмеялся он и со стоном поднялся. Сидеть было хуже, чем стоять, а стоять хуже, чем ходить – Друг, у тебя есть деньги? Я нищ, как крыса. Хотя…

Вася порылся в карманах и достал смятую бумажку. Этого бы хватило на половину оплаты такси.

– Если ты пустишь меня переночевать, я готов оплатить, – Жорик сунул руки в карманы и вытащил мелочь. Они подсчитали, и выходило, что у них ровно на одну поездку до дома Васи. Жорик жил дальше, каким-то чудом попав в Западный микрорайон, считавшийся весьма неплохим.

– Только будь осторожен, – попросил Вася, натягивая на глаза берет и отправляясь на поиски средства передвижения. – Брат совсем плох.

Жорик промолчал. Он знал Федю. Да и кто его не знал? Федя, старший Васин брат, умный и веселый человек. Таких, как он Жорик называл батарейками – там, где они появлялись, все начинало бить ключом и у всех возникала откуда-то энергия, желание что-то делать.

Жорик помнил, как на первом курсе увидел Федю, похожего на Васю, только гладко выбритого, элегантно одетого и с вечной улыбкой на губах. Он бросал теплые взгляды из-под длинных ресниц, дергал себя за мягкие пряди каштановых волос и всегда делился конфетами с одногруппниками брата. Вася его не ревновал, что удивительно.

А потом Федя перестал приходить.

– Это он тебя устроил в университет? – не утерпел Жорик, выискивая огоньки такси. Но пока что Ростов казался вымершей снежной пустыней.

– Да… я не думал, что смогу попасть сюда, ведь это место для привилегированных. Не все же такие, как ты.

– Лучше бы радовался, что хотя бы по учебе можешь подниматься, – буркнул Жорик, первым заметив такси.

Оно стояло рядом с фонарным столбом, окно передней дверцы было опущено, словно водитель не боялся ветра и снега. В машине почему-то было темно, лишь изредка вырывались струйки дыма. Возможно, водитель курил. А, возможно, был неисправен какой-то механизм.

– Сколько возьмете? – спросил Жорик, заглядывая в окно и называя адрес.

За окном еле виднелся силуэт водителя. Он опустил сигарету, посмотрел внимательно на Жорика, словно сравнивая его с кем-то, и хриплым голосом назвал цену. Жорик и Вася переглянулись. Это было ровно столько, сколько у них нашлось. Ни копейкой меньше или больше. Странный водитель, он их напугал.

Но перспектива остаться в пустоте посреди снега, оказалась страшнее, и они кивнули друг другу.

– Едем, – Вася открыл дверцу заднего сидения и с радостью плюхнулся внутрь. Разом стало тепло, и он расслабился. – Го, дьер драйвер, страна зовет!

Жорик влез следом, шумно отдуваясь, пихнул друга и захлопнул дверцу. Над ними зажегся свет, и такси перестало выглядеть мрачным. Вскоре оно тронулось, машина ехала так мягко, что пассажиры не замечали ни ухабов, ни бугорков.

– Вот это рессоры, – восхитился Жорик, даже забыв о друге. Вася поджал губы, но промолчал.

Ему было не по себе.

Такси мягко и бесшумно двигалось по заснеженной дороге, не застревая колесами в белом месиве, его не заносило на поворотах. Даже скорость была неприлично высокой. Водитель молчал, не пытаясь разговаривать обо всем на свете, он не включал радио, не шевелился больше необходимого. Васе даже казалось, что водитель не дышит. Но это, разумеется, всего лишь фантазия, которая могла прийти за две недели до Нового года.

Машина остановилась. Вася протянул деньги, вложил их в холодную ладонь и ойкнул, поцарапавшись о кольцо таксиста. Тот извиняться не стал, спрятав деньги в бардачок, и дождался пока пассажиры вылезут.

Вася и Жорик переглянулись, но почти сразу забыли о странном водителе. Сейчас главное пойти в дом и согреться. Вася жил на шестнадцатом этаже, куда их довез лифт, натужно хрипя и пыхтя разноцветными струйками пара. Вася знал, что это нехорошо. Если пар переставал быть белым, значит, лифт на грани, и его нужно чинить. Но когда дождешься этих ребят из служб?

Отодвинув решетку лифта, а потом и саму дверцу, Вася вышел первым. Он не любил эти странные механизмы, ощущая себя в них, как в клетке. Дурацкая решетка лишь добавляла сходства. Покачав головой, он достал ключ и зашагал по длинному коридору, в котором ютилось больше десяти квартир. Маленькие, неудобные, с общей кухней, – они были больше похожи на общежитие. Но на другое жилье у Васи и его брата не было денег. Возможно, если бы Федя не заболел, они перебрались если не на Западный, то хотя бы в Ворошиловский район, там жилось свободнее.

В квартире их встретила тишина, мрак и неприятный запах. Жорик деликатно не стал морщиться, за что Вася был ему весьма благодарен. Щелкнув выключателем, он потянул с себя старенькое пальто, почти не защищавшее от холода. И услышал, как шумно сглотнул Жорик.

– Что стряслось, мой друг? – спросил Вася, и слова сами застыли в горле.

На пороге между тесной прихожей и комнатой, стоял очень худой человек с лицом, больше напоминающим скалящийся череп. Существо немигающе смотрело на друзей. Оно пошевелилось, и Вася выдохнул с облегчением.

– Брат, я же просил тебя не ходить без света, – жалобно сказал Вася, которому стало стыдно, что Жорик это видит.

– Темно… страшно, – Федя отвернулся и, спотыкаясь, побрел к своему месту в комнате, состоявшему из кресла и кровати. Вася отдал ему свою, а сам спал на раскладушке. Теперь он уступил раскладушку Жорику и перебрался в ванную .К счастью, хотя бы ванная комната была в каждой квартире отдельно.

В какой-то момент он остро пожалел, что согласился привезти Жорика к себе домой. Ему не хотелось, чтобы друзья видели его брата таким. Только не сейчас, когда он совсем плох.

– Много ему осталось? – шепотом спросил Жорик, ободряюще похлопав Васю по плечу.

– Врачи говорят, что не больше трех месяцев, – Вася поджал губы, не позволяя себе кричать или рыдать. Он справится… ради старшего, он постарается.

– Если б я мог тебе помочь, – Жорик вздохнул и сел на раскладушку, стараясь не смотреть на Федю.

В памяти мелькнуло, как Федя сидит рядом с ним и водит пальцем по учебнику "Теория государства и права", объясняя сложные и запутанные термины. Жорик озадачен и спрашивает, не юрист ли Федя, а тот со смехом отвечает, что он вообще-то будущий скульптор, и хочет стать свободным, как птицы. Нет ничего хуже, чем лишиться крыльев, говорил он, а наш разум, это наши крылья, береги его.

Береги его…

Жорик дождался, пока Вася уйдет в ванную, отвернулся к стенке, закусив губу и начал думать.

Это несправедливо, что такие люди должны быть заперты в клетке своего разума. Нет, они должны жить полной жизнью и приносить людям то, что могут дать. Федя многое мог дать этому миру. Поворачиваясь, Жорик решил, что заглянет к Нине или Кате. Да, они обе когда-то жили в Верхнем Ростове. Наверняка что-то придумают. Только Васе он пока не скажет. Не потому что хочет сделать сюрприз, а потому что боится дать ложную надежду.

Уж лучше сначала уточнить у девочек. Начать с Нины, она с родителями дружит, те ее не выгоняли хотя бы. Приняв такое решение, Жорик вздохнул с облегчением и заснул, погружаясь в теплый мир, в котором Вася был на самом деле счастлив, а Федя продолжал заряжать всех вокруг себя.

Катя брела по улицам Ростова, не обращая внимания на сильный ветер, чуть не сбивший с нее кожаную фуражку. Она немного жалела, что не может сейчас прокатиться на байке. Тот бы не выдержал погоды, не говоря уже о том, чтобы мчать ее со скоростью ветра по пустым улицам куда-то, где живет вечность.

Свернув за угол, Катя вздрогнула. Она не боялась мороза и могла в тридцать градусов довольствоваться обычной курткой с теплым свитером, но ее душа не была так закалена. За углом был гараж, принадлежавший одному из ее друзей. Катя оставила там на зиму свой мотоцикл. Но сейчас она видела распахнутые двери и пустоту внутри. Все еще не веря своим глазам, Катя влетела в гараж, оглядываясь в безумных поисках.

Мотоцикла не было, он пропал. Лишь на стене висела записка, пришпиленная ножом. Катя медленно подошла, разглядывая надпись.

У тебя месяц, чтобы отдать долг.

Месяц… перед глазами все поплыло, и Катя прислонилась к стене, сдерживая сдавленные рыдания. Она бы по человечеству так не убивалась, как по своему железному коню. Мотоцикл жил у нее уже третий год, и Катя знала, что даже когда он устареет в хлам, не сможет расстаться с ним. Словно бы похитили ее лучшего друга.

Он и был другом.

– Ублюдки, – прорычала она,придя немного в себя и отшвырнув записку, а нож вытерла об штаны, сложила и спрятала в карман. Еще пригодится.

Хотя ей было плохо от ярости, бушевавшей в груди, Катя выглядела спокойной. Тряхнув волосами, она вышла из гаража, зная, что ругать друга глупо. Он и так не требовал с нее денег за постой мотоцикла, за что Катя была благодарна. Но она найдет тех, кто это сделал. Впрочем, чего их искать, она прекрасно знает каждую тварь в лицо.

Шаг, другой…

Катя вышла на Большую Садовую, покрытую снегом. Даже знаменитые кленовые скамеечки сейчас были припорошены. Возле одного из столбов стоял фонарщик, воюя с огнем, но тот никак не зажигался.

Катя прошла мимо, сунув руки в карманы и подняв воротник куртки. Она остановилась только один раз, перед высоким непонятным цилиндром, на котором развешивали рекламные афиши. Катя так и не удосужилась узнать, как эти штуки называются, и предпочитала считать их досками объявлений. Совсем как в школе, разве что не плоскими.

Объявлений почти не было, лишь одиноко светлели клочки оборванной бумаги. Но одна афиша, строгая и даже несколько мрачная, еще оставалась – приезжало трио «Пророчество», самая известная группа России, выходцы из Таганрога. Катя легко могла сказать, что вот этот парень есенинской наружности и с такой же обаятельной улыбкой, Лёлик, а этот мрачный светлокожий брюнет Вольф. Третий, рыжий шкодливый Лис. Такие непохожие, они как-то умудрялись гармонично смотреться в одной группе.

«Пророчество» приезжает в Ростов?

Катя все еще смотрела на афишу, на дату. Они приезжают первого января, и вечером третьего будет их первый в городе концерт. Пригласить что ли Нину и Димку? Хотя Димка вряд ли пойдет, он слушает исключительно джаз и блюз. Но Кате нравилось, что он не боится раскрывать свои предпочтения…

– «Пророчество», значит, – задумалась Катя и на пять коротких минут забыла о своих проблемах.

Глава 4. Просьба

Жорик проснулся среди ночи, глядя на то, как медленно скользят по стене светлые полосы от огней дирижабля. Он летел по своим делам, и Жорик лениво думал о том, куда могут торопиться люди в такую ночь.

Иногда свет исходил от островов Верхнего Ростова. Они играли красками и казались новогодней елкой, отчего томительно сжималось сердце. Жорик знал, что там весело, он один раз был на празднике, когда его пригласили дальние родственники матери. Всего одна ночь, но она врезалась в память на всю жизнь. Жорик даже видел казино, запрещенное в Нижнем Ростове. Он держал на ладони фишки, видел, как смеются люди, бросая деньги на зеленые столики, ощущал и впитывал в себя музыку и запахи, успех. Этот успех преследовал его воображение. Жить в Верхнем Ростове просто потому что ты один из них, успешных и счастливых людей, перед которыми открыты все двери, это ли не есть счастье?

Хорошо, что родственники помогли ему, устроив в университет, который положен богатым людям. Ему не пришлось платить ни за обучение, ни за форму, ни за еду в буфете. Но расплачиваться пришлось насмешками со стороны окружающих. Быть толстым в Верхнем Ростове считалось чем-то вроде мове тона. Об этом не написано в правилах, но это знал каждый. Ты мог быть бедным, это не считалось пороком, но некоторые вещи не прощались.

Людей Верхнего Ростова уважали, Жорик это ощущал, но и бедных не презирали. Не в Верхнем Ростове. Если бы не его полнота… если бы только он был стройнее.

И Жорик решился.

В эту ночь, глядя вслед улетающему острову Верхнего Ростова, Жорик поклялся, что похудеет. Он станет стройным и мускулистым, вылечит зубы и тогда его там примут, как своего.

Рядом надрывно закашлялся Федор. Жорик обмер, прислушиваясь к этому кашлю, и забыл о своих проблемах. Васе намного хуже. Как ему тяжело, наверное, жить рядом с братом и бояться каждую минуту, что тот перестанет дышать. Уткнувшись в подушку, чтобы не слышать кашля и не видеть изможденного лица некогда любимого друга, Жорик провалился в сон.

Но прежде чем заснуть, он мысленно положил себе позвонить Нине. Обязательно не забыть, набрать ее номер, как только вернется домой, и спросить, можно ли как-то помочь. Если не выйдет, то он будет знать, что хоть что-то сделал для того, чтобы помочь брату друга. Сам Федя тоже ему нравится.

Вася тоже не мог заснуть. Он положил в ванную матрас, взял с собой ветхое одеяло, но все равно не мог заснуть, хотя ванная комната была самым теплым местом в квартире. За стенкой чихал и сопел сосед, он глухо плакал и жаловался на работу. Вася поежился, он не хотел думать, что через пару лет станет таким же. Вот он закончит учебу, кем он пойдет работать?

Федя, конечно, постарался… говорят, что он крутил интрижку с госпожой деканом. Вася сначала не знал, правда это или нет, но неожиданно получил персональное предложение из деканата учиться в престижном университете. Это место мог бы получить какой-нибудь гений, но оно досталось такому бездарю.

Всего лишь потому что Федя сумел понравиться кому-то важному…

В это пришлось поверить, когда Вася зашел в деканат по поводу пересдачи и застал там брата с деканом. Декан улыбалась Феде, гладила его волосы и говорила что-то глупо-романтичное. От этого Васе стало не по себе, он решил зайти позже. Тогда он был очень зол на брата, а сейчас отдал бы все, чтобы тот продолжал ухлестывать за женщинами старше себя.

По стене проползло нечто черное, размером с ноготь большого пальца.

«Таракан», – вяло подумал Вася, провожая черное пятно взглядом. В желудке неприятно скрутило. Вася затих, прислушиваясь к ощущениям, и решил, что померещилось. Наверное, от голода. Пойти и поискать кусочек хлеба? Его можно посолить и смазать подсолнечным маслом, оно хотя бы доступное…

Но Вася постепенно проваливался в сон, не заметив, как тень упала на его руку, различимая даже в такой темноте. Тень скользнула по запястью и пропала. А сам Вася погружался в сон, словно пробиваясь сквозь черные облака. И первым, кого он увидел, был он сам, только почему-то с седыми волосами и светлыми белесыми глазами. Растерянный и растрепанный, он шептал:

– Это из-за тебя брат стал таким. Понимаешь, из-за тебя! Ты во всем виноват!

– Неправда! – Вася шагнул назад, чудом не упав. – Врешь ты все, старикан!

Старикан рассмеялся, ударив в стенку, и в ней раскрылся глаз, потом еще один и еще. А постаревший Вася продолжал смеяться, пока его не вырвало чем-то черным.

– Твою…

Вася открыл глаза – голова гудела, да и сам он ощущал себя паршиво. В теле растеклась слабость, он еле понимал, где находится, в висках пульсировало. Вася вспомнил сон и зарылся пальцами в волосы, считая мысленно до ста. Надо помочь брату… надо ему помочь… обязательно… если понадобится, отдать свои органы…

Потому что это он причина болезни Феди.

***

Утро ворвалось в окно солнечными лучами и струйками дыма. Где-то горело, к счастью, не в доме. Нина проснулась с головной болью, выбралась из кровати, разглядывая валяющиеся на полу листы бумаги. Недостойно истинной леди, это могло бы поставить ее в неловкое положение. К счастью, свидетелей такого поведения не было.

Пихнув ногой лист, на котором виделись помарки, Нина вздохнула и присела на корточки, разбирая бумаги. В глаза бросились имена студентов, которым тоже грозил недопуск, а скорее они просто не могли заплатить.

«Когда-нибудь эту крысу застукают», – подумала Нина мстительно, но это не спасало ее от необходимости заниматься и выворачиваться наизнанку, лишь бы только получить допуск. Если родители узнают, они замнут это дело, но Нина не хотела такой помощи. Пусть поймут, что она способная девушка и пройдет все обучение самостоятельно.

А для этого нужно как-то завлечь неудачников на постановку. Допуск, для которого нужно изобразить судебный процесс, казался несложным. Но лишь на первый взгляд. К тому же остальные студенты не желали принимать в этом участие. Исключение составлял Никита, умный мальчик, получивший место за счет бюджета. Но он и впрямь был умным, Нина не могла не оценить его возможности. Он попадал в тройку сильнейших студентов, наравне с ней и Катей.

Никита… Он очень хотел попасть в клуб Пяти. Нина была против, ведь это их клуб, посторонним, даже очень умным, здесь не место. Хотя… он ведь тоже живет в Нижнем Ростове…

Пока Нина размышляла, зазвонил телефон. Полина включилась и медленно поползла, обдав Нину струйкой пара. Нина помахала рукой, разгоняя дым, и с сожалением взяла трубку, услужливо поданную машиной.

– Да? А.. Жорик, привет. Что случилось? – Нина удивилась, ведь у Жорика дела складывались лучше, чем у остальных.

– Нин, тут такое дело, – голос Жорика звучал напряженно и мрачно, почти торжественно.

– Ты кого-то убил? – озадачилась Нина, прикидывая, есть ли у нее связи в полиции.

– Нет, но… я ночевал сегодня у Васьки. Его брат совсем плох. Ему можно как-то помочь? – Жорик сглотнул, Нина это отчетливо услышала.

Задумалась, вспоминая Федю, и призналась сама себе, что была немного влюблена в него. А может быть, и не немного. К счастью, она не видела, в каком тот состоянии, но теперь ей пришлось взглянуть правде в глаза. И от этого у нее побежали мурашки по коже, заставляя холодеть все тело. Федя казался вечным и непоколебимым, теперь он превратился в развалину, если судить по словам Жорика.

Жорик молчал, Нина тоже.

Полина сдвинулась с места, вкатываясь на кухню и поставив чайник на печку. Она терпеливо ждала, пока чайник закипит, чтобы сделать утренний чай для хозяйки. Нина принципиально не начинала день с кофе. Кофе в Нижнем Ростове был хуже мусора, повторяла она, морщась от собственных вульгарных слов. Чай, хоть и похож на заваренное сено, все же казался съедобным.

Но сейчас дело не в чае или кофе.

– Жорик, так сразу я не скажу, – призналась Нина, зардевшись от подступившего жара. В квартире стало душно, несмотря на зимний холод снаружи. Скорее всего, нервное.

– Ты можешь подождать день или два? Я поспрашиваю.

– Спасибо, Нин, ты чудо! – не выдержал Жорик, скупой на похвалы. Но сейчас Нина сняла с его души огромный груз и он был ей за это благодарен.

– Не за что, – строго ответила Нина и положила трубку на стол. Надо будет потом позвонить в Верхний Ростов. Дозвониться туда непросто, но у нее есть каналы связи.

А пока Нина пойдет и сделает себе чай… точнее, Полина уже сделала. Она вкатилась в комнату с подносом и застыла, дожидаясь, пока хозяйка возьмет дорогую чашку, наполненную дешевым чаем. От такого контраста у Нины порой наворачивались слезы.

– Полина, спящий режим, – приказала Нина, допивая горький чай, но не осмеливаясь взять конфету или пирожное. Все это будет в пять часов вечера, как положено.

А пока ей нужно завершить утро завтраком и заняться звонками.

Глава 5. Лицом к тени

К обеду снова пошел снег, заметая протоптанные и убранные дорожки. Жизнь в Нижнем Ростове застыла, огромные фуры с едой и вещами не могли пробраться через сугробы, которые так никто и не разгреб. Отовсюду слышалось раздраженное гудение и выкрики.

Нина торопилась, она держала расписание родного острова, который должен был быть недалеко от остановки. Нина боялась, что механизм не сработает, и она не поднимется. Однако платформа оказалась рабочей. Ступив на землю острова, Нина поежилась. Она давно не была дома. «Надежда»… остров ей нравился, люди здесь жили культурные и спокойные, но при этом не старомодные. Нина улыбнулась, вспоминая любимые прогулки верхом, и пошла по улицам, отыскивая улицу Сен-Тропе, на которой находился дом ее родителей. Дом был двухэтажный, с небольшой оградой, не выделяющийся на фоне других.

Нина ощутила, как в груди что-то глухо стукнуло. Сердце вспоминало дороги детства.

Она подошла к воротам, закусила губу. Ей было неловко в своей простом платье и обычной шубе, словно не леди, а какая-то бродяжка из Нижнего Ростова. С другой стороны, если так оно и есть, зачем этого стесняться?

Ворота открылись, Нина прошла по тропинке к дверям, зная, что ее ждут. И действительно – скоро выпорхнула мама, обняв дочку, и пригласила в гостиную.

– Решила одуматься? – поинтересовалась она, добавив сокрушенно, что ей пришлось отложить визит к парикмахеру. Нина покачала головой. Сейчас должно начаться самое сложное. Или оно уже прошло?

Глубоко вдохнув, Нина села за столик, терпеливо дожидаясь, пока мама распорядится подать чай. До обеда еще нескоро, хотя в нижнем Ростове Нина уже бы поела.

– Если нет, тогда что тебя привело? – спросила она дочь. Нина смутилась. Она попыталась вспомнить, сколько у нее личных средств, и пришла к неутешительному выводу, что этого не хватит на хорошего врача для друга.

– Мне нужны деньги, чтобы помочь кое-кому, – начала Нина и осеклась, увидев холодный взгляд матери. Та поджала губы. Стоящий за ее спиной молодой человек вздрогнул и отодвинулся. «Наверное, домработник», – вяло подумала Нина, жалея, что сказала все именно так.

– Твой молодой человек увлекается скачками или азартными играми? – холодно спросила ее мать.

– Нет… нет-нет, – Нина помотала головой, недоумевая, как вообще можно было прийти к подобному выводу. – Он болен. Но в Нижнем Ростове нет врачей, которые бы помогли.

– В Нижнем Ростове вообще есть врачи? – голос матери смягчился, она даже откинулась назад, позволяя себе более небрежную позу. – Почему ты так за него волнуешься? Вы давно встречаетесь?

Нина замерла. Она могла сказать правду, но тогда бы ее выставили за дверь. Вряд ли родители будут заниматься благотворительностью. Однако уйти так просто нельзя, и Нина решилась.

– Да.

Надежда Васильевна приподняла бровь, ее тонкие пальцы в кружевных перчатках дрогнули, а потом она резко поднялась, прошлась по начищенному до блеска полу, остановилась и посмотрела на дочь.

– Хорошо, мы тебе поможем.

Нина вздохнула с облегчением, небольшая ложь пошла во благо. И кто вообще сказал, что врать это плохо?

– Спасибо, мама, я пойду узнать подробности.

– Но ты вернешься домой, – холодно добавила Надежда Васильевна, и Нина, ощущая, как пол уходит из-под ног, осела назад. Она не верила ушам. Вернуться домой… тогда она проиграет… все это ради того, чтобы помочь Феде, который на самом деле…

Не ее парень?

***

В Нижнем Ростове утро выдалось пасмурным, вся тень дня досталась им, пока острова Верхнего Ростова утопали в ярком солнечном свете и хорошей погоде. Иногда Васе даже казалось, что там, наверху, могут по желанию сделать лето посреди зимы, а то и наоборот. Он немного завидовал жителям Верхнего Ростова. Те никогда не болеют, они всегда счастливы. Вася бы не страдал от того, что рядом сидит брат. Точнее, сидит с пустым взглядом, не узнавая никого.

– Завтракать будешь? – Вася заставил себя подняться и поплелся на кухню. Ему пришлось обогнуть статую Давида. Когда-то ее притащил Федя, пообещав, что это первая ласточка в их новой жизни. Первая ласточка начала покрываться пылью, кое-где появились трещины. Вася застыл, разглядывая Давида, на котором болталось теплое пальто, его собственное. Но приходилось экономить. От этих мыслей на душе становилось так тошно, что Вася порой хотел выть в подушку, но боялся напугать Федю.

– Нет, – раздался скрипучий тихий голос, – не буду.

– Тебе надо есть, как ты поправишься? – Вася пнул Давида, словно это он украл его счастье. Но Давид лишь смотрел куда-то перед собой пустыми глазами.

Вася отвернулся и пошел на кухню. Из-за печки юркнуло что-то черное, Вася попытался раздавить его, но черное оказалось быстрее.

«Развелось тут тараканов», – Вася раздраженно заваривал овсяную кашу. Единственный полезный продукт, который можно было купить недорого.

Таракан исчез в ванной, оттуда начало капать. Вася вздохнул, оставив кашу набухать, а сам пошел в ванную – выключить воду. Но как он не крутил тяжелый вентиль, тот не проворачивался.

«Очень странно», – подумал Вася, наблюдая за тем, как набухают капли воды на носике крана. Одна, другая, третья – они падали, разбивались и стекали в слив. На миг Вася подумал, что хорошо бы набрать полную ванну воды и покончить со всем.