Весточка из прошлого

Полина Аширова

Весточка из прошлого

Предисловие от автора

Данная книга, четвёртая по счёту, имеет под собой серьёзные основания. Можно сказать, она родилась сама по себе как результат обстоятельств, перемен и крутых поворотов судьбы. Здесь, как и в любом поэтическом сборнике, средоточие горя и радости, боли и восхищения, отчаяния и облегчения. В основе названия собрания лежит причина, по которой нам вообще нужны воспоминания – донести нам некое сообщение из прошлого в такое противоречивое и сложное настоящее. От сейчас всегда хочется убежать, но, вероятно, силы преодолеть трудности всё же найдутся.

Сердцевина книги – циклы «Иммигрант» и «Гитарист» – вдохновлены переездом в Далмацию, где происходили и продолжают происходить вещи, от которых волосы встают дыбом от животного страха и челюсть падает вниз от лирического восторга. Происходящие события порой вгоняют в ощущение крайней безысходности, но при этом существует чёткое понимание, что этот день не имеет права закончиться, если в нём не было чашечки кофе с тёплым молоком вкупе с видом на горы и море. Эмоции крайне разношёрстны – от «Боже, спасибо за то, что вдыхаемый мною воздух так невероятно свеж» до «Жизнь, ты такая уродливая, но при этом чертовски интересная».

Вы удивитесь, но на этих страницах также нашлось местечко и стихотворениям про разного рода фобии и боязни – им было предоставлено долгожданное слово. Я знаю, в глубине души они претендовали на то, чтобы стать частью хоть какого-то искусства, и теперь они польщены.

А нынче было бы необходимо ответить на главный вопрос – какая она, весточка из прошлого? Каким было сообщение? Какие у него очертания?

Пожалуй, я дам времени возможность попытаться передать свои вести снова, а себе – поразмышлять ещё немного.

Весточка из прошлого

Дай мне мудрость прожить шаг секунды

Дай мне мудрость прожить шаг секундыБез анализа происходящегоНагради Моны Лизы и БуддыТы улыбкой меня, суть сверлящегоЗавтра что-то, глядишь, порешается:Степенятся конвульсии спящегоОтбери, что свербит и мешается —Настоящее

Тот расклад

Цикады пели, точно хорСтепных и гулких акапеллКакой-то радиоприборАвстрийской сводкой нам хрипелИ бесконечно милый храп,Сплетенный в косу с шумом волн,Обезоружил в стиске лапСудьбе безмолвный мой поклонСквозь лес ресниц толкался свет —В зрачки спешил на променадПрошло с тех пор уже сто лет,А я всё холю тот раскладВнезапно сводка замерла,Прервался храп и хор замолк,А море двигало тела,Молчанием волн ввергая в шокТеперь ни сводки, ни воды,Ни храпа справа, ни цикадГамак не видел в том нужды,А я лелею тот расклад

Мы сидели с ней под яблоней

Мы сидели с ней под яблоней,Воздух листья шевелилОгород, ручонка дряблая,Куст, скамья, следы белилЛето грусть таскало волоком,Ожидая свой заходХодит милая под облакомДевяносто пятый годМы сидели молчаливыми,Пряча яблоки в подолВдруг: «О, дюже ты красивая!»Я услышала с трудомОтвечала: «Брось, родимая,Ты, поверь, прекрасней всех!»Мудрость в ней неповторимая,Искромётен хилый смехКоробчонку с тонной разумаПрижимала я к щекеЕй, созданию доброглазому,Не живётся налегкеИ такой своею ношеюОна сдавлена в мольбеКак мне смочь, моя хорошая,Тяжесть сердца взять себе?Мне бы с ней сидеть под деревомДо скончания времёнСнова свидимся мы, верю я,Пока дух в ней оживлён

Игрушечные улицы

Сопят игрушечные улицыДыханьем августовской сухостиЯ вам сознаюсь в тугоухостиПривычкой вниз смотреть и хмуритьсяЗдесь облачения меняютсяИ видит то разумность высшаяНе принимаю и не слышу яТого, что ею не вменяетсяСолисты звонкие пернатыеНе согласятся с ситуациейМальчишки, бегавшие с рацией,Уже, представь, почти женатые,Пологих склонов мощь древеснаяВ красивый парк преобразованаОна теперь цивилизованаОна менялась, интереснаяА я здесь чисто символически:Дышу забывчивостью, праздностьюИ вдруг склоняюсь к безотказностиВ порыве скромном ностальгическом

Докторантура

Никакой не доктор время —Он учился, может, плохоОн не смыслит в теоремеВыживания ни вздохаЯ сама в докторантуруСгоряча бы поступила,Чтоб сбивать температуру,Чтоб качать из знаний силуБак заправится бензиномИ помчит студент-рубахаВ глухоманную низинуПрочь от подлинного краха,Чтоб учиться быть мудрее,Равномернее, степеннейПусть никто его не греетВ день холодный и осеннийПоле битвы; бравый воинСтанет глуп и ошарашен,Доказав, что он достоин,Что никто ему не страшенНикакой не доктор время!Глуп по-прежнему калекаЗлом пульсируется темя,Спит заботливое векоБыл виновен в вандализмеМерзопакостный вредительЯ, студент, погряз в лиризме —Притворялся, что воительХоть кошмар и не улёгся,Хоть учёба загасила,Передай, чтоб тот не пёкся:Я из бед черпаю силу

Нарциссы

Нарциссы красивы мне только на клумбеКогда в голове вдруг пыльца – то не делоТакое храни в прикроватной ты тумбе,Такое другого, дай Бог, не задело б!Однажды кого-то боюсь покалечитьНавязчиво острой бессмертною травмойЗапасом покоя себя обеспечитьБессильна, беспечна, бесовски бесправнаВзялась вечерком препарировать фразы:Любуюсь двусмысленным срезом продольным,Где тихо сидит в коробчонке зараза,Складируя боль в потайном антресольномНеужто, купаясь в подлунном сиянии,В неубранном доме никто не дежурит?Неужто в твоей коробчонке с познаньемНикто, как в моей, у окошка не курит?Подобных бесчинств собираю охапки:Был сторожем сонным нарушен регламентПовесьте на гвозди армейские шапки,А с ними и шёлковый мой темперамент

В бессознательного луже

В бессознательного лужеРастекается клочочекОблаков, в ней отражённыхКто мне ряжен, кто мне сужен?Вижу только одиночек,Водной каплей искажённых —Никаких, увы, небесныхБирюзовейших свеченийНа плечах, таких мне милых;Сил духовных, сил телесныхИ пугающих влечений,С нас снимающих зажимыСилуэт их неразборчивДо плечей сплошные мили —Разбросало по местамИ, беспомощность вдруг скорчив, —«Как меня вы утомили!» —Закричала тут и тамВодомерка лихо скачет,Измеряя отражения,По фольге шуршащих лужПочему так часто плачетОт досад и раздраженийВрачеватель нежных душ?В бессознательного лужеТолько тонкая подсказка – замечайЛишь тогда она подружитС тем, кто этого заслужит невзначай

Карелия

Ваши ночи белей ПетербургскихПошумите ещё, трясогузки,Потревожьтесь —Слуховой то впитаю я губкойИ на суд понесу правдолюбке– Это ложь здесь?Эх, балда, побоялась бы Бога:Это ель здесь стоит хвойнонога,Хвойнорука,А поодаль лежит Рускеала[1],Где природа тебе издавалаПрелесть звука!Ключ от двери таинственной сыщен:Последождичным нос мой насыщенПетрикором[2],А озёр светло-синие очиОтражают белейшие ночи —Ждут Аврору[3].Глубина не имела значения —Все природные нам облаченияСтали впору,Но озёр тёмно-синие очиПозабыли зачем-то нас очень…Очень скоро

И был вечер, и было утро

И был вечер, и было утро. И день был первый:Был азарта наполнен стан и под костью червы,Точно карты масть, бились быстро, но скрупулёзноПрекращайте переживать, чтоб не стало поздноЗамедляйтесь, что будет дух, что помыслит демонУскорением – бесполезен и недоделанЧто за люд! Что ни час – то боль, что ни день – вздыхаютНа седьмой же Творцы заслуженно отдыхают?..

Крокус

Почищен объектив, настроен фокус:Размытость вдруг сменилась полом в крапинкуВ себя смотрю – там жив растущий крокус,А в нём визжит малыш, зовущий маменькуВпотьмах как будто искорки от свеч ищуНайдётся ведь и жар, и ослеплениеНо кем бы ни являлся человечище,Пусть примет документ он с наставлениемЖалеть, давать сироп из колыбельныхСвирепо беззащитному орущемуИ снов желать безмолвно акварельных:Болит сплетенье слов внутри живущего!Ты будь никем не познанный и спрятанныйБогатство сей духовно, а не денежно:Тогда тебя найду я незапятнанным,За крокусом ухаживая бережно

Камень

Отпускать и кидать я была умоляема:Словно камень о том попросилЛети свободно,Лети спокойно!Если в бездну кидать, то она расширяема;Если холод вдруг следом пронзил,То непригоднаИ недостойнаТа щемящая бездна чувствительных падалицС отголосками каменных просьбЛети свободно,Лети спокойно!Приземлишься – сородичей сложишь всех рядом; лицНевменяемых клан, ржавый гвоздьУвидишь в водномРефлексе стройномЯ была холодна, тяжела, потопляема,Словно камень, просивший упастьКолодец водный,Я непристойныйЧеловек; я порочный и вмиг утомляемый,Но не брошу, не вымучив всластьЛети свободно,Лети спокойно!..

Полька

Танцую полькуВ дерме сморщенного ветра, столь сухого к проблематикеВас было столько,Сколько прячется песчинок в порах пляжей АдриатикиИ не по-божьиЭто было: и проблему эту, дескать, понимают всеК чему всё кожье,К чему мурашье, если с троганьем сакральным мы не знаемся?Все отпечаткиВаших пальцев многослойных остаются в замше бежевойМоей палатки:В ней прописана душа, она чувствительна и сдержанаТак повторялосьИ надеялась полезной быть она – Душонка БатьковнаВам дозволялосьИ фарфоровый сервиз мой чаепитием испачкать вновьО, как убого!..Сколько сито пропустило, чтоб найти их, гладко выбритых!..А их немного:Сколько в ангельских ладонях, мылом праведности вымытых,Живёт микробовИ, раз вас столько,Станцуем польку?

Собеседование

– Добрый день! Вы присядьте, не стойте;Расскажите, любезная, нам,О себе: достижения в спорте?Волонтёр? По каким вы делам?– Я умею вынашивать думыИ давать появляться на светВосхищёнышам маленьким, шумным…А других достижений и нет– Резюме мы смотрели недавно,Уточним поподробней момент,Он, пожалуй, и есть самый главный:Вы – зачинщик сердечных легенд?– Мне не знать, правда ль авторство это,Для меня ли одобрен патентЯ люблю гармоничность дуэтаУточнён ли неясный момент?Как и цель, я хочу достигатьсяКем-то важным, премиленьким мнеЯ люблю обожать восторгаться —Вот, что есть у меня в резюмеВосхищёныши вырастут скоро,В восхищенища вдруг обратясьЯ пою их особым раствором,Укрепляя с возвышенным связьОт восторга я лезу на стену,Я ликую везде и во всём…– Выходите же завтра на сменуУниформу сейчас принесём

Реставрационный дневник

Смоченным в тёплой воде и крепчайше отжатым тампоном из ватыЯ удаляю с поверхности пыльные пятна над слоем дебатовОстро заточенным скальпелем сделаю тоньше смягчённый слой лака —Здесь многослойность искусств, что застыла вне времени, звука и мракаТемперным твёрдым чешуйкам давно полагалось, как нам, укреплятьсяВкусным животным клейком, только снятым с плиты, им пора напитатьсяТолько потом, может быть, загрязнённую плёнку я сделаю тоньшеГде запастись мне терпеньем, когда надо лучше, быстрее и больше?В чём нулевая адгезия? Я достаю фторопластовый шпатель[4]Годы новейшего века я те нулевые сварганю, ваятель!С силой прижму инструментом слоистые грядки[5], чтоб сдерживать импульс,Бьющий в меня из иконы, как атомный гриб, кой увидел аж Вильнюс…Красочный слой теперь вновь крепкий брачный союз составляет с основой —Чувствует будто себя не сухой деревянной, а свежей и новойВидит, грязнеющий некогда глянец олиф[6] с кракелюром[7] иконнымВерят, что станет спаситель кому-то потребным, полезным, законным

Моё любимое

Моё любимое, не путайся с мертвецким!Я – выжимальщица белья, давитель щепокНе притворяйся ты, ландшафтов ложный слепокНи Парк-Сосновкой[8], ни проспектом Тихорецким[9]!Я ректор прачечных и гранул порошковыхВисит бельё на проводах текстильной грудойХочу попасть в незримый мозг копьём Гертруды,Пока цежу я чёрный сок машин рожковыхНе отстирать с волокон душ рабыне пятнаО, как же немощна пред Господом химчистка!Моё любимое, я вроде юмористка,Но вас никак не обшутить с тревогой внятно!Моё любимое волнительней, чем мореПока любуется бельишко на пейзажи,Питаясь мокростью и свежестью, я глажуУже расправившихся, свыкнущихся с горемМоё любимое, ты признано мне родным!Не допускай на белизне ты пятен сажи,Пускай надурят их мошенники-пейзажи!Моё любимое, останься кислородным!

Наверное, звёзды играют в снежки

Наверное, звёзды играют в снежки,Пока вырезают узоры из белой бумагиРоняют обрезки, зигзаги, смешкиНад живностью грешной земли, слишком сбивчивой в шагеОрнаментом твёрдого станет вода,Пока летний зной на людских антресолях пылитсяНадеюсь, звезда сообщит мне, когда,Когда разрешит мне ещё раз в другом ошибитьсяРебёнком быть просто – какая беда!Забит скопом записей звёздный дневник осужденийЯ жду, что звезда точно скажет, когда,Когда я смогу избежать возрастных становленийТаков есть закон бытия, господа:Нам стоит порой с возмущением ведомым миритьсяНадеюсь, звезда сообщит мне, когда,Когда я осколки очков уроню в роговицуНо, впрочем, не ей осуждать мой позывПытаться отчаянно зрелым не быть, а казатьсяВедь битва внутри – воспалённый нарыв,К которому мне не суметь перестать отсылаться

Иммигрант

Поворотный момент

Дни, как я, теперь темноволосыБлизок поворотный мой моментСухо игнорируют вопросыПолчища открыток, кружек, лент,Пыль на подоконнике и тряпкаСерая – копилка аллергийСкоро не увидеть мне порядкаСкоро окажусь в среде стихийБудет там не комната, а соба[10]Хочется отчаянно рыдать:Дом ужасно милый и особыйВластной пустоте спешу отдатьШумно под окном витают осыШторку лбом таранит ветерок«Завтра папа купит абрикосы,Сделает румяный нам пирог», —Слышу незатейливые буквыСлышу, как поскрипывает дверь«Вдруг шагаю в пропасть я, а вдруг выСтанете мне дальше, чем теперь?..»Кухня в ароматах абрикосьяОсы перебарывают жор«Только ни о чем не беспокойся:Стерпится и будет хорошо»

Юг

В картине юга вдруг портал образовалсяИ стопы влипли в тот зыбучий холст-песокЯ мхом до пят порос, застывший, но не сдалсяЯ свежевыжатый был сокИ как мне знать, что завтра будет хлеб и крыша?И как мне знать, что не последним был полёт?И как мне видеть, трактовать знамения свыше?Не разумею, что грядётИ нет ответа у эспрессо с шапкой сливок,Ведь у него ни языка, ни глаз, ни устМой самый дерзкий будет жизненный отрывокОбмотан шлагом из безумств

Куст наскальный

Куст наскальный! Расскажи,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Рускеа́ла – горный парк, расположенный в Сортавальском районе республики Карелия (прим. автора).

2

Петрико́р – термин для обозначения запаха земли, который можно ощутить после дождя (прим. автора).

3

Авро́ра – в римской мифологии: богиня утренней зари (прим. автора).

4

Фторопла́стовый шпа́тель – инструмент, применяемый в реставрации произведений живописи с целью укрепления красочного слоя, грозящего осыпанием (прим. автора).

5

Гря́дки – здесь: термин из области реставрации. Описывает состояние сохранности, при котором красочный слой в некоторых частях произведения «встаёт» и грозит осыпанием (прим. автора).

6

Оли́фа – плёнкообразующая субстанция на основе термически обработанных масел; выступает в качестве защитного слоя на иконах (прим. автора).

7

Кракелю́р – мелкие трещины красочного слоя или лака и красочного слоя на произведениях живописи, чаще всего по всей поверхности (прим. автора).

8

Парк Сосно́вка – лесопарк на севере Санкт-Петербурга (прим. автора).

9

Тихоре́цкий проспект – магистраль на севере Санкт-Петербурга (прим. автора).

10

Со́ба (soba) – сербохорватское слово, «комната» в переводе на русский язык.