Назаряне

Игорь Умнов

Назаряне

Пьеса в трёх действиях

Действующие лица:

Доктор

Режиссёр

Мария (ассистент Режиссёра, молодая полноватая женщина, без чётких признаков женской фигуры)

Сатана

Иисус Назорей

Апостолы:

Варфоломей

Иаков Алфеев

Андрей

Пётр

Иоанн Зеведеев (юноша приятной внешности с длинными волосами и женственным голосом)

Иаков Зеведеев

Фома

Филипп

Матфей

Симон

Иуда Фаддей

Иуда Искариот

Все действующие лица одеты в больничные пижамы, кроме Марии и Доктора. Они поверх гражданской одежды носят белый больничный халат. У Режиссёра поверх пижамной куртки надета безрукавка с надписью «Режиссёр», на голове бейсболка.

Место действия: подвальное помещение, оборудованное под сцену любительского театра.

Действие первое

Тайная вечеря

На сцене длинный стол, покрытый белой вышитой скатертью. Рядом несколько лавок, расставленных во всю длину стола. В центре стола восседает Иисус Назорей и быстро листает огромный чёрный том Библии. Напротив него на столе сидит Сатана с бутафорскими рожками на голове и крутит в правой руке искусственный матерчатый хвост, закреплённый на поясе.

Иисус Назорей: Ну где же, где же это место? Чёрт! Прости, Господи! Так, книга пророка Захарии, где-то здесь должно быть…

Сатана: Надо было закладку сделать.

Иисус Назорей: Да какую закладку, в наше время книг-то не было, одни свитки папирусные!

Сатана: Скорее, скорее ищи, они вот-вот появятся, троглодиты ненасытные!

Иисус Назорей: Не искушай меня!

Сатана: Да мне то что, пожалуйста, не хочёшь быть Сыном Человеческим, другого Мессию поищем. Таких, как ты, пророков, в Иерусалиме пруд пруди. И у кого паспорт не проверь, у каждого в родословной Давидович. Хочешь – Лев Давидович, а хочешь – Эммануил Давидович, вообще полный тёзка! Так у пророка Исаии и было записано: Эммануил Давидович.

Иисус Назорей: Что же тогда ты ему не предложил быть царём иудейским?

Сатана: Опасно, вдруг он и вправду царь окажется, а ты человек проверенный, незаконнорожденный, отец – плотник, мать – сумасшедшая: всюду ей ангелы мерещатся, – на тебя никто не подумает.

Иисус Назорей: А, вот! Тридцать! Я же тебе говорил, тридцать, а ты мне не верил, чёрт проклятый! Прости, Господи! Вот тридцать серебреников упадут на пол храма. Именно во столько оценена будет жизнь Сына Человеческого!

Сатана (разочарованно): Так мало! Тридцать монет стоит раб на невольничьем рынке, а я тебе должность царя иудейского продаю!

Иисус Назорей: Не искушай меня! Прибереги свои чары для моих учеников. И спрячься до времени, не дай бог, они меня с тобой вместе увидят. И без того ты им в каждом углу мерещишься.

Сатана: А что такого? Скажешь, что я снова являлся тебя искушать, как тогда в пустыне. И потом галлюцинации – характерный признак шизофрении.

Иисус Назорей (с вызовом): А ты что, в лекари записался, диагнозы добрым людям направо и налево раздаёшь?

Сатана: Да надо мне больно, кого волнует чужое горе?!

Иисус Назорей: Ну так и не лезь не в своё дело! Брысь под стол!

Сатана прячется под стол.

Иисус Назорей: Иуда! Иуда Искариот! Подойди, пожалуйста, сюда.

Появляется Иуда Искариот, в руках он катит ручную тележку со стальным сейфом. Останавливается в центре сцены, с другой стороны стола, напротив Иисуса Назорея.

Иуда Искариот (устало вытирает пот со лба): Слушаю, учитель.

Иисус Назорей: Иуда, тут вот какое дело, срочно нужно тридцать серебряных денариев.

Иуда Искариот: Это очень большая сумма, учитель.

Иисус Назорей: Я знаю, поэтому и позвал тебя.

Иуда Искариот (растягивая фразы): Но я могу хотя бы узнать, зачем, учитель, тебе вдруг понадобилась такая огромная сумма?

Иисус Назорей (раздражённо): Зачем?! Так я тебе и сказал всю правду! (Взяв себя в руки, спокойно). Затем, что сегодня праздник Пасхи, хочу всем братьям подарок сделать.

Иуда Искариот: Но братьям не нужно никаких подарков, они и так довольны, что ты их кормишь пятью хлебами и двумя рыбами, чего же им ещё желать?

Иисус Назорей: Побаловать их хочу.

Иуда Искариот: Так баловались вроде в прошлую субботу, фарисеи до сих пор успокоиться не могут, жалобу на нас первосвященнику накатали. Грозят камнями побить.

Иисус Назорей (разудало): Вот ведь книжники, законники, лицемеры, соглядатаи, завистники! А что, Иуда, давай назло им, пропьём эти тридцать серебреников, а? Или мы не назаряне?!

Иуда Искариот: Назаряне-то, назаряне, но ты знаешь, учитель, в последнее время жертвуют нам мало… (Любовно поглаживает сейф рукой.)

Иисус Назорей (недовольно перебивает): Это ты сейчас о моей популярности хочешь поговорить?! Перед самым приходом братьев, которые и так, мягко сказать, тебя недолюбливают…

Иуда Искариот (в страхе): Учитель, я не в том смысле.

Иисус Назорей: Хочешь знать, какую казнь тебе придумали Пётр и братья Зеведеевы, названные мною Сынами Грома, когда я вас безвременно покину?

Иуда Искариот: Учитель, умоляю тебя, не оставляй нас одних с Сатаной, он нас всех погубит.

Иисус Назорей: Это ты братьев своих будешь умолять, когда они тебя в Гефсиманском саду на суку повесят.

Иуда Искариот: Хорошо-хорошо, не надо злиться, сегодня же праздник. Я просто спросил, зачем нужны эти деньги, вот и всё. Если на богоугодное дело, я же непротив, пожалуйста, вот.

Иуда долго подбирает шифр к кодовому замку, затем открывает сейф и за дверцей, чтобы никто не видел, начинает считать.

Иуда Искариот: Раз, два, три… (задумывается). Вот чёрт, сбился! Прости, Господи! Раз, два, три…

Иисус Назорей (передразнивая): Раз, два, три, ты считать-то умеешь, казначей?

Иуда Искариот (испуганно): Умею, умею, учитель!

Тут же достаёт из сейфа мешочек с монетами, после чего передаёт его Иисусу Назорею. Вот, учитель, ровно тридцать, как и просил.

Иисус Назорей: Хорошо, а теперь, ступай, мой руки, скоро вечереть будем.

Иуда Искариот (удивлённо): Что с тобой, Господи Иисусе?

Иисус Назорей: А что такое? Плохо выгляжу? Так всю ночь не спал, сестра Мария мне масло в волосы втирала.

Иуда Искариот: Не об этом я, учитель.

Иисус Назорей (с подозрением): А о чём тогда? Если опять жаловаться на братьев, так это пустое!

Иуда Искариот: Как же это пустое, ты же сам третьего дня запретил нам руки мыть, а братья продолжают мыть, да не просто так, а с мылом трут, бродяги, это же какой расход для всей общины.

Иисус Назорей (ничего не понимая): Как запретил мыть руки? Не почудилось ли тебе?

Иуда Искариот: Нет, учитель, я в отличие от братьев нахожусь в здравом уме, у меня галлюцинаций нет. Третьего дня ты сказал как на духу: не мойте перед едой рук, братья, пусть фарисеи лопнут от злости.

Иисус Назорей (бьёт себя по лубу): А-а, в этом смысле! Ну конечно, правильно! Зачем их мыть-то, когда на всё воля Отца моего небесного, захочет наслать на нас заразу, так и так нашлёт? Тут уж никакая гигиена не поможет. А теперь ступай, Иуда, я скажу остальным, чтобы они тебя наконец возлюбили…. (уточняет) Как брата! Меня они послушают, ибо я для них… (с гордостью). Вечный. (Пауза.) Непререкаемый. (Пауза.) Авторитет.

Иуда Искариот: Спаси тебя Бог, учитель!

Иуда Искариот уходит, увозя с собой сейф.

Иисус Назорей: Сатана, ты где? Сатана! Ну что за чёрт! То спасения от него нет, то ищи-свищи как зноя в пустыне! Сатана, твою бога душу мать!

Сатана вылезает из-под стола. Заспанный, он протирает глаза.

Иисус Назорей: Наконец-то!

Сатана: Сон приснился, как мы с отцом и братьями в Эдемском саду работаем.

Иисус Назорей: Нашёл время! Так и конец света проспишь!

Сатана: Не просплю, на эту дату я будильник поставил.

Иисус Назорей: Умный чёрт! Ладно, как договаривались, вот тебе тридцать монет. (Бросает мешочек Сатане в руки). Сегодня во время тайной вечери предложишь их кому-нибудь из учеников. Скажешь, за моё предательство.

Сатана взвешивает мешочек на ладони.

Сатана (саркастически): Соблазн, конечно, велик!

Иисус Назорей: Что ты от меня хочешь?! Все вопросы к пророку Захарии! Я, конечно, понимаю, что ты хочешь сказать, инфляция и всё такое. Но что же, прикажешь, по этой причине все цифры в Библии индексировать?! Так у нас ничего святого не останется.

Сатана: А если ученики твои слабоумные не согласятся тебя предать?

Иисус Назорей: Постарайся, друг мой, я же согласился.

Сатана: Ты – это другое дело.

Иисус Назорей: Вот только не начинай снова меня искушать. Прибереги свою дьявольскую логику для братьев. А пока исчезни.

Сатана снова залезает под стол. Иисус Назорей уходит.

Появляются апостолы. Они ведут себя, как ватага несмышленых ребятишек. Пётр забрался на закорки своему брату Андрею и, размахивая деревянным мечом, преследует Иоанна Зеведеева, который также сидит на закорках у своего старшего брата Иакова. Они сталкиваются и валятся на пол. Вскоре начинается драка за места за столом подле Учителя. Самая ожесточённая схватка начинается между Петром и Иоанном. Всё это время Иуда Искариот стоит в отдалении рядом со своим сейфом.

Пётр: Я – любимый ученик, это мне сидеть по правую руку от учителя за трапезным столом, а после уж и стоять за правым плечом у престола царского!

Иоанн Зеведеев: Нет, это я – любимый ученик, это мне сидеть по правую руку от учителя за трапезным столом, а после уж и стоять за правым плечом у престола царского!

Пётр: За кого ты почитаешь учителя нашего?

Иоанн Зеведеев: За кого?!

Пётр: За Иоанна Крестителя?

Иоанн Зеведеев (с вызовом): Да!

Пётр: За Илию?

Иоанн Зеведеев (с вызовом): Да!

Пётр: За Иеремию?

Иоанн Зеведеев (с вызовом): Да!

Пётр: А я почитаю его за сына Бога живаго. Он – Христос!

Пётр указывает в центр стола, на месте Иисуса Назорея сидит Сатана и корчит рожицы. Апостолы удивлены, обескуражены, но вынуждены смириться. Робко начинают говорить друг другу и друг за другом, указывая на Сатану.

Варфоломей: Верно!

Иаков Алфеев: Верно говорит!

Андрей: Истинно глаголет!

Иоанн Зеведеев: Помазанник!

Иаков Зеведеев: Мессия!

Фома: Не верю глазам своим?!

Филипп: Спаситель рода людского!

Матфей: Защитник всех презренных и обездоленных!

Симон: Сын Божий!

Иуда Фаддей: Сын Человеческий!

Пауза.

Иуда Искариот: Искуситель райский!

Все апостолы тут же поворачивают головы в сторону Иуды Искариота. Во взглядах их сквозит ненависть. Сатана, воспользовавшись моментом, скрывается под столом.

Иуда Искариот (снова указывает пальцем на пустое место в центре стола): Там был.

Апостолы поворачивают головы к центру стола, но теперь никого не видят и, занимая каждый своё место за столом, говорят с облегчением.

Пётр: Почудилось!

Варфоломей: Верно!

Иаков Алфеев: Верно говорит!

Андрей: Истинно глаголет!

Иоанн Зеведеев: Показалось!

Иаков Зеведеев: Померещилось!

Фома: Не верь глазам своим!

Филипп: Без сомнения, обман зрения!

Матфей: Морок как будто!

Симон: Наваждение!

Иуда Фаддей: Сон – не иначе!

Апостолы рассаживаются, согласно установленному порядку на картине Доменико Гирландайо «Тайная вечеря», слева направо: Варфоломей, Иаков Алфеев, Андрей, Пётр, Иоанн Зеведеев, (свободное место для Иисуса Назорея), Иаков Зеведеев, Фома, Филипп, Матфей, Симон, Иуда Фаддей. Иуда Искариот садится с левого края чуть поодаль от братьев.

Пауза.

Иуда Искариот (занимая место за столом и устанавливая рядом сейф): Слепцы галилейские!

Все апостолы тут же поворачивают головы в сторону Иуды Искариота. Во взглядах их сквозит ненависть.

Появляется Иисус Назорей с тазом в руках. Выходит на середину сцены перед столом и со звоном ставит таз на пол.

Режиссёр: Стоп!

На сцену из зрительного зала с двух сторон поднимаются Режиссёр и Мария. Режиссёр в гневе направляется к Иисусу Назорею. Мария пытается преградить ему дорогу.

Мария: Господин Режиссёр, держите себя в руках.

Режиссёр (решительно устраняя Марию со своего пути): Я спокоен, и не надо вечно путаться у меня под ногами. (Обращаясь к Иисусу Назорею, указывает на таз). Это что?

Иисус Назорей: Как что, таз с водой, хочу братьям ноги омыть.

Режиссёр: Я вижу, что это таз! А почему он звенит на весь зрительный зал?!

Мария: Потому что пустой.

Режиссёр (укоризненно смотрит на Иисуса Назорея): Почему он пустой?

Иисус Назорей: Не буду же я каждую репетицию носить полный таз воды. Сестра Мария сказала, чтобы я не надрывался, что у меня и так спина больная.

Разъярённый Режиссёр что есть силы пинает таз, тот с ещё большим звоном отлетает в сторону.

Режиссёр (в гневе): Кто здесь Режиссёр?! Я или сестра Мария?

Мария: Господин Режиссёр, я прошу Вас, не устраивайте безобразных сцен, иначе я Вам укол сделаю! Здесь театр, и этот реквизит, если хотите знать, я принесла из процедурной, а после репетиции должна вернуть в полной сохранности.

Режиссёр (в раздражении): Бездари! Неучи! Шизофреники! Дебилы! Кретины! Олигофрены! Откуда в Иерусалиме первого века нашей эры от рождества Христова (указывает в сторону Иисуса Назорея) эмалированный таз?

Апостолы говорят друг другу и друг за другом.

Варфоломей: Верно!

Иаков Алфеев: Верно говорит!

Андрей: Истинно глаголет!

Пётр: Отродясь у нас таких тазов не было!

Иоанн Зеведеев: Тем более эмалированных!

Иаков Зеведеев: Обман это!

Фома: Вот именно! Не верю!

Филипп: Сестра, стыдно этого не знать!

Матфей: В школе надо было учиться!

Симон: А не в кино уроки прогуливать!

Иуда Фаддей: Из глины должен быть таз!

Пауза.

Иуда Искариот: Из глины дешевле!

Все апостолы тут же поворачивают головы в сторону Иуды Искариота. Во взглядах их сквозит ненависть.

Мария: Из глины дешевле?! Я вам покажу дешевле, безумцы блаженные, прости Господи! (Поднимает таз и обращается к Режиссёру) Это не мне, господин Режиссёр, это Вам стыдно не знать, что в нашем театре керамическая посуда запрещена, потому что её очень легко разбить, а осколками порезаться! Вплоть до летального исхода!

Режиссёр: Всё, прекратили дискуссии! Будем уповать на Господа, ибо всё в руках его. (Забирает таз из рук Марии и вручает его Иисусу Назорею.) Представь, что это глиняный таз. И не стучи им об пол, не заставляй дурака, сидящего у тебя внутри (тычет пальцем Иисусу Назорею в висок), богу молиться. Внимание! (Обращается к актёрам.) Мы все представим, что это глиняный таз…

Фома (встаёт из-за стола): Простите, господин Режиссёр, но я Вам не верю.

Режиссёр (раздражённо): Фома, заткнись! Не до тебя сейчас!

Фома кивает и покорно садится на место.

Режиссёр: Мы все представим, что это глиняный таз, и зритель вслед за нами тоже представит, когда придёт на премьеру.

Мария: Господин Режиссёр, зрители будут, я Вам обещаю, по крайней мере, мои родители, тётки, и две пожилые соседки согласились прийти.

Режиссёр: Хорошо, а теперь продолжаем со сцены искушения братьев Сатаной. Где Сатана? Кто-нибудь, разбудите Сатану.

Все братья пихают ногой заснувшего под столом Сатану. Он показывается из-под стола и протирает глаза руками.

Сатана: Я здесь. (Оправдываясь.) Только что сон приснился, будто бы отец мой и братья не пришли на премьеру, будто бы они вообще против того, чтобы я играл эту роль. Братья сказали: «Выгоним тебя, мелкий пакостник, из дома. Живи отныне в своём театре как хочешь!» Сказали: «Возгордился ты очень на своём актёрском поприще, в звёзды метишь, в Люциферы, ну да ничего, высоко летаешь, больно будет падать». Отец… тот вообще со мной не разговаривает. Говорит, что в саду я чего-то там натворил, говорит, кого-то там яблоками соблазнил. А я вообще там в последнее время не бываю, всё время здесь, на репетициях. Умоляю Вас, господин Режиссёр, скажите отцу моему, что я тут ни при чём, что я на репетиции был, иначе он меня и вправду из дома выгонит.

Режиссёр: Хорошо-хорошо, обязательно скажу. А теперь, пожалуйста, давайте по тексту и без лирических отступлений.

Режиссёр и Мария удаляются со сцены в зрительный зал. Иисус Назорей занимает место в центре стола. Сатана горько вздыхает и начинает играть сцену: по очереди справа налево подходит к братьям за спины и нашёптывает им на ухо. Сначала братья выслушивают, затем говорят реплику и плюют в лицо Сатане.

Иуда Фаддей: Изыди, Сатана!

Симон: Изыди, Ангел падший!

Матфей: Изыди, Демон!

Филипп: Изыди, Лукавый!

Фома: Не верю ни одному твоему слову!

Иаков Зеведеев: Изыди, Клеветник!

Сатана переключается на Иоанна Зеведеева. К шёпоту прибавляет недвусмысленные ласки, молодой апостол жеманно хихикает и кокетничает.

Иоанн Зеведеев (ласково): Изыди, Соблазнитель! (Вместо плевка посылает Сатане воздушный поцелуй).

Пётр (достаёт из-за пояса меч и угрожает им Сатане): Изыди, или, клянусь, я тебе хвост отрублю, тварь такая!

Андрей: Изыди, Нечистый!

Иаков Алфеев: Изыди, Парнокопытное!

Варфоломей: Изыди, Змей ползучий!

Очередь доходит до Иуды Искариота.

Иуда Искариот: Сколько?

Сатана: Двадцать.

Иуда Искариот: Ты разговариваешь с иудеем, Сатана, так не позорься во имя Господа!

Сатана: Двадцать пять.

Иуда Искариот: Двадцать пять предлагай неграмотным галилейским рыбакам (кивает на остальных апостолов), ко мне же, как к иудею, имей уважение.

Сатана: Ну хорошо-хорошо, казначей Иуда! Двадцать девять, должен же я себе денарий оставить за посредничество.

Иуда Искариот: Иди, куда шёл, нам тайно вечерять пора.

Сатана: Тридцать, уговорил! Всё равно больше нет!

Иуда Искариот: Вот это другой разговор. Я не прошу у тебя лишнего, отдай всё и считай, мы договорились.

Иуда Искариот протягивает ладонь, в неё падает кошель с монетами. Иуда Искариот начинает его подбрасывать на ладони, как бы проверяя на вес.

Иуда Искариот: Сатана, надеюсь, это те самые денарии?

Сатана: Те самые, о которых сказано в книге у пророка Захарии.

Иуда Искариот: Не меченые?

Режиссёр: Стоп!

Снова на сцену из зрительного зала с двух сторон поднимаются Режиссёр и Мария.

Режиссёр: Почему опять не по тексту?

Иуда Искариот: Импровизация, господин Режиссёр.

Режиссёр (указывает на Сатану): Иуда Искариот, кого ты видишь перед собой?

Иуда Искариот: Известно кого, Сатану.

Режиссёр: Так вот, послушай меня внимательно. (Срывается в крик.) Мне осатанели ваши импровизации! Один про мыло (тычет в грудь Иуде Искариоту), другой про гигиену (указывает на Иисуса Назорея), третий паспорта какие-то приплёл! (Толкает Сатану). Вы что думаете, я ничего не замечаю?! Запомните раз и навсегда: пьеса – это наш канонический текст, и мы не имеем права от него отступать! Скоро премьера, а вы то и дело на репетициях позволяете отсебятину. При этом называете её умным словом: «импровизация». Хотел бы я знать, кто вас этому научил?

Иуда Искариот, Иисус Назорей и Сатана виновато смотрят на Марию.

Мария: Господин Режиссёр, простите, что опять вмешиваюсь, но я Вас предупреждала! Я ещё понимаю, Иисус Назорей, он проповедник, но почему в Вашей пьесе слишком много текста у Сатаны и Иуды Искариота, тогда как другие актёры, на мой взгляд, не менее талантливые, страдают от недостатка реплик!

Режиссёр: Кто из этих дебилов, кретинов, олигофренов страдает от недостатка реплик? Кто?!

Мария: Известно кто, и не называйте их так. Они все святые и, между прочим, великомученики (указывает пальцем по очереди справа налево): Иуда Фаддей, Симон, Матфей, Филипп, Фома, Андрей, Иаков Алфеев и Варфоломей.

Варфоломей: У меня есть реплика.

Мария: Ну так скажи её, чего же ты молчишь всё время?!

Варфоломей (без всякого выражения): Разве может к нам прийти что доброе из Назарета?

Все апостолы на сцене хохочут.

Режиссёр: Это его ты называешь талантом? Он одну-единственную фразу не может сказать как следует. Если эти святые мученики все твои любовники, это ещё не значит, что они актёры!

Все апостолы на сцене хохочут.

Мария: Значит! Если я сама их полюбила, значит, поверила?! В отличие от Вас, я – не сумасшедшая, господин Режиссёр, и возможно, даже лучше Вас разбираюсь в человеческих душах. А Вы, господин Режиссёр, Вы… Вы много рассуждаете о любви, но как доходит до дела, то я одна за всех отдуваюсь! (Все апостолы на сцене хохочут.) Наобещали мне царствия небесного, а сами…. Эх Вы! Вы, (обращаясь ко всем), вы все здесь прохвосты и обманщики, все одним миром мазаны.