Школа спящего дракона. Злые зеркала

– А как насчет настойки олетты и прочих снадобий, способных разлучить дух с телом? – припомнила она эскападу Соль Вэры, из-за которой и оказалась в этом теле.

Хозяйка его давно уже ушла по дороге предков в неведомые дали, а угодившей в него обычной женщине пришлось привыкать быть настоящей ведьмой знатного происхождения. Это, справедливости ради, давалось без особого труда: видимо, у двух таких разных людей имелось сильное сродство характеров…

– Я же сказал, признаков насильственной смерти нет.

– Она могла быть и не насильственной. Такие зелья, случается, пьют добровольно, если надеются избавиться от пристального внимания грязных магов, – фыркнула Вера.

– Не сходится – в этом случае тела остались бы живы, – сказал вдруг Ран, будто сбросив оцепенение, настигшее его при известии о смерти родителей.

Вера знала: они не были близки, даже не общались последние круга три, но все-таки…

– Это смотря что с чем смешать, – ответила она.

– Следов каких-либо снадобий тоже не обнаружили, – покачал головой Мирайни и опустился в кресло, с удовольствием вытянув ноги.

Ханна Соль последовал его примеру, а Вера привычно пристроилась на широком подоконнике. (На этом она тоже опасалась проколоться первое время: здесь мужчина вполне мог сидеть в присутствии дамы, в особенности в близком кругу, с равными по положению. Вот Гайя – те остались стоять, но лишь потому, что не получили иного распоряжения от госпожи.)

– То есть получается, что они находились возле зеркала и вдруг расстались с жизнью? – спросила она. – А не удалось восстановить мизансцену? Оба они подошли к стеклу или по очереди? Вместе ли скончались или опять-таки с разницей во времени?

– По всему выходит, что смерть их наступила одновременно или почти одновременно. – Ханна Соль выудил из воздуха и швырнул Вере тяжелую папку. – Вот заключение наших с господином Мирайни личных врачей, можешь ознакомиться. Других, как ты понимаешь, мы допустить к обследованию тел не могли.

– Не понимаю, – упрямо сказала Вера, просматривая бумаги. – Господин Мирайни лишь сказал, что бабушка Рана была его Мири и оставалась ею до самой кончины, но не объяснил, почему так вышло. Я могу лишь предположить, что она знала нечто настолько важное… а может, опасное для господина Мирайни или еще кого-то, что он не мог позволить себе разрешить ее от клятвы верности. И неясно, перешла ли к матери Рана по наследству лишь эта клятва или знание тоже. Если второе, тогда есть мотив для убийства, я права?

– Тебе нужно было идти в императорские дознаватели, – сделал он комплимент.

– Благодарю, это слишком скучная работа.

Вера внимательно вчиталась в убористые строки. Оба мага-лекаря (а сомневаться в их компетентности не приходилось, абы кого Гайяри и Мирайни при себе держать бы не стали) утверждали, что смерть четы Эдор наступила от неизвестной причины, неотличимой от естественной. Умерли они, если судить по состоянию тел, практически одновременно. К сожалению, к моменту появления специалистов слуги успели перенести тела хозяев в их покои, а потому пришлось довольствоваться описанием, пускай и более чем подробным.

Со слов горничной получалось, что рано утром она вошла в кабинет господина Эдора, чтобы, как обычно, навести порядок, и увидела супругов в кресле перед зеркалом. Удивилась еще: они давно уже ночевали по разным спальням… Хотела уйти потихоньку: если господам угодно примиряться в такое время и в таком месте, так это их личное дело, слуг вовсе не касающееся (хотя такая новость сделала бы девушку героиней дня среди челяди). Однако заметила вдруг, что голова госпожи как-то странно запрокинута, рискнула подойти ближе и поняла, что глаза у той широко открыты и остекленели. Тогда уж девушка догадалась поискать признаки жизни, не нашла их и подняла тревогу.

– Выходит, господин Эдор сидел в кресле перед зеркалом, – пробормотала Вера, взглянув на схематичный рисунок, – а супруга, видимо, стояла рядом с ним. Может быть, он позвал ее, чтобы показать… Не знаю, что-то или кого-то.

– Нет, получается, что она оказалась между ним и зеркалом, – добавил Керр, бесцеремонно сунув нос в бумаги. – Иначе упала бы на пол, а не мужу на колени. А по такому расположению выходит, будто…

– Ну, договаривай, – подбодрил Ханна Соль.

– Будто она стояла лицом к зеркалу, и ее толкнули, – сказал Керр, – после чего она упала навзничь, прямо на мужа. И, очевидно, распростилась с жизнью в этот же момент или еще пока стояла на ногах. Иначе… сами посудите: одно движение – и можно соскользнуть на пол.

– Толкать не обязательно, с тем же успехом она могла просто отшатнуться, увидев или услышав что-нибудь.

– Ваша правда, госпожа, – согласился он, покосился на товарища и добавил негромко: – Может, не стоит при нем?..

– Отчего же? – спросил Ран, услышав его слова. – Это мои родители, в конце концов, и пусть мы расстались давно и не лучшим образом, я желаю знать, кто стал причиной их гибели!

– Боюсь, наказать его тебе не позволят, – мрачно сказала Вера, взглянув на старших мужчин.

О том, что они всерьез обеспокоены происходящим, говорило хотя бы то, что Ханна Соль до сих пор не потребовал завтрак – это после ночи-то в седле! Почтительной дочери полагалось позаботиться об этом без напоминаний, но Соль Вэра к таковым не относилась, а потому вполне могла не вспоминать о нуждах гостей до тех пор, пока они сами о чем-нибудь ее не попросят. Но, очевидно, обоим было не до того…

– Итак, у нас есть двое умерших странной смертью, а еще связное зеркало, которое почему-то вызвало подозрения, верно? – спросила она, и Ханна Соль кивнул. – Что с ним не так?

– Оно испорчено, – ответил вместо него Мирайни и снова пошевелил бровями. – И опять-таки – следов внешнего вмешательства нет.

– Испорчено? Каким образом? Разбито? – нахмурилась Вера.

– Нет, но у него грубо оборван канал связи, и сделано это не извне, – сказал Ханна Соль.

– То есть отследить, откуда пришел вызов, если он вообще был, не получится… А по магической структуре самого зеркала ничего считать не удалось?

– Ровным счетом ничего. Просто потому, что ее больше нет.

Вера невольно присвистнула.

Зачаровать зеркало на связь не особенно сложно, но очень муторно. Работа эта долгая, кропотливая и требующая незаурядной внимательности, терпения и, желательно, солидного опыта. А то бывали случаи: свежеиспеченные выпускники Императорского корпуса, чтобы не тратиться у зеркальщиков, сами себе зачаровывали небольшие стекла. Кому-то везло, а кто-то был изрядно оконфужен, раз за разом вызывая не того человека…

Но это еще полбеды (в мире Веры тоже регулярно кто-нибудь ошибался номером телефона). Намного хуже, если такой деятель случайно попадет на чужой канал связи, ведь тогда он вполне может услышать нечто, вовсе не предназначенное для посторонних ушей. Вряд ли ему удастся узнать государственную тайну, но… Обычные люди тоже бывают не так-то просты, и кое-кто заплатит любую цену, лишь бы его секреты не стали достоянием общественности!

Методы защиты совершенствовались, «зеркальные воры» – волшебники, специализирующиеся именно на прослушивании переговоров, – тоже на месте не стояли. Нужно ли говорить, что лучшие из них служили на благо Империи?

Но это не так важно. Главное же вот что: надежно сплетенные линии силы связного зеркала не так просто уничтожить. Физически – да, возможно, достаточно разбить стекло (хотя и оно обычно защищено), а вот оборвать их под силу только очень мощному волшебнику. Канал связи – еще туда-сюда, а вот сама основа…

– Ее не разрушали, – сказал Ханна Соль, словно подслушав ее мысли, а может, просто представив ход размышлений дочери. – Она попросту исчезла, словно это зеркало всегда было самым обыкновенным.

– Ты хочешь сказать, обычным оно не было?

– Я имею в виду, оно приобретено у зеркальных дел мастера с императорским патентом, – пояснил он.

– А, вон оно что, – кивнула Вера. Такие зеркала стоили дорого, но были куда надежнее прабабушкиного трюмо, зачарованного пусть даже и хорошим магом. – Тогда дело дрянь.

– Что-то ты сегодня мягко выражаешься…

– Ну а какой смысл сотрясать воздух, если ты все равно выдаешь информацию в час по капле? – вспылила она. – Зачем вы здесь? Повторюсь: неужели не достаточно было прислать любого из твоих Гайя с подробным письмом? А если все настолько серьезно, что вы с господином Мирайни решили явиться лично, то почему молчите? При чем здесь вообще Ран? Вы полагаете, бабушка или мать могли передать ему это тайное знание, будь оно неладно, а потому опасность теперь грозит самому Рану?

– Зачем мне сотрясать воздух, если ты и сама превосходно обо всем догадалась? – усмехнулся Ханна Соль. – А рассказывать тебе что-то – дело неблагодарное, ты будешь ежеминутно перебивать. Проще потратить то же самое время и дать тебе… хм… выдохнуться.

– И не надейся, – фыркнула Вера. – Ну что ж… О том, какого рода это знание, нам, полагаю, не скажут?

– Тебе достаточно знать лишь одно: это касается моей семьи, – произнес Мирайни, – и может серьезно пошатнуть наше положение при дворе.

– Вы хотите сказать, Императору это не понравится? – живо спросила она, но ответа не дождалась. – Час от часу не легче… Значит, по вашему мнению, некто отыскал концы какой-то древней истории, сумел установить, что покойная бабушка Рана передала клятву и, возможно, тайные сведения его матери, а затем попытался дознаться их?

– Иной версии у меня нет, – устало сказал Мирайни. – А потому я спрошу твоего Гайя, Соль Вэра, если ты позволишь…

Он дождался кивка и продолжил:

– Гайя Ран, ответь честно: передавала ли тебе твоя мать или бабушка что-либо такое, что велела беречь, как зеницу ока? Не важно, на словах ли, в виде письма или, может быть, какой-то вещи?

– Говори, – негромко произнесла Вера, взглянув на Рана.

На лице его не читалось ровным счетом ничего, и голос не дрогнул, когда он ответил:

– Нет, господин Мирайни. Ни матушка, ни бабушка ничего мне не передавали. И, с вашего позволения, бабушка умерла, когда мне еще и одного круга не сравнялось. Я вряд ли вспомню ее лицо, не говоря уж о прочем.

– В самом деле? Разве она жила не со всей семьей?

– Только первое время, насколько мне известно. К моему рождению она давно уже перебралась в свой дом, господин Мирайни. Отец не слишком-то жаловал ее.

– Кстати, ты говорил, что матушка твоя уверяла, будто ты удался в прабабку, – вспомнила Вера. – Но о ней ты не упоминал!

– Я ее никогда и не видел, госпожа.

– Гхм… – откашлялся Мирайни. – Боюсь, это еще одна семейная тайна, в которую Ран не посвящен.

– Что вы имеете в виду?

– Его бабушка и прабабушка – одно и то же лицо, Денна Риала.

– Ничего не понимаю! – воскликнула Вера. – Как такое может быть?!

– Очень просто, – ответил Ханна Соль. – В жилах Риалы текло немало крови шиарли, и наружность у нее была характерной…

– И жила она дольше обычных людей, – сообразила она. – Выходит, чтобы замести следы, она принялась выдавать себя за собственную дочь?

– Именно так, – кивнул Мирайни. – От Риалы остался только портрет, а Денна Райна порядком изменила внешность… Тебе ли не знать, Соль Вэра, что женщине это не стоит особых хлопот?

– Насчет хлопот вы погорячились, но в целом правы. С новым лицом она вышла замуж и родила мать Рана, так?

– Да, верно. Был еще сын, но они вместе с супругом Райны пропали бесследно – отправились в рискованное путешествие и не вернулись. Сама она умерла, успев еще увидеть последнего внука, – Мирайни усмехнулся краем рта, – так похожего на нее… Дочь, Камиста, удалась не в Райну. Немудрено, что Рана попрекали несхожестью с отцом!

– Это все ерунда, – отмахнулась Вера. – Скажите лучше, как эти женщины могли передать что-то Рану, если были связаны клятвой с господином Мирайни?

– Я даже не уверен, знала ли Камиста хоть что-нибудь, – убедил Мирайни, – но какие еще могут быть предположения?

– Например, что сын Райны… или Риалы, не важно, тоже получил клятву и тайное знание. Вы не ощущали его гибели?

– Нет, и это может говорить о том, что это передается лишь по женской линии.

– Если так, зачем вы допрашиваете Рана? – сощурилась Вера. – Или он девушка, а я и не заметила?

– Вэра! – одернул ее Ханна Соль, явно опасаясь, что она может попотчевать незваного гостя каким-нибудь проклятием. Ее «пропади ты пропадом!» в адрес эоррийского посла до сих пор не забыли: отыскать бедолагу так и не удалось.

– Не затыкай мне рот, отец! – вспылила она. – Ты знаешь, я не люблю такие игры!.. Но хорошо, даже если допустить, что клятва Риалы перешла именно к Рану, а не любому из его братьев и сестер, то выходит, теперь он от нее свободен? Раз уж сам принес клятву на крови…

– Именно так. И если он что-то знает, то может беспрепятственно рассказать.

– А его родню вы проверили? – поинтересовалась Вера. – Может, это действительно по женской линии передается, раз уже был прецедент?

– Проверили, ни у кого нет ни следа подобного, – ответил Ханна Соль.

– Тогда почему бы не предположить, что и Рана обошли наследством? Во всех смыслах этого слова!

– Очевидно, так и есть, но нужно было удостовериться, – произнес Мирайни, все это время сверливший взглядом неподвижного Гайя.

– Удостоверились? Прекрасно! И что же дальше? Своим запретом на связь и использование зеркальных масок ты, отец, хотел сказать, что убийца может искать Рана? – спросила Вера. – И попытается добраться до него именно таким путем? Потому что не знает, владеет ли Ран секретом? Что за чушь!

– Придержи язык, – велел Ханна Соль.

– С чего бы вдруг? – Она встала напротив мужчин, уперев руки в бока. – Больше всего это походит на устранение ненужных свидетелей! Денна Риалы нет в живых, ее сын и муж пропали без вести, супруги Эдор мертвы, а теперь настал черед Рана? Почему не его братьев и сестер? Их вы тоже предупредили об опасности? Вы-то видели, что следов клятвы на них нет, но знает ли об этом убийца?

– Ты еще скажи, что убийца – это я, – усмехнулся вдруг Мирайни.

– Вы наиболее заинтересованное лицо, – ответила Вера, – поэтому я не стану сбрасывать вас со счетов. Что, тайна рискует всплыть и тем самым потопить ваше положение при дворе?

– Вэра, не забывайся!

– И не думаю! Всего лишь говорю, что пришло на ум. – Она скрестила руки на груди. – А вот ты не спешишь поделиться со мной сведениями. Хорошо, допустим, опасность зеркал мне понятна… хотя я пока и не могу представить, как можно убить кого-то их посредством. Но чего ради потребовалось якобы отсылать Рана прочь? Чтобы бросить тело Лио в придорожной канаве, а Рана взять здесь, ничего не подозревающего? Но мы с Керром…

– Отобьемся, госпожа, – хмыкнул тот, выразительно поддернув рукава. – И Ран столбом стоять не будет, я надеюсь.

– Я тоже на это рассчитываю. Так, может, это все инсценировка, призванная лишить меня Гайя, а затем… Я что, снова начала тебе мешать, отец?! – понесла Вера откровенную чушь. Впрочем, из образа она не выходила. – Тебе уже недостаточно пристроить меня на эту дурацкую должность, лишь бы не мозолила глаза, ты хочешь избавиться от меня по-настоящему? И для этого привлек даже господина Мирайни с его замшелыми тайнами, которых, может, и не было никогда?

– Что за бред?! – гаркнул Ханна Соль, поднявшись во весь свой немалый рост.

– Всего лишь строю предположения! – ответила она. – Поверь, я могу придумать еще десяток версий, и ни одна из них тебя не красит! И я не замолчу до тех пор, пока не узнаю, что вы затеяли…

– Серьезная угроза, – пробормотал Мирайни и тоже встал. – Соль Вэра, право, мы затруднялись сказать об этом, но…

– Первым, кого заподозрят в убийстве четы Эдор, будет Ран, – закончил Ханна Соль, и Вера едва не села мимо кресла.

Глава 3

– Чушь какая! – сказала она, обретя дар речи и переглянувшись со своими Гайя. На лице Керра было написано несказанное удивление, а Ран под маской Лио хранил спокойствие. – Какой ему резон убивать родителей, которых он не видел много лет? И от чьего имени отказался?

– Вернуться-то можно, – пробормотал Мирайни, – особенно если у рода не останется других наследников.

– Что?.. – выговорил Ран. – Но… господин Мирайни, я ведь младший сын, кроме меня…

Тот молча покачал головой.

– Боюсь, теперь ты не младший, а единственный… не считая твоих сестер. Все они замужем, и хотя могут претендовать на наследство, но лишь после тебя. Учитывая же твое положение, – Мирайни взглянул на Вэру, – вряд ли они сумеют что-то противопоставить твоим притязаниям, буде ты решишь вернуться в семью и вступить в права наследования.

В кабинете повисла звенящая тишина.

– Вы вообще в своем уме? – зло спросила Вера. – Сперва сообщить человеку о гибели его родителей, затем фактически обвинить в убийстве ради корысти, а заодно походя обронить, что не только родители, а еще и двое братьев отправились по дороге предков, – это нормально, по-вашему?! Да чтоб вам…

– Госпожа, – неожиданно остановил ее Ран, – не стоит разбрасываться проклятиями. Это ведь ваш кабинет, в конце концов, и вам тут еще работать.

– Обожаю твое чувство юмора… – Вера задушила гнев и затолкала его поглубже – пригодится еще. – И завидую твоему самообладанию!

– Вам бы не помешало немного, – кивнул он и спросил, обращаясь к Ханна Солю: – Господин, скажите, братья мои умерли так же, как и родители?

– Да, – обронил тот. – И зеркала разрушены точно таким же образом.

– Значит, ты следующий, – похлопал Керр Рана по плечу.

– Не поверишь, я догадался.

– Хорошо, мотив есть, – произнесла Вера, подумав. – А способ убийства? Как это проделано?

– Это уже другой вопрос, – ответил Ханна Соль. – Дело подлежит расследованию. Я знаю, Вэра, что ты готова поклясться – твой Гайя не убивал своих родных, но одной клятвы мало. Закон тебе известен.

– Господину дается три дня на то, чтобы доказать невиновность своего вассала, так? – пробормотала она. – В ином случае следствие будет вестись в обычном порядке…

– Три дня с того момента, как подозреваемый будет задержан и передан под стражу, – напомнил он.

– Так вот для чего этот побег! – Вера в сердцах ударила себя кулаком по ладони. – Если бы ты сказал хоть немного больше, я приказала бы Лио запутать след так, чтобы и за год не распутали, а не просто сбросить его и вернуться!

– Думаю, он больше пригодится тебе здесь, – сказал Ханна Соль и встал. – У тебя еще есть время, Вэра. Господин отвечает за своего вассала, поэтому тебе и доказывать невиновность Рана. Учти, я не желаю открытого разбирательства – это бросит тень на нашу семью.

Он помолчал и добавил:

– Либо ты добудешь доказательства и найдешь настоящего убийцу, либо Ран признается в содеянном и понесет заслуженное наказание – от твоей руки. Держать при себе обвиненного в преступлении ты не сможешь.

– Сама знаю! Сколько у нас времени? Хотя бы примерно?

– Не так уж много. Об этом деле пока знают единицы, и они будут молчать, а я могу задержать расследование, но это долго не продлится. Рано или поздно они обязаны будут доложить о случившемся.

Он подошел к столу и бросил на него еще несколько увесистых папок.

– Это то, что сможет помочь в расследовании… я надеюсь. А теперь нам пора. – Ханна Соль кивнул Мирайни, и тот присоединился к коллеге. – Наше отсутствие и без того может вызвать кривотолки…

– Что, даже не позавтракаете? – улыбнулась Вера. Она была в бешенстве, но толку поднимать крик и крушить мебель?

– Нет, благодарю, – отказался Ханна Соль и вышел.

– Отравы боится, – предположил Керр вполголоса, но так, чтобы тот его наверняка услышал.

– Однажды, – отчеканила Вера с тем же расчетом, – я выберу момент, когда Император будет в хорошем расположении духа, и расскажу ему о презумпции невиновности. Уверена, он оценит!

– Госпожа, а что это за зверь такой – презумпция? – негромко спросил Керр, когда за гостями закрылась дверь.

– Узнаешь, – зловеще пообещала она и выглянула в окно. Дождь немного унялся, и можно было рассмотреть, как тянется по раскисшей дороге кавалькада железоконных всадников. – Чтоб им задницы седлами до мяса стереть!

– Госпожа! – на два голоса воскликнули Гайя, но Вера отмахнулась.

– Я не со зла… Так, пожелала доброй дороги.

Да уж, прокляни она гостей всерьез, в столицу они бы въезжали, стоя в стременах. Или лежа поперек седла…

– Какая отвратительная история, – пробормотала она, встряхнула головой и приказала: – Керр, ты сегодня дежуришь. Вернется Лио – обрисуй ему ситуацию. А Ран пойдет со мной. Сдается мне, нас ждет долгий разговор…

Уже в дверях Вера добавила:

– Хорошо еще, ученики разъехались! Не то я бы их научила чему-нибудь… под горячую руку!

– Чего хорошего, – проворчал Керр. – Шиарли с зеркальной магией накоротке, может, подсказали бы что.

– Обойдемся своими силами, – ответила Вера и взяла папки со стола. – Идем!

Что поделать, ей лучше всего думалось не в кабинете, а хотя бы в гостиной. Или в спальне, но случай выдался явно неподходящий.

Она не слишком хорошо представляла, с чего начать разговор: любой выбранный тон казался фальшивым. К сожалению, выражать искреннее сочувствие Вера умела скверно – не на ком было потренироваться, так уж сложилась жизнь, – а Соль Вэра тем паче не обращала внимания на подобные мелочи. Что греха таить, ее куда больше интересовала собственная персона, чем переживания какого-то телохранителя, пускай даже она питала к нему привязанность определенного рода…

– Спрашивайте, госпожа, – нарушил молчание Ран, когда за ними закрылась дверь ее покоев.

– О чем?

– О чем угодно. О том, что мне известно, о моих догадках и подозрениях насчет всего этого…

– Да нет, с этим, пожалуй, мы обождем, – сказала Вера, взглянув на него внимательнее, и жестом велела сесть. – По-моему, тебе не помешает добрый глоток вина!

– Еще нет и полудня, госпожа. – Ран улыбнулся краем рта, и она, поморщившись, развеяла воздушную маску, потому что эта улыбка совершенно не подходила к лицу Лио. – А не вы ли говорили однажды, что пьют с утра только высокородные господа и вконец опустившиеся пропойцы?

– Во-первых, мало ли что я когда-то говорила? Во-вторых, ты далеко не низкого происхождения, а повод у тебя более чем уважительный… И у меня тоже, – подумав, сказала Вера. – Мало мне было проклятого ректорства, теперь меня решили сделать дознавателем! А главное… Главное, я даже не представляю, с чего начать, за что взяться первым!

– Может, посмотреть папки, которые оставил господин Гайяри?

– Пожалуй… Но ты не уклоняйся от разговора, – велела она.

– Я и не уклоняюсь, госпожа, но пить не стану и вам не советую. По-моему, сейчас лучше держать голову ясной, а мысли – в порядке.

– Если ты начинаешь занудствовать, Ран, – сказала Вера, сев на подлокотник его кресла, – значит, дело в самом деле дрянь. И не нужно притворяться, я тебя знаю… долго, одним словом.

– В самом деле, госпожа?

Он поднял голову, чтобы взглянуть ей в лицо, и глаза его неожиданно ярко вспыхнули серебром на свету.

«Ну точно, нервы шалят, – убедилась Вера. – У Лио глаза только темнеют, если что не так, а у Рана вот так полыхают разве что в разгар боя или со мной в постели, когда эмоции захлестывают. А что по лицу ничего не видно – умеет он себя в руках держать, ничего не скажешь!»

– Именно так. Не забывай, – она обхватила его рукой за шею, чтобы удобнее было сидеть, и прижала к себе, – что ты мне годишься… нет, во внуки вряд ли, но в сыновья уж точно, и я попросту опытнее!

И это было чистой правдой: в этом мире даже не владеющие магией люди могли похвастаться долгим веком, а уж волшебники, да еще из старой знати, как Гайяри или те же Мирайни, и подавно. Ран, хоть и выглядел ровесником своей госпожи, был намного моложе ее, как, впрочем, и остальные Гайяри.

Вера как-то подсчитала: если сложить годы жизни всех троих, все равно выходило меньше, чем стукнуло Соль Вэре. Другое дело, что фактический возраст еще ничего не значил: в свои годы дочь Правого полумесяца оставалась сущим подростком с ветром в голове… до недавнего времени.

Хорошо еще, у Ханна Соля не находилось времени поближе пообщаться с младшей дочерью, не то он наверняка заметил бы что-нибудь неладное… Так-то, полагала Вера, он списал изменения в ее характере на неизбежное взросление, но мало ли? С такими людьми нужно держать ухо востро. Гайя, пусть они и находились при Соль Вэре неотлучно на протяжении многих лет, еще можно обмануть, а вот отца, опытного интригана, всю жизнь проведшего при дворе, советника Императора, – вряд ли. И как он себя поведет, если заподозрит в дочери подменыша, сказать сложно… Не хотелось бы выяснять, вот что, а потому в интересах Веры было держаться подальше от вельможного отца!

– Ран, – сказала она, поняв, что молчание затягивается, – по-хорошему тебя прошу, не нужно притворяться, будто тебе безразлично случившееся с твоей семьей.