Ходмор, или Последний тест

Игорь Митюшин

Ходмор, или Последний тест. Фантастическая киноповесть

© Игорь Митюшин, 2023

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2023

Глава I

Шлюпка вышла на середину заводи и за считанные секунды беззвучно затонула. Я остался один на один с джунглями. Ближайшее поселение находилась в восьми километрах к западу вниз по течению. Это была маленькая затерянная в дикой глуши усадьба, но до нее еще нужно как-то добраться.

Лес даже не заметил моего появления, продолжая перешептываться голосами всяких ночных тварей. Что ж, тем лучше, и я двинулся по берегу. Однако уже через двадцать минут у меня появилась предательская мысль, что следовало высадиться поближе. Дорога была кошмарной, точнее сказать, ее не было в помине. Идти по воде тоже не представлялось возможным. Всякая растительная дрянь постоянно цеплялась за ноги, не говоря о местных обитателях, которые только того и ждали, чтобы какой-нибудь залетный олух забрел в их владения. На суше дела обстояли не лучше. Если бы не резак, я не сумел бы пройти и пары метров. Пексидное лезвие рубило заросли с легкостью бритвы, рассекающей воздух, но попробуйте беспрерывно махать метровым клинком хотя бы час. Словом, пройдя за два часа каких-то пять километров, я в полном изнеможении свалился на крошечной прогалине.

До рассвета оставалось еще минимум четыре часа, но, если учесть, что мне нужно было добраться до селения, определиться с наблюдательным пунктом и тщательно замаскироваться, задача представлялась все более и более сомнительной. Однако именно здесь сюжет получил совершенно непредвиденное развитие. Как известно, мы предполагаем, а Бог располагает. Не успел я расслабиться, как пискнул тревожный сигнализатор. Через чащу прямо по направлению ко мне осторожно двигался довольно крупный объект, сопоставимый по размерам с человеком. Тепловизор шлема мгновенно выделил его из растительного переплетения джунглей. Объект в действительности оказался субъектом. Какие, к черту, могут быть инструкции, когда, не успев толком высадиться, я сразу же попал в поле зрения некоего дотошного гуманоида. Первая двойка заработана, теперь надо думать, как ее исправить.

Будучи полностью уверен, что остался незамеченным, абориген засел в кустах на краю прогалины. Наивный. Если бы я вырядился, как он, то, конечно, остался бы в счастливом неведении. Но не для того меня родили, растили и учили. Я был натаскан ориентироваться в ситуации со многими неизвестными, а не с одним единственным, который на тефиловом экране шлема был виден как на ладони. Опустившись на корточки, он замер и выставил вперед какой-то предмет удлиненной формы. Да, конечно, это полный идиотизм – вот так влипнуть на первом шаге. Хорошо, что я не суеверный, в противном случае следовало бы все бросить и умотать назад. Старт оказался ниже всякой критики. Мы с Рутом специально выбрали эту ночь. В джунглях в темное время суток и так ничего не видно, а при плотной облачности, как сейчас, вообще хоть глаз выколи. Впрочем, раз я уже засветился, может быть, имеет смысл спросить в лоб, откуда он взялся такой глазастый.

Абориген, не шевелясь, наблюдал за мной. Я встал и пошел к нему. В конце концов, опасность нужно встречать если не с поднятым забралом, то хотя бы лицом к лицу. Не ожидая такого поворота событий, наблюдатель приподнялся. Не моргнув глазом, я двигался прямо на него. Между нами осталось не больше трех метров.

– Стой! – он резко прыгнул в сторону.

О, первое слово я знал. Он начал лепетать что-то на тему границ суверенных владений, потом приказал бросить оружие. Ура, в этом монологе не оказалось ни одного незнакомого мне слова. Строение фраз, фонетика идеально отвечали содержанию обучающих программ. Я отбросил резак в сторону. Не сводя с меня своей палки-копалки, противник подкрался к резаку и поднял его. Схватив саблю, он явно почувствовал себя уверенней, выпрямился и приказал снять шлем.

Это уже было слишком, и я тут же соврал:

– Не могу. Защелка – сзади, нужно чтобы кто-то помог.

По сравнению с его голосом мой собственный показался грубым и корявым, однако меня поняли. Этот наивный дурачок зашел сзади и, приставив к моей спине оружие, стал рассматривать, где там этот замок. Несчастный не успел даже пикнуть, как, потеряв сознание, повалился на землю. Конечно, нельзя сказать, что я вел себя красиво, но оставаться беззащитным перед первым попавшимся гуманоидом, у которого невесть что в башке, не входило в мои планы. Теперь ситуация изменилась кардинально. Мало того что я был ошеломлен столь неудачной высадкой, так у меня появился еще и пленник, чью судьбу следовало немедленно решить. Поскольку все первоначальные планы полетели в тартарары, нужно было что-то предпринять.

Я связался с Рутом и рассказал о своих злоключениях. Несмотря на свой саркастичный характер, он отнесся к делу серьезно. Мы решили, что на этот раз мне следует отступить, прихватив с собой аборигена.

– Ладно, что Бог не делает – все к лучшему. Хотя бы изучим его как следует, а там и решим, как поступать. А вообще, таких придурков, как ты, нужно отбраковывать при рождении, а не брать с собой в разведку, – это была единственная вольность, которую позволил себе Рут.

Бесшумная махина шлюпки выплыла на прогалину. Я загрузил свой трофей. Пленник так и не пришел в себя – ни когда мы летели, ни когда швартовались к катеру, ни когда я перетаскивал его в приемный бокс. Автоматика тут же занялась моим приобретением, а я, пройдя обеззараживание, шагнул в жилую часть катера. В воздухе вокруг Рута болталось несколько проекций, он колдовал с программами.

– Да, погано вышло, ладно, не бери в голову, выкрутимся, время еще есть, – он даже не обернулся.

Прошло не более пяти часов, как я покинул катер, а впечатление было такое, будто провел внизу несколько суток. Пока автоматика разбиралась с аборигеном, Рут возился с его палкой-копалкой. При ближайшем рассмотрении она оказалась механизмом для растяжки жгута животного происхождения, который, расправляясь, метал нечто среднее между короткой стрелой и длинным шипом. А мы-то думали, что они давно пользуются огнестрельным оружием. Разобравшись в конструкции, Рут выстрелил. Шип на три сантиметра воткнулся в обшивку. Вот и снимай шлем перед каждым встречным-поперечным.

Автоматика запищала, сообщая, что первичная информация готова. Я дал сигнал на вывод. В первую очередь нам сообщили, что на моем костюме не обнаружено биологических и химических соединений, несущих угрозу для жизни, и следов радиационного либо другого облучения. Флора, фауна, биологическое и химическое строение доставленного гуманоида также не опасны. Далее пошла информация уже, в общем-то, известная. Физиологическое строение почти идентично строению представителей земных рас. Уровень развития – homo sapiens, возраст – приблизительно двадцать земных лет, пол – женский, нервная сис…

– Что?! – мы с Рутом чуть не вылетели из кресел.

Боже мой, первый раз в жизни я ударил женщину. Это просто кошмар какой-то. Мы уже были у медицинского бокса. Какой же я идиот! Ну ладно, ночью в джунглях просто не разглядел. В шлюпке, кроме мерцания приборов, тоже освещение отсутствовало, но здесь, на катере, можно же было ее рассмотреть. Так нет – я, как последний болван, имея на руках, может быть, впервые повстречавшееся людям разумное существо, созданное другим миром, даже не взглянув, свалил его в автоклав.

Я включил свет на полную и нажал замок бокса. Зажегся индикатор отсутствия опасности, дверь открылась. Не успели мы войти, как тест-система заявила, что ей неудобно работать и объект нужно подготовить, в смысле раздеть. Тупая железка, ей, конечно, не понять всей пикантности ситуации.

– Ну, как будем действовать? – Рут смотрел на меня.

Интересно, что он хотел услышать? Например, я совершенно не понимал, как себя вести и что делать.

– Ты объект приволок, ты и готовь.

Мы, в общем-то, были натренированные парни, и Рут прекрасно знал, что прямой контакт – не его зона ответственности, но мне от этого легче не стало.

Я еще не открыл автоклав, а манипуляторы уже освобождали ее от следов своей деятельности. Конечно, нельзя сказать, что меня воспитывали в пуританском духе или что я никогда в жизни не раздевал женщину, но обычно это делалось по их желанию. А здесь – мало того что я вырубил эту бедняжку, так еще и раздевай.

Машина полностью освободила девушку. Какой же я был слепец! Ко всему прочему она оказалась очень хорошенькой. Короткая стрижка только подчеркивала удивительно правильные пропорции лица. Высокий лоб, немного расширенные верхние скулы, как это бывает у потомков монголоидной расы, удлиненные глаза, плавная дуга бровей. Если бы она была девчонкой со станции, я, наверное, не пожалел бы ни сил, ни времени, чтобы подцепить ее, а здесь, на катере, совершенно растерялся, не зная, за что браться.

В конце концов я сказал себе: «Тобой должна двигать страсть к исследованию чужой цивилизации». Хотя нет, слово «страсть» звучит несколько двусмысленно, лучше так: «На тебе лежат обязанности исследователя, так что действуй».

Ко всему прочему, нужно было еще разобраться, как снимается ее наряд. Одежда состояла из удлиненной приталенной куртки из толстой грубой кожи с плотными холщовыми рукавами и такими же вставками по бокам, по которым от подмышек вниз шла шнуровка. Я ослабил ремни и стащил куртку через голову. Штаны у аборигенов делали из той же плотной ткани. На ногах – нечто вроде невысоких сапог из еще более грубой кожи с толстой упругой подошвой, изготовленной из какого-то растительного материала. Под верхним костюмом я обнаружил короткую тонкую рубашку серо-голубого цвета, нижнего белья не было и в помине.

Да, она действительно была хороша. Шея, плечи, грудь, живот, лобок, бедра, колени… В нашем с Рутом положении она представляла собой предел мечтаний. Ее сон оставался настолько глубок, что она даже не ощущала моих неловких прикосновений. Я закрыл автоклав со смешанным чувством сожаления и восторга, и теперь смотрел, как моющая пена скрывает это точеное тело. Вообще-то она уже подвергалась такой обработке, но автоматика решила повторить. Вокруг застыли манипуляторы, готовые, словно стая вампиров, наброситься на нее, как только пена отступит.

Я вышел из бокса и направился в рубку. Рут проявил небывалый для себя такт и не полез ко мне со всевозможными вопросами и предложениями. Мы оба понимали, что это только начало, первый шаг, проба грунта, а куда приведет дорога – не знает никто.

Компьютер выдал очередную порцию тестов и сообщил, что общий цикл исследований в автоматическом режиме займет восемьдесят два часа стандартного земного времени, что несколько больше трех местных суток. Мы составили отчет о первой неудачной попытке высадки, приложили к нему предварительные данные тестов девушки, а также наших собственных, и ухнули эту информацию в бесконечность. Ответа ждать не имело смысла. Ответ придет только с крейсером. Не ранее чем через четыре местных года. А что касается станции, то она все больше и больше походила на сказку.

* * *

Почти пять лет назад (по времяисчислению станции) наш катер отделился от крейсера. Большая часть этого времени для нас с Рутом была бессознательным мигом разгона и торможения. В нашей памяти зафиксировались только последние одиннадцать месяцев, после того как катер вошел в эту систему. С тех пор мы только тем и занимались, что пережевывали информацию, которую модуль-исследователь собирал со своих бесконечных зондов физической, химической, биологической, гуманитарной и прочих разведок, населивших планету.

Впервые станция обнаружила Лирту (название местное) задолго до моего рождения. Планета была описана как имеющая атмосферу и по своим характеристикам близкая к Земле. Потом автомат – дальний наблюдатель, прошедший мимо – дал предварительный анализ атмосферы, воды, почв, сообщил о наличии растительности и признаках ранней цивилизации. Тогда сюда отправили модуль, который завалил планету исследовательскими зондами. Только после анализа его первичной информации станция откомандировала в систему GK-74.11 один из своих крейсеров, а тот, в свою очередь, меня и Рута. Задача всей этой хитроумной операции была одна – выяснить, возможна ли колонизация.

Лирта – вторая от солнца планета четырехпланетной системы. Естественных спутников нет. Полный оборот вокруг оси составляет 26 часов 32 минуты земного времени. Полный год – приблизительно 421 сутки. Масса планеты – 5492x1019 тонн. Наклон оси к плоскости эклиптики – около 24 градусов, поэтому смена времен года происходит более мягко, чем на Земле, и общий температурный режим подвержен меньшим колебаниям. Остальные характеристики также близки земным. Основа атмосферы – смесь азота (-76 %) и кислорода (-21,5 %). Океан занимает 72 % территорий. Основных материка два – северо-западный и юго-восточный, они разделены системой морей и проливов. На западном полушарии почти по центру единого океана – сеть островных архипелагов. Три крупнейших острова имеют площадь, сравнимую с материком, – 5623 тысяч квадратных километров. Материки венчают несколько мощных горных систем, высшая точка – 7139 метров над уровнем моря. Почти вся суша покрыта растительностью. Планета обладает богатым животным и растительным миром.

Что касается населения и цивилизации, то суть оценки, которую дала автоматическая разведка, сводилась к следующему. Основной представитель – homo sapiens, физиология идентична землянам, что подтверждает теорию о едином источнике происхождения. Численность населения равняется примерно 240–270 миллионам человек. По невыясненным причинам три четверти составляют женщины. Основных рас – две.

Жители островных архипелагов находятся на уровне племенных отношений, однако в ряде крупнейших племен имеются зачатки государственности. Практикуется рабовладение. Знают земледелие и скотоводство, гончарное дело, элементарную обработку металлов, письменность. Используют колесо, парус, холодное и метательное оружие. Основных языков – 24. Религии основаны на многобожии, наиболее крупных —17.

Континентальное население составляет подавляющую часть, находится на уровне феодальных отношений, имеет развитую государственность. Главенствующая система правления – монархия. Знакомы с большим количеством ремесел. Что примечательно, в качестве одного из энергоносителей используют углеводороды, а именно газ. За счет этого владеют достаточно высокой степенью обработки металла. Пользуются денежной системой, печатным прессом, огнестрельным оружием. Возможность использования пара или электромагнитных волн пока неизвестна. Основных государств – 11. Религии монотеистические, ведущих по количеству верующих – 6. Практически все войны носили грабительский либо захватнический, а не религиозный характер. Языков – около 40, государственных – 11. Крупных городов – 72.

Вот, пожалуй, и все, что знали мы с Рутом, когда наш катер отделялся от крейсера. После стыковки с исследовательским модулем почти год ушел на подготовку к высадке. Языки, исторические и религиозные знания, навыки, привычки, манеры – все это могло пригодиться, с той лишь поправкой, что мы вынуждены были пользоваться информацией зондов гуманитарной разведки. А что такое зонд? Железка – она железка и есть. Вот почему мне так не терпелось ступить на землю Лирты, и, наконец ощутив ее под ногами, я никак не ожидал, что через несколько часов вернусь обратно.

* * *

Все три дня, пока аппаратура занималась девушкой, мы следили за ее поселком, закинув туда для верности еще несколько зондов. Конечно, ее искали, в том числе были на нашей прогалине, но, на мое счастье, внизу резко испортилась погода, и сильнейшие проливные дожди не дали им возможности что-либо найти. Впрочем, нас это не очень заботило. При желании мы могли подкинуть девушку прямо в селение, но Рут предложил использовать ее для внедрения. Оставалось только решить, как. Будить ее здесь, на орбите, и входить в контакт было просто глупо. Как ей объяснить, кто мы и где она находится? Мне не нужна сумасшедшая. Мне требовался союзник или хотя бы проводник в тот мир.

Не один час мы бились как рыба об лед, пытаясь решить проблему контакта, когда «лунка» находилась в трех шагах. Но старый добрый метод «последовательного тыка» все же дал свои плоды. Спасительное решение пришло в виде маленького пресмыкающегося, хоть и редкого, но не настолько, чтобы быть диковиной. Конечно, эрга (название местное) могла напасть на человека только в целях самообороны, но зато ее яд, вводимый при укусе, способен был на несколько суток отправить в состояние анабиоза и более крупное животное.

Теперь оставалось только внести в мою легенду разведчика некоторые коррективы. Мы с Рутом уже давно отработали основную версию, перебрав множество вариантов. Доточить ее можно было только в «боевых» условиях, но главное – я знал, как себя вести и куда двигаться. Аппаратура окончательно подтвердила безопасность контакта, и я мог рискнуть высадиться без скафандра. На всякий случай система медицинского обеспечения вколола мне еще одну прививку от чего-то совсем мифического и признала годным к службе.

К концу третьих суток все детали были окончательно отработаны. Основные положения структуры внедрения были выведены аналитиками станции еще первого поколения. При наличии разума на какой-либо планете к объекту высылается группа из двух человек. Один – разведчик – высаживается и под видом аборигена входит в прямой контакт. Второй – наблюдатель – остается на орбите, прикрывая десантника и суммируя получаемую информацию. Только прямой гуманитарный контакт изнутри мог дать представление о взаимодействии двух наших миров – о возможности позитивных и негативных влияний, о социальной и психологической совместимости. Конечно, окончательное решение о колонизации и ее способах принимают аналитики и капитаны станции, но наша миссия была чем-то вроде последнего теста и для людей Земли, и для представителей иной цивилизации.

– Хорошо, рискуй, – Рут подытожил наши размышления. – В самом крайнем случае я врежу прямо отсюда, они тогда мигом смекнут, как себя вести. А тебя эвакуируем, подготовим новую легенду и забросим в другое место, время пока позволяет.

– Не проспи, если меня потащат на костер инквизиции.

Теперь Рут должен был постоянно висеть надо мной, контролируя ситуацию. Ни катер, ни модуль не могли двигаться в плотных слоях атмосферы, но их боевая мощь многократно превосходила возможности шлюпки, которая оставалась в моем распоряжении. Правда, использовать это оружие мог только человек. Никакая автоматика ни при каком стечении обстоятельств не могла применить военные системы. Если бы кто-то извне напал на модуль в наше отсутствие, модуль просто самоуничтожился бы без малейшего сопротивления.

Теперь оставалась только моя экипировка. Сложность заключалась в том, что каждый предмет – от религиозных амулетов до оружия – должен был быть либо многофункциональным, либо максимально соответствовать своему предназначению. Кроме того, оказавшись в чужих руках, ни одна деталь не должна была выдать свое истинное происхождение. Наконец и эта работа увенчалась успехом. Гладкоствольное кремниевое ружье по своим характеристикам приблизилось к нарезным, получило компенсатор отдачи и скрытый лучевой прицел. Рукоятка кинжала вместила боевой лазер. Недавний помощник – пексидный резак – превратился в заплечную саблю, усиленную возможностью включения режущей вибрации. Обычный защитный кожаный костюм с нашитыми на него металлическими пластинами нельзя было пробить даже из пушки. И так далее и тому подобное, не говоря уже о том, что все вещи обладали системой идентификации «свой – чужой».

Эта несложная, но довольно утомительная работа заняла еще около суток, и мы были вынуждены продлить сон девушки. Под финал Рут искусственно состарил мое снаряжение, чтобы оно, как говорится, не пахло заводской краской. Наконец я загрузил в шлюпку свои немногочисленные пожитки, уложил девушку, на прощание обнялся с Рутом – когда еще свидимся? – и дал команду ложиться на обратный курс.

Возвращаться на прогалину, где меня застукали, было невозможно по двум причинам. Во-первых, мою амазонку там уже искали, а во-вторых, из-за дождей река поднялась, и теперь на этом месте плескалась вода. Поэтому мы опустились в точку моей первой высадки. Шлюпка привычно ушла на дно, а я взялся за строительство шалаша.

Имея под рукой огромное количество строительного материала и довольно стройные теоретические представления о шалашестроении, я был уверен в успехе. Ошибка заключалась в том, что у меня напрочь отсутствовал строительный талант. Когда удалось закончить нечто, что могло укрыть от ветра и дождя, уже рассвело. Перенеся девушку под навес, я разжег костер, скорее для ориентира, чем для тепла, и отправился за завтраком. Вот тут мне повезло. Некий грызун из съедобных, продрав глаза, вылез из своей норы с целью поживиться и чуть не ткнулся мне в ноги. Я сразу подстрелил его из аборигенского… не знаю, как называется, ну, скажем, арбалета. Он дернулся и затих, так и не сообразив, что случилось. На обратном пути к дичи добавилось несколько бледно-розовых фруктов, по вкусу похожих на земную репу. Девушка все еще спала. Шли пятые сутки с момента нашей встречи.

Глава II

Когда я услышал сзади легкий шорох, солнце уже поднялось над линией горизонта. На листьях блестела роса, птицы вовсю заливались, приветствуя новый день. Жир с шипением падал на угли, а от костра исходил дурманящий запах парного жареного мяса. Я просто кожей ощущал страх и растерянность девушки, но все же упустил момент, когда она рванулась из шалаша. Видимо, ее ноги после четырех с лишним суток сна еще не очень слушались, но, упав, девушка успела схватить арбалет.

– Не двигайся, ты мой пленник!

– Ты не можешь взять меня в плен, я чард, а ты просто фейра, – я даже не обернулся к ней. – Впрочем, если захочу, могу позволить разделить со мной стол.

Конечно, в некотором смысле я рисковал – на сей раз шлем на мне отсутствовал. Но заводить знакомство с девушками надо с открытым лицом. Кроме того, вряд ли она понимала, где находится и что с ней произошло. К тому же мои чардские прибамбасы и турмагин на металлических пластинах панциря красноречиво говорили о наших различиях. Сейчас, при свете дня, своим костюмом и беспечным поведением я явно должен был произвести на нее впечатление. Некоторое время она еще боролась с собой, но наконец опустила оружие.

– Я в твоей власти, высокорожденный.

Вот и дождался. Да ты, голубушка, в моей власти уже пятые сутки.

– Ты голтасска?

– Да, это земли Бурновы, – она продолжала незаметно рассматривать меня.

– Ты не боишься, а может, перед тобой враг? – я взглянул прямо ей в глаза.

– Я в твоей власти. На тебе знак Корды. Высокорожденные из Корды и Голтассии вышли из одного рода, они братья.

– Хорошо, сядь, – я снял с вертела наш завтрак. – Позволяю тебе разделить мой стол.

Видимо, ее организм совершенно не оценил пищевые смеси, которые она получала на катере. Любой, взглянувший на нее, сразу бы решил, что мы с Рутом морили ее голодом. Но она умела держаться. Даже когда я впился зубами в свой истекающий соками кусок, она не набросилась на еду как сумасшедшая, а выдержала паузу и в дальнейшем старалась есть медленно и спокойно. Хотя забавно было наблюдать, как этот изголодавшийся человечек, почти не разжевывая, глотает мясо, а потом ждет, когда я возьмусь за следующий кусок. Если не знать о зондовой подкормке, можно было бы испугаться за ее желудок, но, видимо, этому милому существу были неведомы проблемы несварения.

– Тридцать два солнечных прохода назад я покинул последнее селение Корды. Мой отряд погиб в горах. Не зная дороги, я просто шел вниз по реке в надежде встретить жилье. Хорошо, что ты проснулась. – Это была первая проба моей легенды.

– Я могу спросить, высокорожденный?

Что-то чересчур быстро она осваивалась. Такое впечатление, будто она каждый день встречает в лесу одиноких заблудившихся высокорожденных Корды. Впрочем, в поведении девушки не было ничего настораживающего, кроме разве что скрытого любопытства. В результате я подумал, что неспособность удивляться – это национальная черта характера, и решил впредь быть осторожнее с эмоциями.

– Спрашивай.

– Что со мной случилось?

– Четыре смены назад в двух дальних мерах вниз по течению ты наступила на кладку эгры. Потом были дожди, река поднялась, пришлось перенести тебя сюда, – я постарался сразу ответить на все возможные вопросы.

– Прошло четыре смены!? – она с ужасом смотрела на две маленькие дырочки с пятнышками побуревшей крови вокруг.

Факты – лучшее доказательство, особенно когда готовишь их своими руками. Я еще на модуле сделал на ее ноге и штанине характерные для укуса проколы, капнув на ткань собственную кровь девушки.