Его. Моя. Луна

Я взяла его лицо в ладони и поцеловала.

– Уже говорила, что люблю тебя?

– Сегодня ещё нет, – нежно погладил меня по голове. – Я тоже тебя люблю, Рина. Больше всего на свете.

– Тогдаааа… – потянулась к нему…

Меня перебил глухой стон. Чужой. И игривое настроение тут же улетучилось.

– Поможешь ему? Я ночью колол ещё обезболивающее.

– ТЫ?!

– Ты спала. Своими криками он мог тебя разбудить. Конечно, проще было бы его вырубить иначе, но я выбрал более гуманный способ.

– Меня поражает твоё спокойствие и оптимизм.

– Не можешь изменить ситуацию, измени отношение к ней. Будущий альфа валяется без сознания на коврике у нашего порога, ты выжата как лимон и истощена, должен же хоть кто-то сохранять бодрость духа.

– Луна! Тебе надо поменьше общаться с Эрданом. Ты у него нахватался.

– Или он у меня, – Нир чмокнул меня в макушку и поднялся на ноги, поставив меня рядом и натягивая на меня халат.

Угу. Бодрость духа, говорит. Шутит тут, хвастает, какой он рассудительный. А сам снова ревнует. Одел вот. Уже и не помню, когда дома я ходила одетой. Только если одна была. Рядом с ним…

Нет. Не помню такого.

Но пришлось оторваться от своего вкусного ирбиса и его обалденных блинчиков и отправиться спасать жизнь будущему альфе, как сказал Нир. Если сила и правда выбрала его, то это огромная проблема. Для всех. И тогда нам правда лучше, чтобы волк был жив и мог удержать свою стаю в ежовых рукавицах.

За то время, пока я нежилась в объятиях Нира, волку стало ещё хуже. Гораздо. Дыхание снова было прерывистым, начался жар, что для оборотня означало такое повышение температуры, которое не покажет ни один нормальный градусник. И выход, как можно поставить его на ноги быстрее всего, был только один…

– Неси капельницу, – выдохнула Ниру, усаживаясь рядом с ненавистным пациентом.

То ли ощутив, что мы остались наедине, то ли просто мою близость, волк вдруг распахнул мутные глаза, которые тут же сфокусировались на мне, жадно вглядываясь. Он даже приоткрыл потрескавшиеся губы, но произнести что-то внятное не смог. Я тоже молчала. Что было ему сказать? Что не ради него стараюсь? Надеюсь, он и так это понимает.

Однако заговорить всё же пришлось, когда он попытался двинуться или встать, дёрнувшись и глухо застонав от боли. Может, в другой ситуации он и смог бы стерпеть, но сейчас был весь переломан, поэтому я не удивилась такому. Вместо этого надавила легко на его плечо:

– Лежи смирно, если хочешь жить. Я не собираюсь возиться с тобой долго.

В голове прямо воспоминаниями коротнуло – Ниру тоже так говорила когда-то. Но отогнала непрошенные мысли. Не стоит их сравнивать. И ситуации у нас совершенно разные. Ничего общего.

Волк задышал ещё менее ровно и снова попытался что-то сказать, но не смог. Видимо, в горле пересохло, только хрипел…

– Воды подать? – спросила холодно, но он проигнорировал тон (будто у него был другой выход) и просто кивнул.

Пришлось нести ему стакан с водой, приподнимать голову и поить из своих рук, пытаясь убедить себя, что передо мной просто пациент. Волк пил жадно, но взгляда не сводил с меня. Пытливого, горячего и всё ещё немного насмешливого, будто в его ситуации это было уместно. Как-то не хотелось вот мне уже его лечить.

А тут ещё вошёл Нир так не кстати.

Я машинально отшатнулась от волка, расплескав воду и резко отпустив его голову, которая тут же стукнулась о пол. Благо, он лежал на коврике. И всё же новый стон от моей неосторожности еле-еле смог проглотить.

– Я смотрю, если ему не полегчает в ближайшее время, ты сама его прикончишь, – мой ирбис мягко улыбнулся и подал пластиковый пакет с необходимым.

– Ты долго.

– Не нашёл сразу, – пожал плечами, словно моя близость с волком его не трогала. Но я знала, что это не так. Видела мелькнувшее в глубине голубых глаз раздражение.

Однако, не обращая на него внимания, Нир помог мне устроиться на подушках рядом с волком, чтобы сделать прямое переливание крови. Моей, разумеется. Только это могло помочь точно и быстро.

Волк с нескрываемым вниманием следил за нами обоими. А потом не стесняясь разглядывал мои ноги, насколько ему позволяло положение.

– Я бы на твоём месте смотрел в другую сторону, – беззлобно отшил его Нир.

Надеюсь, это помогло вспомнить, на чьей территории он находится, и благодаря кому ещё жив. Во всяком случае, я бы сказала ему именно это. Уголок губ волка дёрнулся, но глаза он всё же прикрыл.

Даже представить боюсь, как мы будем сосуществовать, когда он сможет говорить и частично хоть двигаться. Пока переложить его куда-то было нельзя – лучше не тревожить кости, чтобы срослись. А вот дальше как?

– Всё в порядке? – Нир взял меня за руку, когда, вздохнув, я тоже закрыла глаза.

Ну невыносимо же смотреть на них двоих разом.

Волчица внутри потянулась к Ниру. И судя по его улыбке, её благодарность он почувствовал.

– Да, просто это всё мне не нравится, – ответила честно.

– Думаю, ни один из нас не выбрал бы такой вариант, но так уж вышло, Рина. Это временно.

Волк хмыкнул.

– Я думаю, ему не навредит лежать и в нашем гараже. Как считаешь? – не удержалась.

И лицо моего первого по счёту, но не по значению истинного перестало быть таким насмешливым. А Нир покачал головой и коротко поцеловал меня. В губы.

Волк дёрнулся, но ни что-то сказать, ни тем более – сделать, не смог. Вот и славно. Пусть сразу понимает своё место в этом доме.

Глава 8. Волк

О, я уже проклинал тот день, когда вообще пошёл на поводу у этого хитрого ирбиса и ввязался во всю эту суету с братом. Сейчас я был настолько зол, что даже смерть последнего меня не трогала. Вероятно, это после того, как он сначала чуть сам меня не прикончил, не заметив моего благородного желания оставить его в живых, а потом натравил на меня своих ребят. И если бы не этот чёртов ирбис и моя сладкая волчица, то лежал бы я уже там на промзоне и спокойненько себе разлагался. Вот лучше бы дальше прикидывался мёртвым. Какая была жизнь без стаи и без пары этой, а!

Ну кому я вру? Жизнь была тухлая, пресная, никчёмная…

Вот честно, чем так жить, лучше сдохнуть. И правда лучше смотреть за тем, как этот кот облизывает мою Эррин, чем вовсе её не видеть. Так я мог вызывать у неё хоть какие-то эмоции.

Злость, недовольство, бешенство…

Как же ей идёт злиться! Луна! Этот огонь, который пылает в её глазах, когда она на меня смотрит – нечто. Ради этого не жалко и подставиться вот так.

Нет, мне почти ничего не стоило вызвать брата на бой. Тем более, что давно хотел это сделать. Но сейчас, когда он захотел Эррин, повод стал ещё весомее. Также я предполагал, что честно со мной драться он не будет. Возможно поэтому и пошёл на поводу у барса, когда тот объявился вдруг и предложил помощь взамен на то, что оставлю её в покое.

Собирался ли я это сделать? Да как сказать.

С одной стороны, навязываться ей и раньше не хотел, а постоянно преследовать тоже было тупо, поэтому покой в некотором смысле я мог бы ей дать. Однако также надеялся на то, что став альфой, начал бы вести дела с прайдом, а значит, виделся бы с ней чаще и…

Да чего уж там. Конечно, я надеялся, что если буду альфой, то она меня рассмотрит.

Я бы попытался действовать тем способом, который выдумал раньше – признаниями, ухаживаниями, и заставил бы её поверить, и забрал бы себе. А уж потом делал бы с ней, что захочу. Но судьба распорядилась так, что вместо всего этого я теперь валяюсь на коврике в её гостиной, как блохастый пёс.

Какое уж тут соблазнение? Не облажаться бы и не стонать от боли постоянно – и то хлеб.

Ирбис этот ещё. Весь такой добренький, что аж тошнит прям. Вот был бы он нормальным – пнул бы меня, оскорблял, ненавидел бы как я его – было бы гораздо проще. А так прям вроде и презираю его за эту слабость (как ещё назвать сочувствие своему врагу кроме как слабостью?), но и вроде спасибо сказать надо, что помог. Будто я не понял, что моя сладкая Эррин и пальцем бы не пошевелила без него, чтобы меня спасти.

Вот её волчица – другое дело. Эта ласковая красавица так смотрела на моего волка, что постоянно приходилось напоминать ему, чтобы слюни подобрал. Да и сам я не мог от неё взгляда отвести – больно уж хороша. И необычная такая. Где белых увидишь? Нигде. Ещё такая хрупкая, тоненькая, так и тянет защищать… Не то что саму Эррин.

С каким бы удовольствием я сейчас встал, вырвал бы её из рук вездесущего ирбиса, схватил бы за шею, вжал в себя и…

Ох, чёрт! Как больно-то!

Возбуждаться в момент, когда лежишь с десятком переломанных костей и даже дышать сложно – не самая удачная идея. И ведь всё из-за стервы этой! Ну чего ей стоит дать и мне кусочек своей дебильной ласки, которой она, не скупясь, делится с котом?

Сучка.

– Судя по твоему злобному взгляду, идёшь на поправку, – хмыкнул проходящий мимо барс и тут же обернулся: – Рина, я отъеду ненадолго в центр. Эрдан звонил. Обед на кухне.

Она угукнула из спальни. Из их, мать его, спальни! Где каждую ночь с ним проводит в обнимку. А утром является вся воняющая им насквозь. Зато сейчас он уедет и…

И ни хрена я не сделаю. Потому что мне глазами больно двигать, не то что шевелиться. Так и изображал из себя бревно, пока она сидела в спальне по-прежнему.

Губы сами растягивались в усмешке, ведь наверняка она не выходила оттуда из-за меня. И пусть её бесит то, что я тут, но ведь и моя близость тоже волнует. Я же чувствую. И уверен, что барс чувствует. Только как бы я не хотел, чтобы он мучился и страдал, он почему-то её ко мне не ревновал. Или тщательно скрывал это. Хотя… если уж он не боится оставить нас наедине, потому что я похож на овощ, то к кому тут ревновать?

Вздохнул. Вот встрял, а.

Так хочу ему нервишек попортить, а никак. Её соблазнить – тоже не выходит. Ещё и дрался с братом зря. Ведь я не победил. И сила его ко мне так и не перешла. Странно.

Я плохо помнил момент появления белой волчицы, потому что тогда истекал уже сильно кровью. Поэтому и понять, что именно случилось с братом, не мог. Хотя чувствовал, что он больше не мой альфа. Это было странно. Как и то, на кой барс начал меня спасать. А ещё…

Вот тут мои мысли потекли в совсем ином направлении. Ведь на кухню мимо меня проплыла в своём коротком шёлковом халатике Эррин. Будто специально меня дразнит! Если бы я только мог, я бы…

Но я не мог.

Закрыл глаза. Невыносимо быть такой развалюхой рядом с ней. Я бы хотел совсем другого. Например, чтобы она упала к моим ногам из-за моей силы и власти. Ну и конечно, чтобы с ума по мне сходила, а не вот это вот всё.

– Эй, – раздался её голос сверху.

Я приоткрыл один глаз.

– Есть будешь?

Она издевается?! Как я буду?! Пронзил её злым взглядом вместо ответа.

– Я могу покормить, – вздохнула.

Мммм… Заманчиво. Прищурился.

И Эррин, закатив глаза, всё же отправилась за моим обедом.

Вообще, конечно, я бы предпочёл стейк. С кровью. Но мне принесли суп-пюре. Мерзость, одним словом. Ненавижу эту консистенцию. Даже сейчас, когда желудок сводило от голода. Единственное, что могло меня примирить с этой гадостью – это то, что она собиралась кормить меня сама. И ради этого я был готов потерпеть и послушно открывать рот, когда она подносит к моим губам очередную ложку.

Правда для того, чтобы накормить, ей пришлось подложить мне под голову ещё две высокие подушки. И я прямо млел, когда её тонкие пальцы касались моих волос. Это было охрененно. Конечно, если бы её пальцы прошлись потом по моему затылку, шее и спустились на плечи, размяв их, а потом скользнули ещё ниже, было бы гораздо лучше, но так тоже неплохо вот. Даже её злющий взгляд не портил момента. И уж, конечно, я не упустил своего.

Каждый раз, открывая рот и облизывая потом ложку, смотрел ей прямо в глаза, давая понять, о чём сейчас думаю и что себе представляю. А представлял много разного, к слову. В основном то, как рот пришлось открывать бы ей, а я бы…

– Ты угомонишься сегодня, нет? – рыкнула она раз на десятый.

Но я-то не идиот. И заметил, как она свела бёдра. А ещё почувствовал слабый запах её желания. О чёрт! Она хотела меня!

Ну может не совсем она. Может, какая-то её звериная часть. А человеческая от этого ненавидела ещё больше. Но ведь хотела! Не могла не хотеть и полностью сопротивляться. И разумеется, от этого осознания у меня сразу встал. Я же не импотент. И когда рядом моя женщина (а она моя! Сколько бы не пыталась показать обратное!), тело реагирует естественным образом.

– Либо ты прекращаешь этот цирк, либо…

Ооо, как она возбуждающе выглядит, когда вот в таком бешенстве. Глаза горят, грудь вздымается, на щеках красные пятна, губы ещё эти её… А руки так сжимают ложку… Вот бы кое-что другое так сжимали…

– С меня хватит!

Отбросив ложку на пол, она резко встала. Я несогласно замычал.

Вообще хотел бы рявкнуть, чтобы села на место, где была до этого. Но не смог. А от того, что дёрнулся резко в её сторону – чисто на инстинктах, чтобы удержать, почувствовал сильную боль в шее, от которой в глазах помутилось, а во рту образовался вкус крови.

Эррин резко обернулась.

– Ну почему с тобой всё шиворот-навыворот, волк?!

Быстрыми, отточенными движениями убрала повязку с моей шеи, осмотрела рану, дотянулась до аптечки, что стояла тут же и наложила несколько дополнительных швов. Я не пикнул даже, пока она не закончила. Во-первых, не хотел опозориться. Во-вторых, старался хотя бы не потерять сознание.

Однако, когда она попыталась положить мою голову обратно на подушки, снова издал несогласный звук. Ведь до этого она держала её на коленях. И так было просто прекрасно.

Но Эррин всё же отодвинулась, хотя почти сразу нависла надо мной, глядя прямо в глаза.

– Кажется, нам нужно кое-что прояснить, волк.

А можно называть меня как-то иначе, а не волк?! Пусть она не знает моего имени, но можно же как-то по-другому… «Мой альфа», например, меня бы устроило. Вполне…

Ага, так она и разбежалась признавать меня своим альфой. О чём и свидетельствовали её пылающие злостью глаза.

– Ты однажды уже попытался испортить мне жизнь. Но я смогла ускользнуть, хоть и поддалась тебе. Только тогда я была глупой, не умела в полной мере владеть собой. Также у меня не было той силы, которая есть сейчас, – её глаза теперь засветились розовым.

А я ещё тут мечтал про «мой альфа» – она сама вон альфа. Моя.

– Я больше не поддамся на твои провокации. Будь ты единственным мужчиной во всём мире, тебе ничего бы со мной не светило. И знаешь, почему?

Я знал. И она знала, что знаю. Но хотела же уколоть побольнее. Глупая. Думает, мне не плевать на её чувства к этому недоумку. Мне вот её любовь нахрен не сдалась. Мне нужно всего-то её тело. И то ненадолго. Пока не надоест.

– Я люблю его, а ты навсегда останешься лишь моей ошибкой. Маленькой, ничего не стоящей ошибкой. Которую я исправила. И как только ты придёшь в себя и перестанешь валяться тут как самый последний слабак, я вышвырну тебя из своего дома.

Вот стерва.

И ведь я знал, что она скажет. И был уверен, что это ничего не значит. А почему-то внутри начало ныть… И почему, спрашивается? Мне же всё равно на её чувства к другим. Ведь всё равно?

Тут на её лице отразилось нечто вроде сожаления. Возможно, из-за последних слов. Всё же этот барс на неё плохо влияет. Меня вот слова про слабость не тронули. Потому что я знал, что я не слабак. А она считает наверное неправильно говорить так больному.

Однако тут же пришла в голову мысль, что это всё как раз очень удачный момент перейти к той части, что задумал до этого – надавать на её жалость.

И превозмогая боль, я нащупал на ковре рядом с собой её ладонь, на которую она упиралась, и невесомо погладил пальцем венку на запястье. Брови Эррин взлетели. Потом она медленно и немного растерянно, от чего я почти ликовал, перевела взгляд вниз, на наши руки и…

– Ты меня за дуру держишь, волк? Думаешь, этот дешёвый спектакль со мной сработает? Ты бы ещё в любви мне признался, – она поморщилась и отодвинулась дальше.

А я испытал досаду. Ведь именно так и планировал действовать. Не сработало, похоже. Кажется, она и правда не так глупа, как я думал. Или это у неё только с облезлым ирбисом срабатывает.

Жаль.

Но жалел я недолго. Потому что нарисовалась проблема посерьёзнее.

– Увези его, – заявила Эррин решительно, стоило её коту зайти только на порог дома.

– Куда? – удивился он, не понимая её негодования, и выглядывая на меня из-за её потрясной в этом халатике фигуры.

– Да куда угодно. Выброси из машины на дороге. Так же поступают с надоевшими собаками?

Вот сучка.

– Это жестоко, Рина.

– Согласна. Собаки не заслужили. А он заслужил, – снова кипятилась она, буквально полыхая от злости. – Можешь отвезти его в стаю чёрных, уж они-то окажут тёплый приём. Или давай расскажем Эрнарду правду, и пусть он выделит для него клетку в центре.

Что?! Лучше уж тогда на трассе оказаться, чем в стае или в их исследовательском центре. Я протестующе замычал, пытаясь побороть слабость и разлепить высохшие губы. Водички бы… Но кажется тут мне её подавать некому.

– Рина, ты просто злишься… – начал было он миролюбиво, но она взвилась:

– Я злюсь?! Я?! Да я в бешенстве, Нир! Он меня бесит одним своим существованием. А уж тем более, когда приходится заботиться о нём. Пусть бы лучше подох в какой-нибудь канаве.

– Не хочешь же ты переложить заботу о нём на меня? – мне показалось, что он улыбнулся, хотя меня лично передёрнуло от этой его идеи.

Лучше от голода и жажды сдохну, чем он будет кормить меня с ложечки! Можно моё мнение тоже учитывать?! Хотя… если бы они учитывали, то ирбису пришлось бы свалить, а Эррин кормить меня не в халатике, а без него, а потом…

– Я к нему и на метр больше не подойду! – заявила моя пара, гневно откидывая за спину свои шикарные волосы. Эх, так бы и зарылся в них носом, намотал на кулак и…

– Ну и чем ты её вывел? – обратил он наконец внимание на меня.

Я усмехнулся, вспоминая, чем именно. Возбудилась, вот и злится теперь.

– На твоём месте я был бы тише воды, ниже травы. Не находишь, что не самый удачный момент выпендриваться?

Я хмыкнул. Кое-как. Усиленно делая вид, что мне всё равно, и что не боюсь оказаться на улице в таком состоянии. Будто не понимаю, что свои меня добьют первыми. А чужие вроде серых или котов навечно заточат за решётку.

Однако, тон, с которым он всё это сказал, меня удивил. Он не злился на меня. А ещё смотрел на Эррин как-то… странно. Задумчиво что ли. Будто пытался что-то разгадать. Что?

Я тоже стал смотреть на неё. Глаза горят праведным гневом, на лице – ярость, руки с этими офигенными пальцами сжаты в кулаки, и сама вся такая… соблазнительная. А ещё пахнет так – мммм… Стоп! Он же тоже чует то, что я! Он понял, что это аромат её желания. Даже меня вставляет от него, хотя я едва дышу тут от боли. И он тоже понял!

Я злорадно задержал дыхание.

Давай, приревнуй её. А лучше расплачься и сматывай удочки. Она меня захотела! Меня! Ты ей вообще может теперь не нужен. Свали отсюда. Пусть она злится, но продолжает меня хотеть, кормить и лечить… А нет. Опять меня занесло. Если бы не этот кот, стала бы она со мной возиться…

Но мою реакцию он заметить успел. Глянул на меня так, типа, ну ты сам напросился, и… Подхватил её на руки, закинув на плечо. Это что он собирается сделать?

– Нир! – Эррин вцепилась в его спину, сверкая приподнятой пятой точкой.

К сожалению, на ней было бельё. Я бы предпочёл увидеть его отсутствие…

Так. А куда это он её несёт?!

Я дёрнулся и чуть не застонал. Тело будто катком переехали. Несколько раз. Болело всё. Даже глубокий вдох причинял боль. Но прямо сейчас я был готов ползти за ними в спальню. Потому что не собирается же он…

Тут раздался её громкий стон.

Собирается, кот блохастый! Ещё как собирается. Точнее уже собрался. И даже приступил!

Я-то уже губу раскатал, что он обидится на неё за её реакцию на меня. Поругаются, разбегутся. А этот лоб непрошибаемый решил справиться с проблемой другим способом! Да его вообще как-то можно вывести из себя?!

Стой-стой-стой!

В ответ на мои мысли раздался второй её стон, протяжнее прежнего. А потом сразу третий. И дальше началась такая музыка, что моя эрекция, подняв прикрывавшую её до этого тряпку, гордо устремилась куда-то в потолок. Ох, чёрт! Это тоже ужасно больно! И почему меня вообще возбуждает то, что она трахается с другим?!

Дальше приличных слов в моей голове не осталось. Потому что помимо боли от собственного возбуждения, я чувствовал и отголоски её ощущений и эмоций. Страсть, жажда, приближающийся оргазм… Да чтоб меня! Ещё не хватало кончить тут самому!

Но надо отдать коту должное, что бы он с ней там ни делал, а пика она достигла в рекордные пару минут. Дальше я слышал лишь неразборчивый шёпот и её сбившееся дыхание. Потом тяжёлые шаги и шум воды в душе. И следом лёгкие шаги в мою сторону.

Кутаясь в халатик и опираясь на косяк, Эррин смотрела на меня с превосходством. Отдельное внимание при разглядывании уделила моему паху и удовлетворённо хмыкнула.

– Знаешь, так и быть. Живи, – разрешила, плавно проходя мимо на кухню и на всю гостиную расточая свой крышесносный аромат. Спасибо, что от неё не воняло котом. Видимо, трахать её он не стал. А зря. Я вот стал бы.

Говорю же, что он тупой. Ну зачем ему удовлетворять её, если самому не получать удовольствие? Чтобы угомонить разве что. Потому что её настроение резко изменилось на более благоприятное.

Тут Эррин приблизилась ко мне со стаканом воды, который поставила рядом со мной. Но прежде чем что-то сказать, снова усмехнулась, окинув взглядом мою реакцию на её стоны. И так она меня вывела, что, собрав силы в кулак, прохрипел:

– У него на тебя не встал, видимо. Разрешаю воспользоваться моим… – закашлялся.

А она вдруг прищурилась, будто случайно задела ногой стакан, разлив всю воду по полу, совершенно безэмоционально проговорила «ой» и, сверкнув напоследок очередным злым взглядом, быстро удалилась в комнату.

– Стерва, – ухмыльнулся я, довольный тем, что смог её задеть, как тут…

Вот стерва!

В следующий час мне пришлось раз двести пожалеть о своём выпаде и сказанных словах. Потому что, судя по звукам и её эмоциям, всё у этого кота прекрасно встало. Лучше бы я язык себе откусил, чем подавал ей идеи!

Глава 9

Жить в одном доме аж с двумя истинными – это ну просто издевательство. Волк бесил меня даже одним своим существованием. Особенно раздражало то, что с каждым днём я относилась к необходимости заботиться о нём уже как к чему-то обыденному. Ещё больше – то, что моя самка сходила по нему с ума, вынуждая меня тянуться навстречу ему. Но чем больше я его хотела, тем больше ненавидела.

Поначалу боялась, что, понимая мои ощущения, Нир может ревновать и нервничать, но оказалось, что из всех нас именно у него самые крепкие нервы. Он был как непробиваемая скала. Успокаивал меня, при необходимости мог угомонить волка, когда тот зарывался, что случалось нередко.

Волк же делал вид, что вообще не понимает, что моё терпение держится уже на одном волоске, и намеренно демонстрировал, что возбуждается даже от моего присутствия рядом. Будучи полудохлым, всё пытался меня соблазнить. Хотя последние дни уже сам мог сидеть и даже доковылял кое-как, держась за стенку и сдерживая стоны боли, до ванной. Что было очень кстати.

Я конечно вынуждена была обмыть его, когда обрабатывала раны. Но помыться ему всё равно следовало.

Правда, спустя полтора часа я всё же задумалась, что как-то он там притих и обнаружила, что отключился. Ещё час до приезда Нира, так и валялся на полу в душевой. Потому что при всём желании я бы обратно его не дотащила. Так, прикрыла полотенчиком.

Нир только вздохнул, глядя на эту мою демонстративную небрежность. А в тот же вечер сказал мне одну вещь, которая прочно засела в голове.

– Вы так похожи в своём желании уколоть друг друга, что иногда я не могу найти чего-то настолько же одинакового у нас с тобой, – он улыбнулся, усаживая меня себе на колени.

– Я не хочу его уколоть, – начала было отрицать.

– Ну да, поэтому так сильно показываешь ему, как тебе на него плевать.

– А ты хотел бы, чтобы я жалела его и привязывалась?! – взвилась тут же.

Мне казалось, что я делаю это ради нас. Что не хочу обижать именно его. Что ради него я отталкиваю «соперника», чтобы у Нира не было даже повода!

– Тише, – обхватил меня за талию, усаживая обратно. – Я о другом. Если бы тебе было на самом деле всё равно, ты бы не старалась это так сильно показать.

– Постой-ка, ты обвиняешь меня в том, что я к нему небезразлична?!

– Риииинаааа, – Нир поцеловал меня в волосы и вздохнул, будто ребёнка уговаривая. – Ты можешь врать ему и мне. Но себе-то не надо. Что такого признать, что тебя к нему тянет? Зачем отрицать? Со мной ты можешь быть откровенна.