Хроники Драгомира. Книга 4. По ту сторону бездны

– Хоть бы предупредили, – проворчал Эгирин, ероша невидимыми ладонями невидимые волосы.

– Ничего! Не сахарный, не растаешь! – ни капли не смутился Александрит. – Дорогая, – обратился он к жене, – подсуши его, пожалуйста, а то мальчик немного продрог.

Нефелина, лукаво улыбнувшись, тут же выпустила озорной ветер, который теплом мгновенно высушил одежду, не забыв при этом немного потрепать юношу.

Сардер склонился к внуку и тихонько спросил:

– Мальчик мой, а где все твои записи?

Выслушав ответ, он тут же передал информацию Криолине, которая кивнула и в сопровождении двух придворных стремительно улетела в сторону Смарагдиуса. Эгирин так же тихо спросил у деда:

– Куда это она?

– За твоими записями, – шепотом объяснил Сардер. – Как ты понимаешь, их нельзя оставлять без присмотра.

Пока они переговаривались, Эссантия, признавая величие открытия, сделанного учеником, озарила все вокруг ярким солнечным светом, и трибуны утонули в овациях.

Первый день поединков закончился, и зрители начали потихоньку покидать места, глазея на Эгирина, который по-прежнему стоял без головы и рук. Правители и старейшины взяли Эгирина и, не дав ему даже пообщаться с друзьями, поспешно погрузились в лунфилет и полетели в Манибион.

Они спешили надежно спрятать черновики Эгирина, которые лежали в домашней лаборатории Луны, а потом уже все детально обсудить. Луна с Сентарией разочарованно посмотрели вслед лунфилету, вздыхая, что для них тайна пока останется тайной, и вместе с друзьями заторопились в Манибион пешком. Все как один были под впечатлением от изобретения Эгирина. И, конечно же, хотели попробовать его на себе.

Довольная Эссантия вернулась в Валоремию, чтобы отдохнуть после насыщенного дня. Любуясь золотистыми пылинками, которые, радуясь возвращению хозяйки, плясали в солнечном луче, она и не заметила, что в танце у пылинок появился партнер. Крохотный тонкий завиток, который скручивался в спираль и раскручивался длинной нитью. Незаметной тенью он скользил среди пылинок, и они шарахались от него. Но Эссантия думала, что пылинки просто танцуют. Она не замечала страха, поселившегося среди них.

В это время правители и старейшины закрылись в главном зале советов дворца целителей. Невидимый Эгирин, которого они могли видеть лишь благодаря одежде, стоял в центре. Цитрина медленно подошла к нему.

– Ты хоть понимаешь, какое великое открытие сделал? – спросила она.

Эгирин кивнул, а потом, спохватившись, что его головы не видно, ответил немного севшим от волнения голосом:

– Да!

– Надеюсь, тебе не нужно объяснять, что рецепт твоего изобретения, в отличие от всех остальных, надо сохранить в полной тайне?

Эгирин вновь кивнул.

– Да, понимаю, – поспешно добавил он.

– Если твое открытие попадет в руки врагов, то Драгомиру придется несладко. Поэтому ты прямо сейчас должен передать нам все записи.

– Конечно, как скажете, – тоскливо согласился Эгирин, которому хотелось продолжить эксперименты.

– А теперь расскажи, как ты к этому пришел.

Эгирин вздохнул и, немного волнуясь, начал рассказ.

На изобретение пыльцы-невидимки его натолкнули, сами того не подозревая, Сентария с Ониксом. Через несколько дней после того, как Эгирин поселился в Смарагдиусе, они провели ему обязательное посвящение в земные чародеи, придуманное старшими учениками.

Идея посвящения родилась после того, как селекционеры вырастили целовальник гостеприимный – цветок с весьма своеобразным характером и одной милой привычкой, о которой новичкам никто, конечно же, не рассказывал. Сардер, знавший об этом, только посмеивался и разрешал использовать целовальник для обряда.

Сентария с Ониксом отвели ничего не подозревающего Эгирина в экспериментальную часть сада и толкнули в объятия гостеприимного цветка, который так обожал гостей, что утаскивал их в свой бутон.

Эгирин был возмущен, что после встречи с гостеприимным цветком ему пришлось ходить весь день перемазанным в сверкающей пыльце.

«Вот бы пыльца была невидимой, тогда я бы не выглядел посмешищем», – эта мысль прочно засела в его голове, и он несколько недель экспериментировал в кабинете Сардера.

Однако ничего не получалось придумать, пока Эгирин случайно не наткнулся в записной книжке отца на описание одной интересной породы рыб, открытой ученым-сафайрианцем.

Ученый принес рыбу Мориону для изучения, и тот с недоумением смотрел в пустой аквариум, не понимая, чего от него хочет взволнованный сафайрианец. Лишь бросив щепотку корма, он вдруг увидел, как в аквариуме появляется настоящая рыба.

После долгого изучения Морион сделал вывод, что в чешуе этой рыбы содержится особый исчезающий пигмент, который в случае опасности делает ее невидимой. Кроме того, чудо-чешуя могла менять цвет в зависимости от обстановки: становилась желтой, если рыба прижималась к песчаному дну, зеленой, если пряталась в водорослях, и прозрачной, если рыба висела в толще воды.

Удивительное морское существо назвали рыбой-невидимкой. Морион сохранил ее высушенную чешую. Теперь неизвестно, что он хотел с ней сделать, так как внезапная гибель не дала ему продолжить исследование.

Эгирин нашел высушенную чешую, растолок ее в глиняной ступке до состояния мелкого песка, а затем добавил к ней пыльцу целовальника гостеприимного. Видимо, чешуе чудо-рыбы такое соседство показалось опасным, и она просто исчезла. Но при этом сделала невидимой и пыльцу целовальника, которая обладала способностью мгновенно покрывать все, к чему прикасалась.

Результат поразил Эгирина настолько, что он даже забыл, как дышать. Потом попытался успокоиться и сделал глубокий вдох, глядя на пустую чашку Он осторожно нащупал невидимый порошок, растер его между пальцами и через мгновение остолбенело смотрел на пустоту, появившуюся на месте большого, указательного и среднего.

Чтобы скрыть пропажу пальцев от любопытных друзей, Эгирин обмотал руку бинтом и сказал, что порезался. Утром он нетерпеливо снял повязку и с облегчением обнаружил, что пальцы стали вновь видимыми. Таким образом он сделал вывод, что пыльца-невидимка действует столько же времени, сколько пыльца целовальника держится на человеке, то есть двенадцать часов.

У изобретения был только один недостаток. Чтобы стать невидимым, нужно было раздеться, так как пыльца не пачкала одежду, а покрывала только кожу. Эгирин пока не знал, как решить эту проблему. Однако правители и старейшины и без того были впечатлены до глубины души.

Все его записи спрятали в надежном тайнике, и Сардер намеревался уже на следующее утро заняться дальнейшей разработкой открытия. К экспериментам решили допустить только самых преданных и проверенных ученых. Кто знает, какие мысли могут возникнуть у людей, видевших сегодняшнюю демонстрацию. Вполне возможно, что найдутся охотники воспользоваться невидимостью для каких-то личных целей. Поэтому состав пыльцы-невидимки должен храниться в глубочайшей тайне.

Когда они добрались до дома, стояла уже глубокая ночь, и Сардер тут же отправил внука спать и набираться сил после тяжелого дня. Силы ему понадобятся, ведь через две недели поединки продолжатся, и никто не знает, что приготовила Эссантия для участников. Второй и третий этапы всегда были сюрпризами даже для правителей.

Эгирин поплелся спать, вздыхая, что не удалось покрасоваться перед друзьями. Накануне он неоднократно представлял себе, как будут изумляться и ахать Луна с Сентарией, и теперь жалел, что сразу после поединков ему пришлось уехать с правителями.

Через пару минут майка и черные хлопковые трусы удобно устроились на кровати, вызвав возмущение Чиру, которая немного побаивалась подопечного в таком виде. Не прошло и пяти минут, как пустая подушка начала издавать мощный храп, от которого хранительница немного подпрыгивала.

8

Потянулись две недели до следующего этапа поединков. Выбывшие участники, с одной стороны, расстроились, но с другой – с облегчением вздохнули. Ведь нет ничего хуже ожидания, тем более когда не знаешь, что впереди. Если с первым этапом все было понятно, каждый участник демонстрировал свое изобретение, то второй всегда оказывался полной неожиданностью для всех. Изобретательная Эссантия умудрилась ни разу не повториться. Участников могло ждать все что угодно, начиная от испытания страхом и заканчивая вопросами на эрудицию.

После этого этапа выпускники становились финалистами. И тогда начиналась настоящая гонка. Но до финала мало кто доходил. Долгое ожидание и неизвестность изматывали участников, и почти все подходили ко второму этапу на пределе нервов, а в поединках главное – ясность ума и спокойствие. Эссантия не раздавала дары просто так. Их нужно было заслужить.

Аметрин, Кианит и Эгирин были немного раздражены и старались не попадаться друг другу на глаза. Ждать вместе оказалось еще труднее, чем по отдельности. Кианит с Эгирином с головой ушли в доработку изобретений, а Аметрин оттачивал боевые навыки в компании Луны и Сентарии, которая после поединков немного оттаяла и уже более любезно разговаривала с юношей, почти простив его невнимательное отношение к себе.

Луна спускалась вниз в самом радужном настроении. Вот-вот должен был приехать Аметрин, а следом и Сентария. Они запланировали длинную прогулку по Манибиону, на которую их давно подбивал Стефан.

Наскоро перекусив, девушка побежала в сад. Любимым местом Стефана была та самая беседка, которая хранила уже немало романтических тайн, дипломатических переговоров и даже военных стратегий.

Луна не ошиблась. Стефан действительно был в беседке. Проснувшись рано утром, он поспешил в сад, чтобы записать накопившиеся наблюдения. Только здесь он мог уединиться, ведь вокруг целый день крутились любопытные драгомирские девушки, которым хотелось поглазеть на пришельца из мира по ту сторону земли. Да какого пришельца! Который поразил самого Гиацинта, столько лет скрывавшегося в тени Обсидиана. И пусть он не убил предателя напрямую – тот сам нашел свою смерть, – все равно девушки считали Стефана героем. Тем более он не боялся черных книг!

Поток любопытных девиц вокруг гостя не иссякал, что крайне раздражало Луну. Она терпеть не могла жеманных красавиц, которые манерно растягивали гласные и хлопали ресницами так усердно, словно хотели создать небольшой ураган. Стефан некоторое время упивался всеобщим вниманием. Но вскоре оно ему надоело, так как мешало работе.

Поначалу ему было тоже любопытно посмотреть на них. Ведь не каждый день встретишь девушку, которая запросто переплывает море, или поднимается над облаками, или разжигает огонь одним взглядом, или мило беседует с самым свирепым животным.

Кроме того, все драгомирцы необыкновенно красивы, и Стефан, не стесняясь, любовался прелестными созданиями, что веселыми стайками порхали вокруг него.

Но больше его интересовал все-таки сам Драгомир – история возникновения, культура, оружие, достижения и многое другое. В отличие от вечно занятой Луны, времени у Стефана было много, и, обложившись книгами, он с удовольствием знакомился с этим интересным миром.

Вот и сегодня, взяв в библиотеке увесистый том, он пошел в беседку. В полной тишине, нарушаемой лишь пением птиц да шорохом листвы, он с головой погрузился в чтение, как вдруг чьи-то прохладные руки закрыли ему глаза. Вздрогнув от неожиданности, он хотел вскочить, но вкрадчивый голосок пропел в ухо:

– Угадай кто?

– Откуда я знаю, – злясь на собственный испуг, грубовато ответил Стефан.

– А ты подумай!

– Может, не будем утомлять друг друга перечислением всех моих знакомых девушек? – сухо спросил Стефан.

– Фу… Какой ты бука… – укоризненно протянул голосок. – Я думала, что мужчины из мира по ту сторону земли настоящие джентльмены, а они настоящие грубияны.

Руки исчезли, Стефан заморгал, прогоняя темноту из глаз, и увидел абсолютно незнакомую девушку, которая грациозно присела на скамейку напротив. Она разглаживала складки на открытом белоснежном платье, украшенном затейливой вышивкой голубого и синего цвета, и, капризно надув губы, смотрела на юношу.

Стефан в изумлении разинул рот. Он знал, что выглядит глупо, но, к своему ужасу, ничего не мог с этим поделать. Он пытался закрыть упрямый рот, но тот через мгновение вновь открывался. В довершение ко всему юноша еще и онемел от восторга. Перед ним сидело самое прелестное создание в мире.

«Во всей вселенной», – мысленно поправился он, ведь только ему известны целых два мира, а кто знает, сколько их еще?

Нет, конечно, Луна бесспорно лидировала среди всех красавиц, но она была недосягаема, как звезда на небе, и Стефан позволял себе лишь украдкой любоваться и тайно вздыхать. А сидящая перед ним девушка была более земной, если, конечно, так можно сказать о воздушной красавице. Ее пышные волосы, мягкой волной окутавшие плечи, не оставляли сомнений в принадлежности к кристаллианцам. Кроме того, она сидела вполоборота, и Стефан успел увидеть на левой лопатке символ, выложенный из кристаллов. Он не разглядел саму картинку, что еще больше разожгло любопытство.

Девушка и не думала стесняться, а наоборот, продолжала сидеть, меняя позы и кокетливо поглядывая на ошарашенного Стефана. Была ли она довольна произведенным эффектом? Конечно да. Даже не так, а: да, да, да! Давно ее не баловали вниманием, отчего она страдала.

– Меня зовут Сильвина, – нежно пропела она, протягивая холеную белоснежную руку для приветствия.

– Э-э-э, – Стефан судорожно пытался вспомнить свое имя, но в голове не было ни единой мысли, кроме сомнения в собственных умственных способностях.

– Мне тоже очень, очень, очень приятно познакомиться, – с придыханием на каждом слове «очень» произнесла Сильвина, загадочно улыбаясь.

– Э-э-э, – ответил Стефан, решивший оставаться верным выбранному стилю общения.

– А ты, как я понимаю, Стефан? – спросила Сильвина.

– Он самый. Это ответ на твой вопрос и следом вопрос от меня: что ты тут делаешь и что тебе нужно? – в их очаровательный, а главное, содержательный диалог вмешался чей-то третий, причем весьма раздраженный голос.

В один миг волшебство разбилось вдребезги, Стефан закрыл рот и обрел дар речи. На них с презрительной гримасой смотрела Луна. За ее спиной маячил хмурый Аметрин, с которым девушка встретилась у входа в сад. На его лице застыло непонятное выражение. Там были и удивление, и презрение, и затаенная боль. Сильвина теперь ассоциировалась у него с отцом. А вспоминать о нем Аметрин не любил. Он злился на Сильвину Мало того что она заявилась на поединки, не забыв почтить бывших друзей своим визитом, так еще и пришла в сад Манибиона, что было вообще верхом цинизма.

– Я повторяю вопрос: что тебе здесь нужно? – чеканя каждое слово, произнесла Луна.

В ее голосе было столько ярости, что Стефан невольно поежился.

– А что такое? Манибион стал твоим личным петрамиумом? – Сильвина высокомерно подняла брови. – К твоему сведению, девушка из мира по ту сторону земли… – эта фраза прозвучала с нескрываемым сарказмом, – ..у нас в Драгомире любой человек может пойти туда, куда ему захочется.

– Не знаю, как там у вас в Драгомире, а вот у нас в Драгомире предателям не рады. В любом месте, – процедила Луна, в упор глядя на Сильвину.

Та не обратила никакого внимания ни на взгляды, ни на слова. Она встала и, медленно обойдя скамейку, на которой все так же застывшим изваянием сидел Стефан, зашла ему за спину и приобняла за плечи.

– Не беспокойся, – бросила она Луне, обдав Стефана запахом невероятных духов, – я пришла не к тебе.

Стефан вдохнул упоительный запах и вновь потерял способность думать. В голове были волнующая легкость и восхитительная пустота. Сильвина выпрямилась, из-за чего он неподдельно расстроился, но не отошла и собственническим жестом положила руки ему на плечи. Скосив глаза, он разглядывал тонкие пальцы с миндалевидными ногтями, покрытыми нежным лаком. На кончике каждого ногтя красовался крохотный кристалл, из-за чего они блестели. Стефану ужасно захотелось потрогать эту ладонь и убедиться, что перед ним реальная девушка.

Луна сжала кулаки. Видеть эту самодовольную физиономию в сочетании с глупой улыбкой Стефана было выше ее сил.

– Уходи отсюда, – сквозь зубы процедила она. – Иначе я за себя не отвечаю. Думаешь, я забыла, что именно ты рассказала Гиацинту о портале? Думаешь, хоть кто-то об этом забыл? Ни один драгомирец не желает видеть тебя. Ты предательница, и только возраст позволил тебе избежать наказания.

– Ой, ну знаешь ли… – презрительно протянула Сильвина. – Я тебя сюда и не звала. Ты сама пришла и… между прочим, помешала нам. Так что это ты убирайся. Разве не видишь, ты тут лишняя?

Ее хранитель принял угрожающую позу, широко растопырив крылья. Когда-то, при знакомстве с Сильвиной, эта красивая птичка – редкий вид колибри с поэтическим названием дивный шпательтэил[6] – очень понравилась Луне. Но первое впечатление оказалось обманчивым. Характер у Лодди был под стать его подопечной. Поэтому несмотря на то, что он был, казалось, создан для восхищения, его, как и Сильвину, никто не любил.

Фиччик, которому, в отличие от Луны, хранитель Сильвины не понравился с первого взгляда, встал в бойцовскую стойку, угрожающе навострив длинные уши. У него чесались лапы выдернуть блестящие длинные перья из похожего на ракету хвоста Лодди.

Луна разозлилась не меньше Фиччика.

– Уходи, – повторила она.

– А то что? – Сильвина вызывающе взглянула на нее, а потом, уже для Стефана, опустила ресницы, и их тень красиво легла на лицо, заставив юношу замереть от восхищения.

– Я не посмотрю, что ты девушка, и наваляю тебе от души, – сказала Луна, воспользовавшись выражением рыжеволосых братьев.

В отличие от Стефана, она видела напускное жеманство Сильвины, и это выводило ее из себя. Уж кого-кого, а притворщиц она не любила никогда, ни в одном мире.

Аметрин успокаивающе сжал ее руку, хотя сам буквально кипел от злости. Конфликтовать с девушкой, даже такой, как Сильвина, было не в его правилах, поэтому он, призвав на помощь все свое самообладание, лишь угрюмо смотрел на нахалку и не вмешивался в спор.

– Фу! Какая грубиянка! А ты точно девушка? Или мальчик в юбке?

– Ну ты доигралась, – побледневшая Луна сделала шаг вперед.

Фиччик приготовился. И тут до Стефана наконец дошло, что вокруг не порхают в романтичном танце бабочки, как ему казалось, а летает настоящий ураган из пылающих искр, сжигающих все вокруг.

Он резко встал и вмешался, опередив Аметрина буквально на долю секунды:

– Луна, в чем дело? Я чего-то не знаю? Что случилось?

– А случилось то, что эта… кхм-кхм… – Луна проглотила оскорбление, готовое сорваться с языка, – эта девица и есть та предательница, которая рассказала Гиацинту о планах Аметрина на портал. Помнишь отряд воинов, который мы видели, когда убегали от башни?

Стефан кивнул:

– Еще бы! Разве такое забудешь!

Картина вооруженных до зубов воинов, которые со свистом и улюлюканьем неслись к порталу, живо предстала перед его глазами. В тот момент он до смерти перепугался, еще ничего толком не зная об этом мире.

– Так вот, это она их подослала!

– Э-э-э… понятно, – выдавил из себя Стефан. – А зачем ты это сделала? – спросил он у Сильвины.

– Я тебе как-нибудь обязательно расскажу, – прошептала та, словно речь шла о каком-то волнующем секрете.

Однако благоразумие подсказывало Сильвине, что пришло время удалиться. Луна сжимала кулаки, да и Аметрин явно держался только благодаря военной выучке. К тому же разговор повернул в нежелательную сторону…

– Увидимся, – пропела она и ласково провела рукой по щеке Стефана, отчего тот покраснел. – А ты не ревнуй, – бросила она Луне. – Он все равно не будет твоим.

И, прежде чем потрясенная такой наглостью Луна нашла, что ответить, Сильвина вспорхнула, обдав Стефана искрящейся пылью, пакетик с которой незаметно достала из кармана. И эффектно (с этим не поспоришь) улетела ввысь.

Впечатленный Стефан, вновь открыв рот, долго глядел ей вслед, пока не получил от Луны ощутимый тычок в бок.

– Прекрати на нее глазеть, – потребовала она.

– А что, ты правда ревнуешь? – брякнул Стефан, чьи мозги, видимо, окончательно расплавились.

– С ума сошел, – обиделась Луна. – Думай, что говоришь!

– Ой, и правда, – спохватился тот. – Извини.

А в голове между тем крутилось: «Какая девушка, ах… какая девушка…»

– Вот бессовестная! – фыркнула Луна. – Бывают же люди, которых ничего не берет! Аметрин, ты как? – участливо спросила она.

– Нормально, – буркнул тот.

– Ну и хорошо, я за тебя волновалась. А ты, – обратилась она к Стефану, – хватит стоять столбом, идем во дворец. Скоро приедет Сентария, и мы пойдем на прогулку, куда ты так хотел попасть. Я за этим, собственно, и пришла, чтобы тебя позвать. И, как оказалось, вовремя, а то бы ты поплыл окончательно. Сразу хочу сказать, чтобы ты не обольщался. Сильвина так себя ведет со всеми лицами мужского пола в возрасте от пятнадцати и до ста пятнадцати лет. Она считает себя первой красавицей в Драгомире и требует всеобщего поклонения. Так что ты один из…

– Да, друг, Луна права, – подтвердил Аметрин.

Стефан слушал их, но продолжал глупо улыбаться. Луна раздраженно пихнула его в бок.

– Да очнись ты уже!

Стефан виновато кивнул и поспешил за друзьями, впервые в жизни забыв книгу на столе. История Драгомира как-то незаметно отошла на второй план. Все его мысли заняла Сильвина.

9

Выйдя из сада, Луна с облегчением увидела Сентарию, которая торопилась им навстречу. Луна переживала, что подруга по какой-нибудь причине не приедет. Дело в том, что у нее был коварный план. Дождавшись, когда Сентария поравняется с ними, она горестно воскликнула:

– Ой, совсем забыла! У меня же сейчас анатомия! Друзья, простите! Просто вылетело из головы, что Эгирин попросил перенести занятия на утро. После обеда он работает с Сардером. И я вынуждена подстраиваться под его график. Это быстро, всего лишь час. Вы же подождете меня?

Сентария растерянно оглянулась, но, увидев Стефана, выдохнула.

– Хорошо, мы подождем тебя. Погуляем пока в саду.

– Замечательно, – фальшиво обрадовалась Луна.

Она не умела притворяться, и, видимо, друзья что-то заподозрили: все трое повернулись и с недоумением поглядели на нее. Чувствуя, как к щекам приливает кровь, Луна заторопилась:

– В общем, вы тут оставайтесь, а я пошла. Я быстро!

Она направилась к школе целителей, но вдруг остановилась и еще более невинным голосом произнесла:

– Стефан! Чего застыл? Тебе надо отдельное приглашение? Ноги в руки, и за мной. Ты же хотел посмотреть школу изнутри. Сегодня у нас нет никаких магических секретов, так что поторопись. Не упускать же такой шанс. А Аметрин пока развлечет Сентарию.

Она схватила за руку растерявшегося Стефана и потянула за собой. Тот ничего не понимал, ведь он уже много раз бывал в школе целителей и от него там не скрывали никаких секретов. Наоборот, зная, что он собирает материал для книги, преподаватели охотно делились информацией… И вообще, он бы предпочел прогулку по саду с друзьями. Стефан не особо любил стерильную школу Манибиона, которая давила на него своей белизной. Он уже собирался возмутиться, но вместо этого неожиданно взвизгнул. Это Луна, почувствовав, что Стефан замедляет шаг, ущипнула его за самое чувствительное место на руке, практически около подмышки, где кожа тонкая и нежная. Это было больно, о чем Стефан тут же сообщил страдающим голосом.

– Тише, – прошипела Луна без тени сочувствия. – Что ты как осел, честное слово. Быстро за мной, пока они не очнулись.

– Да объясни ты, что случилось? – проворчал Стефан, но тем не менее послушно зашагал за девушкой, которая почти бежала.

– Ну ты и правда осел! – воскликнула Луна почти с восхищением. – Когда еще представится шанс оставить Аметрина и Сентарию наедине? Аметрин отходит от меня, только когда я на занятиях. Вот и пришлось мне организовать внеплановый урок для себя и Эгирина, чтобы дать им возможность поговорить. И за тобой я пришла, чтобы вытащить из сада. Никто не должен им мешать.

– А… Так это ты сама придумала себе занятие? – протянул Стефан, начавший соображать.

– Долго же до тебя доходит, – усмехнулась Луна.

– И на тренировку Аметрин не сможет пойти, ведь не оставит же он Сентарию одну, – начал рассуждать Стефан.

– Именно, – торжествующим тоном ответила девушка и усмехнулась.

– Ну ты голова!

– А то!

За разговорами они быстро дошли до школы и поздоровались с Эгирином, который стоял на крыльце.

– Вовремя ты! – воскликнул Эгирин. – Урок вот-вот начнется. Я уже хотел идти за тобой.

– У меня все рассчитано, – гордо сказала Луна, внутри сходившая с ума от беспокойства.

«Только бы все получилось, только бы все получилось», – думала она.

Зайдя в школу, она привычно повернула в правое крыло, где располагались лаборатории. Стефан был прав, называя школу Манибиона стерильной. А как ее по-другому назвать, когда внутри и снаружи преобладал белоснежный цвет, столь любимый целителями? И стены, и потолок, и двери кабинетов, и даже шторы были белыми. Только пол избежал этой участи и был выложен золотистой плиткой. Все-таки белый пол – это непрактично.