Книги хроник трёх сестёр Die Bücher der Chronika drei Schwestern

С наступлением назначенного дня она беззаботно выпрыгнула на лужайку, расстелила полотно, чтобы то пропиталось утренней росой. Как только она закончила отбеливать и немного осмотрелась вокруг, то увидела великолепный полк рыцарей и юношей. Она еще не приводила себя в порядок, поэтому спряталась за диким кустом роз, который только что расцвел, и стала смотреть на великолепную кавалькаду. Прекрасный рыцарь из толпы, молодой стройный человек в открытом шлеме, спрыгнул к кусту и заговорил мягким голосом:

– Я вижу тебя, ищу тебя, милая, ах, не прячься. Скорее взбирайся позади меня на коня, прекрасная Орлиная невеста!

Адельхайда не знала, что с ней случилось, когда услышала эту фразу. Прекрасный рыцарь ей понравился, но фраза «Орлиная невеста» заставила застыть кровь в ее жилах. Она опустилась на траву, ее сознание затуманилось и, очнувшись, она оказалась в объятьях благородного рыцаря по дороге в лес. Sie hüpfte sorgenlos bei Anbruch des bestimmten Tages hinaus auf den Bleichrasen, breitete ihre Leinwand aus, damit Morgentau getränkt würde. Wie sie ihre Bleiche beschickt hatte und nun ein wenig umherschaute, sah sie einen herrlichen Zug Ritter und Knappen herantraben. Sie hatte ihre Toilette noch nicht gemacht, darum verbarg sie sich hinter einem wilden Rosenbusch, der eben in voller Blüte stand, und kam danach hervor, die prächtige Kavalkade zu schauen. Der schönste Ritter aus dem Haufen, ein junger, schlanker Mann in offenen Helm, sprengte an den Busch und sprach mit sanfter Stimme. „Ich sehe dich, ich suche dich, fein Liebchen, ach, verbirg dich nicht, rasch schwing dich hinter mich aufs Ross, du schöne Adlerbraut!“ Adelheid wusste nicht, wie ihr geschah, als sie diesen Spruch hörte. Ihr gefiel der liebliche Ritter gleich: aber der Beisatz „Adlerbraut" machte das Blut in ihren Adern erstarren. Sie sank ins Gras, ihre Sinne umnebelten sich, und beim Erwachen befand sie sich in den Armen des holden Ritters, auf dem Wege nach dem Walde.

Мама приготовила завтрак, а когда Адельхайды не было, то она отправила младшую дочь посмотреть, где та находится. Младшая дочь ушла и не вернулась. Мать почувствовала что-то неладное и захотела посмотреть сама, где ее дочери. Мама ушла и не вернулась. Папа понял, что произошло, сердце колотилось в груди. Он прокрался к лужайке, мать и дочь все еще искали Адельхайду и боязливо выкрикивали ее имя. Граф заставил свой голос громко звучать, хотя знал, что все крики и поиски напрасны. Когда он проходил мимо куста роз, то увидел что то блестящее. Присмотрелся – это были два золотых яйца, каждое по центнеру. Теперь он не мог больше терпеть, чтобы не рассказать своей супруге о приключениях дочери.

Mama bereitete indes das Frühstück, und als Adelheid dabei fehlte, schickte sie die jüngste Tochter hinaus, zu sehen, wo sie bliebe. Sie ging und kam nicht wieder. Die Mutter ahndete nichts Gutes, wollte sehen, was ihre Töchter so lange machen. Sie ging und kam nicht wieder. Papa merkte, was vorgegangen sei, das Herz schlug laut in seiner Brust, er schlich sich auch nach dem Rasenplatze, Mutter und Tochter noch immer nach der Adelheid suchten und sie ängstlich beim Namen riefen, er ließ seine Stimme gleichfalls weidlich erschallen, wiewohl er wusste, dass alles Rufen und Suchen vergeblich war. Sein Weg führte ihn vor dem Rosenbusche vorüber, da sah er was blinken, und wie genau betrachtete, waren zwei goldene Eier, jedes einen Zentner schwer. Nun konnte er nicht länger anstehen, seiner Gemahlin das Abenteuer der Tochter zu offenbaren.

– Позорный продавец душ, – воскликнула она.

– О отец! О убийца! Ты жертвуешь своей плотью и кровью Молоху1 ради постыдной наживы?

Граф, в остальном некрасноречивый, теперь наилучшим образом оправдал и извинил себя, так как его жизнь была в опасности. Но несчастная мать не переставала делать ему самые горькие упреки. Итак он избрал суверенное средство положить конец всякой словесной ссоре. Молчал и позволял своей даме говорить, сколько ей угодно, а тем временем уносил золотые яйца в безопасное место, осторожно раскатывая их перед собой. Для приличия Граф посвятил три дня семейному трауру и думал только о том, чтобы начать прежний образ жизни.

„Schandbarer Seelenverkäufer“, rief sie aus, „Oh Vater! Oh Mörder! Opferst du um schändlichen Gewinn willen also dein Fleisch und Blut dem Moloch auf?“ Der Graf, sonst wenig beredsam, machte jetzt seine Rechtfertigung aufs Beste und entschuldigte sich mit der dringenden Gefahr seines Lebens. Aber die trostlose Mutter hörte nicht auf, ihm die bittersten Vorwürfe machen. Er wählte also das souveräne Mittel, allem Wortstreit ein Ende zu machen, er schwieg und ließ seine Dame reden, solange sie wollte, brachte indessen die goldenen Eier in Sicherheit und wälzte sie vorsichtig vor sich her. Der Graf legte darauf wohlstandshalber drei Tage lang Familientrauer an und dachte nur darauf, seine vorige Lebensart wieder zu beginnen.

В короткое время замок снова стал обителью радости, раем прожорливых хвастунов. Балы, турниры и роскошные пиры сменялись каждый день. Девушка Берта при дворе своего отца сияла в глазах величественных рыцарей, как серебряная луна чутким странникам прекрасной летней ночью. Она обычно раздавала призы на рыцарских турнирах и каждый вечер танцевала с рыцарем победителем в первых рядах. Гостеприимство графа и красота дочери привлекали из отдаленных мест самых благородных рыцарей. Многие соперничали за сердце богатой наследницы, но среди многих женихов выбор был трудным, потому что один превосходил другого в знатности и богатстве. Красавица Берта прикидывала и выбирала до тех пор, пока золотые яйца, на которых граф не щадил напильника, не израсходовались. Графские финансы снова пришли в упадок, турниры были отменены, рыцари и оруженосцы исчезли в одночасье, замок снова принял облик руин. И графская семья вернулась к простым картофельным трапезам.

In kurzer Zeit war das Schloss wieder die Wohnung der Freude, das Paradies gefräßiger Wichtigtuer. Ball, Turnier und prächtige Feten wechselten täglich ab. Fräulein Bertha glänzte am Hofe ihres Vaters den stattlichen Rittern in die Augen wie der Silbermond den empfindsamen Wandlern in einer heitern Sommernacht. Sie pflegte bei den Ritterspielen den Preis auszuteilen und tanzte jeden Abend mit dem siegenden Ritter den Vorreihen. Die Gastfreundschaft des Grafen und die Schönheit der Tochter zogen von den entlegensten Orten die edelsten Ritter herbei. Viele buhlten um das Herz der reichen Erbin, aber unter vielen Freiwerbern hielt die Wahl schwer, denn einer übertraf den andern Adel und Wohlgestalt. Die schöne Bertha kürte und wählte so lang, bis die goldenen Eier, bei welchen der Graf die Feile nicht gespart hatte, nun verprasst wurden. Die gräflichen Finanzen gerieten wieder in den vorigen Verfall, die Turniere wurden eingestellt, Ritter und Knappen verschwanden allgemach, das Schloss nahm wieder die Gestalt einer Ruine an, und die gräfliche Familie kehrte zu den einfachen Kartoffelmahlzeiten zurück.

Граф с опаской бродил по полям, желая новых приключений, но никак не находил, потому что боялся волшебного леса. Однажды он преследовал стаю куропаток и так увлекся, что приблизился к ужасному лесу. И хотя он сразу не осмелился войти, но все же прошелся по краю леса и увидел там большой пруд, который он раньше никогда не встречал. В серебристых водах которого плавало бесчисленное количество форели. Этому открытию он очень обрадовался. На вид у пруда не было ничего подозрительного. Поэтому граф поспешил домой, взял сеть, а на следующее утро в хорошее время стоял на берегу, чтобы забросить ее. К счастью, он нашел в камышах маленькую лодку с веслом. Запрыгнул в нее, весело поплавал по пруду, закинул сеть, поймал за один раз больше форели, чем мог унести. Довольный своей добычей, он погреб к берегу.

Der Graf durchschritt missmutig die Felder, wünschte ein neues Abenteuer und fand keins, weil er den Zauberwald scheute. Eines Tages verfolgte er einer Herde Rebhühner so weit, dass er dem schauervollen Wald immer näherkam, und ob er gleich sich nicht hineinwagte, so ging er doch eine Strecke am Waldrand entlang und erblickte da einen großen Fischweiher, der ihm noch nie zu Gesichte gekommen war, in dessen silberhellem Gewässer er unzählige Forellen schwimmen sah. Dieser Entdeckung freute er sich sehr. Der Teich hatte ein unverdächtiges Aussehen, daher eilte er nach Hause, strickte sich ein Netz, und den folgenden Morgen stand er bei guter Zeit am Ufer, um solches auszuwerfen. Glücklicherweise fand er ein kleines Boot mit einem Ruder im Schilfgrass, er sprang hinein, ruderte lustig auf dem Teich herum, warf das Netz aus, fing mit einem Zuge mehr Forellen, als er tragen konnte, und ruderte vergnügt mit seiner Beute dem Strande zu.

Примерно на расстоянии брошенного камня от берега его маленькая лодка на полном ходу встала прочно и неподвижно, как будто села на мель. Граф тоже поверил в это и работал изо всех сил, хотя и тщетно, чтобы снова оказаться на плаву. Вода вокруг стала убывать, плавучее средство, казалось, зависло на утесе и поднималось высоко над водой. Неопытному рыбаку стало не по себе. Хотя лодка стояла как пригвожденная, граф, казалось, со всех сторон удалялся от берега. Пруд превратился в большое озеро, вздымались валы, ревели и пенились волны. С ужасом он увидел, что его лодку несла на спине огромная рыба. Он сдался своей судьбе, с тревогой ожидания, какой исход она принесет. Внезапно рыба нырнула, его ореховая скорлупа снова была на плаву, но через мгновение морское чудовище поднялось над водой. Открыло отвратительную пасть, как врата ада, и из темной глотки, как из-под земли, раздались громкие слова:

– Смелый рыбак, что ты здесь творишь? Ты убиваешь моих подданных? За это святотатство ты должен поплатиться своей жизнью!

Граф уже пережил столько рутины в своих приключениях, что знал, как вести себя в таких случаях. Вскоре он оправился от своего первого потрясения, когда понял, что рыба все-таки может говорить, и сказал очень дерзко:

– Господин Бегемот2, не нарушайте права гостя, угостите меня блюдом из рыбы вашего хозяйства, скажите мне: «Кухня и подвал тоже открыты для вас».

Ungefähr einen Steinwurf vom Ufer stand sein kleines Boot in vollem Lauf fest und unbeweglich, als sitze es auf dem Grunde. Der Graf glaubte das auch und arbeitete aus allen Kräften, um wieder flottzumachen, wiewohl vergebens. Das Wasser verrann rings umher, das Fahrzeug schien auf einer Klippe zu hängen und hob sich hoch über die Oberfläche empor. Dem unerfahrenen Fischer war dabei nicht wohl zumute. Obgleich der Kahn wie angenagelt stand, so schien sich doch der Graf von allen Seiten vom Ufer zu entfernen, der Weiher dehnte sich zu einem großen See aus, die Wogen schwollen auf, die Wellen rauschten und schäumten, und mit Entsetzen, sah er, dass ein ungeheurer Fisch ihn und sein Boot auf dem Rücken trug. Er ergab sich in sein Schicksal, ängstlich harrend, welchen Ausgang es nehmen würde. Urplötzlich tauchte der Fisch unter, seine Nussschale war wieder flott, doch einen Augenblick nachher war das Meerwunder über Wasser, sperrte einen abscheulichen Rachen gleich der Höllenpforte auf, und aus dem finstern Schlunde schallten, wie aus einem unterirdischen Gewölbe, vernehmlich diese Worte hervor: „Kühner Fischer, was beginnst du hier? Du mordest meine Untertanen? Den Frevel sollst du mit dem Leben büßen!“ Der Graf hatte nun bereits so viel Routine in den Abenteuern erlangt, dass er wusste, wie er sich bei dergleichen Gelegenheiten zu benehmen hatte. Er erholte sich bald von seiner ersten Bestürzung, da er merkte, dass der Fisch doch ein vernünftiges Wort mit sich reden ließ, und sprach ganz dreist: „Herr Behemot, Verletzt das Gastrecht nicht, vergönnt mir ein Gericht Fisch aus Eurem Weiher, sprächt Ihr bei mir ein, so steht euch Küche und Keller gleichfalls offen.“

– Нет, мы не такие с тобой закадычные друзья! – возразило чудовище. – Разве ты не знаешь закона сильного, что он пожирает слабого? Ты украл у меня подданных моих, чтобы их съесть, а я проглочу тебя!

Здесь свирепая рыба раскрыла свою глотку еще больше, как будто хотела проглотить корабль с человеком и мышами.

– Ах, пощадите мою жизнь! – крикнул граф. – Видите ли, я скудный утренний хлеб для вашего китового чрева!

Рыба, казалось, задумалась о чем-то.

– Хорошо, – сказала она. – Я знаю, что у тебя красивая дочь, обещай мне ее в жены и бери свою жизнь в награду.

Когда граф услышал, что рыба начала говорить с ним в таком тоне, у него исчезли все страхи.

– Она в вашем распоряжении, – сказал он . – Вы храбрый зять, которому ни один порядочный отец не откажет в своем ребенке. Но чем вы заплатите за невесту по обычаю страны?

– У меня нет ни золота, ни серебра, но на глубине озера лежит большой клад жемчужных раковин. Ты можешь попросить.

– Ну, три мешка жемчуга не слишком много для прекрасной невесты.

– Они твои, – сказала рыба. – А невеста моя. Через семь полнолуний я заберу домой свою возлюбленную.

После этого он забавно брызнул хвостом и вскоре вывел лодку графа на берег. Граф принес домой свою форель, сварил ее и насладился этой картезианской3 трапезой вместе с графиней и прекрасной Бертой. Последняя даже не подозревала, что такая трапеза обойдется ей дорого.

„So traute Freunde sind wir nicht“, versetzte das Ungeheuer. „Kennst du noch nicht des Stärkeren Recht, dass er den Schwächeren frisst? Du stahlst mir meine Untertanen, sie zu verschlingen, und ich verschlinge dich!“ Hier riss der grimmige Fisch den Rachen noch weiter auf, als wollte er das Schiff mit Mann und Maus verschlingen. „Ach, schonet mein Leben!“ schrie der Graf, „Ihr seht, ich bin ein mageres Morgenbrot für Euren Walfischbauch!“ Der große Fisch schien sich etwas zu bedenken. „Wohlan“, sprach er, „Ich weiß, du hast eine schöne Tochter, versprich mir Sie zur Gemahlin und nimm dein Leben zum Gewinn.“ Als der Graf hörte, dass der Fisch aus diesem Tone zu reden anfing, verschwand ihm alle Furcht: „Sie stehet zu Befehl“, sprach er, „Ihr seid ein wackerer Schwiegersohn, dem kein biederer Vater sein Kind versagen wird. Doch womit löset Ihr die Braut nach Landesbrauch?“ – „Ich habe“, erwiderte der Fisch, „weder Gold noch Silber, aber im Grunde tiefer See liegt ein großer Schatz von Perlenmuscheln, du darfst nur fordern.“ „Nun“ fragte der Graf, „drei Himten Zahlperlen sind wohl nicht zu viel für eine schöne Braut.“ – „Sie sind dein“, beschloss der Fisch, „Und mein die Braut. In sieben Monden führe ich mein Liebchen heim.“ Hierauf stürmte er lustig mit dem Schwanze und trieb den das Boot des Grafen bald an den Strand. Der Graf brachte seine Forellen heim, ließ sie sieden und sich diese Karthäusermahlzeit nebst der Gräfin und der schönen Bertha wohlschmecken. Die letztere ahnte nicht, dass ihr dieses Mahl teuer zu stehen kommen würde.

За это время луна прошла шесть раз фазы убывания и роста. Граф почти забыл о своих приключениях. Но когда серебряная луна стала округляться в седьмой раз, он вспомнил о надвигающейся катастрофе. И чтобы не быть очевидцем этого, он собрался и отправился в небольшое путешествие по стране. В знойный полдень, в день полнолуния, величественная эскадрилья всадников прискакала к замку. Графиня, ошеломленная визитом большого количества незнакомцев, не знала, открывать ли ей врата или нет. Но когда явился известный рыцарь, ему открыли. Он часто во времена процветания и изобилия в замке принимал участие в турнирах и сражался копьем не на жизнь, а на смерть. А также получал из рук прекрасной Берты некоторые награды рыцарских турниров и танцевал с ней в первых рядах. Но с тех пор, как счастье оставило графа, он исчез, как и все остальные рыцари.

Unterdessen nahm der Mond sechsmal ab und zu, und der Graf hatte sein Abenteuer beinahe vergessen. Als aber der Silbermond zum siebentenmal sich zu runden begann, dachte er an die bevorstehende Katastrophe, und um kein Augenzeuge davon zu sein, drückte er sich ab und unternahm eine kleine Reise ins Land. In der schwülen Mittagsstunde, am Tage des Vollmonds, sprengte stattlich Geschwader Reiter ans Schloss. Die Gräfin, bestürzt über so vielen fremden Besuch, wusste nicht, ob sie die Pforte öffnen sollte oder nicht. Als sich aber ein wohlbekannter Ritter anmeldete, ward Ihm aufgetan. Er hatte gar oft zur Zeit des Wohlstandes und Überflusses in der Burg den Turnieren beigewohnt und zu Schimpf und Ernst gestochen, auch manchen Ritterdank von der schönen Bertha Hand empfangen und mit ihr den Vorreihen getanzt. Doch seit der Glücksveränderung des Grafen war er gleich den übrigen Rittern verschwunden.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Слово обозначает «царственный». Упоминающееся в Библии божество, которому приносили в жертву детей.

2

Бегемот – в христианской мифологии отрицательное духовное существо, демон физических желаний, в особенности обжорства.

3

Картезианцы – религиозный орден католической церкви, основанный в 1084 году. По отшельнической традиции, монахи отказываются от мяса, но блюда из рыбы дозволены.