«Продается дом б/у без в/п с в/о и ч/ю»

– Наверное, вас не было несколько веков, – заметил шар.

– Должно быть, да…

– …так кто же вы?

– Лето.

– Лето? Какое необычное имя…

– Вы… вы что, правда никогда не слышали обо мне?

– Нет, не припомню. Постойте… сейчас… – внутри шара что-то загудело и защелкало, – а-а-а, да, вы были здесь пятьсот лет назад…

– Так давно? – ахнуло лето, – меня не было так долго? Я уходило так надолго?

– Нет-нет, вы не уходили.

– Простите… не понимаю.

– Вы не уходили. Вы оставались. А уходили мы.

– Я совсем… совсем не понимаю, – лето опустилось на обломки кирпичной стены, лето было испугано и растеряно, и здорово замерзло в своем легком платье. В конце концов, это было невежливо со стороны шара, он даже не предложил ей чашку кофе или хотя бы уйти от этого холода куда-нибудь в тепло.

– Вы… – лето не выдержало, – где я могу выпить чашечку кофе?

Внутри шара снова загудело, чуть погодя он ответил:

– Кофе больше не существует.

– Ничего себе. А… кафе?

– Кафе не работают.

– А… – лето хотело спросить, где можно посидеть в тепле, но вспомнило, что и само создает тепло, – здесь можно где-нибудь посидеть?

– Вы уже сидите, – ответил шар.

Лето хотело возмутиться – но, кажется, шар не смеялся над ней, он и правда не думал, что чем-то обидел лето.

– Я… я не понимаю… вы сказали, что я никуда не уходило, а уходили вы…

– Да, это так.

– Этого не может быть, я точно помню, что уходило, и вернулось.

– Нет, это вам показалось. Уходили и возвращались мы. Вернее, весь наш мир.

– Но… но зачем вы ушли от меня?

– Мы этого не хотели. Это зависело не от нас.

– А от кого?

– Думаю, что ни от кого.

– Понимаю… обстоятельства… – лето вспомнило все истории, когда кто-то клялся быть вместе всегда-всегда, а потом уходил, – и встречались через много лет, едва узнавали друг друга…

– Лето, лето… – внутри шара что-то затрещало, он задумался, – а я помню…

– Помните?

– Помню… я вам писал, чтобы вы не уходили. Или чтобы забрали меня с собой.

– Вы… мне…

– …да. Я тогда был совсем другим. И вы тогда были совсем другим.

– А… а каким вы были?

– Я… я почти не помню… фотографии по запросу… мальчик бежит по песку на берегу реки… светит солнце… все лето впереди… слишком длинный запрос, сократите до тридцати знаков…

– Простите…

– За что?

– Что не взяло вас собой… – лето задумалось, попыталось вспомнить события бесконечной давности, как оно в спешке собирало чемодан, уходило из города – под покровом ночи, тайно, чтобы никто не видел, чтобы никто не плакал, ле-е-ето-о-о-о, не уходи-и-и-и, чтобы никто не просил…

– …постойте-постойте… – лето торопливо похлопало себя по карманам, перетряхнуло дорожную сумку, – на мокрую от растаявшего снега землю высыпались фантики, билеты, чеки, банкноты уже не существующих государств, списки покупок, – нет… нет… а… а вот… – лето дрожащими руками развернуло пожелтевший листок, готовый рассыпаться в прах, – ДАРАГОИ ЛЕТА ВАЗЬМИ МИНЯ ССАБОЙ… АЛЕК… это… это вы… – листок распался на мелкие кусочки, которые тут же подхватил ветер, – ну вот, ну вот, все рассыпалось!

– Не переживайте, у меня осталась копия…

Ветер гнал по улице обрывки прошлого.

Лету все-таки удалось найти более-менее сохранившийся дом, на крыльце которого оно подмело опавшие листья, вынуло ставни из окон, и даже вынесло на веранду бесконечно древнее кресло-качалку и столик, на котором расставило потемневшие чашки. Алек уже хлопотал вовсю, он вынимал что-то из глубоких подземелий, расставлял солнечные батареи, возводил причудливые постройки, распахивал и перемалывал замерзшую землю, бросая в неё семена. Лету не терпелось увидеть, что прорастет из семян – но так ничего и не взошло, семена слишком долго ждали своего часа.

– Это моя вина, – засмущалось лето.

– Что вы… вы ни в чем не виноваты. Это же не вы поменяли орбиту земли, после чего она ушла бесконечно далеко от Солнца, и вернулась только сейчас…

– А почему… почему так вышло?

– Сейчас трудно сказать, слишком много противоречивых данных… какая-то война… кто, кого, куда, зачем, все сваливают вину друг на друга…

Лето зябко поежилось.

– Ничего, я попытаюсь что-нибудь сделать с помощью генной инженерии… быть может, получится…

– …а постойте-постойте! Сейчас! – лето бросилось к вокзалу, к камере хранения, поволокло тяжеленный чемодан, – сейчас, сейчас…

– Давайте я вам помогу…

– …спасибо… вот… – лето лихорадочно начало рыться в карманах, сумках, кошельках, – вот… – из ладоней лета посыпались зеленые луга, тенистые чащи, стаи птиц…

– Невероятно… этого не может быть, это не могло сохраниться… невозможно…

– Для меня все возможно, я же лето…

В бесконечных хлопотах лето даже не заметило, что вот уже несколько дней не видит Алека, – и решило наведаться в глубокие подземелья, чтобы повидаться с ним. Лету пришлось немало поплутать в лабиринтах шахт, прежде чем оно натолкнулось на ряды мерно гудящих серых кубов, внутри которых что-то происходило.

– Здравствуйте, – сказало лето.

– Вы… кто вы? Что вам нужно?

– Я лето.

– Убирайтесь!

– Простите?

– Убирайтесь отсюда! Пятьсот лет без лета жили, и еще столько же проживем! Ишь чего выдумали, лето им какое-то!

– Да это вообще извращение…

– Да запретить это лето, и дело с концом!

– Я… я ищу Алека…

– Ну, больные на всю голову всегда были…

– Нет, ну это ваше дело, хотите быть летом, ну будьте там себе наверху, но к нам-то зачем с этим летом лезете?

– Не надо нам этого, нам своей зимы хватает…

Лето закусило губу, собрало последнюю волю, чтобы не разрыдаться, развернулось и зашагало прочь по темным туннелям, гордо поднимая голову. Лето ничего не понимало, так его еще никто не встречал, а ведь оно ничего никому не сделало, за что же тогда…

Блуждая по туннелям, лето поняло, что заблудилось – оно попыталось вернуться к кубам, пусть они ругаются, лишь бы показали дорогу назад – но вскоре поняло, что не помнит, как пройти к кубам. Лету ничего не оставалось кроме как идти куда-то в никуда, вспоминая какие-то правила выхода из лабиринта – но чем дальше шло лето, тем глубже оно погружалось под землю. Наконец, впереди забрезжил тусклый свет, и лето радостно устремилось туда – но каково же было его разочарование, когда оно увидело подземную пещеру, заполненную водой, в глубине которой плавали бесцветные, почти прозрачные рыбы. Лето подошло поближе, чтобы согреть их своим теплом, рыбы перепугано заметались, а потом и вовсе безжизненно застыли в глубине воды.

– Я… я не хотело… – смущенно пробормотало лето.

Хорошо хоть никто не видел, – подумало лето, и тут же буквально столкнулось с человеком, вышедшим из туннеля. Оно меньше всего ожидало увидеть здесь человека, и чем больше смотрело на него, тем больше чувствовало – с этим человеком что-то не так. конечно, лето уже не помнило, какими должны быть люди, но что-то подсказывало ей, что это был не совсем человек…

– Я… – лето смущенно посмотрело на озеро.

– Они погибли, – сказал человек.

– Но почему… почему?

– Всё очень просто… они привыкли жить здесь, в подземелье, согреваясь теплом земного ядра, вы убили их светом солнца, кислородом…

– Я… мне так стыдно… я не знало…

– Разумеется. Вы не знали.

– И кубы тоже… они встретили меня так… так рассержено…

– Ну, еще бы, они уже успели забыть, что есть что-то кроме зимы… Если бы вы остались здесь хотя бы на десять лет, они бы постепенно привыкли к вам.

– Если бы… – вздохнуло лето.

– Так вы здесь…

– Ах да. Я заблудилось.

– Вот как? Пойдемте, я выведу вас наружу.

Лето поспешило за странным человеком, снова и снова не понимая, что же с ним не так, до жути не так, лето помнило, что люди выглядели несколько иначе. И только когда туннель неожиданно оборвался, открывая поле, уже поросшее колокольчиками и васильками, лето спохватилось:

– Я же искало Алека…

– Вот как? Вы не узнали меня?

– Вы… вы…

– Даже не знаю, похож ли я на себя настоящего.

– Наверное, похожи…

– А мне кажется, нет.

– Почему же?

– Видите ли, здесь я как бы взрослый… а я никогда не был взрослым.

– Никогда не были?

– Да. Вы ушли, когда я был совсем маленьким… мне было лет шесть, не больше… а в десять лет я перестал был собой.

– Перестали быть…

– …да, иначе бы мы не выжили здесь, в зиме.

…Лето посмотрело на календарь и ахнуло – оно и не заметило, как пролетело, что уже какое-то там августа, и до конца осталось совсем чуть-чуть, а еще столько нужно сделать, а что оно, собственно, успело, ничего не успело, набор с красками так и лежит в столе, а ведь обещало себе само за себя выучиться рисовать – лето обещало выучиться рисовать за лето – и на велосипеде пару раз всего каталось, а еще хотело съездить туда-туда-туда-туда, а сколько еще книжек непрочитанных, а задания так и не сделаны, стоп, какие задания, лето что, в школе, что ли, учится? Лето школы и не видело никогда, когда школа начинается, лето кончается…

Итак, лето посмотрело на календарь, ахнуло – и кинулось собирать чемодан и покупать билеты на поезд. Оно как всегда никому ничего не сказало, что скоро отправится в дальние края, оно как будто боялось в этом признаться даже самому себе. Долгими вечерами лето ходило по земле, которая наконец-то стала живой, согретой солнцем, наконец-то проросла лесами, деревьями и травами, и ожившие океаны огромными волнами плескались у берегов. Лето понимало, что скоро ему придется оставить все это во власть ледяной зиме – и от этой мысли у лета сжималось сердце.

В последний день лето сложило свои вещи и завело будильник на раннее-раннее утро, такое раннее, когда еще все спят, и никто не увидит, как лето уйдет. Ближе к августу и правда некоторые серые кубы стали перебираться наружу, примерять на себя давно забытые облики людей, а кто-то даже пробовал себя в роли птицы или лошади. Лето закрыло свой дом на ключ и положило ключи под коврик, прошло по улицам городка в свете фонарей, добралось до перекрестка, за которым начиналась дорога на вокзал, и последний раз посмотрело на город. Внезапно, лето спохватилось, придерживая шляпку, – порыв ветра бросил ему в лицо обрывок бумаги, на котором значилось – ГОИ ЛЕТА ВАЗЬМИ МИ… – лето вспомнило про Алека, оно так и не знало, кто он, Олег или Алик, да кажется, он сам уже не помнил.

Лето задумалось – а ведь теперь оно и правда могло забрать с собой Алека, ему ничего не стоило снова стать стальным шаром, разогнаться до космических скоростей, оторваться от земли и отправиться вслед за летом. Лето посмотрело на часы – до отправления поезда оставалось совсем немного, но лето еще могло успеть быстрым шагом дойти до дома Алека, вскарабкаться на второй этаж по лианам плюща и постучать в окно спальни. Сначала лету никто не ответил, тогда оно постучало сильнее – но и на этот раз ответом была тишина. Лето испугалось и заколотило в окно так, что чуть не разбило стекло, – тогда, наконец, окно распахнулось, и в предрассветный туман выглянул Алек.

– Что случилось?

– Вы знаете… я решило…

– Что вы решили?

– Ну, вы… вы помните, как писали мне…

– Да, помню, сейчас найду… минуточку… файлы… мои документы… воспоминания по годам… вот, здесь ДАРАГОИ ЛЕТА ВАЗЬМИ МИНЯ ССАБОЙ АЛЕК.

– И…? – лето многозначительно посмотрело на свой дорожный чемодан, а потом на записку Алека.

– Что… и?

– Ах, Алек, Алек, какой же вы непонятливый, я же…

– Что вы?

Лето покраснело до самых ушей, собралось с духом и выпалило:

– Я… я хочу взять вас с собой!

– Боюсь, сейчас я немного занят, давайте лучше в середине октября, хорошо?

Лето покраснело еще больше, ему захотелось разрыдаться и убежать, провалиться сквозь землю, исчезнуть – да оно и так исчезло бы ровно в полночь с тридцать первого августа на первое сентября.

– Алек… как вы не понимаете… завтра же сентябрь!

– Я знаю.

– Алек… ну неужели вы совсем не понимаете? Я должно уйти, уехать, исчезнуть, меня не будет! Вы просили… вы писали… тогда… пятьсот лет назад… Алек, Алек, неужели вы совсем не помните себя прежнего, который писал мне – ДАРАГОИ ЛЕТА! Алек, Алек, вам не придется возвращаться за школьную парту и ходить по сугробам в темноте ранним утром, вы… стойте, что я говорю, какая парта, вы уже взрослый… Вам уже не придется прятаться под землю, согреваясь теплом ядра земли, вы отправитесь со мной в вечное я… вечное меня… – лето запнулось, не зная, как сказать – отправитесь в вечное лето, если это говорит само лето.

– А, вот вы о чем…

– Ну, конечно же! Так поторопитесь, поторопитесь, до полуночи совсем немного! Еще чуть-чуть, и меня не станет, поторопитесь же, или я исчезну!

– Вы не исчезнете.

– Простите?

– Дорогое лето, вы не исчезнете.

– Но…

– …я позаботился об этом, я работал над этим все вас… всего вас… все лето… Ракетные двигатели в пустыне Сахара… я поменял орбиту… Дорогое лето, теперь вы никогда не уйдете от нас.

– Правда? Правда? Алек, я так счастливо, вы даже не представляете себе, как я счастливо…

Где-то вдалеке послышался бой часов, гудок поезда – но лето не слышало ничего этого, оно обняло Алека, понимая, что останется в городке навсегда…

КАК СТАТЬ СКРИПКОЙ

– …дорогие туристы, напоминаю, что мы въезжаем в Виолию, где людям находиться категорически запрещено!

– А нам не говорили!

– Это как это?

– И что нам теперь, назад заворачивать?

– О, не беспокойтесь пожалуйста, все предусмотрено! Вам просто нужно ненадолго перестать быть людьми, вот и все!

– Это как это…

– А я не умею…

– О, ничего страшного, мы вас научим!

– А я вот не хочу переставать быть человеком, я человеком хочу быть!

– Ну что вы, не беспокойтесь, это же совсем ненадолго, пока мы не проедем Виолию! Так что давайте, поучимся отращивать себе грифы и струны… да нет-нет, не этих грифов с крыльями, а… да-да-да, правильно! Вот так, отлично! О, какие превосходные скрипочки у нас получились!

– …а сегодня, дорогие туристы, мы через пару часов пересечем границу Виолии и окажемся в Латурнии! Напоминаем, что людям в Латурнию нельзя, ну что поделаешь, правила такие…

– …так мы останемся скрипками?

– Вот здорово!

– Нет-нет, позвольте-позвольте, скрипки в Латурнию тоже не пускают, так что вам придется перестать быть скрипками! Ничего, сейчас мы покажем вам, как за несколько минут превратиться в шахматную фигуру! Итак, для начала выберите, в какую фигуру вы хотите превратиться…

– …а я можно в ферзя?

– Ишь, какая шустрая, это я в ферзя!

– Нет, я!

– Успокойтесь, дорогие туристы, ферзей может быть сколько угодно!

– Тогда я конем буду!

– Да ты же девушка!

– Ну, тогда кобылой… чего вы ржете все?

– А я можно ладьей?

– Черт, у меня какая-то пешка получилась…

– Ничего страшного, пешки тоже нужны! Да у вас отлично получилось!

– А у меня… у меня странное что-то…

– Что такое, вы до сих пор не можете избавиться от скрипки?

– Да… какая-то шахматная скрипка вышла…

– М-м-м… ну, вроде насчет шахматных скрипок запрета нет… давайте попробуем…

– …ну что, как у вас получилось?

– Вроде, все в порядке, обошлось…

– Ну вот, а вы боялись… а из вас отличный ферзь вышел со струнами и грифом!

– Спасибо… за комплимент…

– Вы женаты?

– Да как-то… еще не успел…

– …ты что, ты что, ты посмотри на него, что люди скажут, если тебя с ним увидят?

– …а сегодня, уважаемые туристы, мы приближаемся к Таймбургу, да-да, великому славному Таймбургу, городу городов, городу, который управляет временем! Однако, позвольте напомнить вам, уважаемые туристы, что людям в Таймбурге находиться запрещено, поэтому вам придетя стать часами. Здесь у вас огромный выбор, вы можете стать изящными карманными часиками или огромными напольными часами, или…

– …а электронными можно?

– Ну, электронные в Таймбурге не приветствуются, но и не запрещены, так что можете рискнуть.

– А песочными?

– Ну, вы бы еще про солнечные вспомнили…

– …а я вот солнечными хочу!

– Пожалуйста! Что угодно на ваш выбор! Ну как вы? Все получилось?

– Кажется… кажется, у меня опять что-то не получается…

– Ну ничего себе, первый раз такое вижу, что-то среднее между напольными часами, скрипкой и ферзем!

– Меня… не пустят?

– Ну-у… вы попробуйте побольше часов сделать, так лучше будет… вот так, просто отлично! Теперь осторожно постараемся миновать границу…

– …ну вы же не собираетесь в Букбурге добавить себе еще и страницы книги?

– А чем черт не шутит… надо же на чем-то летать…

(смеется)

– Советую вам крылья помощнее, хотя бы обложки…

– …пройдемте с нами.

– А… в чем дело?

– Вы не книга.

– Ну… я книга, украшенная часами, разве нельзя украсить обложку часами, а на корешке сделать шахматную фигуру?

– А это?

– Струны, с вашего позволения… почему я не могу быть книгой в форме скрипки?

– М-м-м… пожалуй, что можете… и все-таки… из-звиите… во въезде вам отказываем.

– Ну что же, простите за беспокойство…

– …что же… вам предстоит решить, за кого вы будете…

– В смысле… за кого?

– Про международный конфликт, что ли, не слышали?

– Слышал, но…

– Ну вот, у вас не получится остаться в стороне, вам нужно выбрать кого-то…

– Я не хочу никого выбирать, я хочу всех…

– Но так не получится, понимаете…

– Бегите… да бегите же!

– К-куда?

– Куда угодно, пока они вас не подстрелили! Видите, все целятся… так что бросайте что-нибудь, скрипку там, или шахмату, или часы, или…

«…убит при попытке остаться самим собой…»

…он перечитывает строки в книге, на страницах которых сидит Букбург, поправляет струны, в нотах которых поселилась Виолия, думает, где там в часах прячется Таймбург. Садится в туристический автобус, едет по бесконечной пустыне, – может, еще увидит что-нибудь на горизонте…

КОФЕ В НАРИСОВАННОЙ ЧАШКЕ

…вот так, совсем хорошо, себе настоящий кофе в настоящей чашечке, а мне и нарисованная сойдет, вот так, значит…

Ворчу, понимаю, что грех мне ворчать, в былые времена люди вообще не знали, кто их автор, а тут автор и в гости пригласит, и чашку кофе предложит, правда, нарисованную, ну да и правда, зачем мне настоящая, когда я сам ненастоящий…

– Что же… чтобы вы жили…

Он никогда не говорит – чтобы жила ваша история, он говорит – чтобы жили вы.

– …чтобы жили вы… вы должны страстно чего-то хотеть… и не менее страстно этого добиваться… вот вы… чего вы хотите?

Хочу сказать про настоящую чашку кофе, тут же спохватываюсь, вряд ли это то, ради чего готов отдать жизнь…

– М-мм… я даже не знаю.

– А кто знает?

– Простите великодушно, но автор, это вы, и кому как не вам…

– …ну что вы, это вчерашний век, если не позавчерашний, – для чего я спрашивается, вас создавал, если буду все решать за вас… нет уж, вы сами подумайте…

Фантазия рисует уютный особняк на окраине старинного городка, и обязательно с видом на лес, – та же фантазия тут же подсказывает мне не то прогнившие, не то недостеленные полы, тучи комарья по вечерам, какую-то смертную скучищу. Из такого городка наоборот все рвутся, а я… Нет, ну когда мне будет лет девяносто, мне, может, и понравится домик на окраине, если мне тогда вообще что-то будет нравиться…

Мечты подкидывают какой-то навороченный летучий корабль, что-то на основе не то дирижабля с часовым механизмом, не то не пойми чего, пусть там будут каюты из чистого золота с красным деревом, только кто все это чинить будет… а пусть я, могу же я у автора попросить себе гениальность… или нет, как-то не хочется мне вскакивать в три часа ночи и на нестерпимом холоде натягивать какие-нибудь там стропы в облаках высоко в небе…

Деньги… много денег… и что дальше с этим – много денег, м-м-м… э-э-э-э…

– …нужно что-то такое особенное, – не выдерживает автор.

– М-м-м… власть над миром…

– …слишком банально…

…даже не договариваю, что мне эта власть над миром даром не нужна.

А что, если…

Спохватываюсь.

– …вы говорите, что я должен потерять что-то очень ценное для себя…

– Совершенно верно.

– …а потом пытаться его вернуть…

– Именно так.

– Что же… – многозначительно откашливаюсь, – я хотел бы получить власть над миром…

Автор с презрением косится на меня:

– …так банально?

– Нет-нет, постойте… абсолютную власть над миром.

– Еще банальнее?

– Нет-нет… власть над нашим миром, которая есть… у вас.

Автор присвистывает:

– Слушайте, а вы и правда достойны быть автором… это же надо же такое выдумать… Даже неловко напоминать вам, что здесь только один автор, и это я…

– …но это же просто по сюжету, вы будете героем, а я автором, и вы отнимете у меня авторство, а я буду пытаться вернуть свою власть… ну как вам?

Автор заду… да ничего он не задумывается, глаза горят, волосы дыбом, да вы чертов гений, давайте…

Мне не по себе, когда мир выворачивается наизнанку, мне кажется, что я сам выворачиваюсь наизнанку, выпитый кофе рвётся наружу, тп-р-ру, стоять… сжимаю подлокотники кресла, почему оно живое, почему оно прыгает и пляшет подо мной, правда, что ли, живое, что ли, или это у меня уже вестибулярка в ленту Мебиуса свернулась… Мир потихоньку приходит в себя, собирается по кусочкам, наконец-то вижу стол перед собой, рукопись на ноуте, нарисованную чашку кофе, настоящую чашку возле клавиатуры, только бы не перевернуть…

«– Отлично, теперь я…»

Слова автора сами собой появляются на экране, так жутко, так непривычно все это…

Пауза. Курсор дергается и прыгает, видно, что бывший автор отчаянно пытается что-то сообразить, не может…

«… – Так вы…»

Нажимаю на клавиши, а чего вы не нажимаетесь-то, а, сильнее надо, но не настолько сильнее, чтобы не ввввввввввввввввв, а просто «в», вот так, потом «с», «е»…

В-с-е-г-о-х-о-р-о…

ФАЙЛ

УДА…

…нет, все-таки…

ЗАКРЫТЬ

Перебираю мириады других файлов, файлов, файлов, сколько всего нужно переписать, открываю наугад, та-ак, казнь Марии-Антуанетты, нет, её должны спасти в последний момент, а до этого она должна помогать крестьянам, вот что, а Жанну Д, Арк кто-то должен вытащить из огня, кто-то должен увести из города жителей Помпеи, и…

КРАДЕЛЬОН

– …собирайтесь!

– …

– Вы что, не слышите, я к вам обращаюсь! Собирайтесь немедленно!

– К-куда? Зачем?

– Пойдемте, пойдемте со мной… скорее же!

– Да что вы делаете?

– Я вас краду, что непонятно-то?

– Вы… меня…

– …я вас краду!

– Но…

– …никаких но! Почему, спрашивается, люди имеют право красть медальоны, а наоборот нельзя?

– М-м-м… ну как бы вам сказать-то… вообще-то никому ничего нельзя красть…

– …но ведь крадут же! Крадут! Так что собирайтесь! Я вас краду!

Понимаю, что мне ничего не остается кроме как собираться и поторапливаться вслед за медальоном, куда он там меня поведет, чего вообще ждать от этого медальона, – что ничего хорошего, это понятно, а вот чего именно. Медальон как будто только сейчас спохватывается, любезно предлагает мне карету, а то идти далековато, да вы хоть плащом закройтесь, чтобы вас не видели, никто не должен знать, что это я вас похитил…

Медальон приводит меня к дворцу, я и не знал, что в нашем городе такие дворцы, ведет в настоящие сокровищницы, ну ничего себе…

– …располагайтесь… сейчас… Распоряжусь, чтобы вам подали ужин… и приготовили постель…

– И… и долго мне здесь находиться?

– Пока вас не найдут, вы же похищены, не забывайте.

– Мне на работе за это устроят…

– …ничего не устроят, вас же похитили!

Долго ждать не приходится, меня находят в тот же день, даже странно, что в тот же день, врываются люди в форме, я даже вздрагиваю, как будто и правда в чем-то виноват, даже не сразу вспоминаю, что похитил не я, а меня.

– Кто… кто похитил этого человека?

Открываю рот, полицейские тут же одергивают меня, молчите, вы похищенный, мы должны допросить свидетелей… Итак, кто из вас похитил этого человека?

Не верю своим глазам и ушам, когда все сокровища до единого восклицают:

– Я!

– Я!

– Я! Я!

– Да погодите вы! Вы хоть понимаете, что за дачу ложных показаний вас всех…

Не выдерживаю:

– Почему они так рвутся стать моими похитителями?

– Ну как вы хотели, каждому хочется совершить что-то такое… выдающееся… Ну хотя бы похитить человека…