Ночь пяти псов

Его зрачки расширились. Сидевшие молча и как будто задремавшие женщина в желтом и старик одновременно открыли глаза. Все словно застыли. Никто не сказал бы точно, сколько длилось безмолвие, но наконец старуха опять прикрыла глаза, глубоко вздохнула и на выдохе произнесла: «Аминь».

– Мама, ты называла меня по имени, когда они пришли? – спросил Семин, пристально глядя на мать.

Пак Хечжон не отвечала. Она силилась понять, кто эти люди и откуда знают Семина, смотрела рассеянно и отрешенно.

Мальчик затряс ее за плечо:

– Мама, тебе задали вопрос!

Семин раскраснелся. Пак Хечжон взглянула на женщину в синем и все также рассеянно кивнула.

Мальчик чуть не задохнулся от возмущения:

– Да нет же! Ты не называла моего имени!

– Семин, мы просто слышали о тебе раньше. Мы каждый день говорим с людьми, – с улыбкой стала объяснять женщина в синем.

Улыбка выглядела неестественной. Улыбались губы, но верхняя половина лица казалась окаменевшей, и взгляд оставался настороженным.

– И что же вы слышали?

– Что в этом доме живет не по годам умный мальчик, его зовут Пак Семин. Когда мы с тобой заговорили, я поняла, что это ты. Какой ребенок мог бы быть еще умнее?

– Кто вам это сказал? – с вызовом продолжал Семин, вздернув подбородок.

– Не помню. Мы заходим в десятки квартир…

– Ребенок или взрослый? Хотя бы это вы помните?

– Если не ошибаюсь, ребенок…

Пак Хечжон все еще смотрела на женщину в синем. Ответив на ее взгляд, та опять принужденно улыбнулась. На этот раз улыбка поднялась выше, к переносице, но по-прежнему не затронула глаз. «Откуда она знает Семина? Почему врет?» – кружилось в голове Пак Хечжон.

– Мальчик или девочка?

– Кажется, девочка…

– А что она еще вам сказала? Кроме того, что я умный?

– Пытаюсь вспомнить…

– Очевидно, не о том, что я альбинос. Иначе вы бы меня узнали, как только вошли.

– Что же еще… Знаешь, кажется, больше ничего не говорила. Только о том, что мальчик удивительно умный…

– А! Может, девчонка с длинными волосами, выкрашенными в зеленый цвет?

– Да, кажется, именно она…

– Это Чуи. Только у нее зеленые волосы. – Семин наконец расслабился и рассмеялся. – Она сама неплохо учится. Но я бы не назвал ее умной.

– Разве тот, кто хорошо учится, не умен по определению?

– Это совершенно разные вещи. Как взрослые могут этого не знать?

– Семин! – предупреждающе произнесла Пак Хечжон.

Сын легко переступал черту, стоило кому-то его похвалить. Он тут же смутился и прикусил губу. Старуха в желтом, все это время просидевшая с прикрытыми глазами, вдруг дернула шеей и сдавленно хрипнула.

– Уже девять часов, нам пора, – произнес старик, заговорив впервые за вечер.

Было заметно, что ему неловко. Женщина в синем поспешно поднялась и помогла встать старшей спутнице. Они взяли свои вещи и направились к входной двери. Женщина в синем поддерживала старуху, продолжавшую дергать шеей.

– Может, побудете еще? Мы ложимся не раньше одиннадцати, – насупившись, заговорил Семин.

Ему никто не ответил. У самой двери старуха словно очнулась и оттолкнула руку женщины в синем.

– Скажите хотя бы, как вас зовут.

– Меня? – переспросила женщина в синем, надевая сырые туфли. – Есфирь.

Семин несколько раз беззвучно повторил имя, стараясь запомнить. Затем торопливо прошел в гостиную, взял со стола блюдо с печеньем и вернулся к двери.

– Есфирь, возьмите это с собой.

Женщина уставилась на печенье.

– Вы придете к нам еще? – спросил Семин.

Есфирь посмотрела на мальчика и кивнула.

– А когда?

Женщина чуть повела головой. На ее глаза отчего-то набежали слезы. Она смотрела на мальчика ласково, словно хотела утешить. Вглядевшись в ее лицо, Пак Хечжон с силой сжала руки. От недоброго предчувствия у нее заныло сердце и похолодело внутри.

– Скоро.

Вслед за старшими спутниками Есфирь покинула квартиру. Как только закрылась дверь, Пак Хечжон прошла по комнатам, включая телевизоры и радио. Семин с мрачным видом вновь уселся за чайный столик.

– Смотри, к кофе никто не притронулся, – проговорил он угрюмо. – Они просили воды, но ты сделала кофе.

Ничего не ответив, Пак Хечжон опустилась на диван.

– Я хотел услышать, что это за счастливая весть. Но, конечно, они ушли, раз им даже не дали воды в этом доме.

– Они ушли, потому что уже поздно.

– А вот и нет. Из-за того, что вместо воды им принесли кофе. Ты всегда так делаешь, вот люди и…

– Прекрати! – Ее глаза вспыхнули.

– Хорошо. Но в будущем, когда тебя попросят дать воды, принеси воду. Поняла?

Она промолчала. Ей всего-то пришлось посидеть за столом, но она чувствовала такую усталость, словно вернулась из дальнего путешествия. «Откуда взялись эти верующие, кто они? Почему знают Семина, зачем искали его? Семин сказал, что второе имя мастера Квона – Иоанн. Иоанн, Есфирь – имена не корейские. Значит ли это, что гости связаны с мастером Квоном?» Казалось, каждый удар сердца превращался в вопросительный знак.

– Мам, как думаешь, они еще к нам придут? – спросил поникший Семин, глядя на чашки. – Раз пообещали, должны прийти, правда?

Пак Хечжон не ответила и на это. Семин поднялся и ушел в свою комнату. Она отнесла чайный столик на кухню. «Почему? Почему? Почему?» Вопросительный знак стучал в груди все сильнее. Она застонала и опустилась на пол. Ей казалось, будто чьи-то руки безжалостно сжимают все внутренности. Посидев, она достала из холодильника бутылку сочжу, вылила в раковину остывший кофе, наполнила чашку и выпила одним большим глотком. За первой чашкой последовали еще несколько, а затем она взяла смартфон и нажала первую цифру быстрого набора. Ей не ответили. Прождав до автоматической отмены звонка, Пак Хечжон направилась в спальню. Там пошарила под матрасом, вытащила ключ и открыла нижний ящик шкафа, забитый исписанными тетрадями. Взяла верхнюю и улеглась на кровать.

«Сегодня приходили трое. Верующие. Они знают Семина. Было ясно, что пришли не случайно. Ей страшно. Ей кажется, они связаны с мастером Квоном. Но что общего у этих верующих с убийцей двух мальчиков и с Семином? У нее дурное предчувствие. Ей тяжело с Семином. Так тяжело, что иногда кажется, будто она умирает.

Семин, почему ты все время впутываешься в истории? Почему не ведешь себя незаметно, как другие дети? Это твой способ выживания?»

Отложив авторучку, Пак Хечжон уставилась в потолок. Спустя несколько минут она снова вернулась к записи.

«Почему женщина, назвавшаяся Есфирью, чуть не заплакала перед уходом?»

Глава 2

Сябу-сябу

– Но теперь-то все кончено?

– Конечно, убийцу поймали, но все равно страшно. Вышла сегодня из дома и чуть не упала в обморок.

– Что-то случилось?

– Перед дверью лежал белый конверт. Я даже не успела ни о чем подумать, как в глазах потемнело.

– А что необычного в конверте?

– Как «что необычного»?! Все знают, что перед тем, как дети исчезали, у их дверей находили белые конверты!

– Ох, в самом деле! Белый конверт!

– Прямо как похоронка. Так говорили люди, которые сами видели. Вода закипает? Сделай огонь потише, пожалуйста, – обратилась к госпоже Со мать школьницы по имени Чуи.

Дверь отодвинулась в сторону и вошел официант. Разговор вынужденно прервался. Пока официант расставлял блюда и разливал соусы, притихшие женщины изучали свои отражения в зеркальцах и сообщения в смартфонах. Ресторан, где готовили сябу-сябу, располагался напротив входа в жилой комплекс и был излюбленным местом встреч для матерей школьников. Вместо общего зала в ресторане были отдельные комнаты с раздвижными дверями.

– Как жаль детей. Такие хорошие семьи, такие перспективы у мальчиков… – со вздохом произнесла мать Чуи.

Ее слова подхватила госпожа Со, мать Анбина:

– Вы не представляете, каково мне было. После того, как произошло второе убийство, не спала ни одной ночи. Да, очень способные и перспективные мальчики, поэтому я так сильно переживала за Анбина… О, нет, я вовсе не хочу хвастаться сыном. Но если уж говорить открыто, то кто в классе с ним сравнится?

Госпожа Со метнула взгляд на Пак Хечжон, сидевшую от нее по диагонали напротив. Та молча опустила кусочек мяса в котел с водой.

– Моя Чуи учится ничуть не хуже. Да и Ёнин тоже, – обиженно вздернула подбородок мать Чуи.

– Но они девочки. А я говорю о мальчиках. Ты разве ничего не знаешь о погибших? Они оба были старостами своих классов! Мерзавец выбирал лучших!

– Ох, верно, они же были старостами! И Анбин тоже староста класса!.. Извини, не поняла сразу.

– Не стоит извиняться.

– Ну что ты, не обижайся! Что с меня взять? Родила дочек, и забот не знаю, пять дней не работаю, шестой отдыхаю… – ломала комедию мать Чуи, стараясь загладить промах.

Госпожа Со захохотала, но внезапно оборвала смех и прижала руки к лицу:

– Я рассмеялась? Я действительно рассмеялась? Не помню, когда смеялась в последний раз!

Две ее собеседницы одобрительно захихикали, но Пак Хечжон даже не улыбнулась.

– Кстати, что вы говорили по телефону? Школа готовит фестиваль? В начале семестра? – спросила мать школьницы по имени Чхэён, помешивая салат.

– Решение администрации школы. Они считают, фестиваль поможет разрядить обстановку. Все были в большом напряжении из-за убийств.

– Каждый класс готовит, что хочет?

– Нет, было бы много повторов. Чтобы не терять время, устроили распределительную лотерею между классами. Члены родительского комитета тянули бумажки, на которых было указано выступление для фестиваля. Кому-то достался танец, кому-то – песня, а я для нашего класса вытянула спектакль, поверить не могу!

Заканчивая фразу, госпожа Со уставилась на свои ладони. «Что за негодные руки, – думала она, – хоть бы раз в жизни выбрали что-нибудь стоящее. Только такие и могли схватиться за отца Анбина, а не за другого мужчину из всех возможных. Перебирали-перебирали, да худо выбрали».

Госпожа Со тяжело вздохнула, и это не ускользнуло от внимания матери Чуи:

– Что так вздыхаешь? Разве спектакль не лучше, чем танец или песня?

– Слишком большая нагрузка. Анбину в начале сентября еще сдавать английский.

– Он не сдавал его в июне? – удивилась мать Чхэён.

Не отвечая на вопрос, госпожа Со сверлила глазами Пак Хечжон. На экзамене в июне Анбин набрал баллов меньше, чем Пак Семин. Это случилось не в первый раз, и так было не только с английским. Невыносимее всего было знать, что Семин вышел в финал первой части ежегодной олимпиады по математике, тогда как Анбин не смог пройти отборочный этап. Правда, утешало, что Семин все-таки не стал победителем. Анбин регулярно уступал Семину первенство в математике и в конце концов просто потерял желание учиться. Но это не все. Из-за вечных проигрышей Семину Анбин был постоянно на взводе, и ему пришлось полгода посещать детского психолога. Как будто этого мало, ее муж положил глаз не на кого иного, как на Пак Хечжон и, казалось, совсем потерял голову.

Госпожа Со часто задавалась вопросом, не провинилась ли она перед Пак Хечжон в прошлой жизни – все ее нынешние страдания были так или иначе связаны с этой женщиной. А ведь именно она, госпожа Со, убедила Пак Хечжон переехать в этот жилой комплекс, за что не прекращала себя ругать. Но что случилось, то случилось, и сейчас не время жалеть о прошлом. Госпожа Со стиснула зубы. В ноябре пройдет вторая часть олимпиады по математике. Ясно как день, что Семин, упустивший победу, снова будет участвовать. Анбину необходимо занять первое место, чего бы это ни стоило. Даже если ей придется подсунуть Семину снотворное, ее сын получит золотую медаль. А уж потом она обязательно сделает так, чтобы Пак Хечжон пришлось покинуть этот район навсегда.

– Когда пройдет фестиваль? – снова задала вопрос мать Чхэён.

– В последнюю пятницу сентября.

– Меньше месяца на подготовку! Детям придется вместо учебы репетировать и репетировать!

– Никто не ждет профессионального уровня, справимся. Это не то дело, которому стоит отдавать все силы.

Машинально отвечая, госпожа Со опять взглянула на Пак Хечжон. Та с безразличным видом по-прежнему занималась кусочком мяса. Мать Чуи тоже обратила на нее внимание и, постукивая пальцем по столу, произнесла с заметным неудовольствием:

– Подожди, пока вода закипит, так ничего не получится.

– Ты не забыла, что мы готовим сябу-сябу, а не мясной бульон? – тут же подхватила госпожа Со.

Пак Хечжон наконец подняла голову. Взгляды всех женщин были прикованы к ней. Она хотела улыбнуться шутке, но в то же мгновение почувствовала, как из носа потекла струйка крови.

– У нее кровь! – взвизгнула мать Чуи, указывая пальцем на Пак Хечжон.

Зажав нос рукой, Пак Хечжон поспешно вышла из комнаты.

– Кто вообще ее сюда позвал?

– Я. Не слишком-то хотелось, но, как члену родительского комитета, мне надо поддерживать отношения со всеми родителями, – ответила госпожа Со.

– Но почему сегодня? Я хотела, чтобы мы посидели своей компанией, а не решали школьные вопросы. Наконец-то все закончилось, хотела расслабиться, пригласить вас кое-куда.

– Надо было так и сказать. Стала бы я ее звать, если бы знала.

– Чем нужно заниматься, чтобы довести себя до такого состояния? Что-то не верится, что это убийства мальчиков так ее расстроили. Да она вообще нисколько не переживала.

– Вот именно! И сына отпускала в школу. Только Пак Семин туда и ходил!

– Ну, ему-то ничего не угрожало.

– Думаешь, преступник не обратил бы внимания на Семина, потому что мальчик не староста класса?

– Не только поэтому. Анбин говорил, что у Семина с мастером Квоном всегда были особые отношения.

– В самом деле?

– Анбин рассказывал, что один из погибших мальчиков, Санхун, во время тренировки посмеялся над Семином. Ничего обидного, конечно, просто по-дружески. Но мастер Квон это услышал и отругал Санхуна при всех. Да еще как отругал! Чуть не набросился с кулаками.

– Вот это да! И мать Санхуна не пошла разбираться?

– Чтобы она – и не пошла? Устроила страшный скандал мастеру Квону, даже что-то сломала в спортивном зале. Вскоре после этого Санхун и погиб.

– А второй мальчик? Ох, забыла, как звали…

– Минсон. Да, у него тоже были конфликты с Пак Семином.

– Но почему тогда сразу не заподозрили мастера Квона?

– Никому не пришло в голову заподозрить человека, работающего с детьми.

– Да кто из детей не подшучивает над Семином? Если мстить каждому, школа опустеет.

Женщины рассмеялись. Пак Хечжон стояла за неплотно задвинутой дверью, не в силах сдвинуться с места. Выйдя из комнаты, она попыталась обуться, но не наклонилась, боясь, что кровь испачкает пол, а нащупывала туфли ногой. Она не успела уйти, когда в комнате заговорили о Семине. Имя сына, которое чужие люди произносили так легко и бездумно, звучало для нее почти незнакомо.

– А куда ты собиралась нас пригласить?

– В загородный дом.

Пак Хечжон отняла руку от носа. По линиям на ладони протянулись бороздки крови. Она подумала о глазах сына. Красный зрачок и полупрозрачная розоватая радужка с лучиками кровеносных сосудов. Выглядит ли мир в этих глазах таким же красным, как кровь?

– Когда?

– Через две недели, в субботу. У Чуи будет день рождения.

Пак Хечжон сглотнула сгусток крови, собравшийся в горле. Дэвид Копперфилд. Семин услышал о нем от учителя и рассказал ей. Маг заставлял исчезать самолет, «Восточный экспресс» и статую Свободы. Однажды ему удалось обмануть настоящих грабителей, сделав так, что из кармана исчезли деньги. Семин был в восторге от всего этого. Заканчивая рассказ, он спросил: если бы она была волшебницей и могла избавиться только от одной вещи в мире, что бы выбрала? Пак Хечжон сложила ладонь лодочкой, и кровь по бороздкам стеклась в середину ладони. Она смотрела на кровавую лужицу пустым взглядом. О чем или о ком думал Семин, задавая вопрос? От чего или от кого хотел бы избавиться, будь у него такая возможность? Мысль о ребенке, который в одиннадцать лет желает, чтобы в мире что-то исчезло навсегда, лишила ее оставшихся сил. Пак Хечжон оперлась чистой рукой о стену. Из комнаты донесся новый взрыв смеха.

Она обернулась и, едва шевеля губами, запоздало ответила на вопрос Семина:

– Я хотела бы избавиться от них.

* * *

– Предлагаешь собраться без мужей?

– Если мужчины поедут, нам придется постоянно заниматься готовкой, разве это отдых?

– Но это же суббота, нехорошо оставлять их дома одних.

Пообедав, женщины переместились в квартиру родителей Чуи. Пак Хечжон с ними не было. Огромная квартира блистала чистотой и поражала изысканными интерьерами. На каждой стене висели картины; люстры и светильники были причудливой формы. Все это больше походило на художественную галерею, чем на дом, где живет семья.

– Что ж, если ты беспокоишься, бери мужа, – холодно ответила госпоже Со мать Чуи.

– Я беспокоюсь не о своем муже, а о твоем, – парировала госпожа Со.

– О моем? Что ты имеешь в виду?

– Он приезжает домой только на выходные. К тому же, ты сказала, что у дочери день рождения.

Нанеся удар, госпожа Со краешком глаза следила за собеседницей, делая вид, что рассматривает картины. Ей было известно, что хозяйка дома страдает от депрессии. Однажды, зайдя к матери Чуи, госпожа Со заметила оставленные на столе лекарства, сфотографировала этикетки на смартфон и позже поискала названия в интернете. Ей потребовалось всего пять минут, чтобы выяснить, что мать Чуи принимает амитриптилин, а также анксиолитики и снотворные.

– Напрасно волнуешься. Следующие две недели муж будет в заграничной командировке. Он очень расстроен из-за дня рождения, но что поделаешь, – со смешком ответила мать Чуи, очищая персики для гостей.

Смех прозвучал неловко, глаза женщины не улыбались. Прищурившись, госпожа Со изучала мать Чуи. Что было причиной депрессии? Семья явно не испытывала недостатка в деньгах, Чуи и ее сестра не доставляли неприятностей, значит, оставался муж. Опыт говорил, что в девяти случаях из десяти это означает, что у мужа появилась любовница, но госпожа Со хотела знать наверняка. В следующую секунду она подумала о Пак Хечжон.

– Кстати, о мужьях. Все забываю рассказать.

– О чем же?

– Не так давно заходила к Пак Хечжон, а она как раз развесила сушиться белье. Там не было ни одной мужской вещи.

– Это ни о чем не говорит.

– Дослушай до конца. Я удивилась и украдкой заглянула в шкаф для одежды. Мужских рубашек там не было. Тут уж я проверила и обувной шкаф. Ни одной пары мужской обуви там не оказалось! – торжествующе завершила госпожа Со, для эффекта даже хлопнув в ладоши.

Однако ожидаемой реакции не последовало. Мать Чхэён с безразличным видом поглощала черешню, а мать Чуи, все еще занимаясь персиками, вяло ответила, что если мужья приезжают домой только по выходным, такое возможно.

– Даже если муж приезжает раз в неделю, какая-то одежда должна быть в доме!

– Может, он умер?

– Исключено. Когда дети на открытом уроке рассказывали о своих семьях, Пак Семин говорил, что его отец…

Госпожа Со остановилась на полуслове, даже не закрыв рот. Когда одно за другим она произнесла слова «Семин» и «отец», в голове почти одновременно вспыхнули два воспоминания: старые тетради, найденные в шкафу Пак Хечжон, и шрамы на ее теле.

Когда-то давно она помогла напившейся до бесчувствия Пак Хечжон добраться домой. Даже не умывшись, та направилась в спальню, засунула руку под матрас и вытащила ключ. Опустившись на корточки, вставила ключ в нижний ящик шкафа, стоящего напротив кровати, но не смогла справиться с замком, повалилась на пол и заснула. С замком справилась госпожа Со. В ящике лежали старые исписанные тетради, и госпожа Со внимательно просмотрела пять или шесть. Записи были отрывочными и краткими, но складывались в общий сюжет. На ее глазах самая обыкновенная девочка превращалась в психически неуравновешенного подростка, имевшего привычку наносить себе увечья, а затем – во взрослую женщину, смотрящую на себя со стороны, как на кого-то другого. Все это напоминало дневник, но в отличие от дневника в записях не были проставлены даты. Более того, рассказ велся от третьего лица, и госпожа Со подумала, что перед ней плохо написанный неинтересный роман.

Примерно год спустя после этого события госпоже Со довелось увидеть обнаженное тело Пак Хечжон. Так она узнала, что тело женщины покрыто многочисленными шрамами, и решила, что это следы насилия. Тогда госпожа Со не связала открытие с прочитанными записями, но сейчас догадка поразила ее, словно удар молнии: следы на теле Пак Хечжон могли быть не результатом насилия со стороны, но результатом самоистязаний, о которых рассказано в тетрадях. Предположение подтверждал тот факт, что шрамы были только спереди, тогда как спина и ягодицы не пострадали. Возможно, записи не были вымыслом. Да-да, велика вероятность, что это были настоящие дневники. Читая тетради рядом с отключившейся Пак Хечжон, она сразу отметила скудный слог и бедную фантазию. Рассказчик был слишком странным, слишком спокойным. Автор романа не стал бы так равнодушно описывать травму за травмой. Но если это действительно дневники, тогда девочка-подросток, пристрастившаяся к сигаретам и алкоголю, девочка-подросток, каждый день наносившая себе раны ножом, – не вымышленный персонаж, а сама Пак Хечжон в прошлом!

Стоило принять это за данность, и разрозненные кусочки пазла собрались в единую картину. Никаких признаков мужчины в доме. Растерянность Пак Хечжон, когда ее спрашивают о муже. Материнская фамилия у сына… Альбинизм Семина! Рот госпожи Со раскрылся еще шире. Догадка была поистине потрясающей. Если написанное в тетрадях окажется правдой, она в два счета избавится от Пак Хечжон. И Семин, этот имуги[1] среди драконов, узнав тайну своего рождения, больше никогда не будет путаться под ногами.

– Что с тобой? – спросила мать Чуи.

Госпожа Со заверила, что все в порядке, и поспешно направилась в ванную комнату. Открыв кран с водой, она посмотрела в зеркало. Жизнь Пак Хечжон отныне в ее руках. Госпожа Со плеснула на лицо холодной воды и вслух велела себе успокоиться. Торопиться не стоило. Пак Хечжон и Семин никуда от нее не денутся. Она здесь для того, чтобы разузнать секреты матери Чуи. Когда найдет уязвимое место, сможет контролировать эту высокомерную выскочку. Взять хотя бы сегодняшний день. Младше на четыре года, а ведет себя так, будто она главная! Госпожа Со сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и вышла из ванной комнаты.

– О чем мы говорили? – задала вопрос госпожа Со, усаживаясь на прежнее место.

– О Семине.

– Разве о Семине?

– Ты сказала, что муж Пак Хечжон не умер.

– Ах, да, вспомнила. Когда дети представляли свои семьи на открытом уроке, Семин говорил об отце. Неужели вы сами не слышали? Судя по всему, он им очень гордится. И говорил он о нем в настоящем времени, не в прошедшем. Поэтому я уверена, что отец жив.

– Не приезжает даже по выходным, но и не умер… Развод?

Мать Чхэён очень кстати спросила о разводе. Госпожа Со взглянула на нее с одобрением и отметила про себя, что ее приятельница сегодня очень неплохо выглядит. Даже густые черные брови, делавшие ее похожей на персонажа из игры «Злые птицы», казались сегодня красивыми.

– Ты тоже так подумала? Мне больше ничего не приходит в голову.

– Даже если развод, что с того? Времена изменились. Все, не могу больше, вся перепачкалась. Дочищай ты. – Мать Чуи передала персики и нож госпоже Со и вытерла руки бумажным полотенцем.

– Дело не в самом разводе, конечно, а в том, что Пак Хечжон это скрывает. Мне ее жаль, но мужчину понять можно. Больной сын, да и жена далеко не подарок – вы ведь знаете, сколько она пьет. Мужчины уходят даже из благополучных семей, а уж из такой и подавно. Разве я не права?

Мать Чуи безразлично согласилась и показала подбородком на персики, поторапливая госпожу Со. Та взялась за фрукты, но украдкой продолжала наблюдать за матерью Чуи. Она искала признаки, которые подсказали бы, что женщина страдает или раздражена, однако мать Чуи оставалась бесстрастной. «Неужели я ошиблась? – подумала госпожа Со, но тут же отбросила эту мысль. – Не может быть. Я знаю, что права. У ее мужа точно появилась любовница».

– Даже самый верный мужчина не выдержал бы. Как думаешь, твой муж остался бы в семье в такой ситуации? – снова забросила удочку госпожа Со.

– Ни в чем нет постоянства, – чуть сдвинув брови, ответила мать Чуи, и госпожа Со с радостью отметила, что в голосе появились резкие нотки.

На наживку наконец клюнули.

Госпожа Со доверительно наклонилась к собеседнице:

– Я хочу сказать…

– Пожалуй, я пойду. Что-то устала, – с зевком произнесла мать Чхэён, поднимаясь с места.

Госпожа Со от неожиданности вцепилась ей в край платья: