Особняк одиноких душ

– И? – перебила доктора леди, внимательно рассматривая лекарство. – Поможет?

– Теоретически – должно.

– А на практике?

– Мы их ещё не исследовали. Не успели.

– Хотите использовать меня в качестве подопытной крысы? – возмутилась Ди и швырнула пузырёк на пол.

Доктор поднял «стекляшку», положил на тумбу у двери, предназначенную для вазы, и откашлялся.

– Мы не ставим опытов над людьми, мадам…

– Леди! – перебив Стефана, дама будто метнула в него невидимые стрелы ненависти. – Попрошу называть меня «Леди»! И, должна Вам сказать, я не приглашала Вашу персону в мои покои!

– Сегодня пятница, уважаемая, и я обязан навестить Вас, как бы Вы этому не противились, – доктор говорил спокойным, ровным голосом, стоя у выхода. – Как Ваше настроение? Хотя, вижу, Вы беспокойны сегодня. Позвольте проверить пульс.

Шагнул к Ди, протянув руку, но её пронзительный крик заставил остановиться.

– Вы меня не слышите?! Я Вас не приглашала! – стукнув худощавым кулачком по столу, вспылившая женщина резко вскочила с места. – Подите прочь!

Показала пальцем на дверь.

– М-да, видимо, здоровье у Вас оставляет желать лучшего, – Стефан опустил голову, показав лысину. – Приношу свои искренние извинения. Я загляну к Вам в другой раз.

– Хм, – Ди не терпелось расстаться с непрошеным гостем.

Отходя к подоконнику, она несколько раз украдкой взглянула на Стефана.

– Уйдёте Вы наконец? Мне пора принимать ванну.

Его присутствие нещадно бесило даму. Откланявшись, доктор скрылся за дверью. Почувствовав успокоение, Ди уставилась в окно. Из-за чернильных туч выглядывало тусклое солнышко, похожее на размазанное пятно от яичного желтка.

– Осень, – с грустью протянула леди, осматривая поблеклую территорию. – Ах, почему я её невзлюбила? В молодые годы охотно гуляла в саду, раскидывая мыском кожаного ботинка янтарную листву. Обожала наблюдать за белками, ворующими упавшие жёлуди, и искать тайники…

Проговорив последнюю фразу, Ди ощутила необъяснимую тягу выбежать из комнаты и ринуться на улицу. Добежать до старого дуба, растущего на заднем дворе, обнять трухлявый ствол с выжженными метками от молнии и заглянуть в дупло, где много лет назад она вместе с друзьями прятала записки с тайными посланиями.

– У меня ещё сохранились те, что мы писали… – оттолкнувшись от подоконника, леди поторопилась к комоду. – Где же они?

Открыв верхний ящик, предназначенный для всякой мелочи, вынула две шкатулки.

– Я же точно помню, – ничего не найдя, открыла коробку с безделушками. – И здесь нет…

Приложив крючковатый палец к губам, начала копаться в собственной памяти.

– А! – выдвинула второй ящик с бельём – ничего.

Третий – опять мимо.

Перебрав всё, что лежит в комоде, занервничала.

– Я же вчера… или позавчера… Нет, я точно помню…

От непонимания, куда делись пожелтевшие от времени клочки бумаги, Ди начала переворачивать всё, что смогла поднять или подвинуть: чайный столик, стулья, одеяло, подушки… Добралась до тумбы у выхода.

– Никогда не понимала, зачем она здесь? – присмотревшись, заметила пузырёк с лекарством. – Боюсь засыпать сегодня, – прошептала, вспомнив ночной кошмар с диким воем. – А если…

В эту минуту в спальню вернулась Мэри.

– О боже, что здесь случилось? – встала как вкопанная, вытаращив глаза на хаос, устроенный Ди. – Леди, кто это сделал?

– Ты не видела мою коробочку? Ту, в которой я уже много лет храню детские воспоминания? – Ди выглядела слегка напуганной.

– Зачем она Вам? – Мэри поспешила разобраться с беспорядком. – У Вас столько мусора скопилось, а Вы продолжаете копить, – поднимала один стул за другим. – Не помню я никакой коробки. Всё время Вы что-то теряете, а потом ищете. Правильно доктор говорит: «В Вашем возрасте память тренировать надо, а Вы упираетесь». Ведёте себя, как трёхлетний ребёнок. Суп разлили.

Подошла к кровати. На скомканном одеяле лежала тарелка вверх дном. Чечевица валялась по всей постели, точно её посеяли на белоснежной ткани, и вот-вот пробьются первые ростки.

– Людям есть нечего, а тут… – нечаянно сказала вслух, собирая крупинки в ладонь.

– Что Вы сказали? – обернувшись, леди приготовилась слушать.

– Ванну, говорю, сейчас наполнять или позже?

– Да-да, сейчас – в самый раз, – Ди провела рукой по открытой шее, – чувствую себя какой-то влажной.

– Странное дело, – Мэри захотелось пошутить, – с меня уже пот в три ручья, а Вы весь день в комнате. Вспотели, не работая?

Дерзкий смешок служанки разозлил леди. Подскочив к подоконнику, свернула на пол глиняный горшок с гортензией.

– И здесь подмети, – задрав подбородок кверху, встала рядом.

– Говорила же, цветок здесь неуместен, – Мэри не переставала бубнить.

– Ты слишком болтлива. Думаю, нам пора расстаться, – отряхнув с манжеты крупицы земли, Ди вытянула шею, изображая своё превосходство над служанкой.

– Наберу ванну и расстанемся, – бросив убирать грязь с постели, Мэри отправилась в ванную комнату. – Завтра ты ничего и не вспомнишь, – прошептала себе под нос, открывая кран.

Перешагнув через разбитый глиняный горшок, Ди жеманно повела плечами, подошла к комоду и открыла расписную, из какого-то очень дорогого материала, музыкальную шкатулку, чтобы скрасить минуты ожидания. Повернула золотистый ключик и по-де́вичьи вздохнула.

– Ах, какая прелесть, – поставила руки перед собой на откидную крышку комода. Подпёрла острый подбородок и закивала головой в такт звонкой, приятной музыке. – Вот так бы раскинула руки, как волшебная птица-лебедь, – растопырила конечности, закрыла глаза и откинула голову назад, – и по-оле-е-те-ела-а, – спела последнее слово достаточно громко, пританцовывая рядом с комодом.

Плавно покачивая в воздухе тонкими, жилистыми кистями, леди представила себя в роли балерины, порхающей перед знатными людьми и слугами. А те перешёптываются между собой, наслаждаясь изящными «па» стройной и обаятельной леди Ди.

– Что это с Вами? – холодный тон служанки привёл Ди в чувства. – У Вас суставной механизм отчётливо скрипит, а Вам хоть бы хны, – сунула руки в карманы белого фартука. – Доктор будет крайне недоволен Вашими выходками.

Застыв в позе умирающего лебедя, Ди сжала губы и издала внутренний рык.

– М-м, – выпрямилась, поправила оборки на манжетах и в приказном тоне попросила убраться из хозяйских покоев. – Пойдите вон, милочка! Не заставляйте меня прибегнуть к силе! В последнее время Ваша дерзость переступает всяческие грани приличия!

– Угу, а убирать, кто будет? – Мэри развела руками, намекая на жутчайший беспорядок. – Вы же мне чуть позже выскажете или уволите. А я-то не виновата ни в чём…

– Да-да, это не ты, а твой мясистый язык, – Ди ещё не вышла из образа балерины. Проплывая мимо бестактной нахалки, вызывающе подвигала бёдрами, но под широкой юбкой это не так заметно. – Так бы и отрезала. А потом скормила собакам.

– Фи, а ещё аристократка, – пробурчала Мэри, обидевшись за свой язык.

– Я всё слы-ышу-у, – пропела Ди, удаляясь в ванную.

– Поздравляю, у Вас отличный слух, – та сказала ещё тише и покосилась на закрывающуюся дверь. Присев на корточки, чтобы собрать книги, во весь голос задала вопрос. – Вам полить?

– Не-ет, благодарю-у-у, – Ди расстёгивала мелкие блестящие пуговицы на платье и смотрела на белую пену, покрывающую ванну полностью. – Обожаю такие минуты, – сняла рукава, а затем скинула с себя несколько метров ткани. – До чего же приятно пахнет, – развязала шнурки подъюбника, – обожаю лаванду, – сбросила два слоя одежды, рейтузы и сунула тощую, бледную ногу в воду. – Так бы и лежала, вспоминая быстротечную молодость.

Погрузив морщинистое тело в тёплую воду, леди обнюхала стоящие на столике флаконы с парфюмированным маслом. Капнула себе на шею пару капель чудодейственного средства от старения. Растёрла по пульсирующим артериям и, положив голову на край чугунной, неглубокой посудины, замурлыкала, вторя музыкальной шкатулке.

– Долго ещё? – хрипловатый голос вдруг раздался где-то над ухом.

Ди открыла глаза от неожиданности и присела. Её и без того бледное лицо сию секунду покрылось землистым налётом с белёсыми прожилками.

– Кто здесь? – крутя головой по сторонам, боялась найти чужака, находясь в столь неприличном виде. – Выходите, иначе я пожалуюсь на Вас нашему…

Прислушиваясь к посторонним звукам, леди тут же сообразила:

– Ох, Мэри, – успокоившись, легла назад и улыбнулась собственной трусости. – Можете идти, дорогая! – крикнула служанке. – Мне ничего не нужно! Вы свободны!

Взяла в руку сверкающий белоснежный комок воздушной пены и дунула, что есть силы. Ком разлетелся на мелкие куски, чем и порадовал леди. Рассмеявшись, как малое дитя, женщина положила голову назад и медленно прикрыла глаза. Блаженство. В воздухе ощущается аромат полюбившейся с детства лаванды и сахарной карамели.

– М-м, – простонала Ди, почувствовав на языке сладковатый привкус с небольшой долей горчинки.

– Тебе помочь? – вновь раздался тот же голос, только уже над головой: то ли мужской, то ли женский – Ди не успела осознать.

Закричав во всё горло от испуга, леди замахала руками, расплёскивая мыльную воду на пол.

– Господи! Что это с Вами? – в ванную влетела Мэри, ошеломлённая диким криком. – Мадам Ди…

Подскочила к размахивающей руками хозяйке и поторопилась вытащить её из ванной, ухватив за локти.

– Вы меня слышите? – тело старушки не поддавалось. Мокрые руки выскальзывали из тонких пальцев Мэри, тело плюхалось обратно и билось о чугунную стенку. – Мадам! Да что с Вами?

Ди истошно кричала, будто под водой кто-то кусает её тощие ягодицы. Изрядно измотавшись с неуправляемой женщиной, Мэри позвала на помощь.

– Помогите! Кто-нибу-удь!

За дверью послышался торопивый топот, и в комнату вбежал садовник. Запыхавшийся, в длинном, грязном переднике и в таких же ужасных, замызганных сапогах. В одной руке он держал лопату, с которой скатывались свежие комки земли, а в другой – полосатую кепку.

– Кто Вас сюда звал? – растерянная служанка, мокрая с головы до ног, придерживала Ди, чтобы та не захлебнулась. – Уходите прочь, бесстыдник!

– Я проходил мимо и услышал крики, – садовник чувствовал неловкость. Отворачивал глаза, чтобы не видеть обнажённое тело хозяйки. – Я хочу помочь…

– Да уйдите уже! И позовите кого-нибудь! Скорее!

Мужчина выбежал из спальни и пустился вниз по лестнице. Его руки дрожали. Черенок лопаты выскальзывал из мозолистых пальцев, каждый раз, когда лезвие металлического совка цеплялось за ступеньку.

– Надо менять работу, – бубнил садовник, ловко перебирая ногами. – Одно и тоже изо дня в день. Никакого здоровья не хватит.

Как только правая нога опустилась на последнюю ступень, за окном прогремел гром. Чернильные тучи перекрыли голубое небо, и на особняк хлынул плотный ливень.

– Нет, это уже никуда не годится, – мужчина встал у окна, как вкопанный. – Вся работа насмарку.

Дождь лил, как из ведра, затапливая территорию вокруг мрачного особняка. Неработающий фонтан моментально наполнился водой, которая уже вовсю текла через край, заливая дорожки, ведущие к плетистым розам. Неожиданно сверкнула ярко-оранжевая молния, похожая на ножи, связанные между собой рукоятками. Острые края были направлены в разные стороны. Казалось, чтобы найти цель и поразить её в самое сердце. Следом за молнией раздался раскатистый гром.

– Два, – прошептал оцепеневший садовник, не выпуская из рук лопату и кепку.

Он не любил осеннюю пасмурную погоду из-за её нахальной и непреложной смелости врываться в повседневную рабочую атмосферу. Но больше не любил из-за панического страха, возникающего при виде ослепляющей молнии и оглушающего грохотания, посылаемых высшими силами.

– Совсем скоро придёт и моя очередь, – прозвучало в голове напуганного мужчины.

Он не мог сойти с места и отвести глаз. Угрюмое зрелище словно приковало к оконному стеклу невластного над собой садовника и заставило лицезреть кошмарную картину, напоминающую апокалипсис. Внутренний голос кричал во всеуслышание, вопрошая хотя бы прикрыть веки, если нет сил скрыться в каком-нибудь шкафу или под лестницей, но мужчина не слышал его. Будто загипнотизированный он смотрел на нависшие чёрные тучи и ждал чего-то…

На улице становилось всё темнее и прохладнее. Поднялся порывистый ветер, который так и норовил сорвать с кустарников последние напоминания о лете. Ливень хлестал по облезлым карнизам, безжалостно скатываясь тяжёлыми ручьями на прибитые к земле цветы. Они уже практически лежали на клумбе, униженные и залитые карой небесной, готовые покинуть эту осень, чтобы возродиться весной. По всему двору разлились миниатюрные озёра, затапливая лужайку от фонтана до каменных стен особняка. Нет пощады ни растениям, ни насекомым. Всех поглотит непредсказуемость загадочной природы.

Ливень замедлился, намекая на следующую волну раскатистого грома. Ещё чуть-чуть и…

– Три, – прохрипел садовник по привычке, и суровый небосвод громогласно оповестил о скорой кончине затянувшегося водопада.

Ровно через полторы минуты дождь прекратился. Грозовые тучи рассеялись, расползаясь по голубому полотну, как кухонные тараканы, гонимые пушистой метлой, и на небе засияло яркое солнце, направляя тёплые лучи прямо на фасад здания. Как по заказу, один луч просочился в щель между занавесками, перекрывающими окно ванной, и попал на темечко леди, с которой до сих пор не может совладать служанка.

– Ха-а, – выдохнула Ди, умиротворённо опустив руки в воду и положив голову на край ванны.

Служанка смотрела прямо в лицо успокоившейся хозяйки. Веки Ди были закрыты, губы плотно сжаты, а на лице постепенно проявился румянец, растекаясь ровной дорожкой от впалых щёк по шее, груди и вниз, по животу, скрываясь под мутной, мыльной водой.

– Святые угодники, – прошептала ошеломлённая Мэри, стряхивая с мокрого передника воду, – и что это было?

Услышав знакомый голос, Ди открыла глаза и увидела нависшую над ней растрёпанную голову с огромными, выпученными глазами.

– Что Вы здесь делаете? – прикрыв рукой оголённую грудь, спросила Ди. – Вы не понимаете человеческих слов? Я же сказала, мне ничего не нужно.

– Да Вы только что чуть не утонули! – вспылила Мэри, вытирая лицо. – Я еле успела!

– Куда успела? – леди присела, закрыв костлявые телеса второй рукой. – Уйдите и не приходите без моего звонка.

– М-да-а, – протянула девушка, осматривая залитый пол вокруг и поправляя съехавший на затылок чепчик. – И кто убирать будет?

– Мэри, я сейчас разозлюсь, – леди поторапливала уйти неугомонную служанку.

– Ну и сидите тут! – язвительно произнесла та, ударив ладонью по фартуку. – Будете вставать – не торопитесь, иначе голову проломите!

Дерзко развернулась и вышла вон, захлопнув за собой дверь.

– М-м, – застонала леди, приложив руку ко лбу. – Сумасбродная девчонка… Из-за неё голова разболелась.

Женщина схватилась за край ванны и попыталась подняться, но ноги… Её тонкие, костлявые ноги не послушались. Она нажала указательным пальцем на икроножную мышцу и ничего не почувствовала. Провела пальцем, нажимая сильнее на кожу от колена до бедра. Опять ничего. Слегка ущипнула себя за ягодицу.

– О, Господи! – выкрикнула Ди, не ощутив прикосновений.

Нижнюю часть тела как будто парализовало.

– Что со мной? – крепко вцепившись за края ванны, леди покрутила торсом. – Ничего не понимаю.

Ноги лежали на дне чугунной посудины, как две дубовые ветки у камина – неподвижно. Попробовав пошевелить пальцами, женщина начала с усилием мять конечности. Не похоже, чтобы они онемели. Чувствительность пропала напрочь. Ноги казались мёртвыми под мыльной водой, сухими и посиневшими.

– Доктор! – не помня себя, завопила хозяйка. – Позовите доктора!

Сердце заколотилось от внезапно наступившего волнения. В голове посеялся страх остаться в инвалидном кресле до конца жизни. Быть немощной для Ди звучало, как приговор. Это значит быть неподвластной самой себе. Это значит безоговорочно зависеть от посторонней помощи: ждать, пока тебя покормят, вытрут рот от остатков каши, помоют… Б-р-р, ужас! Это невообразимый ужас – лежать в постели целыми днями и медленно умирать, загнивая заживо.

– Доктор! Сэр… – леди кричала так истошно, что сорвала голос. – Помогите-е, – шептала последние слова глухим, осипшим голосом, опускаясь спиной на холодную стенку.

Трагичность ситуации сковала Ди по рукам и… ноги и так уже были «мертвы», торс же ещё сопротивлялся под воздействием мозговых импульсов. Подёргиваясь от эпилептических конвульсий, она закрыла глаза и отключилась, словно провалилась в глубокий сон.

– Таблетки? Какие? Где? – из спальни донёсся голос служанки. – Не знаю, не видела.

– Вы уверены, что она их не принимала? – а вот и доктор, тут как тут.

– Послушайте, я не могла находиться с ней двадцать четыре на семь, – судя по звуку, по полу протащили стул. – У меня дел по горло, а тут ещё эта старушонка.

– А если кто узнает? – взволнованный мужской голос переживал за какую-то тайну.

– Да кому это надо? – Мэри явно было плевать на пожилую женщину.

Голоса за дверью рассеялись, как лёгкая дымка над прудом. Звонкая тишина пробила стены ванной, и Ди показалось, что она стала тугой на ухо. Ни единого звука в комнате, в ванной, в коридоре и на улице. Словно всё живое вымерло в один миг, и Ди осталась одна, прикованная к холодной, чугунной коробке, наполненной уже остывшей водой с мыльными разводами. Временное затишье нарушил громкий отдалённый хлопок, и леди выгнула спину. Через мгновение её тело приняло привычную позу, а руки самовольно легли вдоль тела, погрузившись в прохладную жидкость.

– Ну и хлопот с этой бабкой, – мимо ушей пронёсся чужой незнакомый голос.

– А что делать? – кто-то задал вопрос и громко хлопнул дверью в спальне.

– Я бы на их месте даже не заморачивался, – чужак был где-то рядом. Гремел посудой и двигал стулья. – Ох, как бы я хотел оказаться рядом с ней… Она такая красивая, богатая, умная. Жаль, что таких, как я, не замечают.

– Ты о её дочке? – дверь спальни приоткрылась со скрипом. – Ага, держи карман шире. Такие на нас не смотрят. Она и к матери-то изредка приезжала, а ты уже размечтался.

– Зато какие хоромы отгрохала для своей мамашки, – голос чужака был взволнованным и запинающимся. По всей видимости, мужчина рассматривал старинную мебель, любуясь резными кренделями.

– И не мечтай, – одёрнул второй, – пойдём. У нас ещё куча дел. Всё убрал? А то сейчас главный придёт.

Двое мужчин вышли из комнаты, захлопнув за собой дверь, но чьи-то шаркающие шаги всё же подталкивали на мысль – в спальне кто-то остался.

– Какая холодная, – внезапно раздалось рядом с лицом Ди. – Бледная, жуткая…

– Не трогай, – прошептал кто-то испуганно, – говорят, она ведьма.

Голоса исчезли, и в ванной повисла оглушающая тишина. В груди моментально потеплело, будто раскатистые волны горячего цветочного чая растеклись по пищеводу и опустились в желудок, продолжая свой путь в кишечнике до низа живота. Глубоко вдохнув, леди пошевелила большим пальцем правой руки и медленно, с осторожностью, приоткрыла веки.

– Я опять уснула? – в голове прояснилось, и Ди с трудом приподнялась. – Мэри?

– Да, – молодая женщина освобождала деревянный пол от мыльных луж, разросшихся по всему периметру.

– А кто сейчас с Вами говорил? – леди присела и наклонилась к служанке.

– Со мной? Никто, – не поднимая головы, отвечала Мэри.

– Как же? Я же слышала, – возразила леди, ощущая прохладу по всему телу. – Боже, как холодно.

– Вы лежите уже больше часа. Так и захворать недолго, – выжимая тряпку в алюминиевый таз, Мэри была озабочена здоровьем хозяйки. – Вода ледяная, а у Вас, прошу заметить, суставы. Доктор велел следить за Вами, потому как Вы ведёте себя, словно малое дитя.

Пожурив недобросовестную пожилую женщину, Мэри подняла таз с пола и переставила поближе к открытой двери. Затем, развернув огромную белоснежную простынь, выдавила из себя приветливую улыбку и встала у ванны.

– Поднимайтесь, пора выходить. Ваш чай стынет.

Леди хотела было сказать, что её ноги обездвижены, но каково было её удивление, когда она смогла поднять посиневшую от холода конечность.

– А… как это? – задала она вопрос своей правой ноге.

– Что «как»? Вставайте уже. Ваша кожа стала похожа на гусиный окорок, – поторапливала Мэри, встряхивая покрывало.

– Не окорок, а ножку, – Ди возмущённо поправила служанку и встала во весь рост на дно ванны.

– Ну? – нахмурившись от вида голого старого тела, Мэри повернула голову вбок. – Быстрее, руки затекли.

Леди перекинула правую ногу через препятствие и поставила её на влажный пол. Потом – левую, и вот она уже стоит и трясётся от холода.

– Замёрзли-то как, – не прекращая бурчать, Мэри обернула хозяйку и потрепала за плечи, чтобы та смогла хоть чуть-чуть согреться. – Идите на постель, будем одеваться.

– А что за мужчины прохаживались в моих покоях? – содрогаясь от озноба и стуча зубами, Ди подошла к кровати, на которой её ждало прелестное бежевое платье с изумительными рюшами на груди и по низу юбки.

– Какие мужчины? – выливая в канализацию грязную воду из таза, Мэри призадумалась. – А, это, наверное, Пол.

– Пол? – присев на край кровати, Ди сжалась, чтобы согреться. – Садовник Пол? И что же он здесь забыл?

– Вы уже очень долго не ухаживаете за своими цветами. Вон, – служанка кивнула на подоконник с подвядшими растениями, – чахнут на глазах.

– Ах, у меня столько дел, что я совсем позабыла о них, – Ди с жалостью посмотрела на подсушенную гортензию, которая из последних сил пыталась выжить без влаги.

– Дел у неё много, – пробубнила девушка, вешая таз на гвоздик в углу ванной. – Спи да ешь – и все дела.

– Что Вы там бормочите? – краем уха услышала леди.

– Одевайтесь и пейте чай, – отозвалась Мэри, вынув сливную пробку.

Вытерев прилично сморщенную после водных процедур кожу, Ди надела платье, наскоро застегнула пуговицы, полюбовалась чудесным нарядом перед зеркалом и села за чайный столик, устремив задумчивый взор в окно. На улице уже прилично стемнело.

– Мэри, ах, как бы я хотела посадить дерево прямо у себя в спальне! – ни с того ни с сего воскликнула хозяйка, представляя свою комнату этаким личным садом с деревьями и травой вместо деревянного скрипучего пола. – Тут тебе и воздух, и листочки, и вечное лето. Ах, какая прелесть! – потянулась за чашкой, наполненной ароматным чаем.

«Не переживай, – подумала Мэри, насухо вытирая ванную, – скоро будет тебе и дерево, и трава, и домик холмиком».

День второй

Ди проснулась абсолютно разбитой. Её душевное состояние оставляло желать лучшего. Всю ночь ей снились кошмары и не давали отдохнуть. Во сне ей привиделись незнакомые люди, которые то и дело наклонялись над ней, что-то шептали, безудержно смеялись, трогали её обнажённое тело и проводили какие-то опыты, как ей показалось. Один был одет в какой-то скафандр и держал странный инструмент, похожий на серебристую пилочку для ногтей, другой, наклонившись, смотрел ей в самое сердце. В какой-то момент Ди чувствовала обжигающую, острую боль в груди, чуть позже боль переросла в копошение. Чужаки лазили в её впалом животе и что-то доставали оттуда, обсуждая свои действия вслух.

– Смотри, её органы совсем усохли. Как она протянула столько лет?

– А кто ж его знает? У стариков все процессы проходят очень медленно, поэтому заболевания дают о себе знать не сразу.

– А это что? – человеческая фигура огромных размеров просунула руку между толстым кишечником и желудком. – Ого! Какая огромная!

– Надо отправить в лабораторию. Режь, – приказным тоном сказал хмурый незнакомец, сдвинув мохнатые брови. – Возни с этой старухой…

– Как? Старухой? – пронеслось в голове Ди. – Да как Вы смеете?

Женщине хотелось закричать на этих наглых, брутальных существ и поставить их на место, чтобы впредь их грязные рты, закутанные в белые ткани, не смели называть даму из высшего общества старой. Но её рот не реагировал на желание поднять крик. Он был неподвижен, словно заморожен. Ди пыталась поднять руку, чтобы подать знак, мол, я всё слышу, замолчите немедленно, но рука не слушалась, не желала поддаваться хозяйке. Она лежала где-то рядом и холодела от морозного воздуха, который вдруг возник в тёмной комнате. Сейчас бы повернуть голову и убедиться, что её правая конечность никуда не делась, что её не оторвали эти наглые чудные божьи создания… А божьи ли?

– Не наклоняйся так низко, – предупредил первый. – Помни правило…

О как, им известны какие-то правила. А правила хорошего тона вам не известны? Вы не знаете, как нужно обращаться со светской дамой? Да кто вы такие, чёрт возьми?

– Ладно, доделывай, а я пойду чаю хлебну.

Чая ему захотелось. Не забудь стрихнина добавить, милейший. Таким, как ты, нельзя рождаться. У тебя очень грубые руки и злое жирное лицо, которое ты прикрываешь тряпкой, чтобы тебя не узнали и не привлекли к ответственности.