Озаряя тьму

Екатерина Богданова

Озаряя тьму

Глава 1. Дом на Фонтанке

Пробудившись, я почувствовала упоительный терпкий запах свежесваренного кофе, душистой корицы и вкусной горячей выпечки. При свете дня мне удалось разглядеть убранство просторной княжеской опочивальни: завитки лепнины на высоком потолке, богатую бежево-золотистую отделку стен, гипсовые статуэтки и огромный шкаф-гардероб на изогнутых ножках.

– Доброе утро, мадам, – произнёс Нестор и поставил на прикроватную тумбочку посеребрённый поднос. – Ваш утренний кофий и штрудель, только что из булочной!

– Доброе утро, – смущённо улыбнулась я и опустила глаза. – Это так мило с твоей стороны! А я не сдержала слова: уснула, так и не дождавшись тебя.

– Это ничего. Впереди тысячи чудесных вечеров, чтобы наверстать упущенное! Вставайте, княгиня, пейте кофий и одевайтесь. Нас ждут дела. Татьяна! – позвонив в колокольчик, позвал Нестор.

На пороге появилась моя служанка и поприветствовала меня низким поклоном.

– Доброе утро, барин. Доброе утро, барыня, – раскланялся вошедший вместе с ней Пантелей. – Отец Алексий пожаловали-с, в гостиной ожидают.

Решение мужа освятить новый дом я посчитала очень мудрым. Молитвы, прочитанные священником, вселили в сердце покой и искреннюю веру в то, что сам Господь будет оберегать наше уютное жилище от всякого зла. После я взялась за перо. В первую очередь я сообщила маме, что до Петербурга мы добрались благополучно, и пригласила её на день рождения Нестора. Затем написала учителям однотипные письма с просьбой возобновить учебные занятия. Мой муж в это время следил за работой мастеров, нанятых для отделки комнат в верхнем этаже.

– Таня, будь добра, разбери мой дорожный сундук и уложи вещи в шкаф, – вернувшись в спальню, обратилась я к немой служанке, и та занялась моими платьями.

Я открыла французский сборник и перевела ещё три довольно интересных рассказа.

– Одна по-французски читает, другой учит мужиков стены мазать. Дети академики будут, не иначе! – войдя, усмехнулся Ананий. – Скорей бы уж Варька со стариком приехали. Вредный он, а скучно без него – прямо мочи нет!

– А ты бы тоже делом занялся, – посоветовала я. – Там, глядишь, и скука пройдёт.

– Так я делом занимаюсь. Барин вот прислал тебя проведать. Стены мажет, мужиков ругает, а сам об одной тебе только и думает.

Через час я с приятным волнением почувствовала, как на мои плечи опустились тёплые ладони любимого.

– Довольно на сегодня французского, сударыня, – сказал он и закрыл лежащую передо мною книгу. – Не желаете ли пообедать?

– С удовольствием, – улыбнулась я и отложила перо.

В столовой нас ожидали две незнакомые сутуловатые крестьянки в поношенных сарафанах и лаптях.

– Кто это? – заметив их, спросила я.

– Ефросинья, наша новая кухарка, – указав на полноватую коренастую женщину лет пятидесяти, улыбнулся Нестор. – И её дочь Хавронья, наша горничная.

– Работать дённо и нощно будем, барин, – пообещала Ефросинья. – Только в деревню нас не отправляйте. Мы с дочкой и мечтать-то не могли в стольном городу оказаться да в барском доме жить.

– После обеда дам вам денег на приличные для городской прислуги платья и туфли. А пока принимайтесь за дело, – распорядился мой супруг, и мать и дочь оставили нас наедине.

Нестор отодвинул для меня один из стульев за длинным, рассчитанным на пышную трапезу столом.

– А ты строгий хозяин, – улыбнулась я и опустилась на мягкое сидение. – Ананий рассказал мне, что ты ругал за что-то рабочих….

– Ленятся негодники, лепят всё как попало, – Нестор сел напротив меня. – Да и немудрено: не для себя ведь делают. Но с князем Вяземским подобные фокусы точно не пройдут.

– Ты сказал «фокусы», и я сразу вспомнила представление Анания на свадьбе. Кстати, Нестор, скажи мне…. Ведь он обещал подарить нам подарок. Ты не знаешь, отчего он до сих пор этого не сделал? – спросила я.

В столовую зашла Ефросинья. Она принесла на подносе две глубокие тарелки с первым блюдом, хлеб, вазочку сметаны и два посеребрённых прибора.

– Красный борщ с пампушками, барин, – отчиталась она, ловко расставляя на столе посуду.

– Что ж, превосходно. А как себя чувствуют ростбиф и пюре? – спросил молодой князь, и кухарка растерялась. – Ну, мясо говяжье запечённое и мятый варёный картофель!

– А, мясо с картошкой! Почти готовы, барин. Через четверть часа подойдут! – Ефросинья поспешно удалилась.

– Bon appétit, Julie! – пожелал мне любимый, когда мы остались вдвоём.

– Bon appétit, – пожелала я и, следуя его примеру, принялась за горячий наваристый борщ со сметаной.

– Признаться, я не хотел говорить тебе, – со вздохом произнёс молодой князь. – Подарок Анания тоже был коварно украден ею.

– Ты имеешь в виду Маргариту? – уточнила я.

– Да, – ответил Нестор. – Это случилось накануне нашей свадьбы.

– Почему ты решил, что это сделала она? – спросила я.

– Красная метка. Она оставила алую подушечку в форме сердца и воткнула в неё шесть штопальных игл. На каждую иглу была наколота жирная личинка.

– Что же он хотел нам подарить?

– Этого я не знаю. Не спрашивал. Вряд ли это имеет теперь значение.

– А мне кажется, что это важно, Нестор. Мы должны выяснить, что Ананий хотел нам подарить! Тогда, возможно, мы поймём, что ведьма затевает против нас!

– Юля, послушай меня…. – остановил меня он и нежно сжал в своей ладони мою руку. – Да, скорее всего, ты права. Но я не могу смотреть, как чёрные мысли терзают тебя! Отпусти их! Не переживай ни о чём, не притягивай в нашу жизнь страдания и беды. Позволь себе просто быть счастливой!

Пообедав, мы отправились на прогулку по вечернему Петербургу. По пути нам встретилось много мостов, как старинных деревянных, так и новых, из прочного камня и литого чугуна, застывшего в форме цветов, завитушек и ангелов. Некрепкий, кое-где разбитый тонкий ледок сковывал реки, каналы и канавки, сияя янтарём в последних лучах заходящего солнца. Ослепительно горели купола церквей и высокий шпиль Петропавловского Собора на Заячьем острове, что виднелся на противоположном берегу.

Мы полюбовались одетой дорогим гранитом Невой и уже зажжёнными вдоль неё масляными фонарями, а после направились к Дворцовой площади. Наслаждаясь приятной пешей прогулкой с любимым по оживлённому Невскому проспекту, я и представить не могла, какое серьёзное предприятие входит в его планы на этот вечер. Он неожиданно остановился напротив зеленоватого каменного здания в два этажа. Над крыльцом белела крупная вывеска: «Торговый домъ купца Замятина».

– Давайте-ка зайдём, погреемся, сударыня. Заодно и посмотрим…. Может, приглянётся что-нибудь, – предложил мой муж.

– Что ты задумал, Нестор? – спросила я.

Он лукаво улыбнулся и крепче сжал в своей ладони мою руку.

Я направилась следом за Нестором в магазин, где продавали верхнюю одежду, начиная с простеньких тонких шинелей и заканчивая тёплыми зимними душегреями.

– Добрый вечер, милости просим-с, – поздоровался хозяин – полный усатый мужчина с густыми и нахмуренными, как у филина, бровями и отпущенной по купеческому обычаю, черной, как смоль, бородой. – Евсей Замятин, ваш покорный слуга. Что вашеству угодно будет-с? Приобрести что-либо или починить?

– И тебе вечер добрый, Евсей. Покажи-ка нам женские шубки, любезный, – попросил Нестор.

– Что ж, пожалуйте-с. У нас большой выбор есть. Заячьи али овчинные интересуют?

– А соболь имеется? – ответил вопросом на вопрос мой любимый.

– Соболь? – не скрыв изумления, переспросил купец. – Сию минуту… Митька! Полно шинельки починять! Успеется. Соболей для барыни из кладовой принеси!

Митька оказался щупленьким юношей, совсем ещё подростком. Он притащил и выложил на прилавок с десяток собольих женских шуб, одна из которых была краше другой.

– Выбирайте, мадам, какая вам больше по душе, – улыбнулся Нестор, и я растерялась от мысли о том, сколько может стоить сие великолепие.

Мой любимый помог мне выбрать самую красивую и тёплую шубку. Несколько минут – и я уже стояла перед старинным прямоугольным зеркалом, одетая в роскошные собольи меха.

– Поглядитесь, княгиня: хорошо ли? – спросил Замятин, застегнув последнюю пуговицу на моём царском одеянии.

– Да, – ответила я, нерешительно принимая из рук Нестора пушистую муфту и головной убор, идеально подходящий именно к этой шубке.

– Мне тоже нравится. И нарядно, и в любые морозы согреет. Сколько стоит сия красота? – полюбопытствовал Нестор.

Ответ купца Замятина заставил меня пошатнуться, хотя я и знала, что мех соболя имеет огромную ценность.

– Нет, это очень дорого, – шепнула любимому я. – Может, посмотрим что-нибудь поскромнее?

– Всё хорошо, моя родная, – очаровательно улыбнулся он. – Это мой свадебный подарок.

– Так что же? Брать будете, ваше сиятельство? – донёсся до нас голос Замятина.

– Да. Заверни-ка наши покупки, любезный, да перевяжи покрепче, – положив на прилавок стопку крупных банковских ассигнаций, сказал Митьке Нестор, и паренёк зашуршал горчичного цвета бумагой.

– Покорнейше благодарю, – бегло пересчитав и спрятав деньги, произнёс засиявший как тульский самовар купец. – Пожалуйте снова за соболем, князь. К Рождеству много шуб привезём. Матушке вашей почтенной шубку, быть может, надобно.

– Матушки моей уже восемь лет нет в живых, – тяжело вздохнул мой супруг. – Прощай, любезный!

– Прощайте, ваше сиятельство, – ответили купец Замятин и Митька, которому молодой князь не поскупился дать блестящую монетку на сладости.

На улице уже стемнело. Зато приветливо засветились витрины продовольственных и платяных лавок, загорелись приятным охряно-жёлтым светом окна жилых домов, золотыми ожерельями путеводных звёзд зажглись на центральных улицах придорожные фонари. Глядя на Петербург из окошка экипажа, я улыбалась и мысленно благодарила всевышнего за самый необыкновенный, волшебный и сладкий в моей жизни ноябрь.

Мы вернулись домой. В уютном будуаре, на кофейном столике уже ожидал нас романтический ужин: греческая холодная закуска и куриные крылышки под ягодным соусом. Аппетитный натюрморт дополняли пахнущие цветами и ванилью свечи в позолоченных подсвечниках, белоснежные кружевные салфетки, два хрустальных фужера и бутылка вина.

– Стоит отметить сие ценное приобретение, – очаровательно улыбнулся Нестор. – Что вы стоите, мадам? Горячее вот-вот остынет!

– Я очень рада, Нестор, и восхищена твоей щедростью,– заняв место за столом, сказала я.

– Это моя обязанность, Юля, – взяв бутылку, негромко, но твёрдо произнёс Нестор, и в наших фужерах драгоценным рубином заискрилось красное вино.

Тихий мелодичный звон хрустальных фужеров напомнил мне неповторимый день нашей свадьбы. Допив вино и съев после салата вкуснейшее куриное крылышко, я почувствовала, как блаженственная томная нега разливается у меня внутри, заставляя влюблённое сердце биться чаще.

– Вы уже догадались, сударыня? – спросил мой муж.

– О чём вы, сударь?

– О том, что вас ждёт после ужина, – ответил Нестор и медленно, едва касаясь, провёл кончиками пальцев по моей щеке, пытаясь убрать выпавший из причёски вьющийся локон.

– Да, – ответила я и почувствовала, как сильная рука молодого князя нежно обвивает мой тонкий стан.

– Так что же? Вы не против?

– Как тебе будет угодно, – не поднимая глаз, ответила я.

– А шоколад? – послышался вдруг бойкий упрёк зашедшего без стука Анания. – Шоколад как же, барин?! Я тут, значит, старался, готовил, и что? Самому теперь пить?

– Совсем забыл! – молодой князь забрал у мальчишки две большие чашки с горячим сладким напитком. – Всё, теперь марш в постель!

– Как скажешь, барин, – вздохнул Ананий. – Только сильно не шумите, а то ведь не усну!

– Ещё одна такая шутка – и покатишься в деревню. Ясно? – с весьма забавной наигранной строгостью пригрозил Нестор.

– Конечно, ясно. Медовый месяц, страсти кипят. Ладно, я пойду, – бубня себе под нос, побрёл к двери Ананий.

– Постой. Позови Пантелея! – приказал мой муж.

– Эй, Пантелейка, дуй сюда живо! Барин зовёт! – донёсся из-за незакрытой двери звонкий голос Анания, и я, не удержавшись, рассмеялась.

– Этот добрый молодец никогда не стучится в двери, – грустно улыбнулся Нестор и отхлебнул из чашки шоколад.

– Этот добрый молодец однажды спас меня от твоего отца, точно так же, без стука вбежав в его спальню. Боже, как я счастлива, что принадлежу не Чёрному князю, не Юсупову, а именно тебе! Что я теперь твоя жена…. Нестор, если бы ты только знал! – слетело с моих губ искреннее признание.

Появление слуги заставило нас вновь прервать разговор.

– Вы звали, барин? Что вам угодно будет-с? – спросил Пантелей.

– Ты уже приготовил мне ванну?

– Да, ваше сиятельство, – доложил он.

– Превосходно. Я отлучусь, а вы пока попейте шоколада и полистайте сие занятное издание, сударыня, – протягивая мне модный журнал, сказал мой любимый. – Рождество не за горами. В вашем гардеробе должны появиться новые платья. Да и новые туфли, по моему разумению, вам не повредят.

Князь Вяземский ушёл. Лакомясь десертом, я с удовольствием разглядывала модные фасоны платьев, однако Нестор не выходил у меня из головы.

Замечтавшись, я и не заметила, как пролетело время, и мой муж возвратился. Наступила моя очередь принять перед сном тёплую ванну.

Спустя четверть часа в тускло освещённую одним напольным канделябром ванную со стуком вошла Татьяна. Она хотела помочь мне вытереться и переодеться после купания. Следом за нею появился Нестор.

– Я помешал тебе? – не приближаясь, спросил он, и обворожительная кокетливая улыбка вспыхнула на его устах.

– Нет, я как раз собиралась выходить, – сбивчиво забормотала я и запнулась от волнения.

Мой любимый забрал у Тани полотенце и отпустил её коротким «Ступай».

Подойдя, он протянул мне руку.

– Ну что же вы, княгиня?! – заметив моё замешательство, улыбнулся он. – Я думал, после той ночи в избушке вы стали немного смелее.

Сделав над собою некоторое усилие, я подала ему руку и встала.

– Русалка, рождённая пеной морскою, – пылко прошептал он и помог мне укутаться в большое полотенце. – Нет, не ищите ваши туфли, миледи. Где же это видано, чтобы русалки ходили пешком?

Я не успела опомниться, как оказалась у него на руках. Стремительно преодолев верхнюю гостиную, мой любимый принёс меня в спальню и опустил на усыпанную розовыми лепестками белоснежную постель.

– Будь моею, ангел мой! – томно шептали его горячие, как уголь, уста, покрывая мою шею и плечи поцелуями. – Ты так прекрасна….

Я не препятствовала ни расслабляющим ласкам, ни умопомрачительным поцелуям любимого, лишь попросила погасить в комнате свечи.

– Ты спрашивала, как благодарить меня…. Подари мне наследника, Юля, – полушёпотом произнёс он, глядя мне в глаза. – Роди мне сына! Это стало бы лучшим подарком для меня!

– Но ведь ребёнок – это очень серьёзно. Это огромная ответственность, – в смешанных чувствах пробормотала я, ошеломлённая его неожиданным откровением. – Это же маленький живой человек! Нужно воспитывать его, учить всему на свете, заботиться о нём. Ты уверен, что хочешь этого, Нестор?

– Это моё самое заветное желание…. Скажи: ты согласна?

– Да, – задыхаясь от волнения, прошептала я.

Один огненный поцелуй – и земля уплыла из-под наших ног.

– Скажи мне: ты хотела бы увидеть рай на земле? – тихим проникновенным голосом спросил Нестор.

– Настоящий рай? Разве это возможно?

– Просто закрой глаза, – интригующе прошептал он.

Смущённо улыбнувшись, я исполнила просьбу и позабыла обо всём на свете в его крепких объятьях. Да, это был рай, где мы стали единым телом и единою душою. В этом раю не существовало ни тревог, ни печалей. Лишь бесконечная и безудержная радость, самая естественная и сильная из всех, что только могут подарить друг другу мужчина и женщина, благословлённые быть вместе Господом Богом.

Однако, к сожалению, ничто на Земле не может длиться вечно. Любовное наваждение рассеялось, огненная буря утихла, и на смену пришли умиротворение и приятная усталость. Глубокая ночь давно уже вступила в свою власть. Огромная полная луна одиноким диском сияла в безоблачных звёздных небесах, и бледный свет её мягко струился из незашторенного дальнего окна. Поблагодарив меня долгим поцелуем, мой любимый оставил меня, но согревающее до самого сердца живое пламя его страсти ещё долго горело и трепетало у меня внутри.

****

Весь следующий день мы посвятили позированию одному из самых известных и талантливых портретистов Петербурга. Художник приступил к работе в девять часов утра и окончил её только в девять часов вечера. Перерыв мы сделали всего на полчаса, чтобы немного размять ноги и пообедать. Наградой за наше терпение стал большой, написанный с необыкновенной точностью парадный портрет, который мы, благодаря графине Завьяловой, получили даром.

– Нет-нет, всё оплачено, ваше сиятельство, – сказал живописец. – Коли вам будет угодно приобрести ещё один портрет, я всегда к вашим услугам.

Мой муж настаивать не стал. Попрощавшись с живописцем, он отдал деньги мне, дабы я купила к новой шубке тёплые зимние сапожки, и удалился в кабинет. Я же, догнав художника в холле, обратилась к нему с просьбой:

– Не могли бы вы написать ещё один мой портрет, только маленький? Такой, чтобы он поместился в этот медальон? У мужа скоро день рождения, и мне хотелось бы сделать ему приятный подарок.

– Хорошо, мадам. Мне уже доводилось работать над похожими заказами. Медальон с портретом вы получите через пару дней.

– Будьте так любезны: подпишите конверт моим именем. Я бы не хотела, чтобы мой муж обо всём узнал, – попросила я и, обернувшись, неожиданно увидела Нестора.

Живописец удалился, и мой любимый потребовал объяснений.

– Так о чём же я не должен узнать, сударыня? – строго спросил он. – Быть может, у вас появился тайный поклонник?

– Даже если таковые и появятся, я не отвечу на их чувства, – пообещала я. – Теперь у меня есть муж. И больше никого не может быть.

– Что ж, тогда пойдёмте ужинать, – улыбнулся Нестор, и мы отправились в столовую, где уже ожидала нас холодная закуска из овощей и сельди и горячая, под сырным соусом индейка на виноградных листьях.

– Юля, я узнал, что хотел подарить Ананий, – пожелав мне приятного аппетита и поблагодарив меня за ответное пожелание, сказал Нестор.

– Что же? – положив вилку, спросила я.

– Нательный крест для нашего первенца. Особенный крест…. Обладающий силой, которая превосходила даже твой оберег!

– Я так и думала. Маргарита затевает что-то не только против меня, но и против наших будущих детей! Нужно что-то делать. Честное слово, я не могу так больше. Может быть, сходим на службу в собор? – предложила я, надеясь, что пение церковного хора, мудрые лики святых и кроткая молитва помогут мне и моему любимому вновь обрести в душе своей божью благодать и покой.

– Да, безусловно, – согласился Нестор.

Глава 2. Затишье перед бурей

Холодное ноябрьское солнце ещё не взошло, когда мой любимый отправился на службу в Академию наук. Сквозь сон я слышала, как Нестор поспешно умывается, бреется и одевается. Он старался не шуметь, но всё же выдавал себя плеском воды, шелестом ткани и звуками осторожных шагов. Через полчаса после его ухода меня разбудила Татьяна. Я вскочила с постели, дабы успеть позавтракать и привести себя в порядок к началу учебных занятий.

Сначала я занималась арифметикой с мсье Грановским, затем – естествознанием с мсье Лыковым. Последним уроком был французский, которому меня по-прежнему учил высокообразованный, однако слишком вспыльчивый и придирчивый Жан-Батист Делор.

– Что ж, на этом на сегодня закончим, мадемуазель, – взглянув на часы, наконец, сказал мой наставник.

– Мадам, – негромко поправила я, и улыбка заиграла на моих устах.

Не только окружающие, но и я сама до сих пор не могла привыкнуть к почётной, но непростой и ответственной роли взрослой замужней женщины.

– Да-да, мадам Вяземская, – вспомнил учитель.

В дверь постучали, и на пороге появился мой супруг.

– Ну что, как дела у вашей ученицы? – поздоровавшись с учителем, поинтересовался Нестор. – Поддаётся ей гранит науки?

– Жюли овладевает основными грамматическими правилами, – скептически заметил Делор. – Однако выдающимися способностями к изучению языков она не обладает.

– Тем не менее, она готова усердно заниматься для того, чтобы освоить разговорный французский. Примите. Это ваше жалование, – сказал Нестор, и учитель откланялся.

Оставшись вдвоём, мы не скрывали взаимную радость от долгожданной встречи и заключили друг друга в нежные объятия. Нестор почувствовал, что слова француза оставили у меня внутри неприятный горький осадок.

– Полно, не печалься, – утешил меня он. – Во-первых, это его субъективное мнение. Во-вторых, твоему горю нетрудно помочь. Каждую среду и каждую субботу мы будем общаться на французском языке. Как тебе такая мысль?

– Она гениальна. Впрочем, как и все ваши прочие мысли, князь, – с улыбкой ответила я и склонила голову на его плечо.

– Скучала без меня? Ждала меня?

– Конечно! Я считала минутки до твоего возвращения!

– Я тоже постоянно думал о тебе, – признался Нестор.

Мой любимый распорядился о том, чтобы накрывали на стол, ибо давно уже наступило время обеда. Также он приказал не скупиться на хорошие дрова, которые дают больше тепла.

– Душа моя, да ты совсем озябла! – чутко заметил Нестор.

Он укутал меня тёплым пледом и распорядился, чтобы обед перенесли на кофейный столик у камина. Именно здесь несколько дней назад, уставшие с дороги, замёрзшие в экипаже, но безумно счастливые, мы впервые согревались чаем в новом доме, а рядом возвышалась целая пирамида свадебных подарков.

– Так-то лучше, сударыня, – улыбнулся Нестор и занял место напротив. – Я не прощу себе, если вы простудитесь и захвораете.

– Расскажи, как у тебя всё прошло, как тебя встретили, как приняли, – попросила я, наблюдая, как Ефросинья проворно раскладывает столовые приборы.

– Картофельный суп, ваше сиятельство, – закончив сервировку стола, отчиталась она. – Когда второе подавать прикажете-с?

– Через четверть часа, любезная, – ответил Нестор, и мы, приступив к обеду, продолжили наш разговор. – Всё прошло превосходно. Со многими коллегами я уже был знаком. Два года назад я поступил учиться на врача, однако уже через неделю один из преподавателей сказал, что моё место не на студенческой скамье, а за преподавательской кафедрой и что российский университет не даст мне новых знаний. Я успешно сдал все экзамены, даже толком не готовясь к ним. Вот, собственно, и вся история. Кстати сегодня же я должен обустроить новую лабораторию. В кабинете страшный беспорядок. Надо разобрать там всё, разложить так, как мне будет удобно. Вот только я не хочу оставлять тебя одну.

– Не беспокойся, я найду себе занятие, – поспешила утешить его я.

После обеда я принялась за вышивание, однако бросила это дело. Ноги сами понесли меня на первый этаж, в кабинет любимого. Постучавшись, я отворила дверь и увидела настоящий склад из нагромождённых коробок, свёртков, корзин и перевязанных кип бумаги. Нестор одну за другой извлекал из ящика закупоренные колбы с реактивами. Услышав мои шаги и шелест платья, он обернулся.

– Я пришла помочь тебе. Можно? – приблизившись к нему, негромко спросила я.

– Не стоит, Юля, лучше отдохни, – отказался он. – Наверняка занятия утомили тебя.

– Пожалуйста, Нестор, позволь мне остаться! – взмолилась я, приобняв его за плечи и пытливо заглянув в его глаза.

– Хорошо. Только будь осторожна.

Несколько часов мы с Нестором разбирали толстые книги, расставляли по полкам склянки с реактивами и раскладывали по ящикам увесистые папки, набитые желтоватой бумагой. Я внимательно слушала мужа и исполняла всё, о чём он просил, стараясь ничего не испортить и не перепутать.

К семи часам вечера кабинет преобразился до неузнаваемости. Завалы вещей были разобраны и рассортированы, мусор выброшен, а коробки отправлены в чулан и на кухню. Уставшие, но довольные и гордые собой, мы присели отдохнуть на диван.

– Спасибо, Юля, – поблагодарил Нестор. – Без тебя я провозился бы здесь до утра.

– Право, не за что! Я буду помогать тебе во всём, на что хватит моего ума и моих сил, – пообещала я. – Мне тоже не безразличны судьбы раненых. Мой отец погиб на войне. Он наверняка бы выжил, если бы рядом оказался хороший врач.

– Ты права, родная, – согласился Нестор. – Невозможно спасти человека с простреленным сердцем или отрубленной головой. Но ранения в конечности и живот не должны становиться причиной смерти! Меня волнуют судьбы не только раненых солдат, но и женщин. Роды – великое испытание, однако они не должны заканчиваться смертью матери. У меня есть кое-какие мысли насчёт того, как предотвратить угрожающие жизни кровотечения и хотя бы вдвое уменьшить возникающую при родах боль.