Академия магии. Тайны подземелий

К тому моменту, как я заканчивала шнуровать высокие сапоги на среднем устойчивом каблуке, вернулся Льерт.

– Готова? – поцеловав меня, поинтересовался мужчина.

Я вывернулась из его объятий, прошлась по комнате и немного покружилась.

– Солнышко, ты хочешь, чтобы мы пошли на концерт или в спальню? – прищурился магистр.

Я метнулась в коридор. Разумеется на концерт. Спальня будет потом. Но я промолчала. Ни к чему ему знать о моих планах раньше времени. Мне помогли надеть шубку, и мы пошли.

В небольшом храме богов было пусто. Там и по праздникам не собирались толпы верующих. Что уж говорить об обычном рабочем дне. Молодая девушка неуверенно смотрела на мужчину, поправляя простое платье цвета молока.

– Может, все-таки, не надо? – робко спросила она. – Никуда я от тебя не денусь.

– Трусишка моя, – он взял ее руки в свои, нежно поцеловал подрагивающие пальчики. – Я люблю тебя, милая, и хочу, чтобы наш малыш родился в законном браке. Заодно, будет гарантия, что ты никуда от меня не денешься, а то мало ли какие идеи придут в твою хорошенькую головку.

– Например?

– Например, что мне нужно только твое приданое.

– А это так?

– Разумеется, нет. Даже если тебя выставят в том, что на тебе будет надето, мне все равно. Я смогу обеспечить нас и нашу семью.

– Я люблю тебя.

– Вы готовы? – прервал их священнослужитель.

– Да, почтенный.

Девушка в последний раз оправила платье, потом смахнула невидимую пылинку с костюма своего мужчины. Жрец открыл большую книгу и начал обряд.

Идти оказалось недалеко. Мы прошли через площадь, свернули на улочку, ведущую к ратуше, не дойдя до середины, повернули еще раз, миновали популярный среди аристократов эльфийский магазин духов, и вошли в таверну. Раздевшись, отдали свои вещи слуге, после чего прошли в зал.

Народу там собралось достаточно. Но Льерт уверенно повел меня к уютному столику рядом со сценой. Тут же к нам подошел официант. Льерт заказал себе полноценный ужин, все-таки весь день на кафедре провел, я же ограничилась десертом и соком. Как я поняла, мы специально пришли заранее, чтобы магистр успел поужинать, а потом заказывать только что-то легкое. Собственно, так поступали не мы одни.

Вскоре из помещения возле сцены начали раздаваться звуки: менестрель настраивал свои инструменты. Я с удивлением посмотрела на Льерта.

– Грайв играет не только на гитаре, – пояснил он. – Некоторые песни звучат намного лучше под арфу.

А потом действительно начался концерт. Сначала исполнялись старинные лирические и героические баллады и песни. А потом менестрель взял гитару и постепенно на свободное место в центре зала потянулись люди из-за столиков. Льерт посмотрел на меня, потом поднялся, обошел столик и протянул мне руку. Я решительно вложила в нее свою ладонь. Подумаешь, вчера вечером я едва стояла на ногах от усталости. Сегодня нам не так далеко идти назад, а я не танцевала уже очень давно. Так что веселилась я от души.

Быстрые танцы периодически сменялись медленными, чтобы дать людям отдохнуть. А потом неожиданно начиналась народная плясовая. И все собравшиеся так же уверенно двигались под мелодию, как если бы были деревенскими жителями на большом пиру в праздник сбора урожая.

В какой-то момент Грайв объявил перерыв. Люди вернулись за свои столики. Тут же засновали официанты с водами, соками, винами и легкими закусками. Менестрель прошел к стойке, залпом осушил большую кружку, закусил парой маленьких, на один укус, пирожков.

– Я сейчас приду, только поприветствую друга. Познакомлю вас после выступления, – Льерт поднялся и решительно двинулся к стойке. Один из официантов попытался перехватить его, но менестрель уже обернулся на звук шагов.

Мужчины быстро о чем-то переговорили, при этом в мою сторону было брошено несколько взглядов. Потом Льерт вернулся ко мне, хитро улыбаясь, а Грайв поднялся на сцену.

– А сейчас, по заказу моего старого друга для его девушки прозвучит одна из старинных баллад, которая называется «Кристина».

Я замерла. Это была очень древняя песня. Исполняли ее только виртуозы своего дела, посвятившие музыке не одно десятилетие. Песня была о юноше, который уходил на войну и просил возлюбленную дождаться его. На войне его искалечили, и он попросил сообщить девушке, что умер. Но птицы принесли ей весть, что возлюбленный жив, и скрывается в одном из приютов. Девушка нашла его, и, как бы юноша ни прогонял ее, оставалась рядом. Видя такое ее упорство, боги исцелили юношу, и они прожили долгую и счастливую жизнь. Стоит ли говорить, что девушку звали Кристиной.

Мне доводилось читать отрывки из этой баллады, а краткое изложение помещалось в хрестоматиях и любой человек, претендующий на звание культурного, обязательно с ним знакомился, но полного текста найти не удавалось нигде. И вот сейчас я слушала, как завороженная, поскольку менестрель исполнял ее полностью. Да и все присутствующие в зале люди молчали. Замерли даже официанты. А музыка лилась, очаровывая, зачаровывая, голос певца то становился громче, то вдруг стихал до шепота, повествуя историю любви. Вот его голос взлетел, словно до небес, рассказывая о чуде, и замолчал. Лишь струны еще дрожали, но и они постепенно затихали. Какое-то время люди еще сидели в оцепенении, а потом разразились шквалом аплодисментов.

Я поняла, что все это время сидела, глядя на столешницу перед своими руками. Подняв голову, встретилась взглядом с исполнителем, улыбнулась ему, надо полагать немного смущенно, после чего перевела взгляд на магистра.

– Крис, – отчего-то несмело улыбнулся он. – Я, конечно, не подарок, как ты успела убедиться… – он запнулся, покосился в сторону своего друга, тот кивнул его, не спеша начинать новую песню, и Льерт заговорил дальше. – Красиво говорить я тоже, как видишь, не умею. Во всяком случае, вне лекций. Поэтому, я просто спрошу у тебя одну вещь. Разумеется, можешь не отвечать прямо сейчас, когда у нас столько проблем. Можешь подождать, когда все закончиться. Крис, ты выйдешь за меня замуж?

Я замерла. Нет, я все понимаю. В чувствах мне признались, живем вместе, хотя это как-то само собой вышло, на фоне всего происходящего. Но предложения я так скоро не ожидала. Как минимум после того, как разберемся с культом вернувшегося. Но нужно что-то ответить, чтобы человек не терзался полной неизвестностью. И, прежде чем я решила, что же лучше сказать, с языка само сорвалось:

– Да, выйду.

Я не поняла, откуда он вытащил маленькую коробочку и протянул мне. Я открыла. Аккуратное колечко из белого металла с цветком по центру. Лепестки были раскрашены эмалью, а в середине цветка блестел маленький камушек. Красивое.

Льерт извлек из коробочки кольцо и одел мне на палец. И почти сразу со сцены раздалась музыка.

– Я люблю тебя, – прошептал мой невозможный мужчина, целуя мою руку.

– А я люблю тебя, – улыбнулась я.

Потом вечер продолжился. И снова были танцы, и бокал вина, чтобы отметить нашу помолвку, а в конце вечера меня познакомили с менестрелем.

Грайв оказался веселым мужчиной. Меня тут же завалили комплиментами, и, наверное, если бы не отчетливо слышный скрежет зубов Льерта, облобызали не только ручку. Музыкант, что с него взять. Хотя нет, очень талантливый музыкант. Мало того, что играет на арфе, так еще держит в голове столько всего. А уж как исполняет – временами ловишь себя на мысли, что задерживаешь дыхание, будто можешь спугнуть хоть одно колебание звука.

Собственно, менестрель нас поздравил, потом исполнил только для нас обрядовую песню гномов холмов, заставил поцеловаться, а потом витиевато извинился и утащил моего жениха на пару слов в исключительно мужской компании. Причем сделано это было столь изящно, что я даже не обиделась. Тем более что мне принесли какой-то безумно вкусный коктейль, «дабы девушка в одиночестве сильно не скучала». Впрочем, шептались мужчины не долго, минут десять. Я настраивалась на более долгое ожидание, после чего мы еще какое-то время посидели за нашим столиком втроем. Грайву принесли ужин и большую кружку эля, а нам вино и закуски. Менестрель рассказал несколько историй, поделился планами и обещал заглядывать в гости, когда будет в столице в следующий раз. На этом мы и расстались. Он ушел к себе в номер отдыхать, а мы решили немного прогуляться, прежде чем возвращаться в академию.

Кристина давно заснула, а Льерт все смотрел на доверчиво прижимавшуюся к нему девушку. Разумеется, Грайв выполнит его просьбу, можно было и не сомневаться. Но что делать, если друг не успеет. Или, если те, к кому он обращается, не сочтут его послание стоящим внимания? Оставалось надеяться, что второй алтарь все-таки уцелел. Правда, добраться до него было проблематично, но магистр верил в своих учеников. При этом уже сейчас он старался подстраховаться на тот случай, если и там их ждет неудача. Нет, не совсем так, он был уверен, что и второй алтарь тоже давно уничтожен или недоступен, и придется пользоваться последним, третьим.

Это беспокоило магистра потому, что невозможно было просчитать, сколько энергии вырвется на свободу при уничтожении медальона, и смогут ли три мага удержать ее. Нет, покачал он головой, не смогут. Придется звать помощь. В этом плане можно было рассчитывать на всю семью Кристины, и еще несколько человек. Но Льерт понимал, опасность велика, поскольку алтарь находится практически в центре большого города. И, если они не справятся, вместо города может оказаться большая воронка. А может, наоборот, они преувеличивают опасность? И единственное, что может разнести все – ловушка, что они повесили. Все может быть. Абсолютно все.

Мужчина посмотрел на невесту. Не поторопился ли он? Кто знает, может, когда все закончится, они разойдутся, как в море корабли? Сейчас их свела вместе опасность, тяга к приключению, в котором девушка – один из главных фигурантов. А потом? Как они будут, когда он станет пропадать по нескольку недель неизвестно где, а она сидеть в библиотеке или дома? Вопросы, вопросы, вопросы, и ни на один нет ответа. Наверное, лучше всего сейчас брать пример с Кристины. Вот только сна ни в одном глазу, несмотря на насыщенный день.

Девушка завозилась, и мужчина позволил ей улечься удобнее. Русая головка устроилась у него на груди. Льерт усмехнулся. Даже не встать, чтобы не разбудить ненароком. Ладно, пусть, можно и так полежать. Все равно завтра ему никуда не надо. Библиотека закрыта, а идти за книгами в управление нет смысла. Хотя, он улыбнулся. Ему нужно было описание ритуала, кажется, он знает, где можно получить ответы на вопросы. Успокоенный принятым решением мужчина прикрыл глаза и незаметно для себя уснул.

Утром я проснулась от запаха кофе. Лениво открыла глаза, чтобы увидеть Льерта, сидящего на краю кровати.

– Доброе утро, – завернувшись в простыню, села, опершись спиной о подушку. Рядом со мной тут же поставили поднос с чашкой кофе, булочкой и розой.

– Доброе, – улыбнулся мужчина.

– Цветы с утра, – я взяла кружку и сделала глоток. – И почему меня это настораживает?

– Возможно, потому что сегодня мне опять придется уйти по нашему делу, – вздохнул он. – Хоть и не хочется оставлять тебя, особенно когда на территорию академии могут пробраться все, кому не лень, но надо.

– Что делать, – притворно вздохнула я, понимая, что просто так меня бы никогда не оставили – бабушка голову оторвет, а потом скажет, что так изначально и было. – И надо бы на тебя обидеться, но не получается.

А потом взгляд мой упал на кольцо. И я улыбнулась. Не приснилось. Надо же. Вот расскажи кому, что все было так романтично – не поверят. Хотя бы потому, что знают меня как облупленную. Мол, мне скорее сделают предложение или выловив в хранилище, или в книжном магазине, или в лавке рукоделий. И я соглашусь только для того, чтобы от меня отстали.

– Не передумаешь? – неожиданно робко поинтересовался мужчина.

– И не надейся, – просияла я. И мысленно добавила, что любою его. И заранее готова простить все на свете, ну, кроме измены. Потому что тогда просто прощать будет некого. Прибью же, причем не специально.

Поймав себя на том, что мысли убрели совсем не в ту сторону, я быстро разделалась с завтраком и поспешила в ванную. Разумеется, завтрак был символический. Потом я наведаюсь в столовую. И если мне еще раз устроят досмотр, словно преступнице, поварихи точно останутся без книг. И не потому, что у меня плохое настроение, просто для профилактики. Ну, или из вредности. Потому что мне неприятно, когда мои ручки с идеальным маникюром так рассматривают. Каждый может считать, как хочет.

Ох, если бы я знала, что за порогом комнаты начнется сумасшедший дом, я бы предпочла весь день провести на кофе и бутербродах, лишь бы избежать всего остального. Нет, утро изначально ничего не предвещало. После того, как Льерт ушел по своим делам, я привела себя в порядок, немного посидела за работой, делать которую не очень-то и хотелось, после чего решила пойти в столовую.

На раздаче стояла все так же орчанка. Впрочем, услышав шаги, тут же из кухни выбежала Эрлишка. Отодвинув что-то бурчащую себе под нос особу, она быстро составила мне на поднос тарелки и кружку, потом прихватила и себе пирожок с чаем, и мы отправились сплетничать в уголок. Разумеется, колечко на моем пальчике было тут же замечено, обсуждено и, я могла спорить с кем угодно, уже к вечеру все поварихи будут знать, как мне сделали предложение. Ну и ладно, имею право. Все равно Шианы тут нет, а поделиться хочется.

Вспомнив про подругу, я поняла, что надо бы написать ей письмо. А заодно и остальным. Пусть порадуются. Поставив мысленно галочку, я закончила с завтраком и уже собралась идти к нам, как на стол приземлился вестник. Письма пришлось отложить и идти к ректору.

Неожиданным для меня вызов не был. Я понимала, что это связано с последним вторжением и его последствиями. Так и оказалось. Поскольку наш завхоз все-таки уволился, а его заместители в честь каникул находились на отдыхе, решать все вопросы пришлось лично архимагу. И хорошо, что он додумался вызвать меня, а не кого-нибудь из финансового отдела. Нет, там есть пара дамочек, из тех, что полдня подпиливают ногти пилочкой, а вторую половину ставят печати на готовые бумаги, или наоборот. Но все остальные сотрудники – гномы. А вытрясти из них деньги можно только готовой сметой с подписью и печатями ректора или его заместителя.

– И ведь будут потом до лета ходить и вздыхать, что дешевле заплатить было за ремонт сломанного, – посетовал на подчиненных глава академии. – Так что давай, пиши все, что нужно, – подмигнул он мне.

Я поняла, что это касается не только уничтоженной мебели и разрубленной двери, и тут же добавила приличный список учебных пособий взамен зачитанных до дыр, несколько комплектов энциклопедий, и, решив, что наглеть, так наглеть, два сейфа, пяток стеллажей и приличный запас расходных материалов. Потом подумала, и добавила новые стулья для читального зала, поскольку старые не в следующем году, так через год все равно менять и два новых кресла нам с миссис Грайс. Может, хоть половину требуемого получу. С этих финансистов станется что-нибудь зажать.

Ректор посмотрел мой список, потом подправил в сторону увеличение несколько пунктов, ну да я все-таки поскромничала, дописал нам новый чайник большего объема и сервиз на шесть персон, после чего отдал бумаги секретарю.

– Смотри, Крис, теперь и тебя наши экономисты невзлюбят, – посмотрел на меня ректор.

– Значит, будут покупать свои обожаемые баллады в магазине, – пожала я плечами. – Разумеется, за свой счет.

Он покачал головой, рассмеялся, потом заметил на моем пальце колечко.

– Интересная штучка, – произнес ректор, ловя меня за руку. – Очень интересная. А если учитывать привязанные к ней заклинания, так и вовсе заставляет задавать много вопросов тому, кто его подарил.

– А что за заклинания? – удивилась я.

– Несколько щитов, – считывая информацию, заговорил Бартингс, – маячок, идентификатор аур окружающих, и еще по мелочи. Или кто-то ревнует, но старается не показывать этого, или юная мисс Харпер влипла в такие неприятности, какие не снились ее старшим братьям и сестрам вместе взятым. Предполагая последнее, мне даже хочется уволить вас, пока академия еще цела.

Мне оставалось потупить глазки и промямлить что-то про собственнические замашки некоторых магистров, помноженные на его собственную любовь к приключениям и оное же чувство у моей родни. Вроде мне поверили, но утверждать со стопроцентной вероятностью не рискну.

Не успела я выйти из кабинета, как попала в загребущие лапы нашего главного финансиста. Видимо, не успел перехватить на подходе. Пришлось потупить глазки и врать, что я старалась обойтись минимальными расходами, но эти карлики чуть не разнесли всю библиотеку. Я деланно поохала, но, надо полагать, достаточно натурально. В общем, мне поверили. Покивали. Проверить-то все равно не получится. Потом внимание переключилось на мое колечко. И снова пакет информации. Тут и чары от потери, и возврат владельцу, и оповещение, что с хозяином колечка неприятности от простой царапины, до сердечного приступа, отрезания головы или какой еще напасти. Опять про щиты, считывание ауры, маячок. Причем, как мне сказали, обнаружить меня будет можно даже в любом из провалов, которых полно под горами. А щиты такие, что простых обидчиков раскидает в стороны, а вооруженных покалечит пропорционально угрозе моей жизни. Кроме того, снять его могут только я сама, ни украсть, ни случайно потерять невозможно.

Я слушала, только чудом держась на ногах. Это что ж такое-то мне угрожать может, что Льерт так страхуется? Или все из-за культистов и их противников? Так мы же уже решили с бароном все вопросы. А сторонники культа не должны меня трогать. Если только у них нет запасного варианта. В общем, странно все это. Захотелось повозмущаться, а потом я вспомнила, как папа опекал маму. Возмущение сменилось тихой нежностью. Уж у мамочки всяких штучек с защитой от чего только не водилось на целый комод. Там и от ожога горячей сковородой, и от кипятка из опрокинутой чашки, и от пореза только наточенным ножом, и от возможности быть сбитой каретой или всадником. И это при условии, что мама маг, и сама из печи ничего не вытаскивает, только магией. А улицы осторожно переходит, не забывая щитом прикрываться в местах оживленного движения.

В общем, поблагодарив нашего финансиста, пошла дальше к выходу в надежде, что больше никому из ректората я не понадоблюсь. Наивная. Уже у самого выхода меня в очередной раз поймали. На этот раз я весьма вовремя подвернулась гоблинше из отдела расселения. Стоит ли говорить, что речь шла о некогда занимаемом мною помещении. Поскольку в настоящий момент я проживала в одной комнате с магистром Эвандером, а наши отношения были более чем серьезные – и эта особа успела рассмотреть колечко на моем пальце – нам было предложено переехать в одну большую комнату. Точнее это целых четыре комнаты: спальня, гостиная, кабинет и еще одна маленькая, которую можно использовать под гардеробную. Ну и ванная, небольшая прихожая, коридор, камин, нагревательные камни. У меня возникло ощущение, что речь идет не об общежитии, а о квартире в одном из доходных домов. Пообещав подумать, я все-таки вырвалась из цепких лап дамы и, под пожелания счастья и детишек, быстро преодолела оставшиеся метры и первый лестничный пролет. Дальше просто бежала, понимая, что такое поведение не достойно воспитанной девушки, но хотелось оказаться как можно дальше от нашей администрации.

На крыльце остановилась, надела висящую на руке куртку, потом бросила взгляд на башенные часы. А ничего так я провела время на административном этаже. То-то мне чего-то хочется. Кушать мне хочется. Мне там, в общей сложности, часа три нервы мотали. Точнее, с ректором была конструктивная беседа и составление списка, а вот остальные. Умеют же забалтывать. Одно слово, администрация. В столовой на раздаче стояла все та же особа, но на этот раз она приветливо мне улыбнулась и быстро запаковала с собой все, что я указала. Напомнив обязательно вымыть руки перед едой, чтобы никакой заразой не заболеть, вручила мне большой бумажный пакет, после чего я поспешила назад, под прикрытие родных стен. Уже у двери преподавательского корпуса показалось, что меня кто-то зовет. Пока открывала дверь, заметила, что это та самая гоблинша. Но я быстро вошла, делая вид, что ничего не слышала.

Побыстрее прошмыгнуть к себе в комнату не удалось. Меня поманила миссис Трис, благо не поговорить, а всего лишь отдать мне стопку писем. Я выдохнула, забрала корреспонденцию, в очередной раз выслушала порцию поздравлений, поняла, что убью Эрлишку и, заметив, что дверь открывается, побежала в нашу с Льертом комнату. В крайнем случае, всегда можно сказать, что была в ванной и ничего не слышала. В двери торчал какой-то лист бумаги. Я выхватила его, влетела внутрь и быстро заперла. А через пять минут, не успела я раздеться и убрать одежду, в дверь постучали, и я услышала голос еще одного нашего проректора. Тихо ругнувшись себе под нос, я на цыпочках ушла в гостиную, плотно прикрыла дверь, пересекла ее, спальню и спряталась в ванной. Там позволила себе выдохнуть, и начала разбирать почту.

Разумеется, отсиживаться в ванной до вечера я не стала. Пока лилась вода, разложила почту, отделив письма Льерта в отдельную стопку. Потом вымыла руки, умылась, и вышла в спальную. Адресованные магистру конверты положила на комод, а сама забралась на кровать, разбирать все, что было прислано на мое имя.

В основном это были письма от многочисленных родственников. Дядя Тайлер рассыпался в благодарностях за новую монету в коллекцию. Еще бы, мне ее добывал Льерт благодаря своим связям. Сама монета появится в обращении не раньше конца года, и в ограниченном количестве экземпляров. Тетя Летисия искренне восхищалась присланным комплектом полотенец для кухни. А то я не знаю, что она давно мечтала о расцветке не в цветочек или фрукты-овощи, а со строгим геометрическим орнаментом.

А еще я знала, кому из родственников делать стоящие подарки, а кому достаточно банальных сувениров. Хотя, кузине Синтии я отправила изящный гребень и заколку для волос, намекая, что наши детские размолвки из-за сладкого давно пора забыть. И вот сейчас держала от нее толстое письмо, где она сожалела о потерянных годах общения. Что ж, посыл был понят верно, а дальше… А дальше у меня есть толпа родственников, у которых в случае неприятности можно скрыться. И пусть часть из них – седьмая вода на киселе, и не все они сильные маги, но искать меня могут очень и очень долго, особенно если не сильно задерживаться у каждого. А уж если они все соберутся, тут и ковен с управлением не помогут.

Одно письмо было от Шианы. Дриада рассказывала, что малыши уже потихоньку начинают толкаться, и вообще, характер у них явно будет папочкиным. Правда, сколько их пока не понятно. А еще она ждет не дождется, когда Динар разделается со своим заданием и найдет себе достаточно спокойное место. Собственно, дальше следовал поток вопросов, как у меня дела, как отношения с магистром и долго ли еще меня собираются держать на правах любовницы.

Мама и бабушка, не сговариваясь, в своих письмах интересовались моей безопасностью. Хорошо, когда родня заботливая, но временами напрягает. Еще бабушка отмечала, что Гром временами себя странно ведет. Словно что-то важное припрятал рядом с конурой, она как-то, пользуясь тем, что дед и пес на рыбалке, пробовала найти его сокровище, но так ничего и не увидела. Надо будет написать бабуле, чтобы и не искала, потому что Гром – единственное живое существо, которому я доверяю. Он просто не сможет рассказать, что и где спрятано, даже если захочет. Да о том, что он, по просьбе хозяйки, сторожит что-то очень важное, могут знать все окрестные собаки. Но даже оборотни не понимают их лая, так что секрет останется секретом.

Еще несколько писем с благодарностями и поздравлениями от совсем уж дальней родни и приятельниц детства и по учебе, кому и я до начала праздников отправляла поздравительные открытки. В общем, обязательная предпраздничная и послепраздничная куча писем. Благо получаю я ее только два раза в год на дни зимнего и летнего солнцеворота. Ответить из всей кучи надо от силы на десяток писем. Чем я и решила заняться в ущерб работе.

Осторожно высунула из спальни голову и прислушалась. В дверь кто-то стучал, но не активно. Видимо убеждаясь, дома ли хозяева. Раз стучит, надеется, что я тут. Или точно знает от миссис Трис, что не вызывает желания открывать. Льерту ключи не нужны, старшие обормоты давно уже отправили бы вестник, а раз ничего нет, открывать я не намерена. И вообще, мой дом – моя крепость. На этой комнате столько охранок, плюс колечко, что я буду дура дурой, если попытаюсь высунуть нос наружу. Даже если это всего лишь кто-то из ректората хочет от меня чего-то дико важное.

Я заглянула в кабинет, но увиденное не порадовало – гора бумаг, пакетов, и чего-то непонятного ясно давала понять, в вотчине Льерта мне не поработать. Придется устраиваться в другой комнате. Перенеся в спальню все, что мне могло понадобиться, я положила на стул бумагу, поставила рядом на полу перья, чернила, устроилась рядом с импровизированным столом и погрузилась в написание ответов. Очнулась, когда стало неудобно писать – стемнело. Вздохнув и помянув недобрым словом излишне настойчивых, я так же тихо унесла письменные принадлежности, готовую почту убрала в свой ящик комода и легла на кровать. Сначала думала, что немного полежу, но не заметила, как уснула.