Антрия. Хроники возрождения

Из воспоминаний его вывел вопрос друга.

– Надеюсь, в этом году снег не выпадет так рано, это всё усложнит. Что думаешь, Гиорн? – спросил Ханер.

– Я вынужден вас огорчить. – вместо Гиорна ответил Гартмар. Наконец удостоенный внимания он немного покраснел. – Сделал пару наблюдений о погоде. Снег может пойти в самые ближайшие дни.

– Хреново всё это. Мы идем в Бьярнвуд. Мерзкий город, еще хреначит снег, да еще с нами три рыжих человека. – посетовал Никлар.

– Ага, одна из них – твоя жена. – продолжил его речь Брон, и все засмеялись.

– А что гильдия магов думает по поводу болезни? Может у них есть решение? Почему они прислали тебя одного? – спросил Свен у мага.

– Ну, ответов, пока не больше, чем у духовенства. Да и стоящих магов осталось не так много. – парировал маг, отпивая вино.

– Ну а ты, стоящий маг? – спросил Брон.

– Да, милорд.

– Есть, что показать? Давай-давай, никто тебя за язык не тянул. – сказал Брон, окончательно захмелевший Никлар, тоже присоединился к предложению лорда.

Маг привстал, развел руки, и из кувшина на столе в воздух начала подниматься вода. Сама по себе. Парень прошептал пару слов, и вода начала кристаллизоваться в лед. Фигура, изо льда походила на большой замок. Под восторженными взглядами, она крутилась вокруг своей оси. Сказав еще пару слов, из рук мага вылетели искры и полетели в фигуру, послышался треск льда. Но вместо осколков, искры, что полетели в фигуру, заставили её сжаться до одной капли. Которая и упала в графин. Все зааплодировали. Удивление было слышно, даже со стороны десятка прислужников, стоявших в отдалении, и ожидавших смены блюд.

– Вот чертяга. Я добьюсь ведь того, чтобы тебя оставили в Стёрлоге, мы с тобой, знаешь чего понаделаем. – говорил ошеломленный Брон, с детским удивленным лицом.

– Да я и не против бы, главное, чтобы гильдия была согласна. У вас очень вкусная, и дешёвая выпивка. – сказал маг смущенно.

– Тоже мне фокусы. Без Бэлтора и Виседии не было бы самой воды, и всего остального… – проворчал Свен, но его никто не поддержал.

– Ладно, друзья, напомню нам завтра рано вставать. Допивайте, доедайте, и идите в свои покои. – сказал Гиорн.

– Меня это тоже касается брат? Посмотрите, какой он строгий. – сказал Брон ехидно, намекая на то, что пир закончится, когда он скажет.

«Тебя бесит, что меня все слушают, а тебе просто подчиняются.» – подумал Гиорн.

– Нет, касается только тех, кого волнует судьба Стёрлога. Милорд. – сказал Гиорн и вышел из-за стола, не в силах уже слушать Брона.

Перед тем как уснуть, Гиорн еще долго смотрел в потолок. Он вспоминал последние дни отца. Это было в 820 году. Верманд умирал от лихорадки. Выглядел он старше своих шестидесяти семи лет. Причиной тому были обильные попойки, которые наполняли всю его жизнь после смерти Хильды, в 818 году, матери Брона и Гиорна. К смертному одру отца, Гиорн пришел последним из всех. Уже успел выйти его сын Кирал. Расплаканный семилетний мальчик уже понимал, что его дед умирает. Подойдя к кровати, Гиорн встретил с достоинством, некогда жесткий взгляд отца. Теперь же, это были глаза испуганного человека.

– Гиорн, сын мой. Думал ты вовсе не придешь ко мне. – закашлявшись сказал Верманд.

– Это мой долг, отец. – скупо проговорил старший сын.

– Долг? Красивое слово, но пустое, если просто говорить, а не делать. Брон исполнил долг перед семьёй, вернул нам титулы. А ты что сделал? – спросил старик, Гиорн молча смотрел ему прямо в глаза. – Фамильный меч тоже будет принадлежать Брону. В те дни, когда боги оставят нас, он спасёт… – речь стала бессвязной и Гиорн не понял слов отца между диким кашлем.

– Я понимаю, отец.

– Твой брат не простой человек по характеру. Может и я сам был не простым. Но теперь, отправляясь в чертоги предков, хочу взять с тебя клятву, Гиорн. – напутственно поднял, ослабшую кисть, Верманд. Гиорн кивнул. – Если Брон обратиться к тебе, в самый сложный час. Обещай, какие бы не были между вами отношения, ты поможешь ему. Поможешь, несмотря ни на что.

– Клянусь, отец.

– И еще одно. Обещай никогда не разыскивать свою вантри, и ребенка. Дай мне спокойно пировать в чертогах предков.

– Это клятва или просьба, отец?

– Просьба.

– Тогда прощай.

Гиорн видел как скривил лицо Верманд. Он подошёл к кровати и поцеловал в лоб своего отца, после чего поспешил его покинуть.

Воспоминания, плавно перешли в сон.

***

Все проснулись рано утром. Гиорн был рад увидеть, что его друзья с нужной ответственностью восприняли необходимость завершить вчерашний пир раньше. Верховный лорд, ещё не проснулся и не пришёл их провожать. Это могло не было связано с обидой, от слуг Гиорн узнал, что брат ещё долго сидел и выпивал в кампании своего начальника стражи.

Не затратив много времени на сборы, выступить из замка, удалось около шести утра. Воздух был холодный, поэтому без плаща никто не шёл. Гартмар одним из первых надвинул капюшон.

На выходе их встретили две группы людей. Лекари, их было шесть человек, сразу подошли к магу, и тот начал им давать инструкции. Рядом расположились разведчики, их было тридцать, как и обещал глашатай. Гиорн критичным взглядом осмотрел лошадей, часть из них породили было неодобрение в рыцаре, но он вспомнил, что сейчас просить лучшее – это потратить время. После того как маг дал указание лекарям, отряд тронулся в поход.

Когда их колона пересекла городские ворота, то в два ряда заняла Зелёную дорогу, ведшую на север. До Бьярнвуда требовалось преодолеть около ста шестидесяти километров. Гиорн рассчитал, что их путь, с учётом остановок, может занять четыре или пять дней. С утра все были не столь разговорчивы, и ехали в основном молча. Люди, которых выделил Кёлмер, казались Гиорну вполне приспособленными к походу.

Где-то в полдень отряд дошёл до перекрестка. Широкий разъезженный тракт, ведший их на север к Бьярнвуду, продолжался, меньшая дорога ответвлялась к городу Сноукасл. Два других пути шириной не больше телеги, расходились от Зелёной, и вели к разным поселкам и селам. Для расширения круга поиска причин болезни, Гиорн на левую проселочную дорогу отправил Виграна с двенадцатью людьми, а на правую отправил Ханера, с таким же количеством помощников. Он договорился, что встретится с ними уже по подъезду к Бьярнвуду, возле затопленной мельницы (в юности они часто были в той местности, и его друзья прекрасно поняли где это находится), или того что от неё осталось. После этого все продолжили путь.

Прогноз мага сбылся и спустя два часа после полудня, начал падать снег.

– Вот за язык бы тебя подвесить. Сглазил ты. – сказал с досадой и усмешкой Никлар магу.

– Ну да, а если он бы ничего не сказал, то снега бы не было в этом и следующем году? – спросила у мужа Ульра, стряхнув снег со своих наплечников прямо в него.

Сделав один привал в четыре часа, уменьшившийся ранее отряд, продолжил свой путь под снегопадом.

Через какое-то время один из разведчиков, ехавших впереди колоны, остановил их, и позвав Гиорна и ещё нескольких людей, повел их к склону дороги. Дорога обрывалась оврагом, низина хорошо просматривалась.

– Вон там, видите? – сказал разведчик Гиорну.

– Да… – сказал Гиорн.

То, что предстало их глазам, было чем-то неправильным. Гиорн увидел десять медведей, идущих почти в два ряда. К счастью они брели в противоположную отряду сторону.

– Медведи, они же не стайные животные? – спросил с сомнением Кродмар, почесывая бороду.

– Нет, они живут небольшими группами, но в них редко бывает больше пяти особей. – сказал Гиорн, не до конца доверяя своим глазам.

– Я чувствую, что-то тут не так. – сказал Свен.

Подождав некоторое время, колона отправилась дальше. На их пути стал вырисовываться поселок Аленгвист. Все были рады грядущему привалу, ведь ночевать под непрерывным снегопадом никто не хотел.

Лошади во главе колоны, начали брыкаться и фыркать на въезде в поселок. Вскоре все поняли почему. Снег был красным от крови, части тел и внутренности людей валялись вокруг. В горлу Гиорна подступила тошнота, несмотря на его участие в войне на острове Бант. Осмотрев останки беглым взглядом, он понял, что дети, женщины и мужчины – были убиты не так давно. Недовольные вороны, улетевшие при их приближении, только начинали свою трапезу.

– Боги. – только и смог произнести Свен. – Какой зверь это натворил?

– Судя по следам, это наши медведи. – сказал Никлар осматривая следы. – Только тут их было не меньше двадцати, а то и тридцати.

– Давайте осмотримся. Всем держать оружие наготове. Арбалеты и луки, пока не доставайте, снег намочит тетиву. – скомандовал Гиорн. Он видел страх в глазах людей. – Кто бы не убил этих несчастных, с нами им так просто не сладить.

Люди давно не знали войны в Нортломе, дома в поселках часто не запирались, и имели не такие уж и прочные двери. Да и с хищниками проблем не было, зверь, даже если и приходил в поселок, отпугивался и прогонялся. После осмотра, выживших в домах тоже не нашли. Только изорванные, изувеченные тела. Вдруг послышались крики:

– Помогите! – Гиорн услышал, что звук идёт из подвала, одного из домов.

Подбежав туда, они смогли открыть створки, и увидели старика.

– Выжил кто, сир? А? – спрашивал старик.

– Боюсь, что нет. – скорбно ответил Гиорн, снимая шлем с головы. – Расскажи, что случилось?

Старик трясся от страха, всё время оглядываясь по сторонам, видимо ожидая возврата зверей.

– Меня зовут Болвар… Я житель этого поселка. Сегодня как всегда вырезал узоры, я плотник, потом меня разморило, ну думаю дневной сон то не помеха. Опосля как уснул, не знаю, сколько прошло времени, да и слышу, значит истошные крики. Проснулся. Подошел к окну, да смотрю, как моего соседа рвут на клочья два огромных медведя. Ну, а что я сделаю то, сир? Как управу безоружному найти на такого зверя?! – сказал он и на лице выступили слезы.

– Продолжай Болвар, сейчас все прошло. – успокоил его Гиорн.

– Ну, я смотрю а там еще дальше в центре поселка медведей семь бегают. И крики…крики! Я понял, что дверь моей хаты не выдержит, ну и рискнул. Обогнул дом, да и стал лезть в окошко подвала. Потом начал звать других людей, орать, но никто не успел спастись! Всех эти твари пожрали! Да и кто бы успел, если у нас больше половины, еле ходили из-за болезни… – проговорил Болвар и зарыдал.

Ночь они решили переночевать в доме Болвара, расставив караульных. Поговорив еще немного со стариком, Гиорн не узнал чего-то нового.

***

На следующий день Гиорн отправил двух человек проводить старика до Стёрлога, после чего с ними осталось только четверо, из людей Раласа Кёлмера. Гиорн на этот раз ехал в одиночестве во главе колоны. Его тревожило, что медведи отправились в ту сторону, где своим объездом занимался его друг. Гиорн надеялся, что группа Ханера не столкнется с этими медведями.

Селайна 1

Округ села Аншаркт. Королевство Алтиния. Ноябрь 831г

Пронзенный кинжалом скорпион, в агонии жалом стучал по металлу, до последнего цепляясь за жизнь. Хвост с ядом, теряя энергию, то растягивался в сторону лезвия, то в сторону ноги высшей эльфийки. Наблюдая с привычным бесстрастием за этим процессом, девушка перевела взор на свои ноги. За прошедшие сто восемьдесят лет они до сих пор выглядели роскошно. А будь она человеком… Что же, тогда она бы уже умерла от старости, представители расы людей в этой эре не живут более девяноста, максимум ста лет. Даже в пятьдесят лет их затрагивает увядание, и как не странно Селайна даже немного завидовала этому. Жизнь для неё никогда из себя не представляла дар, скорее проклятие. Такая философия у эльфийки сложилась задолго до того, как их с матерью изгнали из Сильвервуда. Родилась она в Тианисе (город Сильвервуда, королевства высших эльфов). Жила с матерью, отцом и братом. Мать звали Орита, отца Андриас, а её брата-близнеца звали Сириас. Однажды, когда Селайне и Сириасу было по шесть лет, они шли из Тианиса вместе с родителями на праздник Цветения. Как всегда, они бегали и играли с Сириасом подле дороги. В один момент, её брату приглянулся цветок мускариана, и мальчик побежал к нему. В любой другой день это ни чем бы не закончилось, но это не был «любой другой день». Не пробежав и пятнадцати метров, Сириас вскрикнул и упал. Родители сразу же побежали к нему. Далекие воспоминания обрываются, преломляются, и представляют из себя, череду различных событий. Но Селайна помнила. Её брата понесли к лекарю, и родители провели там около четырех часов, пока она ждала снаружи. По истечению этого времени заплаканные мать с отцом, вышли от лекаря, взяли Селайну за руки и повели домой. День был испорчен. Она и Сириас так любили праздник Цветения, но из-за Сириаса они туда не попали. Конечно из-за него, а не змеи, которая его укусила. Зачем ему понадобилось бежать к цветку? Почему именно к этому, ведь мускариан рос в Сильвердвуде на каждом лугу. Да, да именно Сириас испортил этот день. Эти мысли глодали Селайну, и не отставали от ребёнка.

– Папочка, а где Сириас? –спросила тогда маленькая Селайна.

Отец молчал, ответила мать, слегка всхлипывая, она шла, держа правую руку Селайны.

– Милая, Сел… Сириас пока останется у лекаря, он вернется к нам, как только ему станет лучше…

Андриас в тот момент жестоко посмотрел на жену, и если обычно Селайна не замечала такой взгляд, то сейчас увидела, всю злобу и ненависть в нем. Всю истину, вопреки лёгкой лжи.

Остаток пути они прошли молча. Селайна придумала, что её брата наказали, за то что он испортил всем праздник. Следующие пол недели были ужасными. Родители не говорили, к ним приезжали дальние родичи, и у всех приезжавших эльфов были печальные лица. Селайна не понимала в чем дело и не знала как себя вести. Пока не наступила среда, первая среда того проклятого марта. Когда она проснулась, родителей дома не оказалось, и ей помогала умыться и покушать, её тетушка Арвайна. Она же и вывела Селайну во двор, где на постаменте лежало тело её брата. Жрец Антрии, обращаясь ко всем, говорил про жизнь и смерть, говорил про звезды, солнце, деревья, огонь и воду. Эльфы стояли с грустными лицами, долгая жизнь – заставляла относиться к смерти, еще более почтительно. Родители, стояли по правую сторону жреца, угрюмо обнявшись, и смотря на последнее ложе своего сына. Увидев пришедшую дочь, Андриас протянул руку, подзывая её к себе, грустно улыбнувшись. Селайна отпустила тетину руку, и сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, подошла к отцу и матери.

– Сел, мы сегодня прощаемся с твоим братиком, он уходит в лучший мир, и мы встретимся с ним не так скоро, во всяком случае – ты. Подумай что ты хочешь ему сказать. – сказал, наклонившись Андриас.

– Папочка, может мы сможем его разбудить? Не нужно будет ждать.

– Вряд ли милая. – сказал Андриас, и Селайна увидела слезы на его глазах. – Твой брат будет в лучшем мире, куда многие хотят попасть, но не все могут попасть туда столь скоро.

– А это далеко, па?

– Шшшш… – вмешалась мать Селайны. – Хватит Андриас, пусть попрощается. Мы с ней поговорим позже…

Через несколько минут жрец закончил молитву, и пошел к скамейкам, где сидели гости. Родители последовали за ним, уже собираясь выйти из ритуального двора, отец нежно задержал её плечо, и кивнув в сторону брата, сказал:

– Мы попрощались Сел, теперь твое время. – после чего пошел с её матерью, вслед за жрецом.

Подойдя к алтарю, который не превышал и метра в высоту, она увидела брата очень близко. В нем, ничего не изменилось, возможно, он был бледнее чем обычно, но в остальном все было также: длинные светлые волосы, убранные за острые эльфийские уши; острые клиновидные брови, аккуратный носик, пухлые губки, на которых… была… улыбка? Селайна сразу и не заметила этого, с того места где она стояла ранее, видно было лишь макушку её брата. Но теперь она увидела все вблизи, и её захлестнула ярость. Из-за него сейчас я здесь, пол недели понурости в доме, а что самое важное, так весь праздник Цветения… с жонглерами, музыкой, укротителями огня, они пропустили именно из-за этого мелкого балбеса, из-за Сириаса… А он лежит, улыбается, и еще и покидает этот мир в угоду путешествия в другой – хороший мир. В этом мире, наверняка праздник Цветения не кончается, а здесь он раз в год, и только тогда, когда родители не поссорятся. В этот момент жуткая ненависть, и чувство предательства, забрались к ней в сердце.

– Я ненавижу тебя Сириас, я прошу любых богов, которые меня слышат не дать тебе уйти в мир, где тебе будет хорошо…

Сказала она все это очень тихо, родители, да и жрец вряд ли бы услышали её. Когда она вернулась к отцу с матерью, отец обнял её и добавил: – Ты молодчинка Сел, я очень люблю тебя и горжусь твоей выдержкой, все будет хорошо, я обещаю…

Но больше не было ничего хорошего. Отец и мать, уже никогда не были веселыми, в их доме царила безнадега. Селайна посещала школу, мать подрабатывала прачкой, а отец ходил в шахты, которые находились к северо-востоку от Тианиса. Андриас был главным в одной из бригад шахтеров, и приносил домой достаточно денег, чтобы прокормить семью (даже когда Сириас был жив), но мать все равно ходила на работу, это отвлекало от горя. Когда они ужинали, тишина вокруг так и звенела. Родители не били, да и не кричали на Селайну, но та атмосфера, которую они уже не замечали, вредила гораздо хуже.

Миновали два года. Однажды её отец пришел со смены раньше обычного, в руках сжимая материю, в которой, что-то было завернуто, мать еще не пришла в тот момент домой, и Андриас поздоровавшись с Селайной (в тот момент она играла с куклой), затем прошмыгнул в спальню с этим свертком. Тем же вечером, Селайна услышала разговор родителей, который шел на повышенных тонах:

– Андриас, убери его куда-нибудь. Я глаз не могу сомкнуть, мне не нравится эта штука!

– Эта вещица сделает нас богатыми, куда я её могу убрать, женщина? Этот камень украдут сразу. Ты не знаешь скольких усилий мне стоило забрать его, вся бригада взбунтовалась на меня, за то, что я не согласился, передать его жрецам.

– Лучше бы ты так и сделал.

– Глупая ты, я хочу получить за него круглую сумму в Саитерии, куда мы скоро уплывём. Ты мне поможешь, ты же говорил.

– Богиня! Андриас, ты опять с ним разговариваешь.

– Спи давай, тебе это кажется.

Встревоженная таким разговором, девочка уже на следующий день, придя после уроков заглянула в тайник отца, который нашла в спальне еще полтора года назад. Андриас и не подозревал, что его дочь знает это место. За двумя фальшивыми досками в полу, была полость, наполненная золотыми монетами, но они Селайну, никогда не интересовали, да и куда она их денет. Пусть она и не общалась нормально со сверстниками, но понимала, что сразу как даст торговцу монеты, он либо обманет её или отведет к родителям. Да и в сказке «Сеймиас и красный дракон», которую ей рассказывали в школе, маленького Сеймиаса обманывали, почти все взрослые на его пути. В тот момент её внимание привлек белый пергамент, который явно накрывал, какой-то предмет. В нетерпении убрав обертку, девочка увидела статуэтку, невиданной красоты. Изделие было, тёмно-изумрудново оттенка. Выполнен предмет был в виде мужчины, явно не эльфа, так как уши у него были сравнимы с людскими, да и фигура была не столько стройная, а скорее мускулистая. Могучие руки были скрещены на груди, и каждая из них вела к противоположному плечу. Но не это поразило Селайну, а то, что руки у обычных людей переходят в ладонь, у идола же они, переходили в змеиные головы, а выражение его лица, выражало не прикрытую злобу. Она все еще в шоке держала статуэтку, длинна которой была не больше двадцати пяти сантиметров, когда её голову пронзил громкий голос:

– Ты кто, маленькое дитя? Чувствую ты родня этому эльсту.

– Мы эльфы, а не эльсты. – шепотом ответила Селайна. – Мы из расы высших эльфов. – с некоторой гордостью добавила она.

– Хахаха – рассмеялся голос, так сильно, что Селайна инстинктивно прижала ладони к ушам, только пользы от этого не было. – Вы – именно эльсты. Не на вашем языке так вас зовут, вернее звали, было это очень давно. Так что, дерзкое дитя, можешь мне поверить, я то знаю о многих забытых вещах.

– Меня зовут Селайна а кто ты? Почему я слышу тебя не как других, ты как будто в моей голове?

– В каком то смысле я именно в твоей голове и нахожусь. Можешь не озираться, меня никто не услышит. Хотя признайся, ты мало с кем общаешься, только с учителем, так ведь?

– Да, мне не нужны ровесники, и взрослые тоже теперь не нужны.

– И в храм ты не ходишь…– заключил голос

– Нет… я не верю в Антрию, что за глупость считать, что огромный мир может быть живым. – сказала Селайна и скрывая страх, потом процедила. – Ты ведь не Антрия, у тебя же мужской голос.

– Хахаха. Общением с тобой, я только что стер тысячелетия безмолвия, очень жаль, что в пустоте нет хотя бы такого собеседника. – последнюю фразу голос произнес не обращаясь ни к кому, с легкой грустью. – Твой отец не так хорош в общении.

– Так кто же ты?

– Эльсты раньше были терпеливее… Ну что же, раньше все было иначе. Мое имя слишком длинное, но по-вашему меня звали Ахисаир, иногда Ахирис. Здесь, на этой земле я в числе прочих, правил твоим народом. Пусть и не являлся его частью. Было это в другой эре.

– Но раз я слышу тебя, ты еще жив?

– Да дитя, я был повержен, но не полностью. Хитростью заключив часть своей сущности в статую, приказал слуге выкинуть её в расселину, что он и сделал. А когда эльфы и ангелы уничтожили меня, я улетел в пустоту, но не в фантомную зону, как другие повелители тьмы.

– Так ты демон? – произнесла Селайна, с благоговейным страхом. – Нам говорили в сказках, что вы плохие.

– Твой народ умеет придумывать сказки. Плохие, хм, а ты знаешь, что значит плохие? Плохими мы были или нет, у нас была своя цель, сделать так, как считал справедливым наш господин, наш бог. Сделать так чтобы всем воздавалось по-справедливому, а не как придется. Разве это справедливо, когда существо делает так, как ему хочется все время, а потом перед угасанием, просит милости божьей, и его принимают в чертоги увеселения? – последнее слово он нарочито произнес громко.

– Нет.

– Наш создатель также и считает, он готов испепелить всё, чтобы дать благо. И готов дать благо, чтобы испепелить все. Велик и могуществен реальный бог – Зармун.

– Я слышала, что когда эльфы ругаются – они произносят это имя, чтобы обидеть.

– Да дитя, эльфы отвернулись от настоящего бога.

– Ты не настоящий, наверное, мне просто не хорошо.

– Так ли это дитя? Я могу сказать то, что никто не слышал, то что тебя гложет все это время. Чувство несправедливости, что твой брат после смерти более любим, чем ты. Он отдыхает там, в сотканном мире иллюзий и развлечений, когда ты мучаешься здесь. И еще, ты возможно туда никогда не попадешь, ведь туда попадают по вере эльфов дети, или те кто провёл жизнь в услужении богам.

– Ты… знаешь?

– Знаю что дитя? Ты сама хранишь это в памяти… – и после недолгой паузы, она услышала свой голос, но в тоже время чужой: «Я ненавижу тебя Сириас, я прошу любых богов, которые меня слышат, не дать тебе уйти в мир где тебе будет хорошо…»

Слезы покатились по её щекам, но девочка не желала отпустить статуэтку.

– Я ненавижу его, ненавижу их всех. Хочу заставить их всех находиться в пустыне, где ничего нет, в одиночестве, где скучно. Я хочу стереть все их улыбки!!!

– Мы это сможем дитя. Я на твоей стороне… А теперь убери меня на место. – сказал голос в приказной манере. – Твоя мать скоро придет сюда.

Селайна хотела еще поговорить, но не решилась ослушаться. Как и предсказал голос, через несколько минут зашла мать, и спросив не голодна ли Селайна, продолжила свои дела.

В течении следующих нескольких месяцев, общение девочки с демоном, продолжалось почти каждый день. А вечером, Ахисаир, с пренебрежением обещал новую жизнь для её отца.

Однажды в майскую ночь, девочку разбудили крики с улицы. Свет от множества факелов за окном, наполнил её комнату светом.

– Андриас выходи, мы знаем, что там твоя семья, они не пострадают. Нам нужен только ты! Андриас, будь ты проклят.

Потом послышался стук в дверь их дома, грозный стук. Селайна услышала шаги отца, но не по лестнице (спальня родителей была на втором этаже, значит отец все время был внизу), открыв дверь она увидела Андриаса, он был в крови, и мерил комнату шагами, освещенный светом камина.

– Папочка, ты ранен? – спросила Селайна

Спешно подойдя к ней, и поцеловав её в макушку, он аккуратно затолкал её в комнату. – Все будет хорошо, Сели. Скоро мы все будем вместе, и Сириас с нами, он (Ахисаир) мне все рассказал. Он обещал помочь.

После этого отец подпер кочергой ручку в её комнату, чтобы она не смогла выйти. Дальше Селайна могла только слышать.

– Андриас, скажи что здесь происходит? – спросила, спускаясь торопливыми шагами с лестницы её мать.