Пара совпадений

Я представила себе эту картину. Мне вполне даже понравилось то, что я увидела в своей голове.

– Представь, что ты просыпаешься утром в мягкой бархатной постели, а с кухни доносится аромат горячих бутербродов с ветчиной. Представь, как, с наслаждением потягиваясь, ты проходишь на кухню, и крошечная девчонка, шлёпая босыми ножками по паркету, бежит к тебе в объятия. Представь, ты крепко обнимаешь её, а затем идёшь целовать любимую женщину, подарившую тебе это счастье. И вы все вместе садитесь за стол, и завтракаете, такой простой едой, в таком роскошном месте, и думаете, что впереди у вас ещё целая вечность этого неземного, нечеловеческого счастья.

Я подняла голову и взглянула на говорившего, жадно слушая его речь. Мужчина затянулся, а затем прерывисто выдохнул в утреннюю прохладу. Густой дым несколько секунд клубился в воздухе, прежде чем раствориться и исчезнуть из виду. Запах сигарет пропитал каждую молекулу этого места, но я не ощущала его – все чувства разом отключились, обратившись в слух.

– Представь, ты едешь на любимую работу, чтобы, возвратившись домой после трудного дня, снова обнять жену и дочь и поговорить с ними за ужином по душам обо всём на свете, и вот так, день за днём, думать о том, какое же это счастье – быть живым.

Взгляд светлых глаз выражал абсолютную пустоту. Мне стало необъяснимо тревожно, даже сердце забилось быстрее. Говоривший, как нарочно, вновь сделал долгую паузу, держа меня в неприятном напряжении.

– Представь, что твой рабочий день прерывает неожиданный звонок. Ты берёшь трубку и слышишь мольбу о помощи. Бросив дела, ты прыгаешь в машину и со всей скоростью летишь по трассе, обгоняя других, и вскоре оказываешься дома. Поднимаешь заряженный пистолет, выставив его перед собой, врываешься внутрь. И, представь, прямо тут, у твоих ног, на пороге – те, кого ты любишь больше жизни. В живых осталась только наша горничная – она и позвонила мне, сообщить, что произошло. Я вызвал скорую, у женщины была серьёзная травма позвоночника – видимо, её столкнули с лестницы, у которой я её и нашёл. К счастью, она выжила, и после рассказала мне, что произошло. В дом ворвались люди, их было несколько, число точно неизвестно. Каким-то неизвестным мне способом они отключили систему сигнализации, выбили окна, вынесли всё, что могли, и устранили тех, кто им мешал. И скрылись. Просто исчезли. Полгода прошло, – не маленький срок – а этих людей так и не нашли.

Холодный ветер вдруг стих, будто специально, погрузив всё вокруг в абсолютную тишину, но мне стало так холодно, словно лето в один миг сменилось морозной зимой. Я взглянула на мужчину, ища в его лице хоть какие-то чувства, но не увидела ничего. Безумная тоска сжала в тисках сердце, мне захотелось обнять этого человека, утешить его, подбодрить. Но я не стала. Я не смогла бы вылечить то, что умерло. И ему это вряд ли нужно.

– Когда это случилось? – осторожно спросила я, глядя туда же, куда и он – в пустоту.

– Восьмого декабря, днём. И той же ночью я окончательно убедился в том, что всё потерял. Когда я вызвал скорую, врачи сказали, что моя дочь ещё жива. Однако помочь ей так и не успели. Я отчётливо помню тот момент, я всё время смотрел на часы, это была ночь, 3:45. Врачи пытались меня успокоить, пока я крушил больницу, а потом вкололи успокоительное и попросили ехать домой, но домой я вернуться не смог, потому что ещё издалека увидел столб дыма, и стоило мне подъехать к дому, всё, что я там обнаружил, – огромная груда догорающих досок и пожарные машины, борющиеся с огнём. Дом сгорел. Сгорело всё, что мы с женой вместе строили несколько лет. Я бросил работу и переехал сюда. Эту квартиру мы с моим старым другом купили ещё в студенчестве и жили тут все годы учёбы, а потом выросли, обзавелись деньгами и купили дома получше этой старой квартирки. Но ключи оставили, на память, и иногда приезжали сюда, чтобы встретиться, как раньше, и обсудить пролетевшие годы. Тут совсем неплохо. Очень даже неплохо…

Глубоко задумавшись, я уже несколько минут подряд чесала левый висок. Парочка странных совпадений никак не давали мне покоя после услышанного.

– Моя мама работала горничной в одном большом особняке на окраине города и восьмого декабря получила серьёзную травму позвоночника. Но она не рассказывала мне, что произошло в тот день.

Во взгляде мужчины промелькнуло нечто похожее на заинтересованность.

– Думаешь, это могла быть она?

– Не знаю. – Я в недоумении пожала плечами.

– Есть фото? – неожиданно попросил мой собеседник, и я залезла в телефон.

За последние полгода у меня не было ни одной фотографии с матерью, хотя раньше она сама постоянно просила меня запечатлеть нас вместе, на память. Отмотав немного дальше, я наконец наткнулась на фото, сделанное этой осенью. На нём мы с мамой стоим рядом на набережной, сзади нас – чистое лазурное озеро, над нами – ясное тёплое небо. Я помню тот день.

С раннего утра мы гуляли по той набережной, ели сладкую вату и пили какао, а потом попросили прохожего нас сфотографировать. Мама потом в шутку ругалась, утверждая, что получилась на фотографии слишком старой, а я, смеясь, уверяла её, что фото вышло отличным. Приятное тепло разлилось по телу, стоило мне погрузиться мыслями в тот солнечный день.

– Это она. – Я и не заметила, что мужчина смотрит через моё плечо в экран телефона. Его глаза округлились от удивления. – Чёрт побери, это и вправду она!

Я удивилась не меньше.

– И что теперь? Хочешь увидеться с ней?

– Не думаю… – Мой собеседник нахмурился. – Скорее нет, чем да. Я помню её как отличную женщину, но… слишком смешанные чувства. Не уверен, что хочу вспоминать прошлое.

– А разве ты не вспоминаешь прошлое круглыми сутками? По-моему, в этом как раз и заключается твоя проблема.

Взгляд светлых глаз, прищурившись, уставился на меня.

– Не надо делать вид, будто знаешь лучше меня, что происходит в моей голове.

– Я и не делаю вид. Я просто знаю, о чём ты постоянно говоришь, когда напьёшься, и это позволяет мне делать кое-какие выводы.

Мужчина тяжко вздохнул, осознавая, что вновь проигал. Складывалось впечатление, что последние несколько месяцев после трагедии прошли для него как сон, который он помнил мутными обрывками и никак не мог проснуться.

– Иногда я жалею, что когда-то был так счастлив. Не будь у меня всего этого, не было бы так больно это терять.

Глава 5. Бумажка с адресом

Солнце всё ещё пряталось за густой пеленой кудрявых дождевых туч, когда мы вышли из подъезда панельной многоэтажки на пустующую улицу, пахнущую прохладным утром. Мужчина вышагивал рядом, в дорогом чёрном пальто, чинно и спокойно – и со стороны просто невозможно было сказать, что этот человек разбит на куски.

– Не уверена, что мать будет рада видеть тебя. – Прохладный ветер растрепал мои светлые волосы, а затем заботливо опустил обратно на плечи. – Судя по тому, что спустя полгода мы ни разу не обсуждали случившееся, она не очень хочет вспоминать об этом.

Мужчина обернулся на меня. В его взгляде замерло ледяное спокойствие.

– Как и я. Но я почти не сомневаюсь в том, что она – как и я – сама постоянно об этом думает.

Мы направлялись к нашему с матерью дому, и с каждым шагом мне становилось всё тяжелее от мыслей о возвращении. Наверное может показаться, что я ненавижу свою мать или злюсь на неё, но это не так. Всё намного хуже, ведь я люблю её, искренне люблю, так сильно, как только дочь может любить женщину, вырастившую её в любви и теплоте. Однако это не отменяет того факта, что мне невероятно тяжело уживаться с той, кем она стала за эти полгода. Холодная, безэмоциональная, абсолютно отстранённая и будто бы чужая. Я по прежнему люблю эту женщину, но я больше её не знаю, а она не торопится со мной знакомиться.

Оставшийся путь прошёл в молчании, которую прервал писк домофона, открывающего нам дверь. В подъезде было теплее, но меня почему-то трясло – наверное, уже не от холода. Непонятно почему, но я жутко нервничала, аж до разрядов тока в кончиках пальцев. Я всё боялась, что произойдёт нечто страшное, и не была уверена в необходимости этой встречи. Однако, пути назад не было. Нет, он был, конечно, но я уже решилась и не видела веской причины отступать.

Звонок, и за дверью послышался слабый шум. Через минуту на пороге возникла женщина в инвалидном кресле. Волнистые каштановые волосы, янтарные глаза, – как у меня, только более тёмного оттенка – тонкие руки и светлая кожа. Удивлённое лицо с бледной россыпью веснушек на щеках – очень красивое, даже сейчас, ставшее худым и тусклым.

– Привет, мам. – Я осторожно улыбнулась, но мама, похоже, не обратила на меня никакого внимания. Её взгляд был приковал только к стоящему на пороге человеку. Мужчина, в свою очередь, тоже не отводил взгляда от женщины в кресле. Они не улыбнулись друг другу, как старые знакомые при встрече, не пожали руки и даже не поздоровались, лишь обменялись короткими кивками.

Кресло отъехало от входа, пропуская нас внутрь.

– Проходите.

Взгляд матери был хмурым, когда мы заходили в маленькую квартирку, наполненную запахом лекарств. Этот аромат всегда вселял тревогу, заставлял чувствовать безнадёжность и какой-то непроглядный мрак, и даже сейчас, спустя полгода, я до сих пор к нему не привыкла.

Мама попросила меня заварить чай, а сама позвала моего спутника в гостиную и закрыла за собой дверь. Конечно, разговор без посторонних! Чёрт возьми, это я привела сюда этого человека – неужели мне нельзя там присутствовать? Иногда у меня складывается впечатление, что моя мать считает меня десятилетней дурочкой со слабой психикой и боится говорить при мне всякие «нехорошие вещи».

Вздохнув, я прошла на кухню. Набрав в чайник воды и поставив его кипятиться, я села на табуретку у окна и уставилась на улицу. Лето в этом году выдалось неприятным – оно больше напоминало начало осени, когда листья ещё не опадают, но солнце уже ослабляет свою тёплую хватку, медленно, неторопливо погружая всё вокруг в сон. Я ненавидела осень – серьёзно, она навевала какую-то необъяснимую тоску и безнадёжность, и теперь в такую погоду я как никогда остро чувствовала недостаток материнской любви. Такими прохладными днями раньше мы с ней сидели на этом самом месте, на этой крошечной кухне, у окна, пили кофе и обсуждали всё на свете – и плохое, и хорошее, и у нас никогда не было друг от друга секретов. Честно сказать, с отцом мои отношения никогда не были такими тёплыми – наверное поэтому мне не было тяжело отпустить его, когда он решил уйти.

Чайник вскипел. Я залила кипятком пакетики зелёного чая в трёх кружках и уселась у окна. Никто так и не пришёл, так что я хлебала свой чай в полном одиночестве, в компании лишь редких просыпающихся прохожих за окном. Я не слышала разговора за стеной, однако мне казалось, что разговор этот очень напряжённый и тяжёлый для обоих, и меня не покидал один вопрос: а есть ли в нём смысл, в этом разговоре? Что изменится, когда два пострадавших в трагедии человека вспомнят о случившемся и обсудят это с глазу на глаз? Неужели им полегчает? Признаться честно, изначально я так и думала. Однако сейчас я злилась на себя за то, что нарушила эту относительно стабильную ситуацию в своей семье и теперь мучаюсь, гадая, что же может произойти.

Когда дверь в гостиную скрипнула, открываясь, я тут же обернулась в сторону дверного проёма, в котором возникли мама и её гость. По виду обоих нельзя было сказать, что разговор прошёл гладко – их хмурые лица говорили об обратном. Но, вопреки моим сомнениям, мужчина не поспешил уйти и согласился на предложенный чай.

Я накрыла на стол и уселась на своё место, рядом с матерью и напротив нашего гостя. На протяжение минуты никто из присутствующих не проронил ни слова, пока я не нарушила эту паршивую напряжённую тишину.

– Кому-нибудь нужен сахар? – с нажимом спросила я, исподлобья глядя на мужчину и как бы намекая на то, что «больше двух говорят вслух». Иногда мне кажется, что мне действительно десять лет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.