Семейная тайна

Но такая конспирация была вполне оправдана. Ведь за этим люком на глубине двух метров находилось помещение, в которое были вхожи лишь члены семьи. И далеко не всякий, если бы вдруг попал туда, смог бы подавить в себе рвотный рефлекс, потому что у любого нормального человека это место не вызывало бы ничего, кроме омерзения. У любого, кроме людей, живших в доме над погребом.

Несмотря на то, что ночью было довольно прохладно, как только Вася вместе с матерью, держа под руки труп Андрея, спустился вниз, его руки и спина покрылись «гусиной кожей». Но до конца было еще долго. Самая гадкая и отвратительная часть только начиналась.

Включив свет, Вася с матерью и Светой положили тело на стол больше напоминавший верстак. В дальнем от входа конце подвала стояли две довольно помятые и местами начинавшие ржаветь морозильные камеры. В них Ивоненки хранили свою добычу, но для начала её еще предстояло разделать. Как известно любому, кто хоть раз резал свинью, разделывать тушу нужно сразу же после того, как животное было убито.

Ивоненки не отходили от этого принципа, и поэтому без промедлений приступили к разделке. Лишь с той разницей, что в их рацион входила человечина.

Глава 5

Поужинав, мужская часть семьи вышла на крыльцо покурить. Иван докурил первым и вернулся обратно в дом. Лёня, заметив странное поведение брата за ужином, решил поинтересоваться у него об этом.

– Чё-то ты какой-то не такой сегодня. Есть не захотел…

– Не знаю, просто как-то не хотелось, – бесцветным тоном произнёс Вася, выпуская изо рта облачко серо-голубого дыма и устремив свой взгляд на село, раскинувшееся внизу.

– Да ладно тебе, я вижу, что что-то не так. Рассказывай.

Обычно Лёня не отличался такими человеческими качествами, как сопереживание и участие, но в тот вечер в глазах своего брата он увидел что-то большее, чем просто минутная тоска.

– Не знаю, нет настроения об этом говорить.

– Как хочешь. Если вдруг надумаешься, расскажешь.

Васю, не привыкшему к такой заинтересованности к своим делам со стороны старшего брата, это даже немного раздражало.

«Он чё, фильмов насмотрелся, что решил мне личным психологом заделаться?»

– Да просто надело, – кинул он в ответ и, только когда эти слова уже вылетели из его рта, понял, что действительно это сделал.

– Что надоело? – спросил Лёня таким тоном, как будто до этого момента был уверен, что вряд ли брату что-то могло надоесть.

Вася лишь скосил на него взгляд исподлобья.

– А что, ты считаешь, что мы нормально живём?

– Ну… не знаю, – растерянно ответил Лёня, – я как-то над этим не задумывался. Живём, как и жили.

– Вот именно. А многие живут намного лучше нас, – Вася хотел было сказать о Свете, которая тоже с тех пор, как уехала жить в общежитие при университете, заметно изменилась, но в последний момент передумал, – ты вот, почему не пошел учиться после школы?

– Не знаю. Мать сказала, что у нас не хватит на это денег, и мне лучше устроиться на работу.

– Да ладно тебе. Ты же прекрасно знаешь, что деньги у нас есть и были раньше.

– Ну не скажи, когда я окончил школу, бате платили через раз, а мать вообще без работы сидела некоторое время.

– А-ай, ладно, но ты же мог поступить через год или через два, в армию пойти, в крайнем случае.

– Ты знаешь, что в армию меня не взяли.

– Ну ладно, но мы же вместе ездим в тот же Васильков на базар. Неужели тебе не хотелось переехать в город, найти там роботу.

– Не знаю, – протянул Лёня. Вид у него при этом был озадаченный, – я как-то об этом не думал. Ну, точнее думал, но не всерьёз. Мне в селе привычнее, а там я что буду делать? Ну на роботу буду ходить. А потом? На диване у телевизора лежать?

– А-ай, – махнул на него рукой Вася и подкурил еще одну сигарету, – делать там тоже хватает чего, было бы желание. Ты тут в огороде или возле свиней тоже особо не перетруждаешься.

– Я не пойму, к чему ты клонишь. Ты уехать надумал, что ли?

– Не знаю. Желание есть такое, но всё не могу решиться. Попрошусь у матери, чтобы хоть в какую-нибудь бурсу в городе устроила. Точнее заплатила, а поступлю-то я сам. А потом постараюсь там и осесть. Ты же видишь – из села все бегут. Здесь молодёжи скоро совсем не останется. Уже не с кем в клуб ходить. А что дальше будет?

На последних фразах парень говорил, как будто оправдываясь, словно не это было основной причиной того, что он хочет переехать. Лёня уловил эти интонации в его голосе, и поспешил проверить свои догадки.

– Ты же не из-за этого уехать хочешь, – сказал он, внимательно вглядевшись в глаза брата.

– Да ты и сам понимаешь, почему, – буквально выдавил из себя какое-то инородное тело, которое уже долгое время мешало ему своим присутствием, Вася, и ему стало немного легче.

– Это из-за тех, из «Форда», – несмотря на то, что был менее чувствительным, чем его брат, Лёня тоже не любил вспоминать тот случай.

– Да, – подавляя в себе накатывающиеся слёзы, ответил Вася дрогнувшим голосом, – и не только из-за них. Из-за всего. Я больше не хочу есть… сам знаешь что. Это ненормально. Другие такого не делают, и если когда-нибудь кто-нибудь об этом узнает, нас вон соседи на вилы поднимут быстрее, чем милиция приедет.

– Да тише ты, – попробовал утихомирить разошедшегося парня Лёня.

– Да кто нас услышит? Баба Шура? Так она глухая уже давно, что кричать нужно, даже если возле неё стоишь.

– Мало ли кто под заборами лазит.

– Ну, так, как наша Маричка, в этом селе больше никто не лазит, – попробовал разрядить обстановку Вася, и оба парня засмеялись. Даже они считали свою младшую сестру назойливой мухой, и были рады, что она крутится не возле них.

– Да ладно тебе, Васёк, не так уж и херово мы живём. Бывает и похуже. Я, кстати, уже обвес себе заказал на «ласточку». На той неделе уже должен быть. После него думаю «прямоток» еще поставить, чтоб гудела посолиднее.

Эта идея брата показалась Васе довольно забавной, но говорить этого в голос он не стал – слишком уж Лёня любил свою «пятёрку». Но в остальном, парень понял, что брат совершенно не разделял его мнения, да и вообще отнёсся к его откровению, как к спонтанному желанию, которое через время исчезнет, как семена одуванчика на ветру. Только вот для его младшего брата всё это было всерьёз, и он действительно хотел убраться подальше из Половцев. Но, какой бы срочной не была потребность вырваться из села, для начала ему нужно было еще закончить школу.

Глава 6

Чуть больше, чем через неделю, Лёня забрал свою машину из покраски от одного гаражного умельца в Василькове, и с выражением зашкаливающей гордости и широкой улыбкой на лице вернулся в село. Когда он величаво ехал по своей улице, состоявшей из четырёх домов, из колонок на полную мощность играл «Аттестат» в исполнении «Бутырки».

Лёня натянул на себя спортивные солнцезащитные очки, которые делали его лицо только еще более худым, и смотрелся он в них нелепо, о чём и поспешил ему сообщить младший брат, открывая ворота.

– Шторы сними, а то ты в них, как додик.

– Ты поаккуратнее со словами, – с лёгкой обидой в голосе произнёс Лёня и остановил машину у дома.

– Ну как тебе? – спросил он с довольной улыбкой на лице.

– Да как? Ведро было-ведро стало, – пошутил Вася и сразу же отбежал в сторону, понимая, что реакция его брата на такое будет довольно бурной.

– Ты чё мелешь, блядь?! – воскликнул тот, оторопев от нахальства парня, – Я щас твоего дрыща мелкого разъебашу так, что потом хер соберешь!

При этом он ухватил одно из поленьев, сложенных с торца дома, и направился к сараю, за которым, накрытый брезентом, стоял мопед Васи.

– Э-э, я пошутил. Неплохо получилось. Классно, – поспешил остановить брата Вася, а тот, резко замахнувшись на него поленом, бросил его обратно на кучу.

– Правда? – переспросил Лёня.

– Ну а то как же? Теперь вообще ракета.

Довольный таким ответом, Лёня вернулся к машине, возле которой уже стояла Маричка.

– Чё, Лёня, прокатишь на своей новой машине? – спросила девочка.

– Это та же машина, только бампера и боковые юбки другие, дурёха малая – хотя о чём я тебе говорю?

Из дома вышли мать, отец и Света.

– Ну как вам? – спросил у них Лёня.

– Нормально, – коротко прокомментировал изменения отец, подходя и внимательно осматривая машину.

– Ничего особенного, – фыркнула мать, – то же, что и было, только еще и денег содрали.

– Да ладно тебе, мам, это же «Жигуль», а не иномарка какая-нибудь, так что обошлось это недорого, как по нынешним ценам. Тем более, что еще и с покраской.

– И сколько? – поспешила спросить Маричка. Её, как всегда, вопросы денег интересовали больше всех, как впрочем, и Зою. Так что, если бы даже Лёня не ответил младшей сестре, пришлось бы давать ответ матери.

– Около трёх.

Мать лишь закатила глаза.

– Такие деньги и ни за что, – сухо прокомментировала она.

– Да что ты в этом понимаешь? – произнёс Лёня, впрочем, без упрёка в голосе.

– А тебе как? – спросил Лёня у Светы. Не то, чтобы её мнение много для него значило, просто собственный восторг от видоизменений своей «ласточки» достигал таких вершин, что настроение парня ничем нельзя было омрачить, и он готов был делиться своей радостью со всеми близкими ему людьми.

– Вроде ничего так, – покачав головой, сказала девушка, – что, в клуб сегодня на ней едим?

– А то как же? Конечно!

– Да, еще не перед всеми похвастаться успел, – сказал Вася, но его слова брат оставил без внимания.

В шесть часов младшее поколение Ивоненко в полном составе стало собираться на дискотеку. В сельский клуб ходила даже Маричка. Правда, у неё там была своя компания. В основном они не танцевали, а просто стояли у стенки, наблюдая за остальными и жуя сухарики или лузгая семечки. Обычно, Маричка ходила туда в той же одежде, что и дома – затёртых майках, футболках и шортах.

Света же, считая себя уже практически горожанкой, не могла себе позволить такую небрежность. И хоть её гардероб не отличался особой изысканностью, по крайней мере, девушка никогда не одевала в клуб что-то потёртое или грязное, а остальные сборы собирали у неё около получаса. В конце братья всегда отвешивали ей разные шуточки, но Света не могла выйти из дома, не накрасив ногти, глаза, губы и не приведя в порядок свою причёску, по завершении забрызгав её таким количеством лака, на котором держались бы и стены в доме, не то, что волосы.

Итак, собравшись, Ивоненки сели в преобразившуюся Лёнину «пятёрку» и поехали к клубу в центре села, который располагался в низине у реки. Счастливый владелец автомобиля чувствовал себя так торжественно, как кинозвезда, которой предстоит пройти по красной дорожке, в виду того, что именно к нему сегодня будет приковано внимание всех последнее время немногочисленных посетителей сельского клуба. Поэтому он решил устроить дискотеку прямо у себя в машине, включив магнитолу на полную мощь, чтобы было слышно всем в округе.

Парень опустил стекло и положил локоть на дверцу, свято веря, что так будет казаться еще круче. Включил на магнитоле свой любимый диск с шансоном, и из колонок на всю громкость заиграла песня группы «Бутырка» «Шарик». Вася скривился от ударившего по ушам резкого звука, и, посмотрев в зеркальце, заметил, что Света на заднем сидении сделала так же. Младший брат тоже иногда слушал шансон, но не был таким его фанатом, как Лёня.

А тот, по примеру большинства взрослых мужчин в селе, почти всегда слушал в машине блатные песни, хотя не имел к уголовному миру ровным счетом никакого отношения. Если кому-то, кто знал Лёню, сказали бы, что его посадили в тюрьму, тот бы ответил, что парня туда не приняли бы. Дело в том, что Лёня был высоким и чересчур худым, как будто ел раз в два дня и то не всегда. Можно было бы сказать, что он пошел в своего отца – тот тоже был худым, но даже если так, то Лёня обскакал в этом деле родителя.

С таким телосложением ему сложно было найти одежду. Чаще попадалась подходящая по росту, но широкая, или в меру по ширине, но для более низкого парня. Иногда, не найдя ничего подходящего, Лёня брал то, что было в наличии, и тогда над ним потешались друзья и знакомые. Бывало, что парень ходил в слишком «подстреленных» джинсах или сильно короткой футболке, едва прикрывавшей ремень на брюках, в котором приходилось бить дырку для застёжки довольно далеко от стандартных, имевшихся там. Иной раз на Лёне можно было увидеть рубашку или куртку, которая развевалась на ветру, как парус, что особенно смешило окружающих.

Но, даже несмотря на свою неказистую внешность и различного рода причуды, Ивоненко никто не гнобил в своём селе. Впрочем, и друзей у них было немного. В основном они гуляли своей компанией, и, в принципе, учитывая их довольно экстраординарное меню, это было неудивительно.

Но, в общем, это происходило из-за того, что и издеваться над ними в селе было некому. Большинство молодёжи, окончив школу, разъехались кто куда. Те, кто был поумнее, поступали учиться в вузы, но таких было немного. Остальные же либо шли в армию, либо учились в техникумах или училищах, либо сразу устраивались на работу. В случае с девушками одним из перспективных вариантов было выйти замуж за наиболее состоятельного горожанина, которого они могли «подцепить», забеременеть от него, женить на себе, родить ребёнка или детей, и в дальнейшем присматривать за ними и варить мужу борщ, как их учила это делать мама.

Тем же старшим, кто еще оставался в селе, Ивоненки были попросту неинтересны. Они, как и заведено, иногда здоровались с ними и перекидывались парой слов, но дальше этого дело не заходило. Поэтому общались они в основном со своими одногодками или подростками, которых было большинство среди посетителей школьной дискотеки.

Иногда в клуб заезжали парни из соседних сёл. По большей части они заявлялись большими компаниями, чтобы снять себе местных девчонок и настучать парням по голове чисто ради приключений. Ивоненки, хорошо знавшие это, обычно предпринимали какие-нибудь меры предосторожности, чтобы их не застали врасплох. Но если такое всё же случалось, они всегда сбегали первыми.

А тем временем кофейная «пятёрка» спустилась в низину и проехала мостик через реку. В принципе, Охрименкам не так уж и далеко было идти в клуб, но Лёня не мог позволить себе упустить шанс покрасоваться перед остальными своей преображённой машиной.

– Лёня, сделай немного тише, – попросила Света.

– А что, громко? – перекрикивая разрывающую колонки музыку, спросил парень, но всё же убавил громкость.

Не став никого спрашивать, парень остановил машину у магазина, так как по традиции перед в походом в клуб всем нужно было «заправиться» и взять что-нибудь с собой.

За одним из самодельных столиков сидели деды, цедя литровую бутылку «Рогань светлого». Компания поздоровалась с ними и прошла сквозь занавешенный тюлью – от мух – дверной проём.

В магазине было прохладнее, и царила смесь запахов пыли, сырости, солёной селёдки и пивного перегара. Там, окучивая полненькую продавщицу Любу, крутилось трое местных мужиков. Поздоровавшись и с ними, братья и сёстры стали выбирать себе выпивку. Лёня с Васей не стали нарушать традиции и взяли по литровой бутылке «Оболони светлого» для начала и еще по две поллитровых на вечер, потому, что в полвосьмого магазин закрывался. Света взяла себе три «Шейка Бора-Бора», а Маричка выпросила у братьев купить ей банку лимонного «Айс Микса». При этом присутствовавшие в магазине мужики не преминули прокомментировать это самой стандартной фразой в таких ситуациях – «а тебе не рано еще?» Маричка ничего им не ответила и отвернулась в другую сторону. Остальные тоже оставили вопрос мужчин без ответа.

Расплатившись, Ивоненки забрали своё пиво и сели обратно в машину. Лёня проехал немного дальше к клубу, который возвышался над школой и сельсоветом, и остановился в тени росших рядом сосен.

На магнитоле по-прежнему играла «Бутырка», только уже «Малец». Лёня открыл дверь и, открутив крышку на бутылке, сделал большой глоток пива. Вася последовал его примеру, а затем они оба закурили по сигарете из пачки «Винстона» постоянно дежурившей в подлокотнике «пятёрки». Света с Маричкой вышли и направились к стоявшим у еще закрытых дверей клуба девчонкам.

Минут через пять подошли и парни. Первыми пришли Славик Нечипорук, которого среди молодёжи чаще называли Зубом за выпирающие вперёд зубы, особенно хорошо заметные, когда парень улыбался, и Ярик Иванчук. Оба они держали по бутылке пива в руке и, так как неплохо общались с Охрименками, подошли к ним.

– Здорово, пацаны, – поздоровался с братьями Ярик и сразу же обошел машину, – это чё ты, обвес кинул?

– Ну да, – стараясь говорить безразличным тоном, произнёс Лёня, – как тебе?

– Бомбово, вообще. Смотрится, как иномарка.

Довольный таким ответом, Лёня расплылся в широкой улыбке.

– А ты когда успел приехать? – спросил у него Славик.

– Да уже больше недели, как я в селе, ты чё?

– А мне откуда знать? Чё тогда в клуб не приходил на прошлых выходных?

– Занят был, – ответил Лёня, не желая развивать неинтересную тему.

– А-ай, ты чё, нашего Зуба не знаешь? До него же, как до жирафа все новости доходят, – сказал Ярик и парни рассмеялись, а Славик с обиженным выражением лица толкнул друга локтем.

– Чё там нового, кстати в селе? – спросил у них Лёня, – А то я два месяца здесь не был, теперь боюсь, что что-то пропустил, – сказал он таким тоном, как будто был уверен в обратном, в чём его и заверил Ярик.

– Да ничего такого. Разве что дед Борис повесился.

– А, это я уже слышал.

– Ну еще Санёк Калменко жениться решил.

– На ком? – встрепенулся Лёня, – Как это Маричка до сих пор нам не рассказала?

– Да я и сам только на днях узнал. И то, только потому, что в автобусе вместе с ним ехал. Так что, подожди еще день-два, и она точно узнает и вам расскажет.

– Ты не сказал на ком.

– А, на Надьке-прапорщице, – эта кличка приклеилась к девушке из-за отца, который служил прапорщиком в одной из воинских частей в Киеве. Поэтому прапорщиками называли всех членов его семьи, – вроде как через месяц свадьба.

– Ха, интересно, – процедил сквозь зубы Лёня, – с чего это они так решили? Не «по залёту», случайно?

– Не знаю, но вроде как нет.

– И чё, Санёк тебя пригласил? – спросил у парня Вася.

– Ну да. Я думаю, он и вас позже пригласит. Он же, как-никак, Лёнин одноклассник, да и так вроде пацан нормальный.

Саша Калменко был последним из своего класса, не считая самого Лёни, кто до сих пор не успел жениться. Девушки практически все вышли замуж в течении двух-трёх лет после окончания школы. Парни, как и заведено, сначала выучились и нашли работу, а уж затем стали обзаводиться семьями. Так как в селе с этим стараются не тянуть, и такое понятие, как «строить карьеру» оставляют для горожан, которым больше нечего делать, то Лёне с каждым годом становилось как-то неудобно на счет того, что он не то, чтобы жениться, а и девушки нормальной себе найти не может.

То ли в виду его внешности, то ли стеснительного характера, представительницы слабого пола обходили парня своим вниманием. Он предавал этому слишком уж большое значение, и потому, с каждой неудачной попыткой завести отношения, только еще больше комплексовал по этому поводу.

Разговоры между парнями продолжались, но Лёня по большей части не принимал в них участия. Он просто дудлил своё пиво и иногда курил, молча размышляя над больной для него темой.

Наконец, в восемь клуб открыли. Играла на местной дискотеке в основном попса вперемешку с хитами восьмидесятых-девяностых и всё реже последнее время шансоном, что очень беспокоило старшее поколение и Лёню в том числе.

Сам клуб представлял собой холл бывшего сельского Дома культуры, с выкрашенными в синий и белый цвета стенами и несколькими низкими и длинными деревянными лавочками, похожими на те, которые иногда можно встретить в школьных спортзалах. На стене всё так же продолжала висеть доска почёта, несмотря на то, что большинства из людей, запечатлённых на фотографиях, уже не было в живых, а те громкие звания типа «ударник соц. труда» давно ровным счетом ничего не значили. Но молодёжь смотрела на это, просто как на часть интерьера, и давно уже перестала замечать старую доску почёта.

Пульт диджея, а если говорить более правдиво, просто музыкальный центр, находился в небольшой подсобке. Им вот уже трети год подряд заведовал Коля Жмых. Песни он ставил по желаниям присутствующих или просто те, которые имелись на дисках. Поэтому нередко между песнями «ВиаГры», Свтланы Лободы, Нюши, «Серебра», Потапа с Настей и других современных исполнителей играли и старые хиты «Ласкового мая», «Руки вверх» десяти- и двадцатилетней давности. Также ходовой до сих пор оставалась Верка Сердючка и разные псевдонародные песни, но их включали в основном, когда большинство присутствующих уже были сильно пьяными. Как и везде в сёлах, клуб был не только местом, где можно было потанцевать. В клуб шли, чтобы встретиться с друзьями, пообщаться и выпить с ними, в клуб шли, чтобы узнать последние новости, чтобы завязать отношения с противоположным полом или попросту устроить драку. Причём последнее занятие интересовало как мужскую, так и женскую часть местной молодёжи. И в виду того, что среди парней в Половцах последнее время было уже не так много сбитых и спортивных, как раньше, то драки между ними случались не часто, за исключением тех случаев, когда их били приезжие. А вот девчачьи драки случались чаще и зачастую были гораздо более жестокими и зрелищными, нежели драки парней.

Вот и в тот вечер не обошлось без происшествий. Где-то через час после начала дискотеки в клуб заехали трое девчонок из соседнего села. С ними был какой-то парень, которого никто раньше здесь не видел. А вот девчонок знали. Они иногда приезжали в Половцы погулять на выходных, и последний раз из-за них едва не произошла драка между местными и приезжими парнями.

Компания местных девушек сразу же отреагировала на приход чужачек и сбилась в стайку у стены клуба, оживлённо шушукаясь, обсуждая незваных гостей и время от времени бросая косые взгляды в их сторону. Приезжие же, обрадовавшись, что им освободили танцпол, сразу же стали танцевать. Худощавый парень, приехавший с ними, отошел в сторонку и стал у окна. Девушки, по-видимому, были уже довольно пьяными, так как, потанцевав немного своей компанией, подошли к парням и стали в их круг.

Местные девчонки не могли стерпеть такого нахальства. Старшие из них – Валя Куличенко и Аня Тищук сразу же подключились к танцу, выжидая момента, когда кто-нибудь из приезжих толкнёт или заденет их. Но те, даже невзирая на состояние, в котором находились, быстро смекнули, что к чему, и старались быть аккуратными. Но это не помогло. Вслед за Валей и Аней подошли остальные девчонки.

Места вокруг становилось всё меньше, и через некоторое время, всё же одна из приезжих легонько задела локтем Машу Ярошенко. Та, специально сделав вид, что удар получился сильнее, чем был на самом деле, отлетела в свою подружку Надю – ту самую, которая должна была вскоре выйти замуж за одноклассника Лёни.

И тут пошло-поехало. Валя с Аней, считаясь самыми крутыми девчонками на селе, незамедлительно вмешались в ситуацию. С силой толкнув высокую брюнетку, которая до этого имела неосторожность задеть Надю, они стали перед ней, а за их спинами собрались и остальные девушки. Да и парни тоже прекратили танцевать, боясь пропустить самое интересное.

– Ты чё, овца, вообще уже страх потеряла? Приезжаешь к нам гулять и ведёшь себя, как бычка, толкаешь всех? Ты чё, в табло захотела? – перекрикивая музыку, обратилась к брюнетке Валя. Но та лишь обиженным взглядом смотрела на неё, не в состоянии найти слов, чтобы ответить.

– Эй, девочка, – отозвалась одна из подруг попавшей в передрягу брюнетки – среднего роста рыжая девушка с серыми глазами, самая симпатичная из них и, по всей видимости, лидер в компании приезжих, – ты обороты-то сбавь. Ничего страшного не случилось.

– Ничего страшного? – переспросила у неё Валя, – Ты считаешь, что заявляться в чужое село и расталкивать там местных – это ничего страшного?!

– А ну, курицы тупорылые, пошли на улицу! – воскликнула Аня, – Будем вас жизни учить!

Понимая, что сопротивляться бесполезно, девушки вышли вместе со всеми. Компания направилась за клуб, где всегда и происходили все драки. Парень, привёзший трёх девушек, тоже, стараясь ничем не выделяться, двинулся вслед за остальными. На лице его ясно читалась тревога.

– Ну так чё вы там хотели нам сказать? – спросила Валя у рыжей девушки, стоявшей напротив неё.

– Вообще-то это ты нас сюда вывела, так что ты и объясняй.

– Да дай ей в бубен, Валька, чё с ними базарить? – донёсся из толпы голос кого-то из парней.

Но рыжая оказалась сообразительнее, и, поняв, что драки не миновать, сразу же перешла в наступление. Не дожидаясь, пока будут бить её, девушка с кулака зарядила Вале в голову. Удар был довольно сильным, и соперница первое время потерялась. Но тут включилась Аня и, вынырнув из толпы с боку от рыжей, с размаху зарядила ей в нос. На траву тут же капнуло несколько капель крови. Другие две девушки кинулись защищать свою подругу.