Есть миры внутри миров… Дневник сновидений – 2

Есть миры внутри миров…

Дневник сновидений – 2

Lixta Crack

© Lixta Crack, 2020

ISBN 978-5-4493-2271-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Далеко не всегда мне удается выкатиться из тела. Чаще просто осознаюсь во сне. И далеко не всегда без посторонней помощи. Но ощущения того, как разделяешься с телом, ни с чем несравнимы.

Очень быстро качусь и боюсь упасть, но не останавливаюсь. Зрения еще нет, темная пелена заволакивает глаза. Качусь в слепую, будто с крутой горы и подсознательно опасаюсь падения с кровати. Падаю все-таки, но не на пол, а во что-то мягкое, приятное, белое. Вот и глаза мои открылись по ту сторону реальности. Лежу в облаке, постепенно проваливаясь все глубже. Радуюсь тому, что смогла сама попасть сюда. Без помощи Крона. Все-таки у меня получается.

Постепенно обретаю плоть, и пышное облако уже не в силах удержать меня. Падаю вниз, а может, лечу. Земля быстро приближается, но мне не страшно.

Если во сне можно потерять сознание, кажется, я его потеряла. Падение из облака оказывается не таким уж безболезненным. Снова ничего не вижу, но лишь потому, что глаза мои закрыты. Зато слышу шум волн и чувствую, как море лижет босые ступни. Неприятно. Слишком плотный мир.

Чьи-то руки безжалостно переворачивают мою бесчувственную тушку, но сил сопротивляться нет. В лицо плещет вода, приходится жмуриться и отплевываться.

– Живая! – слышится радостный возглас.

Все-таки нужно открыть глаза, а то неудобно как-то, человек-то старается привести меня в чувство, да и мертвой прикидываться теперь бессмысленно.

Поднимаю веки и снова жмурюсь от яркого солнца.

– Крон, куда ты меня затащил? – недовольно спрашиваю.

– Ты обозналась, – говорит человек, а я и сама уже вижу, что это не он, хотя похож, волосы те же, только черты лица более заостренные, да и выглядит немного старше, а глаза такие синие-синие.

– Чего тебе нужно? – резко отскочив, спрашиваю, пытаясь припомнить, где я видела его.

– Вот мы и встретились при других обстоятельствах, – он усмехнулся.

– Адмирал Алмер! – вспомнила, наконец, и в голове промелькнули эпизоды из моей чужой жизни.

– Зови меня Винсентом. Как странно, что именно ты оказалась здесь.

– Поверь, я тоже этого не ожидала, – он усмехнулся, а я все же спросила, – А что все-таки произошло?

– Кораблекрушение, какой-то кошмарный шторм случился, ты же видела все.

– Я видела, как ты погиб.

– Нет, как видишь. Разочарована?

– Ну что ты? Я даже рада. Оказаться одной на необитаемом острове – сомнительное удовольствие.

– Это хорошо. Я думаю, мы должны оставить все разногласия до тех пор, пока не выберемся отсюда. Если выберемся вообще.

– Давно ты здесь?

– Не очень. Меня выбросило на берег. Когда пришел в себя, то отправился вдоль побережья. Так я тебя и нашел. Нужно обойти остров, может, найдем кого-нибудь еще.

– А может это и не остров?

– А что же?

– Ну, полуостров, к примеру?

– Было бы не плохо, – он рассмеялся.

– И вообще, откуда здесь необитаемый остров? Ты ведь шел в Британию. Может это Ирландия?

– Слишком жарко для Ирландии. Может, этого острова нет на картах. Мы где-то в Бискайском заливе ближе к Испании, по всей видимости.

– Там точно нет островов.

– Ты каждый дюйм Бискайского залива знаешь?

– Знаю, поверь мне, – мне так и хотелось сказать, что я все гугл-карты изучила в поисках необитаемых островов, – И это не Бискайский залив.

– Мы направлялись в Британию из Португалии, ты шла с северо-запада, может из Вестманнаэйяра, впрочем, тебе виднее. Мы должны были оказаться в Бискайском заливе, – настойчиво утверждал он.

– Винсент, если это остров, то мы где-то посреди Атлантики.

– Нас не могло так далеко унести. То есть, могло, конечно, но мы оба были бы мертвы.

– Тогда это не остров, а мы где-то в Испании или во Франции.

– Давай пройдемся по берегу и убедимся, остров это или нет.

– Вообще, в Бискайском заливе есть песчаные пляжи?

– Ты же знаешь каждый дюйм здесь? – он усмехнулся.

– В море. Но не на берегу.

Он встал и подал мне руку, помогая подняться. Жест был отнюдь не символическим, мне действительно потребовалась помощь, чтобы встать. Рана от шпаги в ноге никуда не делась, а из-за вывихнутой лодыжки я прихрамывала.

– Идти сможешь? – заботливо поинтересовался адмирал, поддерживая меня под локоть.

– Если бы ты не вывернул мне ступню, было бы лучше, – зло ответила я.

– Прости, я лишь защищался, – он пожал плечами.

– Хорошо, что защищался, не то прирезала бы тебя еще на корабле, – шутка показалась мне грубой, но я все равно засмеялась.

– Не думаю, – серьезно произнес Алмер, и мы двинулись вдоль берега.

Не люблю, когда в разговоре возникает пауза. Особенно, если это разговор с бывшим врагом. У меня вообще некоторые сложности в общении, часто не знаю, как начать разговор или какую выбрать тему. О чем вообще говорят люди, если говорить не о чем? Во сне обычно легче, но не в этот раз. Мир стал слишком настоящим, только бы не увязнуть в конце XVII века.

Молчание затянулось, и я почувствовала себя неловко, будто мы не способ выбраться ищем, а праздно гуляем по пляжу. Неправильно все это. И дело не в том, что я ощущала какую-то угрозу от Алмера, совсем нет, просто в этом месте было что-то неправильное, но пока не могла понять, что именно. Однако неприятный холодок уже пробрался под кожу.

Остров все же оказался островом, что стало очевидным, когда мы наткнулись на собственные следы. Совсем небольшой островок с жиденькой растительностью посередине и шикарным пляжем с золотистым песком. Здесь даже охотиться не на кого, а как добыть пресную воду, я понятия не имела, хотя подозревала, что такая возможность есть, раз имеется растительность.

Что ж, если учесть, что я сплю, можно вдоволь наплаваться в океане и проснуться. Хотя, Алмера было немного жаль, ведь для него это настоящий мир.

– В Бискайском заливе ходит много кораблей, кто-нибудь нас наверняка заметит, если подать дымовой сигнал.

– Может, еще предложишь плот выстроить? Или вплавь добраться? – взвилась я.

– Если плыть на восток, рано или поздно мы доберемся до материка.

– Понятное дело, что доберемся, земля-то круглая. Вопрос, только когда?

– Если тебе не нравится то, что предложил я, придумай что-нибудь получше.

– Я не против твоих идей, но мы не в Бискайском заливе, когда ж ты это поймешь, наконец.

– Это маленький остров, его может не быть на картах. Чего ты так упираешься? И как мы, по-твоему, могли оказаться посреди Атлантики?

– Не знаю, но, уверена, что до земли очень далеко.

– С чего ты взяла?

– Птиц нет. Они сюда не долетают.

– Ну… – он замялся, – Может, долетят еще? – Алмер растерянно улыбнулся, а я впервые наблюдала сурового адмирала без его привычной надменной маски.

– Может, и долетят… – проговорила в ответ и решительно направилась к воде.

Океан был холодным и глубоким. Такой чистой воды в современном мире не встретишь, даже на глубине нескольких метров видно дно. Удивительно прозрачная вода. Никаких водорослей, рыб или медуз не наблюдалось. Будто бы я одна живая душа в океане. Странно, но в воде возникало какое-то непостижимое ощущение пустоты. Будто и не вода это вовсе, а космический вакуум.

Алмер все это время сидел на берегу, в воду почему-то не полез. Выныривая в очередной из воды, заметила, что взгляд его кажется стеклянным, совсем не живым. А еще закралась мысль, что это уже совсем другой Алмер, не тот, что снился мне прежде, и мысль эта мне пришлась сильно не по душе.

– Тебе совсем не жарко? – спросила, вернувшись на берег и тронув Алмера за плечо.

Адмирал вышел из своего оцепенения и несколько испуганно на меня посмотрел, будто бы спал с открытыми глазами, а я его разбудила.

– Нет, – коротко ответил он и снова принял отрешенный вид.

– Да что с тобой? – спросила, присаживаясь рядом.

– Мы не выберемся, Аннелина.

– С чего ты взял?

– Идем, – он взял меня за руку, его ладонь была холодной и влажной.

– Ну, идем, – нехотя согласилась и, ведомая Алмером, отправилась к растительности в середине острова. Там он отыскал палку, возвратился на пляж и воткнул ее во влажный песок.

– Тень видишь? – он сделал отметку пальцем в том месте, где оканчивалась тень.

– Вижу.

– Смотри, что будет дальше.

Теперь мы оба внимательно наблюдали за едва заметным движением тени. Я пока что ничего не могла понять, возможно, это какой-то способ определения сторон света, но ничего особенного пока не видела.

Когда тень сместилась на достаточное расстояние, он снова сделал отметку и соединил две точки.

– Теперь поняла?

– Что поняла?

– Тень. Она движется не в ту сторону.

– Против часовой стрелки? – уточнила я.

– Да.

– И что из этого следует?

– Из этого следует, что Солнце садиться на востоке!

Конечно, меня эти вещи не слишком удивляли, ведь я знала, что сплю, а во сне и не такое бывает, но Алмера сие открытие повергло в шок.

– Может быть, мы просто оказались в южном полушарии, – предположила я.

– Из Бискайского залива? – недоверчиво ухмыльнулся Алмер, а из моих уст вырвалась усмешка.

– Ну, конечно, оказаться в южном полушарии куда менее вероятно, чем то, что солнце встанет на западе!

– Это еще не все. Сначала я думал, компас сломался, – он вытащил из-за пазухи коробочку и протянул мне. Солнце очевидно клонилось к закату, но прибор утверждал, что сие направление именуется востоком.

– Компас сломался, а мы в южном полушарии, – настойчиво повторила.

– Это тоже не все. Где твоя тень? – машинально опустила глаза, но под ногами никакой тени не обнаружила.

– У тебя ее тоже нет, – сказала, глядя на Алмера, этому никакого объяснения не нашлось.

– А теперь посмотри на горизонт.

Я устремила взор в направление руки Алмера. Над линией горизонта висело что-то темное, как туча, только очень длинная.

– Это еще что? – неприятные ощущения от этой штуки, особенно если считаешь этот мир реальностью.

– Даже представить страшно, что это может быть. Но оно приближается.

Из груди вырвался недовольный вздох. Конечно, я могла изобразить страх или хотя бы непонимание, но мне совершенно не хотелось этого делать. Собираясь с мыслями, стала расхаживать взад-вперед вдоль берега. По сути, просто тянула время, весьма непросто рассказать человеку, что он всего лишь снится тебе. И вскоре наступит утро, ты проснешься в привычном месте, займешься обыденными делами, а он так и останется внутри твоего сна, который ты больше не смотришь.

Все-таки нужно объяснить ему все. И я остановилась перед ним, спокойно глядя на его обескураженное лицо.

– Винсент, это нормально, – почему-то сказала тоном психиатра, объясняющего умственно отсталому его физиологические особенности. Его синие глаза расширились, став почти круглыми, как пятирублевая монета.

– Что… нормально? – запинаясь, спросил он.

– Все. Все, что происходит здесь и сейчас нормально. Так бывает. Во сне.

– Но я ведь не сплю сейчас… – неуверенно сказал он.

– Зато я сплю. И когда проснусь, не будет ни острова, ни океана, ни Солнца, вздумавшего заходить не за ту сторону.

– Хотел бы и я проснуться также. Но… я ведь не проснусь, – догадался он.

– Не знаю, – соврала, хотя, кто знает? Может, и нет.

– Аннелина, – он глупо усмехнулся и потер нос, – А ты случаем не сошла с ума?

– Нет, Винсент. Это для тебя сей мир настоящий, а для меня всего лишь сон.

– Я тебе не верю.

– Что ж, я бы тоже не поверила, если бы мне наяву такое сказали. Но реальность сна довольно пластична. И я умею ее менять. Мне еще ни разу не приходилось уводить человека из сновидения, но попробовать стоит. И я покажу тебе другие миры.

– Да не хочу я других миров! – разъярился он, – Я хочу только выбраться с этого проклятого острова, где нет теней, Солнце сошло с ума, а с линии горизонта ползет тьма!

– Ты это, – запнулась я, – Самообладания не теряй.

– К черту самообладание, – он копнул землю носком сапога и быстрыми шагами пошел прочь вдоль побережья.

Опустившись на песок, я наблюдала за темной полосой вдали. Без сомнений, она приближалась. Конечно, мне не было страшно, ведь всегда есть возможность проснуться. Интересно, где бы проснулся Алмер, если бы мог?

– И что же ты тут делаешь? – раздался за спиной знакомый голос.

Обернувшись, увидела Крона в том самом обличии, в котором он однажды привел меня на корабль. Его взгляд был суров, но на лице была заметна полуулыбка, создававшая весьма ехидное выражение.

– Сижу на пляже, – похлопала руками по песку.

– Ты зря сюда пришла.

– Это еще почему?

– Не стоит быть там, где все закончилось.

Демон резким движением поднял меня на ноги.

– Ты чего?! – взбрыкнула я.

Винсент Алмер уже быстрым шагом направлялся ко мне, почти бежал, но Кронос заметил его, потом схватил меня за плечи, и мы начали проваливаться сквозь песок. Вскоре я уже видела небо лишь в небольшом круглом отверстии в песке.

– Аннелина! – слышался исчезающий, полный отчаяния крик адмирала.

Мы продолжали медленно опускаться вниз, пока маленькое окошко наверху не исчезло вовсе. Несколько мгновений тьмы, и мы уже стояли рядом с каменным столом для жертвоприношений.

– Ты зачем меня увел! – вскрикнула и попыталась толкнуть демона в грудь кулаками, но он перехвалил руки.

– Есть места, где тебе не стоит бывать, – спокойно ответил он и отпустил мои запястья.

– Это еще почему?

– Это плохое место.

– Мне все равно нужно будет вернуться.

– Не нужно.

– Там Винсент! Я не могу его оставить там.

– Кто такой Винсент?

– Адмирал с фрегата.

– Сам выберется. Или не выберется. Какая тебе разница? Он умер триста лет назад, – глаза демона зажглись зеленым огнем.

– Там еще не прошли эти триста лет. Он на острове оказался. Дай мне доиграть! – топнула ножкой, как маленькая девочка, которую насильно увели с улицы.

– Доиграешься, – зло прошипел демон.

– Я не пойму, что не так с этим сном?

– Говорил же, не играй с плотными мирами. Оставь уже этого адмирала, уперся он тебе.

– Я ненавижу, когда ты что-то запрещаешь и ничего не объясняешь!

– Хорошо, – он тяжко вздохнул, а я забралась на свое привычное место – жертвенник и приготовилась выслушивать объяснения, – Этот Винсент, он умер. И это его посмертное существование. Его, понимаешь, не твое. И тебя там быть не должно. Есть вещи, с которыми ты пока не должна играть. Придет время, наговоришься еще с покойниками, а пока не нужно. Они плохо на тебя влияют.

– Ты тоже умер, если не помнишь.

– Я – другое. А этот всего лишь человек. Что там с ним дальше будет или не будет, как он через это пройдет, поймет или не поймет, в чем дело, тебя это не касается. Это только его путь.

– Но я же общалась с мертвыми раньше.

– С теми, кто знал, что мертв. А этот считает себя живым, – в его голосе слышалось пренебрежение, когда он произносил слово «этот».

– Крон, ты специально говоришь так, чтобы я подумала, будто ты врешь?

– Да, но в этот раз я не вру, – он смущенно улыбнулся.

– Тогда совсем тебя не понимаю.

– Просто хотел, чтобы ты увидела во мне человека. Этого адмирала я создавал с себя. Он тебе не нужен. Это не самая удачная моя копия.

– И теперь тебе кажется, что он обрел самостоятельную жизнь?

– Так и есть. С вымышленными персонажами всегда так бывает. Я хотел, чтобы тебе было интересно, но персонажей нужно убивать вовремя, особенно если пишешь их с себя.

– Тогда причем тут место? Почему нельзя доиграть?

– Да потому что ты уже доиграла. Нельзя его оттуда вытащить. Пусть уходит в небытие, как ему и положено.

– А что будет, если забрать его с этого острова в другой сон? Ну, теоретически…

– Знаю я твое «теоретически». Ничего у тебя не выйдет, а если и выйдет, во Вселенной станет на одного несчастного призрака больше. Оно тебе надо?

– Объясни метафизическую часть целиком, а то сыплешь мне отговорками.

– Сон очень похож на смерть, за исключением того, что нельзя проснуться. Но по сути, это одно и то же место. С момента смерти физического тела, умирание длится еще какое-то время, после чего сознание возвращается в изначальное состояние. Происходит осознание смерти, тогда ты можешь задержаться на какое-то время в этих снах или идти дальше; или же не происходит, тогда ты перестаешь быть, рождаешься заново или растворяешься, но себя уже не помнишь.

– Может, ему просто все объяснить?

– Не твоя это задача. И вообще, я не хочу, чтобы ты сейчас сталкивалась со смертью. Еще рано, тебе никак нельзя умереть раньше срока. Не надо так рисковать, тебе еще долго…

– Боишься, значит…

– Я все время помню, что ты смертна, – произнес он почти шепотом и отвернулся.

– Крон, ну нельзя же мне теперь от каждой тени шарахаться!

– Нельзя. Но лучше бы ты шарахалась. И вообще, я уже жалею, что создал этого адмирала. Надо было самому за него играть.

– Да ладно, хороший же персонаж вышел, как живой.

– Такой живой, что меня живее, – пробубнил он, опустив глаза, а потом взглянул на меня, – Ну чего в нем такого-то, что нет во мне?

– Да ничего, – пожала я плечами.

– Давай, просыпайся уже, – он подошел к алтарю, схватил меня за ногу и сбросил вниз. Удивительным образом, каменный пол храма превратился в мягкую постель.

***

По пробуждению меня почти сразу накрыл приступ хоть и тихого, но все же истерического смеха. И как только я во сне не догадалась, в чем причина странной нервозности демона. Очевидно же, что это самая обыкновенная ревность, причем, весьма плохо скрываемая. Но самое смешное было в том, что ревновал он, по сути, к самому себя. И теперь к тому же искренне недоумевал, что я могла найти в Алмере такого, чего не нашла в самом Кроносе.

Говорят, что дети до трех лет не различают сон и явь. Обе реальности для них равноценны. Удивительно, что, повзрослев, они забывают об этом. Реальность сновидений несомненно соткана из того же материала, что и мир, который видим мы с открытыми глазами, иначе ощущения во сне не могли бы быть столь реалистичными. И еще вопрос, какой из миров имеет большее значение. Люди редко об этом задумываются, редко запоминают свои сны, редко отдают себе отчет о том, что делают во сне. Хотя, большинство не отдает себе отчета и в том, что делает наяву, но суть не в этом. На самом деле зыбкие миры сновидений едва ли не самая важная часть жизни. Эти странные, порою абсурдные видения даются нам, чтобы учиться. Но учиться не тем наукам, которые пригодятся в жизни, а тем, что пригодятся после нее. Потому что сон очень похож на смерть. Настолько похож, что практически не отличим. Единственное отличие в том, что ото сна мы просыпаемся рано или поздно. И имеем возможность понять по пробуждению, что это был сон. После смерти такой возможности не будет. Придется разбираться во всем на месте.

Адмирал Винсент Алмер уже не сможет проснуться. Теперь его участь – извечно блуждать среди абсурдного кошмара под Солнцем, восходящем на западе. Наверное, это страшно, считать явный мир своею единственной реальностью и внезапно оказаться в совсем другой. Страшны не возможные неприятности, а непонимание того, что происходит вокруг. Человек, конечно, ко всему привыкает. И Алмер свыкнется с сошедшей с ума реальностью. У него есть на это время. Теперь вся вечность в его распоряжении, чтобы разобраться. Может, Крон и прав, это только его задача. Но что может быть плохого в том, чтобы подсказать путь?

– Даже не думай об этом, – зазвучал в моей голове голос демона.

– Да не думаю я, – ответила, поднимаясь с постели.

– Ты снова приписываешь мне дурацкие человеческие качества. Ревную я, самой не смешно?

– Смешно, немного. А разве это не так?

– Не так.

– Тогда что означал этот спектакль?

– Мне был интересен тот момент, когда персонаж начинает развиваться самостоятельно, вразрез с авторским замыслом.

– Ну и как? Разобрался?

– Не слишком. Ничего принципиально нового я в нем не увидел. И все-таки, ответь на вопрос, что в нем есть такого, чего нет во мне?

– Да ничего, я же говорила. Нет, различия, конечно, есть, но не фундаментальные. Ничего принципиально нового, чтобы меня зацепил именно этот факт. Действительно, на тебя похож, но я решила, что это твое тщеславие сыграло роль. А так, персонаж как персонаж. Более правильный он что ли. Не знаю, в общем. Интересно было наблюдать за его нравственными метаниями. Как он жаждал доставить меня в Британию и в то же время бежать. Все какой-то компромисс искал. Но все это весьма второстепенно. Относился ко мне достаточно хорошо, несмотря ни на что. И еще до этого он сам был моим пленником, но я отпустила его. Хотя эти воспоминания чужие и довольно смутные.

– Стокгольмский синдром. Обоюдный причем стокгольмский синдром, – заключил демон.

– Может быть. Похоже, по крайней мере.

– Не может быть, а так оно и есть. А теперь понимаешь, что это твоя проблема?

– Не понимаю. Что здесь не так?

– Подмена суждений, вот что не так. В его плену оказалась не только ты сама, но и твой разум. Это то же самое, если человеку плохо, нужно сделать еще хуже, а потом как было, и ему станет хорошо. Ну, неужели ты не могла быть выше этого?

– Может и могла, просто не захотела. Я ведь знала, что это игра. В реальности я так себя не веду.

– У тебя просто повода не было. Но во снах ты часто испытываешь подобный эффект. Это не единичный случай. И меня это настораживает.

– Не переживай, наяву у меня не так много шансов попасть в плен. Но, если уж на то пошло, у тебя тоже есть эта склонность, раз Алмера ты писал с себя.

– Мне можно. Сегодня я придумаю новое развлечение. Я кое-что вспомнил и хочу тебе показать. Надеюсь, ты забудешь думать то, что ты думаешь.

– И что же я думаю?

– Думаешь, рассказать адмиралу, что он умер.

Конечно, я думала об этом. Но двигало мной не какое-то высокое чувство по отношению к Винсенту, никакой не стокгольмский синдром, а совершенно здоровое любопытство. Меня всегда интересовала жизнь после смерти. В конце концов, почему бы ему не поделиться со мной опытом.

Не стала отвечать, зная, что Крон все равно прочтет мои мысли. Пока я не приняла решения, возвращаться ли на остров, и радовалась этому, зная, что демону мои планы также неизвестны.

***

Солнечные лучи щекочут веки так, что невозможно более держать их закрытыми. Из окна напротив кровати льется свет, такой яркий, что невольно отворачиваюсь к прохладной шелковой подушке, но спать уже не могу, слишком светло. Немного привыкшие к яркому освещению глаза начинают видеть обстановку. И это определенно не та комната, где я заснула. Значит, все еще сплю.

Никогда прежде мне не доводилось здесь бывать. Помещение просторное, здесь есть круглый обеденный стол, изящные стулья в стиле рококо, комод, большое зеркало над ним, платяной шкаф. Мебель однозначно старинная или стилизованная под старину. Покинув свое ложе, обошла комнату, присматриваясь ко всему. Взглянув в зеркало, увидела себя одетой в белую ночную рубашку и смешные панталончики. Предметы не дали мне точного ответа о месте и времени, где я нахожусь. Оставалось ждать, пока явится Крон и разъяснит мне правила новой игры.

В комнату явилась женщина в пышной юбке и нелепом чепчике. Она услужливо поклонилась и произнесла:

– Госпожа, Вас желает видеть один господин. Велеть ему подождать, пока вы оденетесь?

– Да, – ответила, после некоторых раздумий. Я очень надеялась, что это Кронос, но, тем не менее, не рискнула появляться при нем в панталонах.

Кажется, ждать ему придется изрядно долго. Это я поняла сразу, как только увидела весь ворох одежды, который мне предстояло напялить на себя. Это не в джинсы с футболкой влезть, отнюдь. Памятуя, что одеваться обычно помогали служанки, я терпеливо ожидала возвращения девушки. Однако она так и не вернулась, и мне пришлось самой разбираться с этой кипой из голубого шелка и кружев. Здесь были и корсет, и чулки, и сразу два вида платья, которые, кажется, считались верхним и нижним, перчатки, подвязки, хорошо хоть парика не было.

Кое-как разобравшись с корсетом, я надела оба платья и направилась к выходу, но тут мой взгляд упал на странное конусообразное сооружение. «Кринолин» – вспомнила его название. Стянув белые перчатки, задрала юбки и попыталась, высоко подняв ногу, всунуть ее в отверстие кринолина. Юбки отчаянно вырывались из рук и в итоге были накинуты на голову. Теперь я оказалась еще и слепой. Ухватившись за кринолин, повалилась на пол, но все еще не оставляла попыток втиснуть нижние конечности в это адскую конструкцию из китового уса.