Черное. Белое

– Если ты расскажешь Андрею, то я больше не появлюсь ни в вашей, ни в какой-либо другой компании вообще. Если ты не поняла, то он – мой единственный шанс.

– Не глупи… – прошептала она.

– Еще созвонимся! – Теряя терпение, я положила трубку и тут же расплылась в довольной улыбке.

Аня сообщила мне прекрасную новость – вчерашний случай уже обсуждается!

Глава 49

Время совершенно неожиданным для меня образом потекло быстрее, чем я могла бы предположить.

Выдержав один раз нахождение в большой компании, я начала привыкать к этому и перестала бороться с неизбежным.

Еще пару раз мы выбирались с ребятами в кино и на озеро, и все уже усвоили мысль, что Андрей – мой парень. Сам он к этой мысли привыкнуть не мог, потому что, как только мы оставались наедине, я тут же находила предлоги, чтобы ему и в голову не пришло вести себя со мной, как со своей девушкой. В рекордные сроки я добилась того, что на мне перестали концентрировать внимание.

Маска дружелюбия стала моим вторым «я», а притворство – чуть ли не потребностью. Именно благодаря притворству я многого добилась – не только не слышала больше упреков, раньше сыпавшихся на меня со всех сторон, но еще и перестала вспоминать прошлое.

О будущем я старательно не думала – в противном случае оно, казалось, не имеет конца.

Я жила и притворялась, притворялась и жила, но – ненавидела свою жизнь. Лишь вечером я могла отблагодарить себя за еще один прожитый день.

Иногда я с горечью осознавала, что постоянно жду смерти. Тогда я яростно отбрасывала эту мысль и концентрировала свое внимание на чем-нибудь другом.

Время ускоряло ход, и я не могла не радоваться этому.

Мне не нравилось жить, но иногда я находила свои приятные моменты. Когда мне удавалось еще более ускорить течение времени, я всегда хвалила себя, а на губах появлялась довольная ухмылка.

Лишь находясь в одиночестве, я могла побыть самой собой. Я не позволяла себе вспоминать или расслабляться, нет, но, по крайней мере, мне не приходилось удерживать на лице необходимые по ситуации маски. У меня в прямом смысле слова уже начали болеть мышцы лица.

Тяжелее всего была мысль о том, что жизнь пуста и бесцельна. Что я живу тут и мучаюсь – а вся зря. Совершенно глупое явление – жизнь. Для чего она дается, если все равно все умрут? Если бы жизнь имела какую-то цель, нечто, за что стоило бы бороться, что маячило бы впереди, то еще можно было бы вытерпеть ее, но ведь, по сути своей, жизнь не может иметь цели в принципе.

Чувства и эмоции людей слишком примитивны, а воображаемые ими цели никогда не оправдывают такого большого понятия, как жизнь.

Я ненавидела жизнь всеми фибрами своей души и страдала от невозможности расстаться с нею. Но это был мой крест, моя плата за счастье, – мне некуда было деться, кроме как покорно нести его.

Я чувствовала огромную разницу между собой и остальными людьми. Я прекрасно понимала, что мне уже никогда не стать такой, как они, никогда не научиться вновь испытывать эмоции, чистые, настоящие эмоции, не скрытые за маской притворства или горькой ухмылкой. Мне казалось, что я нахожусь на несколько ступеней выше, чем все остальные люди. И я не хотела спускаться оттуда. Там, где люди, не существовало такой защиты от чувств. А тут, где я, эмоции никогда не пробирались сквозь возведенный мною барьер, а потому здесь было гораздо безопаснее.

Андрей часто звонил мне, но при этом вовсе не досаждал звонками. Я заново научилась слушать его и вникать в суть его рассказов. Ведь раньше он всегда мог поднять мне настроение, а сейчас помогал скоротать время.

Я хорошо чувствовала себя рядом с ним, понимая, что в этот момент мне точно ничего не грозит. Андрей не позволит мне вспомнить прошлое, с его помощью я могу не беспокоиться о своих мыслях. Он очень удачно отвлекал меня. И был прекрасным фоном – остальные парни перестали докучать мне.

Мы с ним занялись разработкой компьютерной игры. Вначале я ничего не понимала и, впрочем, могла бы оставить все, как есть. Но моя новая потребность полностью концентрировать внимание на каком-то одном деле и тут проявила себя. И вот, совершенно неожиданно, я начала что-то понимать в разработках компьютерных программ.

Это занимало очень много времени, которое летело поразительно быстро, а потому я быстро полюбила все, что связано с компьютерной и программной техникой.

Я много времени проводила с Андреем, но вела себя с ним, как друг. Лишь в присутствии посторонних я меняла свое поведение, и Андрей, казалось, не мог понять, в чем дело.

Я видела, что он переживает, но решила, что это его проблемы, и он в состоянии с ними разобраться. Чаще всего я вообще не задумывалась над этим вопросом.

Мне было удобно, меня все устраивало, а переживать о большем смысла все равно не было.

Так прошел почти месяц. За это время я все вернула на свои места, кроме самой себя. Мама была спокойна за дочку, я восстановила дружеские связи со всеми своими знакомыми. Никто и не подозревал, что творится в моей душе – так хорошо я научилась играть свою роль.

Первое время, когда я играла с сынишкой Кристины, в моей памяти всплывали слова, сказанные мне в прошлой жизни. «Если ты сделаешь еще хоть одну попытку, то, пожалуй, я начну с Артура». Тогда я загибалась от боли, не успев вовремя пресечь поток мыслей.

Но это тоже осталось позади. Теперь, играя с Артуром, я была на сто процентов поглощена игрой. С ним время тоже летело быстро.

Как-то раз, после целого дня, проведенного за компьютером, Андрей уговорил меня сходить с ним в ресторан.

Мы долго разговаривали, а я следила за тем, чтобы разговор не выходил за нужные мне рамки, но, видимо, не уследила.

– Дима с Аней собираются на неделю съездить в Петербург… – Андрей внимательно смотрел на меня. – Поедем и мы?

Покачав головой, я отказалась.

– Нет, мне не хочется куда-то ехать.

Он протянул руку и коснулся моей ладони. Обычно я позволяла ему этот жест только в чьем-либо присутствии, но сейчас не стала возражать. Андрей перевернул мою ладонь и накрыл сверху своей.

– Я бы хотел больше времени проводить с тобой.

«Только не это!» – подумала я. Конечно, уже давно пора было ожидать такого поворота событий.

И теперь мне нужно что-то срочно придумать.

Я не хочу. Я не хочу изображать еще и отношения.

Что ж… Мне придется выдать вариант, который является почти беспроигрышным. Главное – самой не задумываться о том, что я говорю.

Осторожно вытягивая руку из-под его ладони, я опустила глаза.

– Андрюш… – мой шепот был слышен с трудом. – Я… Понимаешь… Мне… очень страшно… – На секунду я подняла глаза, взглянула на него и тут же опустила обратно.

– Если ты… понимаешь… о чем я говорю. Мне страшно!

Осталось изобразить только слезы, которые имели бы наилучший эффект. Я пыталась выжать из глаз хотя бы одну каплю, но ничего не получалось. Эмоции отключились, а плакать на публику я никогда не умела.

Но я нашла другой выход. Отвернувшись, я шмыгнула носом и закрыла рукой глаза, сделав вид, что утираю слезы.

– Ох, прости, – смущенно пробормотал он. – Мне следовало бы подумать о том, что… – Он встал со стула и присел возле меня. – Прости, я поторопился!

Андрей продолжал извиняться, а я поняла, что выиграла для себя еще огромную кучу времени. После разыгранной сцены он точно не заведет подобный разговор в ближайшее время.

В конце концов, я не просила его проводить со мной время. Если его что-то не устраивает, то пусть уходит. Если он исчезнет из моей жизни, я найду, чем заполнить свободное время, и в любом случае смогу приспособиться.

Андрей, по всей видимости, очень расстроился и сейчас сожалел о том, что начал этот разговор. Я еще раз похвалила себя за удачный поворот событий.

Поднявшись из-за стола, я сообщила ему, что мне нужно ненадолго отойти. Пусть считает, что я утираю слезы и привожу себя в порядок.

Когда я вернулась, он уже был в другом настроении. По крайней мере, хотел казаться веселым. Он предложил мне съездить в аквапарк, и я даже приняла его приглашение.

Вместе с нами кататься на водных горках поехали Аня и Дима. Уже долгое время они были вместе, и все пророчили им скорую свадьбу. Аня была счастлива. Дима – тоже. Глядя на чужое счастье, я могла думать лишь о том, как это глупо и примитивно. Не знаю, почему, но я не видела в этом ничего хорошего. Встречи, свадьбы, дети – все казалось мне глупым и не имеющим смысла. И самое главное – очень опасным. А если что-то пойдет не так? Если они расстанутся? Или Дима обманет ее? Ведь с большинством семей это случается. Что тогда? Слезы и истерики? Да стоит ли тогда вообще начинать отношения? Нет, неправильная постановка вопроса – стоит ли переживать из-за неизбежного?

«А вот меня жизнь научила не чувствовать, – с удовлетворением подумала я. – Что бы ни случилось – мое сердце ничто не тронет».

В тот день, когда мы поехали в аквапарк, было очень жарко и солнце пекло особенно сильно. Лето вообще выдалось на удивление теплым, даже слишком. Людей было мало.

Мы поехали на машине Димы – в нашем маленьком городке, естественно, аквапарка не было.

Сидя в машине, я наблюдала за ребятами. Они были в отличном настроении, обсуждая, какие горки самые страшные. Эмоции бурлили, и ребята перебивали друг друга. И все из-за какого-то аквапарка!

В этот день мне было особенно трудно изображать радость. Я надеялась, что тоже испытаю нечто похожее хотя бы на страх или адреналин, но мои чувства были жалкими подобиями этих эмоций.

На какой-то миг мне показалось, что я почувствовала зависть. Потому, что все веселились и радовались, а я… я лишь изображала веселье и радость.

Но я тут же откинула эту мысль – зато, когда они будут огорчаться и плакать, я буду лишь изображать огорчение и слезы.

Мне лучше. Я сама управляю своей жизнью, а не подчиняюсь ей. Я полностью владею собой.

И к черту этот аквапарк!

Когда я летела вниз с самой страшной из горок, я не могла не мечтать о смерти. Я упивалась, только представляя себе, как в один миг оборвется моя жизнь. Исчезнет все – эти люди вокруг, моя вымученная улыбка, ненужные и неинтересные разговоры… Мне больше никогда не придется притворяться.

Как же мне не терпится дождаться, наконец, этого волшебного момента! Мои ожидания просто обязаны оправдаться – я жажду спокойствия и пустоты! Смерть должна подарить мне их.

Брызги прохладной воды вернули меня к реальности.

– Пошли! Давай, прокатимся вдвоем! – Андрей обрызгал меня из водного пистолета, и я недовольно поежилась.

Подумать только, раньше я очень любила воду. Я помню, как она ласкала мои ноги, когда мы ездили к лесному озеру вместе с…

Ох! Прикусив губу до крови, я схватилась за сердце. Волна неимоверной тоски и грусти захлестнула меня, я еле удержалась на ногах.

Вот, опять! Опять я не уследила за ходом своих чертовых мыслей!! Когда это происходит, мне лишь огромными усилиями удается вырваться из цепкого плена воспоминаний.

Сердце бешено колотилось, и я уже чувствовала, как края давно затянутой раны начинают кровоточить, расходясь в разные стороны.

Вот что бывает, если я нечаянно подумаю о том, о чем думать нельзя. В таких случаях меня охватывает паника, я боюсь, что сердце захватит меня, и я больше никогда не вернусь к своему рассудку.

Я взглянула на Андрея, сосредоточив на нем все свое внимание и пытаясь угадать его мысли.

Через минуту я взяла себя в руки. Ожесточенно оглядываясь вокруг, я ругала себя за допущенную оплошность. И хвалила за то, что вновь выбралась из затягивающего меня болота.

– Что случилось? – Андрей выглядел озадаченным.

Наверно, мой взгляд сейчас был очень жестоким – я сузила глаза и ненавидела весь мир. Еще не оправившись от болевого шока, я не могла сразу же войти в роль и приступить к притворству.

Андрей заметил мой взгляд и удивленно смотрел на меня. Я тут же уставилась вниз. Во рту ощущался соленый вкус крови – у меня уже выработался инстинкт причинять себе физическую боль всякий раз, когда мне грозит душевная.

Я тяжело дышала, но надеялась, что кислород приведет меня в чувство. Пока мне нельзя смотреть на Андрея – он увидит во взгляде мою боль.

Еще с минуту он кружился вокруг меня, недоумевая, что случилось. Но вот лживая улыбку тронула мои губы, и на лицо снова была надета притворная маска.

– Голова резко закружилась, – солгала я, опираясь на его руки.

– Давай присядем, – взволнованно проговорил он.

Я крепче схватилась за него, и тогда он поднял меня на руки. Странное чувство охватило меня – я понимала, что Андрею не очень-то легко нести меня. Просто я привыкла, что в других руках я весила не больше перышка.

Дима и Аня катались на горках где-то в другом конце парка и, к счастью, не заметили нас. Терпеть не могу лишнее внимание.

Андрей аккуратно усадил меня, после чего умчался за водой. Через пять минут он вернулся со стаканом. К этому времени мне уже надоело изображать недомогание.

– Тебе лучше?

– Да, – вяло улыбнулась я.

Лучше… Хуже… Да такого вообще не бывает!

– Может быть, поедем домой? – В его глазах было столько заботы, словно я лежала тут и истекала кровью. Кажется, я нравлюсь Андрею гораздо больше, чем думаю.

– Нет, все в порядке. Уже прошло.

– На солнце, наверно, перегрелась, – предположил он.

– Да, скорее всего.

Остаток дня прошел спокойно, как я того и желала. Единственное – Андрей постоянно зорко следил за мной и то и дело спрашивал, хорошо ли я себя чувствую. Я попросила его ничего не говорить ребятам, дабы избавить себя еще и от их вопросов.

Домой возвращались усталые, и по дороге почти не разговаривали, что не могло не радовать меня. Мы сидели с Андреем сзади, и я, устав не меньше, чем все, легла на заднем сиденье, положив голову к нему на колени и закрыв глаза. Я чувствовала, что он не отводит от меня глаз, но не обращала на это внимания.

Пока мы ехали, Андрей тихо перебирал пряди моих волос. Я позволила ему это, потому что сил на сопротивление не было, да и особого дискомфорта мне это не причиняло.

На следующий день ко мне в гости заглянула Аня. Мы давно перестали разговаривать с ней по душам, потому что обе понимали, насколько разнятся теперь наши представления о жизни. Но на этот раз подруга все же решила откровенно со мной поговорить.

– Вика, мне кажется, ты не совсем понимаешь, что делаешь… – Аня избегала смотреть мне в глаза.

– В чем проблема?

– Я не буду говорить тебе, как сильно ты изменилась, потому что ты не станешь слушать. Но… ты могла бы побеспокоиться и о других.

– Что я опять делаю не так?

– Ты даешь человеку надежду, а оправдывать ее не собираешься.

Я устало поднялась с дивана.

– Ну и что?

– Как это – что? – удивленно спросила она. – Андрей… Он… Он очень хорошо относится к тебе. Надеется постоянно… И ждет. Но все зря!

– Аня, давай не будем говорить об этом!

– Хуже всего то, что тебе все равно.

– Но ведь это не твое дело, так? Андрей и сам имеет голову на плечах.

– Ты причиняешь ему боль.

– Я устала играть по вашим правилам! – Я вдруг вскочила, не в силах больше сдерживаться. – Я устала беспокоиться о том, кто что чувствует и какие слова мне нужно произносить. – Внезапно я ощутила огромное желание вылить все, что накопилось в душе, просто высказаться, и не важно, что меня все равно никто не поймет. Внутри тела как будто вырос огромный ком, который наполнял меня и рвался наружу. Ну и пусть Аня не поймет ничего из того, что я скажу! Это – единственный человек, в присутствии которого я могу выговориться. – Аня, я теперь живу по своим правилам, и не моя вина, что эти правила не сходятся с вашими!

– я почти кричала, энергично расхаживая по комнате.

– Думаешь, мне есть какое-то дело до проблем Андрея? У меня своих проблем по горло, чтобы я еще и чужие решала! Я делаю все, что могу, я заставляю себя жить. Ты считаешь, что этого мало? Черт подери, Аня, никто не оставляет меня в покое! Мне не дают спокойно жить, и мне приходится считаться с этим! Да плевать я хотела, у кого что болит! Я-то со своей болью справляюсь самостоятельно! А окружающие, – вместо того, чтобы оставить меня в покое, только мешают мне в и без того непосильной борьбе. Андрей! А с какой стати я должна беспокоиться о нем? Я делаю то, что мне удобно, я борюсь с болью, а для этого все средства хороши. И если ради того, чтобы уменьшить свою боль, мне придется разбить Андрею сердце – я сделаю это. Его боль все равно не будет больше, чем моя. Он сам крутится возле меня, он сам позволяет мне управлять им – так неужели я буду такой дурой, что откажусь от лекарства? Меня ничто не остановит в борьбе с жизнью, отчаянием и болью! Я пущу в ход все средства и никогда – слышишь, никогда! – не пожалею об этом!!

Аня ошарашено смотрела на меня. Потом закрыла лицо руками и покачала головой.

– Что ты такое говоришь…

– Могу повторить!

Я со злостью смотрела на нее.

Никто из них и понятия не имеет о том, что такое боль. И никто не знает, что такое счастье. Да, они чувствуют, но их чувства так примитивны.

Опустив голову, я изо всех сил пыталась успокоиться. Вот чего я добилась, позволив себе на несколько минут прекратить притворство.

– Извини. Аня, извини, что я сорвалась.

Подруга не поднимала на меня глаз. Слишком много информации я выплеснула на нее. Слишком много нового она узнала обо мне. Я уже почти жалела о том, что совершила. Но сожаление не сыграет в моей жизни никакой роли, а потому я тут же отбросила это чувство.

Сделав несколько глубоких вдохов, я ощутила не только эмоциональные, но и физические изменения в своем теле.

За смущенной и виноватой улыбкой я скрыла враждебность и ненависть к жизни. Глаза остекленели, но очень скоро во взгляде появилось притворное раскаяние.

– На самом деле все не так уж и плохо, Анют, – сказала я, коснувшись ее руки.

Глава 50

Почти все вокруг меня были вполне удовлетворены жизнью, и я не портила им ее. Мама работала, зачастую выполняя огромное количество проектов в кратчайшие сроки. Если бы я не играла перед ней свою роль, она бы бросила все, чтобы вернуть к жизни единственную дочь.

Аня прекратила упрекать меня из-за Андрея. Она не встала на мою сторону и не одобряла моих поступков, но просто больше ничего не говорила.

Мне уже казалось, что именно в таком спокойном и обыденном ритме жизни я без неприятных неожиданностей дождусь ее конца.

Вечерами я почти никогда не сидела дома – уже вполне привыкла выходить то в кафе, то в кино, а то и просто на прогулку. Вынуждена признать, что это привнесло небольшое разнообразие в мою жизнь и заполнило голову хоть какими-то мыслями и новыми событиями, еще дальше запрятывая старые.

Время шло, и Андрей для меня уже превратился в привычку. Я не задумывалась о том, какие чувства держат его возле меня, а просто принимала все так, как есть. Меня все устраивало, мне было удобно.

Последний день лета мы решили провести на природе, собравшись нашей маленькой компанией – я с Андреем и Аня с Димой.

Мы выехали в лес, где устроили небольшой пикник. С завтрашнего дня должна была начаться учеба, что не особо радовало ребят. Мне же было все равно. Учеба тоже будет хорошо отвлекать.

Теперь внутри меня не существовало борьбы разума и сердца – рассудок полностью владел мной.

Погода была нежаркой, даже дул легкий ветерок, приносящий прохладу. Некоторые деревья уже начинали желтеть. Небо было затянуто облаками, которые предвещали дождик.

Год назад… Почти год назад… Нет, мне нельзя думать о том, как изменилась моя жизнь почти год тому назад. Это все равно, что держать в руках ядовитую змею, наивно полагая, что она не станет кусать.

Пока ребята возились с костром и приготовлением шашлыка, мы с Аней сидели на поваленном дереве, изредка перебрасываясь незначительными фразами.

Когда мы собрались все вместе, ребята сразу же начали обсуждать новый учебный год. Они говорили о преподавателях, предметах, строили планы на будущее…

Эти разговоры очень раздражали меня. Они во всей своей красе показывали, какой впереди долгий учебный год. Будущее давило своей массой и своими бесконечными объемами. Если бы я только могла знать дату своей смерти, я бы отсчитывала дни до этого события.

К концу дня мы разбились на две компании. Аня с Димой остались на поляне, а мы с Андреем направились на прогулку вглубь леса. Под ногами то и дело скрипели сухие ветки, насекомые издавали непривычно громкие звуки, а я поражалась тому, что мое сознание воспринимает все на удивление просто и легко. Я почти расслабилась и не задумывалась над правильностью своих мыслей, мне не приходилось прилагать усилия для притворства.

Я впервые почувствовала, что смогла хоть немного расслабиться в чьем-либо присутствии. Это был очень хороший знак. С каждым днем я становилась все сильнее, все меньше опасностей грозило мне. Сердце, казалось, уже давно не бьется, или бьется так, что я не слышу его стука. Теперь и разум научился отдыхать. Он всегда находился в постоянном напряжении, ведь я не давала ему ни минуты отдыха. А тут… гуляя среди этих деревьев, я впервые за долгое время ощутила, что мне действительно легко. Я не заставляла разум работать, мне не приходилось удерживать какие-то мысли.

Гуляя, мы с Андреем молчали всю дорогу, слушая лишь звуки леса. Когда я спотыкалась, он протягивал мне руку, чтобы я не упала. Иногда наши взгляды встречались, и тогда я замечала, что в глазах Андрея застыл немой вопрос, который он никак не мог решиться задать мне. Чувство любопытства уже давно покинуло меня, а потому я ни о чем не спрашивала его. Он задаст вопрос сам, если все же решится.

Рядом с Андреем я чувствовала себя как-то… спокойно, наверно. По крайней мере, я знала, что он поддержит меня, в какой бы ситуации я не оказалась, что он не бросит меня и не оставит одну выдумывать себе новые мысли.

Раньше я считала, что Андрей мне не нужен. Но с течением времени я привыкла к нему, и привычка оказалась очень сильной. Как бы мне не приходилось притворяться, все же, рядом с ним время шло быстрее. Он заполнял мою жизнь какими-то событиями, без которых, скорее всего, мне было бы хуже.

Все, что происходило в моей жизни, уже не вызывало во мне былую бурю эмоций. Мои чувства были больше похожи на пародию – слабый отблеск былого восторга, счастья или слез. Но… это все же лучше, чем совсем ничего.

И потому Андрей неожиданно стал мне нужен. Хотя бы для того, чтобы находиться рядом, своим присутствием напоминая мне о том, что я могу попросить его о чем угодно – он исполнит любое мое желание.

И пробираться по лесу вдвоем все же лучше, чем одной. Я смотрела на Андрея и понимала, что с ним очень удобно. Что он спасает меня от мыслей и от скуки. Несмотря на это, я не испытывала к нему ни малейшего чувства благодарности.

И, если мои соображения по отношению к Андрею касались только рассудка, то его соображения – скорее всего – сердца. Но я не стану забивать себе голову такими мыслями.

Я не знаю, как далеко мы зашли, и сколько прошло времени, но у меня зазвонил телефон, и из трубки послышался взволнованный голос Ани:

– Где вы? Вы заблудились?

– Нет, – успокоила я ее. После чего я оглянулась по сторонам и поняла, что не имею ни малейшего представления о том, где мы находимся, но Андрей выглядел вполне уверенно. Хорошо, когда рядом есть человек, на которого можно переложить все свои опасения.

– Когда придете?

– Сейчас повернем назад, – пообещала я. Закрыв трубку рукой, я спросила у Андрея, сколько времени займет обратный путь. Получив ответ, я проинформировала Аню: – Через полчаса будем с вами.

Хорошо.

– Кажется, сюда мы шли гораздо дольше, – предположила я, вопросительно взглянув на Андрея.

– Я знаю короткий путь.

Андрей как-то нетерпеливо шел рядом со мной – видимо, он все сильнее хотел задать вопрос, мучивший его, но так и не решался.

Мы быстро вернулись к нашей поляне, и нашему взору открылась картина, скорее всего, непредназначенная для чужих глаз. Аня и Дима были заняты поцелуем и не заметили нашего возвращения.

Пришлось обратить на себя их внимание, чтобы ребята оторвались друг от друга. Дима нисколько не смутился, а вот Аня смущенно отвернулась.

В целом, день прошел вполне неплохо. Даже я чувствовала, что хорошо отдохнула.

После того, как мы вернулись из леса, Андрей пригласил меня к себе. Отказываться я не стала – все равно на вечер у меня не было никаких планов.

На улице уже темнело.

Когда мы добрались од квартиры Андрея, он оставил меня на кухне в компании телевизора, и строго запретил входить в его комнату.

Я посидела одна минут пятнадцать, звала Андрея пару раз, но он только советовал мне пощелкать каналы.

То, что он устроил в своей комнате, мне не понравилось совершенно. Точнее, все было сделано очень красиво и романтично, но ведь я-то как раз пыталась убежать от всей этой романтики.