Воспоминания о России. Страницы жизни морганатической супруги Павла Александровича. 1916—1919

– Где твой сын Владимир?

– Здесь, рядом со мной, – удивленно ответила я.

– Слава богу! Прошел слух, будто это он убил Распутина, будто он арестован, и я дрожала от страха за тебя. Всего хорошего, спокойной ночи.

Видимо, слухи спутали двух единокровных братьев.

На следующий день доктор Варавка, лечивший Владимира, зашел к нам и, смеясь, рассказал, что на вопрос: «Арестован ли Владимир?» – он ответил:

– Да, по моему приказу, поскольку у него сильная ангина, и он уже неделю не выходил из своей комнаты.

На следующий день, в воскресенье, вся Россия и весь мир узнали об исчезновении Распутина. Его семья, встревоженная тем, что он не возвращается домой, и, зная, что он уехал с князем Феликсом Юсуповым, известила полицию. Выстрелы во дворце на Мойке привлекли внимание прохожих и вызвали подозрения одного городового. Императрица, охваченная страшным предчувствием, отдала самые суровые распоряжения, чтобы отыскать тело Распутина. Все его почитательницы пребывали в состоянии неописуемой ярости[16]. Я несколько раз телефонировала Дмитрию и, не говоря ему, что было названо его имя, держала его в курсе всего, что говорилось. Мой муж должен был вернуться на следующий день, в понедельник. К одиннадцати часам я приехала на царскосельский вокзал на автомобиле, чтобы встретить его и привезти домой. Едва мы остались вдвоем в машине, он сказал мне:

– Что это за слухи об убийстве старца? Кто его убил? Вчера в Могилеве называли имя графа Стенбока.

Заметив мой растерянный вид, мое волнение, он взял меня за руку и спросил:

– Ну, в чем дело? Скажи, что с тобой? Да говори же…

Я, едва дыша, пробормотала:

– Говорят, что это были Феликс Юсупов, Пуришкевич и… Дмитрий.

Великий князь так побледнел, что я решила, что он лишится чувств.

– Это невозможно! Я хочу вернуться в поезд, увидеть Дмитрия и поговорить с ним. Мне, своему отцу, он скажет все.

Мне стоило огромного труда убедить его отдохнуть, привести себя в порядок и переговорить с великим князем Дмитрием по телефону или же вызвать его в Царское Село. Едва войдя в дом, он позвал своего сына к аппарату и сказал, чтобы тот немедленно приехал. Дмитрий ответил, что по приказу императрицы генерал Максимович[17] посадил его под домашний арест в его собственном дворце и что он просит отца приехать к нему в Петербург[18].

В этот момент я узнала, что тело Распутина найдено в проруби на Неве, возле Елагина моста, на островах, и сообщила эту новость великому князю Дмитрию, которого она, похоже, огорчила. Думаю, никогда еще телефон не работал так много, как в тот день!

Было решено, что великий князь и я завтра отправимся к Дмитрию обедать, но его отец поедет первым, чтобы поговорить с сыном тет-а-тет.

У дверей были выставлены часовые, но они пропустили великого князя, как и меня час спустя. Первыми словами великого князю Дмитрию были:

– Я знаю, что ты связан данным словом, и не задам тебе ни единого вопроса. Скажи мне только, что ты его не убивал.

– Папа, – ответил Дмитрий, – клянусь тебе могилой моей матери, что на моих руках нет крови.

Великий князь вздохнул с облегчением, потому что на сердце у него была большая тяжесть. Дмитрий был тронут до слез благородным поведением отца, который, не задавая ему ни единого вопроса, верил данному слову. Я, как и было условлено, приехала в половине первого дня, и во время обеда не было ни единого намека на драму. Однако все трое мы оставались серьезными и собранными.

Думаю, все еще помнят подробности этого ужасного дела, и мне бы хотелось говорить о нем как можно меньше. Молодой князь Феликс Юсупов заехал за Распутиным и пригласил на ужин, на котором присутствовали великий князь Дмитрий, Пуришкевич, доктор последнего[19] и офицер по фамилии Сухотин. В портвейн и пирожные положили яд, но отрава не подействовала, и Распутин остался жив. Сотрапезники поднялись на верхний этаж, и Распутин остался наедине с Юсуповым… Распутин был убит выстрелами из револьвера, его тело вывезено на автомобиле и сброшено в прорубь на Неве возле Елагина моста. Подобный акт необъясним, особенно если знаешь законы гостеприимства, широко распространенные и священные в России, но в этом конкретном акте следует видеть высокую цель, поставленную организаторами: спасти государей вопреки им самим.

Очевидно, что, вернувшись в Царское, мы не говорили ни о чем другом. Мой муж сказал мне, что, не выспрашивая у сына имен участников акта, он спросил, какая цель побудила его принять в нем участие. Дмитрий признался, что главной целью было открыть императору глаза на истинное положение вещей.

– Я надеялся, – ответил он, – что мое имя в этом деле освободит императора от трудной задачи удаления Распутина от двора; император сам не верил в божественное влияние Распутина ни на своего сына, ни на политические события; он понимал, что удалить его самостоятельно означало бы вызвать конфликт с императрицей. Я надеялся, что, избавившись от влияния Распутина, император станет на сторону тех, кто видел в старце первопричину многих бед, например назначение бездарных министров, влияние при дворе темных сил и т. д.

Затем муж поделился со мной тем ощущением, изумившим его и подтверждавшим мысли его сына. Как я уже говорила ранее, он покинул Могилев в воскресенье, около семи часов вечера. В тот день он в пять часов пил чай с государем и был поражен, не понимая причины того, выражением спокойствия и безмятежности на лице императора, который был весел и в отличном настроении, в каком не бывал уже давно. Очевидно, что императрица постоянно держала его в курсе событий, о которых он знал все, вплоть до того, что подозрения падали на Юсупова и Дмитрия. Император ни слова не сказал об этом великому князю Павлу, который позднее объяснил улыбчивость императора внутренней радостью, испытанной им от того, что он, наконец, избавился от присутствия Распутина. Слишком любя жену, чтобы идти наперекор ее желаниям, император был счастлив тем, что судьба избавила его от этого сильно тяготившего его кошмара.

Когда тело Распутина было найдено, императрица приказала доставить его в Чесменскую богадельню, на пятой версте между Петроградом и Царским, где тело было забальзамировано и помещено в часовню. Г-жа Вырубова и другие почитательницы Распутина дежурили возле тела. Императрица с дочерьми приезжала помолиться и долго плакала. Она положила на грудь Распутина икону, на обратной стороне каждая из них расписалась: Александра, Ольга, Татьяна, Мария, Анастасия и Анна (г-жа Вырубова). Позднее, после революции, когда тело Распутина было извлечено из могилы и сожжено, а пепел развеян по ветру, один американский коллекционер купил эту икону за очень большие деньги. Любопытно отметить, что этот странный и загадочный человек прошел через четыре элемента: воду, землю, огонь и ветер.

Три дня спустя, в три часа ночи, в парке Царского, возле арсенала, неподалеку от станции Александровская, состоялись похороны Распутина. Император, министр Протопопов, генерал Воейков и офицер по фамилии Мальцев несли гроб. Императрица пребывала в сильной скорби. Так закончилась драма, на которую многие смотрели как на избавление для страны, но которая стала прелюдией к величайшей трагедии.

IV

Императрица заставила императора сурово наказать виновных; однако наиболее виноватый Феликс Юсупов отделался ссылкой в одно из своих имений, тогда как великий князь Дмитрий получил приказ отправиться в Персию в сопровождении адъютанта императора графа Кутайсова, генерала Лайминга, приставленного к его особе, и своего лакея. Вплоть до самого отъезда великий князь Дмитрий находился под арестом в своем петроградском дворце, ему было запрещено принимать посетителей и выходить. В ночь с 23 декабря/5 января он уехал, и никто, даже отец, не смог его обнять и попрощаться с ним.

В императорской фамилии и в городе царило сильное возбуждение. Семья решила подать императору петицию, в которой умоляла его не проявлять суровости к Дмитрию и не ссылать его в Персию по причине его слабого здоровья.

Текст прошения составила я. Это изгнание казалось в тот момент верхом жестокости, а Богу было угодно, чтобы оно спасло драгоценную жизнь Дмитрия, ибо те, кто остался в России, пали от рук монстров-большевиков в 1918 и 1919 годах.

Петиция была подписана греческой королевой Ольгой, бабушкой Дмитрия[20], великим князем Павлом и всеми членами императорской фамилии. Ознакомившись с этой бумагой, император начертал на полях: «Никому не дано право заниматься убийством, и я удивлен, что семья обращается ко мне с подобными просьбами. Подписано: НИКОЛАИ». И вернул петицию великому князю Павлу. Этот исторический документ хранился в моем доме в Царском Селе, где им завладели бандиты. Не знаю, что с ним стало.

Приближались рождественские праздники. У нас, в Царском, посреди бальной залы, была поставлена огромная елка, увешанная конфетами, фруктами и подарками. В благотворительной мастерской наступили несколько дней отдыха, и швейные машинки со столами исчезли. Великая княжна Мария, дочь великого князя Павла от его первого брака, которая после своего развода со шведским принцем Вильгельмом жила в России и держала в Пскове свой госпиталь, где трудилась с восхитительным рвением, приехала 22 декабря проститься с братом, которого обожала, и провести с нами Рождество.

Я и сейчас вижу эту красавицу елку, веселые лица детей, радующихся такому количеству подарков, и печальные лица, полные слез глаза великой княжны Марии, Владимира, моих дочерей: графини Ольги Крейц и Марианны Дерфельден.

Около половины двенадцатого вечера вся семья: моя мать, моя сестра, мои племянницы и мой сын Александр – сели в поезд на город, а я, ложась в постель, даже не догадывалась, какую новость получу по пробуждении. В восемь часов утра в день Рождества горничная вошла ко мне с запиской с пометой «срочно» от моей дочери Марианны. Она признавалась мне, что в день отъезда Дмитрия не сумела устоять перед желанием в последний раз проститься с ним и в час ночи, то есть за час до его отъезда, нарушила приказ и проникла в апартаменты молодого великого князя[21]. Она оставалась с ним, проводила до двери его дома, который он покидал навсегда, и вернулась к себе. На следующий день, 24 декабря, по возвращении из Царского, по приказу министра внутренних дел Протопопова моя дочь была арестована, а ее корреспонденция была крайне грубо осмотрена. Она писала мне через доверенное лицо, чтобы я не волновалась, что она ни в чем не испытывает недостатка и собирается воспользоваться этими несколькими днями вынужденного отдыха, чтобы заняться своим здоровьем. Я немедленно поставила в известность великого князя, и мы, великая княжна Мария и я, решили отправиться на автомобиле в Петроград повидать Марианну и остаться с ней. Приехав на Театральную площадь, 8, где жила моя дочь, мы наткнулись на двух часовых, которые пропустили нас, записав наши имена. Мы нашли у Марианны весь Петербург! Едва знакомые с нею дамы приходили выразить ей свою симпатию. Находившиеся в отпуске офицеры целовали ей руку. Никто не понимал суровой меры против нее, чья вина заключалась лишь в том, что она пожала руку отправляющемуся в изгнание другу. Моя дочь приняла, очевидно, человек шестьдесят, пришедших к ней в знак протеста! Уверена, что приказ пропускать входящих был отдан только для того, чтобы записывать имена визитеров, которые тем самым становились подозрительными. Два дня спустя, по настояниям моего старшего сына и других лиц, Протопопов вернул ей свободу, что доказывает, что этот бессмысленный арест исходил не от государя и государыни, а был личной инициативой министра.

А ведь подобные мелочи вырывали пропасть между монархами и обществом… Сегодня каждый из нас отдал бы оставшиеся дни жизни, чтобы ничего этого не было, чтобы император и императрица были живы и царствовали для нашего всеобщего блага, чтобы красный кошмар, сдавивший и душащий умирающую Россию, превратился в дурной сон…

После отъезда Дмитрия отношения великого князя с императором и императрицей стали напряженными. Его больше не приглашали на чай, а визиты великого князя были посвящены исключительно служебным вопросам. Их величества, похоже, сердились на него за просьбу о помиловании для сына, а великий князь был обижен ответом на полях прошения.

Так прошел январь, и можно сказать, что дела ухудшались с каждым днем. Даже в газетах, несмотря на цензуру, чувствовалось глухое недовольство. Революционная пропаганда в резервных полках ширилась день ото дня. Английское посольство по приказу Ллойд Джорджа[22]стало очагом пропаганды. Либералы – князь Львов, Милюков, Родзянко, Маклаков, Гучков и другие – постоянно бывали там. Именно в английском посольстве было принято решение оставить легальные способы действий и свернуть на революционный путь. Следует сказать, что при этом сэр Джордж Бьюкенен, английский посол в Петрограде, утолял свои личные обиды. Император не любил его и держался с ним все более и более холодно, особенно с тех пор, как английский посол сблизился с его личными врагами. Когда сэр Джордж в последний раз испросил аудиенцию, император оставил его стоять, не предложив сесть. Бьюкенен поклялся отомстить, а так как он был очень тесно связан с одной молодой великокняжеской четой, ему пришла в голову мысль устроить дворцовый переворот… Но события зашли дальше его предположений, и он, вместе с леди Джорджиной[23]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Павел Александрович (1860–1919), младший сын Александра II, дядя Николая II, муж автора. (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иного.)

2

Великий князь был назначен командиром 1-го гвардейского корпуса 27 мая 1916 г.; очевидно, автор использует в данном случае новый (григорианский) стиль, тогда как в Российской империи был принят старый (юлианский).

3

Владимир Павлович (1896–1918), граф Гогенфельзен, с 1915 г. князь Палей; сын автора от Павла Александровича, рожден в период, когда О.В. Палей еще состояла в браке со своим первым мужем, Э.-Г.А. Пистолькорсом.

4

Дочери от Павла Александровича: Ирина (1903–1990) и Наталья (1905–1981).

5

Перед косой чертой указывается дата по старому стилю. (Примеч. ред.)

6

Зять вдовствующей императрицы (муж ее старшей дочери Ксении), двоюродный брат ее покойного мужа, императора Александра III, и великого князя Павла Александровича, мужа автора.

7

Мария-Роза (1863–1941), урожденная графиня Браницкая, жена светлейшего князя Георгия (Ежи) Радзивилла. Имела прозвище Бишетт (фр. Bichette – Козочка).

8

Вероятно, Мишель-Шарль-Анн-Жоашен-Наполеон принц Мюрат (1887–1941), правнук маршала Мюрата и Каролины Бонапарт (сестры Наполеона I), сын принца Луи-Наполеона Мюрата и русской дворянки Евдокии Михайловны Сомовой.

9

На пост министра иностранных дел. К тому времени Б.В. Штюрмер уже являлся председателем Совета министров, а 7 июля 1916 г. по совместительству возглавил МИД, что вызвало резкое неприятие со стороны как либеральных сил внутри страны, так и правящих кругов западных союзников из-за проантантовской позиции смещенного Сазонова и подозрениях в прогерманской ориентации Штюрмера.

10

Кириллом, Борисом и Андреем, племянниками великого князя Павла и двоюродными братьями Николая II.

11

Александр Дмитриевич Протопопов (1866–1918) – государственный деятель, с 16 сентября 1916 г. управляющий Министерством внутренних дел. До того Протопопов был одним из видных деятелей думской либеральной оппозиции, товарищем (заместителем) председателя Госдумы, однако принял предложение Николая II возглавить МВД, после чего стал одной из наиболее ненавистных для либералов фигур правительства.

12

Хельмут Эдуард Фердинанд Люциус фон Штедтен (1869–1934) – посол Германии в Швеции в 1915–1920 гг.

13

Яков Владимирович Ратьков- Рожнов (1870–1959) – действительный статский советник, гофмейстер, благотворитель.

14

Княжна императорской крови Ирина Александровна (1895–1970) – дочь упоминавшегося ранее великого князя Александра Михайловича и великой княжны Ксении, сестры Николая II; двоюродная племянница великого князя Дмитрия Павловича.

15

Елена Константиновна, урожд. княжна Белосельская-Белозерская (1869–1944), по матери племянница знаменитого генерала М.Д. Скобелева, с 1892 г. жена князя В.С. Кочубея, адъютанта и близкого друга Николая II.

16

Можно напомнить, что к числу почитательниц Распутина принадлежали родная сестра автора Любовь Валериановна Карнович (по мужу Головина) и ее дочь Мария Головина (Муня), а также сын автора от первого брака Александр Эрикович Пистолькорс и его жена Александра Александровна (урожд. Танеева), сестра Анны Вырубовой.

17

Максимович Константин Клавдиевич (1849–1919) – генерал-адъютант (1904), помощник командующего императорской Главной квартирой.

18

Хотя Петербург был переименован в Петроград еще в августе 1914 г., автор неоднократно употребляет в своих мемуарах старое название города.

19

Станислав Сергеевич Лазоверт, главный врач санитарного поезда, организованного Пуришкевичем.

20

Внучка императора Николая I (дочь великого князя Константина Николаевича), была замужем за греческим королем Георгом I (братом вдовствующей императрицы Марии Федоровны).

21

Существует версия, что Марианна Эриковна Дерфельден, урожденная Пистолькорс (1890–1976), была любовницей великого князя Дмитрия (во всяком случае, их связывали как минимум дружеские отношения) и участвовала вместе с ним в убийстве Распутина.

22

Дэвид Ллойд Джордж (1863–1945) – премьер-министр Великобритании с 6 декабря 1916 г.

23

Джорджина Мериел, урожд. Батхерст (1863–1922), жена Дж. Бьюкенена.