Бродяга

– Мы это, – покряхтел старик, – насчёт раненых. Подлечить надо бы. Решили официально не делать, мороки много. Ещё виноватых искать будут, милиция понаедет.

Откровенно говоря, я очень сомневался, что у деревенских есть что-то ценное, обычно всё сразу продаётся да пропивается, но оказалось, не все кубышки вскрыты. Поэтому, когда старик достал обычный женский разукрашенный платок и по-деревенски неторопливо, с достоинством развязал его, показывая мне лежавшие на ладони ценности, я удивлённо поднял брови и стал внимательно рассматривать преподнесённое.

– Эти серёжки не пойдут, подделка, – сказал я. – Вот эти четыре царские серебряные монеты годны в дело, беру. Этот серебряный перстень тоже. Остальное хлам. Драгоценных камней здесь годных три. Вот этот небольшой топаз, этот мелкий брильянт, откуда он только у вас, и вот этот рубин.

Приняв оплату, я посмотрел на деревенских:

– Я займусь излечением раненых, доставьте их сюда. У меня есть большая палатка, там их и размещу. Принесите только три кровати, обычных, панцирных, потом их заберёте, постельное бельё и сиделку подберите. На этом всё, дня через два-три они сами спустятся к реке и крикнут вам, чтобы лодку пригнали. Чистую одежду не забудьте им запасти. А потом можете присылать тех, кого просто полечить нужно, берусь даже за сложные случаи. Правда, того, что вы мне принесли, на это не хватит. Что требуется в качестве оплаты, знаете. Это всё. Разве что добавлю: обо мне стоит молчать. Если разнесётся слух и все рванут сюда, я просто уеду, и вы останетесь без лекаря. Надеюсь, мы поняли друг друга.

Оба покивали и, устроившись в лодке, отплыли к деревне. Я же убрал в карман своей технической робы то, что мне принесли в качестве оплаты, и осмотрелся: с берега уже всё подняли в лагерь, так что я налегке вернулся к себе. Вся троица ухарей, сверкая фонарями и разбитыми губами, сидела в ожидании распоряжений. Ну, я и скомандовал достать из прицепа большую палатку и поставить её. Внутри я разместил амулет обогрева. За это время на лодках уже стали переправлять раненых и вещи. И вся троица поспешила вниз, помогать поднимать. А я, подойдя к куче вещей, накинул жилетку из овечьей шкуры – сразу нафталином завоняло, надо будет амулет сделать, почистить, – отнёс остальную тёплую одежду в свою палатку, потом убрал в ящик грузовика инструменты, ну и остальное по местам распихал.

С берега подняли сначала кровати, разместили их в палатке, мужики удивлялись, что она такая тёплая. Потом одежду, ну и раненых принесли. Ходячий только один был. С ними осталась жена одного раненого. Её задача – обихаживать всех. Дав указание работникам вернуть карбюратор в газик, заняться уборкой и чуть в стороне вырыть яму для мусора, я прошёл в свою палатку и приступил к созданию амулетов. То есть сначала основ. Успел две сделать, когда работники отвлекли: всё было сделано. Одного я оставил сиделке помогать, остальных же отпустил отдыхать.

Предупредив сиделку и дежурного работника, чтобы мне не мешали – буду проводить таинство подготовки к излечению и, когда буду готов, сам выйду, это не быстрое дело, – я занялся работой. До наступления темноты успел сделать один амулет из среднего лекарского комплекта. Это был чистый диагност. Накопитель у него был пуст, я выбрал для него топаз, зарядил до полного и прошёл в палатку к раненым. Работника не было, он от леса таскал дрова, заготавливал на ночь, и я, не обращая внимания на сиделку, поманипулировал над всеми тремя страждущими. Двое ещё ничего были, потерпят, а один – совсем плохой, пуля в животе, бредит, в себя не приходит. С ним вообще интересная история, я о таком и не слышал. Пуля, сломав берцовую кость и отрикошетив от неё, ушла по мышце вверх и, пробив кость таза, застряла в кишках. Теперь понятно, почему рана в ноге, а мужик держался за живот. Тяжёлый. Я повесил на него амулет поддержки, чтобы он выдержал, пока я нужный сделаю, и ушёл к себе. Но я уже устал и бодриться не стал, лёг спать.

Весь следующий день я фактически не выходил из палатки, если только поесть, но сделал ещё два лекарских амулета: хирургический и тот, что сращивает мышцы. Ещё нужен чистящий, который нутро чистит и перитонита не допускает, однако времени для него уже не было, лечить пора. Поэтому, не выгоняя из палатки сиделку, всё равно она ничего не поймёт, как и двое других раненых, что были в сознании, я занялся тяжёлым. Мне не нравилось, что он до сих пор не пришёл в себя, а накопитель поддерживающего амулета был опустошён аж до половины. Это очень много.

Я стал плести плетение лекарского очищения, это заняло у меня около трёх часов. Сиделка с плохо скрытым ужасом наблюдала за мной. Она меня и так боялась, а тут вообще сидела как мышка, лишь воды двоим раненым приносила. Время к полуночи было, когда я закончил и, посмотрев на сиделку, велел ей:

– Подожди меня на улице, как будешь нужна, вызову.

Женщина кивнула, подхватила с вешалки свою куртку и вышла, а я, усыпив двух легкораненых, активировал плетение очищения. Из раны сразу полез гной, запахло очень мерзко, но очистилось нутро быстро. Потом я активировал операционный амулет, помогая зашивать раны и заращивать мышцы, как, впрочем, и кожу. Через минуту на койке лежал практически здоровый мужик лет тридцати. Единственно, нога до сих пор в лубках, кость-то сломана. Амулета сращивания костей у меня пока не было. Придётся подождать. И я занялся двумя другими пациентами. Ну, с ними быстро. Минут сорок – и они здоровы. Кликнув сиделку, велел будить этих двух, могут уходить, а с третьим мне ещё придётся повозиться.

Пока дежурный бегал с ведром за водой, грел её на костре, а сиделка омывала тело третьего, я стоял над ним и плёл плетение сращивания костей. Сплёл и срастил. Устал чертовски. Отправляясь спать, сообщил, что утром они могут освободить палатку, забрать все свои вещи, включая койки, и чтобы сутки меня не беспокоили, отдыхать буду. Работа тяжёлая была, выдохся.

На излеченных уже срезали повязки, и все увидели, что кожа у них чистая, никаких последствий ранений. Чувствовали они себя отлично, так что деревенские явно были в шоке. А то не верят они в колдовство, не бывает его! Будто я не слышал их перешёптывания.

Подняв голову, я пригладил бородку, которую покрывал иней, и прислушался. Нет, не показалось. Когда, в последний раз рыкнув движком, «Урал» замолк – это вернулся из поездки в город Капитан, – отчётливо стали слышны звуки вертолёта. И точно, из-за излучины, двигаясь над замёрзшей рекой, показался военный вертолёт. Раскраска камуфляжная, днище синее. Наблюдая, как он делает круг над лагерем, я краем глаза отметил, как высыпали на улицу жители деревни, тоже глядя на винтокрылую машину, пилот которой, явно найдя подходящую площадку, направился к ней, сбрасывая скорость.

Подошёл Капитан, отрывая меня от наблюдения, и сообщил:

– Друид, продукты доставлены, все заказы выполнены.

Этот Капитан действительно носил это звание, он был дальним родственником одного из деревенских. Все его так и называли – Капитан. Я, например, даже не представляю, как его в действительности зовут, Капитан и Капитан. Умел он себя подать, настоящий командир. Привезли его месяц назад (а на холме я уже два с половиной месяца проживаю, и одиннадцать дней назад наступил новый год, 2018-й). У Капитана было осколочное ранение позвоночника, во Вторую чеченскую схлопотал. Не двигался, но жена его не бросила и, когда узнала от бабки о появлении всамделишного друида, привезла мужа. Эта чета и так уже всё потратила, так что денег брать с них я не стал. Взял работой, то есть они стали у меня работать до моего отъезда. Ну, или смерти: я продолжал поддерживать легенду, что мне недолго осталось. Сегодня Капитан и его жена работали у меня последний день. Вот жену отпускать его особенно жалко было, где ещё такую повариху найдёшь! Я на её блюдах вон как раздобреть умудрился.

Первое время деревенские действительно хранили тайну моего здесь появления, но людскую молву не остановишь, информация начала расходиться, и сейчас в деревне в три раза больше народа, чем было раньше. Приехали людишки на дармовщинку. Решили, я их прям вот так лечить буду. Нет, парни, я сворачиваюсь. Капитан всё, что нужно, купил, топливо, продукты, сейчас в прицеп перекидаем, свернём лагерь – и поминайте как звали.

Да вот теперь, с появлением этого вертолёта, непонятно, что будет дальше. Его прилёт странным образом совпал с приездом Капитана. Выслеживали они его, что ли? Это вряд ли, меня и без того найти можно, как нашли толпы тех, что прибыли в деревню. Ладно хоть, не я сам шугаю их, охранного амулета хватает, но некоторые умудряются пробиваться или передавать записки через моих работников.

Выслушав рапорт Капитана, я кивнул и велел идти обедать, а сам продолжил наблюдать за вертолётом.

Сначала с него в пургу, поднимаемую лопастями, спрыгнули два бойца спецназа в чёрных комбинезонах. Проверили, что место для посадки подходит, и вертолёт сел. Увидев, что его покидает знакомый мне оперативник ФСБ с напарником, я только вздохнул и, запахнувшись в тулуп, прошёл в рабочую палатку. Там на койке сидела четырёхлетняя кроха. Врождённый порок сердца. Был. Сейчас нет. Мать её как раз одевала девочку, а та, увидев меня, неожиданно и очень светло и ярко улыбнулась. Положив на плечо женщины руку, которую та неожиданно поцеловала, я попросил:

– Вам лучше уйти. Плохие люди прилетели.

Бросив на меня насторожённо-испуганный взгляд, она подхватила не до конца одетого ребёнка, остальные вещи дочки и стремглав бросилась из палатки. Если я говорю, чего нужно опасаться, значит, этого следует опасаться, учли это не только деревенские, но и такие вот приезжие. Детей я лечил в основном бесплатно, практически всех, но то, что мог. Я тоже иногда бессилен, и были те области, которые даже магии неподвластны. Те же дети, больные ДЦП, и всё, что связано с проблемами мозга. Психические заболевания тоже не лечил.

Выйдя из палатки, я отметил, что гости от вертолёта успели пройти уже половину расстояния. Но тут вдруг деревенские и те, кто приехал за помощью к друиду, толпой рванули к моему лагерю, пересекая реку по льду, явно планируя перерезать путь гостям, прибывшим по воздуху. Пришлось сходить в свою палатку, охранный амулет я перенёс туда, и отключить его. Похоже, та женщина с излеченным ребёнком, которую моментально отвезли на снегоходе, передала мои слова людям, оттого они с криками «Не отдадим нашего друида!», потрясая охотничьими ружьями и кольями, и рванули наперерез прилетевшим. Надо же, не ожидал, что такой популярностью пользуюсь. Однако гости прошли через деревенских легко, пару очередей в воздух, помахали корочками, и оперативник поднялся в лагерь. Правда, один. Его напарник с бойцами остался с толпой, что-то стараясь объяснить, но его плохо слушали, особенно заводили людей возмущённые женские крики.

– Надо же, Борис Геннадьевич, а вас тут охраняют. Как сторожевые псы, – усмехнулся оперативник.

Вышедший из-за «Урала» Капитан угрюмо посмотрел на оперативника и положил руку на рукоять пистолета в открытой кобуре. Оружие у него своё, наградное. Махнув ему рукой, мол, всё в порядке, сам разберусь, я предложил отойти в сторонку, чтобы поговорить без свидетелей. Как раз по свежим колеям «Урала» и пошли.

– Ни за что не поверю, что вы прилетели просто так. Наверняка давненько знаете, где я обретаюсь.

– Конечно. С первого дня по рапорту местного участкового. Тот вас пробивал. Дальше только отслеживали, чтобы вы не сменили место стоянки. Иначе сложно будет найти, вы на своей технике буквально растворяетесь на просторах родины.

– Значит, точно что-то нужно.

– Да. Я уполномочен вам предложить повторить тот эксперимент, который так неудачно для вас прошёл. Возможно, это ваш последний шанс. Вам ведь меньше месяца дают.

– Парочку надеюсь протянуть… Значит, нашли моего соседа-олигарха?

– Конечно, и профессора тоже. Новая установка уже работает. Тесты показывают ошеломительные результаты, всё откалибровано. Думайте. Даю вам двадцать минут.

Задумавшись было, я почти сразу встряхнулся и хмыкнул:

– Да что тут думать? Согласен я. Честно говоря, я очень надеялся на то, что сосед сделает такую машину где-нибудь за границей и вызовет меня. Знает, что я соглашусь.

– Так он вас и предложил. Это было его условие при сотрудничестве, – пожал плечами оперативник. – После довольно долгого раздумья ваша кандидатура была принята. Я вас подожду в вертолёте, полчаса на сборы у вас есть… Кстати, не поясните мне, что тут происходит? Отчего вдруг такой ажиотаж?

– А-а-а, не обращайте внимания. Я тут устроиться решил, доживая последнее время, а во время службы в армии с одним оленеводом общался. Тот охотник знатный, кое-что показал по шаманским делам. Я тут травками одну девочку хворую вылечил, потом другую. Так меня прозвали друидом, и теперь толпами сюда ходят. В большинстве я просто покупаю антибиотики в аптеках, читаю инструкции и лечу. И ведь верят. Вот до чего дошло. Вы идите, я сейчас подойду.

Оперативник, с интересом поглядывая по сторонам, направился обратно к вертушке, чем заметно успокоил толпу, а я подозвал Капитана и его жену. Оба подошли ко мне, жуя на ходу, они ещё обедали. И я спокойно и печально сказал:

– Настала пора мне с вами прощаться. Я улетаю с этими людьми. Улетаю навсегда. Нужно вылечить ребёнка, безнадёжного. Это в моих силах, но я этого не переживу, я согласен обменять свою жизнь на жизнь ребёнка, мне и так немного осталось. Поэтому я передаю всё своё имущество вам, технику, снаряжение, но с одним условием. Вы, Капитан, откроете официальный поисковый отряд, первичная техника для этого у вас теперь есть, будете поднимать останки погибших солдат, выяснять, кто они, убирать из списков пропавших без вести, искать оружие и технику в болотах, чтобы передавать музеям. У меня есть карта иностранного банка, на ней три миллиона евро, это поможет вам в начинаниях. Вижу, вы человек дела, и думаю, эта работа по вам. Это ещё не всё. Я успел пройти по реке на десять километров вверх по течению до места, где она впадает в Десну. Нашёл в ней много интересного. Три единицы бронетехники, несколько авто. Можно всё это поднять и передать музеям. Я карту накидал, там всё отмечено с глубинами залегания. На этом всё, идёмте, я подпишу все необходимые бумаги. Также позвоню своему знакомому адвокату, он всё сделает, переведя технику на вас.

Супруги слушали меня внимательно, не задавая вопросов, отучил я их от этого. Раз друид сказал, нужно делать так, значит, нужно. Всё же авторитет я у этой семейной пары заработал немалый. Тем более по ауре Капитана видно, что моё предложение его заинтересовало, действительно понравилось, и он теперь точно организует такой поисковый отряд. Ну а то, что я выдал ложь о ребёнке, к которому лечу, так я хотел, чтобы память обо мне осталась светлая.

Мы прошли в мою палатку, я достал нужные документы и просто написал, что всё продал Капитану. Парнишке позвонил, скинув ему контакты Капитана, тот обещал всё сделать, передать реквизиты банка. Капитан теперь сможет снять деньги. Потом я обошёл лагерь, затёр плетения всех амулетов, которые я сделал за это время, но оставил рабочими три, что были на мне. Из вещей ничего не брал, только свои документы, и в той же одежде, в какой был, направился к вертолёту. Прежде чем уходить, я решил сказать последнее слово людям. Капитан с женой стояли у палатки, наблюдая за мной.

Ничего особенного я не говорил, просто постарался погасить накал страстей. Описал ту же версию, что и Капитану с супругой, она вполне рабочая. После чего попрощался с людьми, низко поклонившись, и пока толпа волновалась – не все были довольны моим уходом, особенно те, кто прибыли недавно и попасть ко мне на приём не успели, – прошёл к вертолёту. Следом за мной в него забрались четверо бойцов, и машина, поднявшись, направилась по своему маршруту.

– Что это за чушь была?! – прокричал мне в ухо оперативник, стараясь перекричать рёв моторов.

– А что, мне им правду говорить? – ответил я ему тоже в ухо. – А вообще, спасибо вам, что так вовремя прилетели. Я сегодня к вечеру сам собирался свалить. Чтобы вся ночь была, найти не смогли… Одного ребёнка от ангины лечи, другого от переломов. Я что, врач?

Тот хмыкнул и удовлетворённо кивнул, его мой ответ вполне удовлетворил и ложился в ту версию, которую я ему озвучил ранее. Даже странно, что фээсбэшники не засылали в деревню своих людей, чтобы проверить, как я тут, видимо, рапорты лейтенанта, отсылаемые время от времени, их вполне удовлетворили. А может, и другими делами заняты были, и я пропал из сферы их интересов. Думаю, это как раз вернее всего. А понадобился – прилетели и забрали. Если так подумать, то действительно, кто, если не я?

Летели мы довольно долго, садились на дозаправку. На окраине Москвы на военном аэродроме пересели в машину, и меня увезли в какое-то здание, там же, на окраине. Но солидное, какому-то министерству принадлежало. Заселили в комнату и провели медосмотр. Тот показал то, что и должно быть, то есть, что моё сердце на ладан дышит и вот-вот остановится. Да это и не сложно было: амулет при мне, я его настроил, и он заставлял сердце сбоить, вот аппаратура и показала предсмертное состояние всех органов. Потом со мной стали вести беседы-инструкции. Достаточно ускоренно, так как врачи уверенно давали мне не больше недели – видимо, переборщил я немного – и пичкали таблетками, которые я спускал в унитаз.

Вот тут-то я и понял, в какую задницу попал. Олигарха так и не увидел и, подозреваю, уже не увижу. Теперь понятно, что ни о каком внедрении или прогрессорстве и речи не шло. Оказалось, секретами машины времени овладела кучка высокопоставленных чиновников, которая собиралась отправить меня в 1914 год. Я должен был предотвратить Гражданскую войну и не дать Российской империи развалиться. Хорошо ещё, я умел держать лицо, да и последующие беседы с психологом дали понять этой кучке либералов, что я вполне на их стороне. Так что дальше давали мне знания по тому времени, с именами, к кому обратиться, с их досье. Да много что мне в голову впихнули за эти четыре дня.

И наконец – время отправки.

Когда я разделся и повесил на шею медальон, охранник, сопровождавший меня, показал на него:

– Это запрещено.

– Я без него не пойду, это мой талисман. Разрешите хотя бы, чтобы он присутствовал в одном со мной помещении. Мне так спокойнее будет.

Охранник связался по рации с начальством. Там приказали проверить медальон, что мужик и сделал, потом ещё и металлодетектором прошёлся – чистое серебро с камнем в центре, ничего опасного, так что дали добро. Когда меня провели в саму операторскую, где была капсула машины времени, медальон забрали, но положили его на столешницу у входа, чтобы я мог его видеть. Правда, попытку сразу сунуть меня в капсулу я пресёк и, осмотревшись, сказал:

– Я такой машины ещё не видел. Это у вас ручка настройки времени? – указал я на регулятор пульта управления капсулы.

Тут множество индикаторов и датчиков было, но вроде я правильно указал.

– Осторожно! – воскликнул один из учёных. – Не подходите и не трогайте. Настройки собьёте, мы и так их долго юстировали.

– Учту, благодарю.

Неторопливо сняв с себя медицинский халат, я сам сложил его, не давая это сделать одному из учёных, присутствовавших в зале, и только после этого лёг в капсулу. У меня на руках застегнули ремни, после чего все покинули зал. За бронестеклом находились те, кто всё это организовал. Я пересчитал их, двоих не хватало, но большая часть важных сановников и генералов присутствовали. Когда капсула загудела и я понял, что меня вот-вот отправят, изогнул кисть руки и выстрелил из пальца сосулькой в регулятор, который у меня был в прямой видимости, метрах в шести (а дополнительный пульт, за которым сидели учёные, находился в соседнем защищённом помещении). Сосулька ударила в регулятор, что-то заискрило – и всё, меня вырубило, я перенёсся и, будьте уверены, вряд ли вернусь. Потеряв контакт с моей аурой, маго-бомба, что лежала на столешнице в зале под видом медальона, ровно через тридцать секунд должна рвануть, а её мощность сопоставима с мощностью малого ядерного заряда. Не будет ни зала, ни учёных, ни этих генералов, ни моего тела. Некуда будет возвращаться. Я надеялся, что больше никто не сможет путешествовать во времени, не нужно давать подобное оборудование людям в руки. Особенно таким, что решили изменить историю, как им нравится. Монархисты хреновы. Я в принципе был бы согласен с ними в некоторых вопросах, но те ясно продемонстрировали мне при разговорах свои либеральные взгляды, это и послужило тем толчком, что я решил начать свою игру. Теперь посмотрим, что из этого выйдет. Снова будет случайный выбор тела. То, что выбрали мне, должно остаться в другом времени, если мне удалось сбить настройки машины времени.

Очнулся я от хлынувшей в рот воды, кашляя, вынырнул, обнаружив, что нахожусь в бурной горной реке. Вокруг сплошные скалы, не ухватиться. И тут мощный удар в районе пояса остановил моё барахтанье. Тряхнув головой, чтобы на глаза не падали длинные волосы моего нового тела, я рассмотрел, что на подвесном мосту над рекой с ледяной, надо сказать, водой стоят несколько горцев и откровенно ржут, а один подтягивал длинную верёвку, к которой я, видимо, был привязан. Тут я обнаружил кандалы на руках. То-то что-то мешало. Просто отлично. И кто я теперь? Раб?

Как ни странно, всё происходящее я воспринял вполне спокойно. Новый мир, новое тело – у меня получилось уйти в другой мир. Это явно была не Земля. Или всё же Земля? Абреки как абреки, светило тоже жёлтое сверху жарко палит. В общем, оставил с носом тех, кто меня решил отправить в прошлое. Хотя что мне о них теперь думать? Всё, это перевёрнутая страница жизни, тот опыт, который я получил.

В это время на помощь к тому горцу, что тянул меня, пришёл другой, и на пару они втащили меня на мост и пинками погнали по нему на дорогу, где сидело порядка четырёх десятков рабов, и по ним я сразу понял – это не Хлоя. На Хлое эльфов и гномов не было. А тут они присутствовали, в небольшом, правда, количестве: два эльфа мужского пола и шесть гномов, но были.

Ухватив следующую жертву, девчонку человеческой расы, горцы утащили её к мосту и сбросили в воду. А, теперь понял, это была такая помывка. Я же, стараясь не звенеть цепью лёгких кандалов, практически наручников, стал осматривать и ощупывать себя. Так, пацан, ну, среди рабов их треть было, и человек, это хорошо. Обладал я стройным телосложением, где-то метр тридцать в росте, тонкие руки, музыкальные пальцы, явно миловидное лицо. Это на ощупь, отражения я пока не видел. Одет был в откровенную хламиду: на голое тело накинута простыня с отверстием, в которое просунута голова, что-то вроде пончо, и штаны вроде шароваров, скорее обноски с горцев, вон они все в шароварах. Ноги босы и сбиты в кровь, видимо, это тело не привыкло ходить без обуви. Больше при теле ничего не было. Теперь надо снова привыкать к молодости и новому телу, привыкну, я опытный.

Меня заинтересовало, что все рабы, находящиеся вокруг, вместе не сидели, все были как-то обособлены, на любую попытку заговорить сразу слышался свист бича – надсмотрщики очень внимательно следили, чтобы общение было сведено к минимуму. Пару раз я слышал речь, но язык мне незнаком, не распознал. Значит, придётся учить, а пока буду притворяться немым. На мой взгляд, вполне правдоподобная версия. Чёрт, совсем же ничего не знаю об этом мире. Главное, от надсмотрщиков сбежать.

Привели мокрую плачущую девчонку и забрали следующего раба на помывку. Я же, вытерев лицо всё ещё мокрым пончо, положил руки на колени и огляделся. Сидели мы прямо на дороге. Пока возможности сбежать не было, поэтому я решил осмотреть наручники, но, наткнувшись на недобрый взгляд одного из горцев, пока оставил это дело. Что-то тот слишком пристально за мной следит. Впрочем, как я заметил, другие рабы тоже несколько удивлённо на меня поглядывали и постарались отодвинуться. Такое впечатление, что им неприятно со мной сидеть, и дело тут не лично во мне, а, видимо, в прошлой репутации этого тела. Не знаю, что это за репутация, будет возможность, получу нужную информацию, а сейчас посчитал просто глупым заниматься подобным самоедством и сомнениями. Я даже не знаю, относится ли этот мир к магическим.

Правда, ответ я получил достаточно быстро. Один из горцев достал несколько камешков и палочек и под моим заворожённым взглядом стал собирать небольшую конструкцию. Потом поставил на неё тарелку, плеснул туда воды, и под тарелкой вспыхнул огонь. Магический. Я в шоке. Так это просто жаровня? Каменный век в магическом искусстве. Хотя на Хлое маги-слабосилки что-то подобное тоже делают, но это совсем дешёвые амулеты. За такое и платить стыдно. Как я понял, горец, прикинув, что времени ему хватит, решил чайку испить или травяного настоя. А сами горцы были настоящими горцами. Носатые, горластые, шаровары, жилетки на голое тело. У одного красная шёлковая расшитая рубаха, но сверху – неизменная жилетка, чёрная, расшитая серебряной нитью. Это, похоже, старший. У всех кривые кинжалы, у двоих сабли, у остальных в основном луки.