Теория магии 2

– Вообщем ничего реального, ребятки, способного помочь нашим подразделениям освободит Володю вы не выяснили? Я правильно понял? – а вот теперь Муромцев был реально на грани бешенства. Этим поставили конкретную задачу. А те ушли непонятно куда в своих исследованиях полностью поглощённые своим слабо контролируемым чувством любопытства. – Меня вам ,ребята, слушать не обязательно. Можете в свое удовольствие разбирать на запчасти, любезно предоставленные вам трупы и особо не заморачиваться. Вы походу именно так думаете, ребятки?

Теперь в голосе профессора звучали нешуточные нотки ярости. И все как-то инстинктивно прижали головы. Но даже сами себе не смогли признаться в том, что это ошибка с их стороны. Ведь они же стоят на передовом фронте науки и обеспечивают такие значимые результаты. А значит любые жертвы это такие мелочи, на фоне их успехов. Что там судьба одного калеки на этом фоне. Пусть и такого не обычного. Таких(потенциально) уже больше сотни в интернат навезли.

Муромцев вздохнул, разглядев все мысли на лбу этих высоко ученных эгоистов. Не потому что он вдруг овладел телепатией. Просто сам когда-то думал похожим образом. И только с годами пришел к совсем другим оценкам и суждениям. И поэтому просто бесполезно ему здесь и сейчас распинаться. Не поймут-с. Увы, не так воспитаны.

– Вообщем слушайте меня сейчас очень внимательно. – Начал предельно тихо и вкрадчиво профессор, как никогда сейчас понявший методы принуждения времен дедушки Сталина. По крайней мере их причины. – Либо вы начинаете четко выполнять поставленные вам задачи. Или сами придумайте, что я вам сделаю. И уверяю – у вас фантазия будет победнее моей.

Один из тихо стоявших позади основной массы младший научный сотрудник поднял руку. Робко и оглядываясь на своих коллег, что бросили на него злобные взгляды из подлобья.

– Говори, – кивнул Муромцев, враз заинтересовавшийся такой странной реакцией.

– Я тут кое-что выяснил, – начал тот поправляя очки и отчаянно потея, – Органы чувств этих существ днем заметно слабее. И не намного превосходят человеческие. А вот ночью – это настоящие машины смерти. Видят, слышат и чуют многократно лучше людей. Организовывать нападение лучше днем. В темное время суток шансы значительно уменьшаются.

– Молодец, – с искренним чувством похвалил молодого ученого профессор, – Отныне под твое начало переходит направление по противодействию этим существам. Как тебя зовут?

– Виталий Чигалов, – запинаясь и краснея выдал молодой мужчина, которого явно задвинули в глубокие задние ряды более маститые коллеги.

– Вот и работай дальше, Виталий. – погладил по шерсти его эго Муромцев, – Всем приказываю обеспечить парню максимальное содействие. И учтите саботажа не прошу. Тот паренек для меня важнее чем вы, все вместе взятые или по отдельности. Это вам ясно? И доклад, Виталий, сделаешь мне через три часа. Главное не стесняйся обратиться раньше если кто-то откажется выполнить твои требования. А теперь всем работать.

И вышел, чтобы не ополчить против себя такой обидчивый контингент интеллектуалов еще больше, что как один считали свое мнение единственно верным. И с огромным трудом были готовы признать собственные ошибки.

Подставил Муромцев этого Виталия знатно. Но тот сам решился, когда вылез вперед. И сделал это вряд ли из человеколюбия. Скорее хотел признания своего труда. И его получил. Вместе со всем букетом в придачу. По-другому, увы, никак.

– Александр Львович, – его на входе подхватила малость запыхавшаяся Юля, – привела Настю.

– Отлично, – устало сказал Муромцев, – организуй нам Юленька местечко по тише и подходи с ней вместе. Ты с девочкой вроде сдружилась. Так проще будет разговаривать. А то она меня явно немного побаивается.

Под любимые конфеты Насти, Александр Львович вскоре выяснил, что на уровне холодно, горячо девочка действительно чувствует Володю. Почему, как, а бес его знает. Но по крайней мере Настя в этом твердо убеждена. И поэтому решил придать девушку поисковой группе на вертолете, что будет облетать тот лесной массив, где предположительно находиться парень. Хуже не будет. А там бог весть, что из этого получиться. В любом случае нужно пока было просто ждать. Люди уже получили мотивирующие ЦУ. А ему не помешает хоть пару часов сна после столь беспокойной ночи.

Глава 2

Отдыхал я, приходя в себя долго. Не отвратительно шибающий в нос специфическим смрадом вампир, не больно жалящая мошкара мне не мешали. Сил не было. Последнее сверхусилие я потратил на превентивное убийство кровососа.

Постепенно дыхание начало успокаиваться. И тут я начал чувствовать проникающий в каждую мышцу ночной Сибирский холод. Судороги все чаще начали сотрясать мое тело и наконец мозги отчистились от завладевшей ими апатии на фоне упадка сил. И включилась программа выживания.

– Твою же, – я с тоской посмотрел на почти прогоревший костер. В таком состоянии найти дрова представлялось той еще задачей. Из разряда великих подвигов как минимум. Как же мерзко быть слабым. Особенно на фоне действия недавнего заклинания Покрова, что наделило меня мощью теней Павших предков. Но к магии я и не тянулся, помня не давний сенсорный шок. Ближайшие дни мне крайне противопоказаны любые магические эксперименты. И это, ох, как не вовремя. Если вампир оторвался от солдат, то я могу находиться где угодно. Эти твари и без магии представляли из себя еще те машины. И мог уйти по бездорожью, если нашел еду, и на десятки километров в неизвестном направлении.

– В первую очередь надо проверить надежность смерти этого чувака. – Хмыкнул я сам себе, – А то могу уподобиться этому. И уже мне будут долбить по голове камнем. Или скорее выпьют кровь.

Собственный голос успокаивал в ночной тишине. И поэтому я старался проговаривать свои действия, подсознательно отпугивая ночную тьму и холод. С трудом подтянулся и проверил рядом лежащее со мной тело. Холод, что сковал тело и понизил уровень моего самоощущения. И боль почти не чувствовалась от многочисленных травм моего небрежного транспортирования вампиром по ночной тайге.

– Не жилец, – с удовлетворением констатировал я, глядя на качественно раздробленный камнем череп кровососа. – И слава всем высшим силам. Не уверен, что сейчас смог бы повторить это еще раз. По крайней мере пока.

И надо как-то теперь разобраться с дровами. На четвереньках, содрогаясь с каждым движением от продирающего тело холода, я пополз по кругу подволакивая плохо сгибающуюся ногу. Какие-то ветки нашлись, но мало. И снова скрепя зубами ползал, собирая дрова. Набрал я хворост не сразу, но движение по немного возвращало в тело частички тепла и жизни. Подкинул дрова в тлеющие угольки костерка и согнулся над ним, раздувая робко вспыхнувшие огоньки, дающие мне так нужные крохи тепла.

Протянул дрожавшие руки к пламени. Хорошо. Всем телом впитывал тепло и наслаждался. Как мало оказывается надо человеку для счастья. Замерзнуть до предела, а потом согреться. Начали покалывать отходившие мышцы. На секунду показалось, что я не замерз, а наоборот ошпарил руки кипятком. Едва не взвыл от резко нахлынувшей порции боли.

– Твою же, – я яростно растирал деревянные руки и ноги, которые с каждым новым уколом возвращали свою чувствительность. И это было очень неприятно. Но в своей прошлой жизни я встречал боль и похуже. А потому матерясь и постанывая продолжал свой импровизированный массаж, стремясь побыстрее прийти в себя. При такой ночной температуре, если не предпринять усилий, утро можно встретить в виде обмороженного полутрупа. С черными пальцами рук и ног, что потом мне отрежут. При условии, конечно, что смогут найти вовремя. А в этом у меня была целая масса обоснованных сомнений.

Когда забрезжило солнце над верхушками окруживших поляну елей, я худо-бедно пришел в себя. Нет все так и болело. Тело с трудом отвечало на команды мозга, но я вернул к себе относительную способность соображать. Туго и с усилиями, но понять, что мне надо выбираться отсюда самостоятельно смог. Прожить еще одну ночь без пищи в лесу я не смогу. А найти меня судя по всему не смогли. Что на самом деле не особо удивляет. Люди и не представляют базовые физические возможности вампира. Там, где обычный человек пройдет всего 10 километров. Это существо сможет отмахать под сотню. Причем с грузом в виде моей тушки.

И поэтому меня ищут сейчас совсем не там, где я нахожусь в компании с отвратно воняющим трупом кровососущей твари. Я подобрал подходящую палку-посох из натащенной в потемках кучи валежника. И попробовал на нее опереться. Та немного согнулась, но выдержала. Тонковата, конечно. Но что-то серьезнее подберу по дороге. Куда идти? Да, вперед. Другого варианта нет. Сидеть на месте в непонятной надежде изначально туповатая идея. Найдут в перспективе только мои растащенные зверьем косточки в итоге. И то 50 на 50. Но сначала ….

– И что ты прячешь у себя мой старый враг? – пробормотал я, наклоняюсь над трупом с размноженной головой. И даже сам про себя в очередной раз удивился своей удаче – мне попался совсем молоденький вампир-идиот, поддавшийся своим инстинктам, заливший себя кровью какого-то бедолаги из-за голода и ранений по полной. И в результате впавший в восстановительный сон. Только это уберегло меня от экспресс-допроса в полевых условиях. А потом путешествия в неприятной компании в качестве самоходного запаса крови для этой противоестественной мерзости.

– Ага, – я вытащил из карманов вампира разломанный на несколько частей дорогущий айфон последней модели. Залитый кровью бумажник с несколькими купюрами и пластиковой карточкой. А также простой зажигалкой.

– Очень интересно, – пробормотал я, разглядывая содержимое карманов кровососа. -

По-видимому, вы никогда и не впадали в долгую спячку, как я думал в той жизни. Сидели все время человеческой истории на виду. И не сильно удивлюсь во многом и управляли некоторыми сторонами жизни человеческого общества.

Размышления вслух натолкнули меня еще на одну простую мысль – после потери своей боевой группы они не успокоятся. Как-то они смогли опознать меня как угрозу и найти меня посреди глухой тайги на закрытой территории секретного объекта. Все-таки знаний о магии у этих тварей предостаточно. И им ничего не стоит вычислить источник возмущений снова.

– Да уж, брат, – сам себе сказал я, – Это залет. Эпичных масштабов.

Я еще толком и не приблизился к возвращению и тени своих сил, а за мной уже начали охоту кровососущие плохо убиваемые твари. По возвращении надо будет форсировать разработку новых аккумуляторов для экзоскелета Ратника. Это поможет обычным солдатам выдержать прямое столкновение с вампирами.

Бежать и прятаться бессмысленно. Рано или поздно меня найдут и перережут горло. Единственный вариант становиться сильнее и самому и помочь в этом окружающим меня людям.

Иначе варианта что-либо изменить в нерадостном будущем у меня просто нет. А значит вперед.

Я со скрипом разогнулся и подкинул в руке зажигалку. Единственный полезный трофей от вампира. Хотя? Я с долей сомнения посмотрел на легкую куртку на лежавшем передо мной трупе. Разодранная и не напоминающая модную вещицу, чем она была изначально. К тому же залитая кровью и воняющая мерзким химическим запахом. Но. Я поежился, вспоминая ночной холод и начал сдирать с трупа одежду. Не известно сколько мне здесь бродить. А потому, пришла пора вспомнить былые будни мародера, когда жрал, то что есть и носил, что придётся. И был тому безмерно рад.

Замотал лицо оторванным клоком одежды, что бы хоть немного уберечься от смрада и оперся на свой посох. Мне предстоял очень нелегкий путь, и пришла пора его начинать. Сделал шаг и едва не полетел кубарем, запнувшись о камень единственной здоровой ногой.

– Это будет на порядок сложнее, чем я подозревал. – С ненавистью глядя на в который раз подведшую меня травмированную конечность, сказал я, балансируя на своей деревянной подпорке.

Дальше я шел с утроенной осторожностью, вглядываясь под ноги. Не удачно приложиться при падении головой о скрытый в траве или хвое камень мне совсем не улыбалось. Но такое передвижение дико бесило. Я передвигался в час по чайной ложке. А вскоре дико захотелось есть и пить. И если я воду с трудом нашел, случайно наткнувшись на журчавший в небольшом овраге ручеек, то с едой была куча проблем. Еще не так сильно, конечно, оголодал, но с некоторым сомнением начал поглядывать на бегающих в траве ящериц. И от их поимки меня остановила вовсе не брезгливость. Такое слово в лексиконе солдата, прошедшего войну, по-моему, просто отсутствует. А из-за моей физической ограниченности, из-за которой я вряд ли догоню шуструю рептилию.

Но в какой-то момент повезло – я набрел на поляну, просто забитую созревшей, пусть и не полностью, крупной лесной земляникой. И я пропал на какое-то время, двумя руками загребая в рот ягоду. Полузеленая, кислая и грязная. Но она мне показалась в этот момент самым вкусной пищей на планете.

Не знаю насколько я задержался на этой поляне. Сытость не приходила, и я продолжал объедаться земляникой. Пока меня не выдернуло из этого состояния низкое угрожающее рычание, и я вздрогнул, обратив внимание на раздвинувшего кусты и смотрящего на меня медведя. Тот скорее всего ворчал, так по привычке, просто предупреждая не понятное существо на поляне, что сюда пришел настоящий Хозяин Тайги. И другим следует убраться с его дороги. А если не уйдут, то что же – мишка не откажется доказать кому-угодно свое право силы.

– Я не вкусный, – в обратную сторону рефлекторно пополз по поляне, не сводя взгляда с бурого пришельца на облюбованную мной поляну. Зачем несу эту чушь медведю, неумолимо продирающемуся сквозь кустарник я не знал. Просто говорил, уговаривая свое собственное сердце вернуться из пяток на положенное ему место.

А тот только мазнул по мне взглядом глаз, и сам принялся набивать свой желудок ягодой. Что, впрочем, не помешало мне рвануть оттуда, не поднимаясь на ноги, с хорошей такой скоростью профессионального бегуна. И впервые за кучу времени я и не вспомнил о своем инвалидном колене. Даже и не заметил тени боли, пока со всего маха не покатился в какой-то овраг и не затих на дне, судорожно вталкивая воздух в непослушные легкие.

Даже и не подозревал, что меня может настолько испугать столкновение с медведем нос к носу на тесной лесной полянке. Инстинкты, живущие внутри каждого человека, просто завопили о смертельной опасности при встрече с этим символом леса. Подозреваю, что мной не закусили землянику только потому, что я своим видом и запахом не напоминал зверю его привычный рацион.

А потом я начал тихо смеяться. Причем чем дальше, тем громче и истеричнее. Я – Великий Владеющий, бегаю по лесу на четвереньках от отощавшего медведя, из-за ужаса с трудом разбирая дорогу. И эта мысль еще больше ввергала меня в истерику. Не знаю сколько так ржал, но в конце концов просто перестало хватать воздуха, и я затих, вытирая слезы.

Похоже даже для моего закаленного рассудка наступил какой-то определенный предел и недавно я едва не ступил за грань нормальности.

Слишком много на меня навалилось за последние дни, тем более положа руку на сердце в данный момент я был в огромной мере тем слабым и обозленным на весь белый свет подростком. Взрослое сознание дало знание и опыт. А молодое тело оживило старые воспоминания и вернуло меня во времена дикого гормонального шторма. И это дало такой истерический выхлоп сейчас. Но вместе с тем после этого вернулась и способность мыслить относительно здраво. И я глянул на шишки, лежащие вокруг.

– Твою же дивизию, – сказал я вслух, вспоминая мельком виденную статью про сибирский кедр с его орехами. – У меня под носом всю дорогу лежало такое богатство, а я жрал полу зеленую землянику.

Встал и сморщился от навалившейся после адреналинового шторма боли, разом мне напомнив о каждой косточке в моем теле. И некоторых мышцах, и связках.

Размяв не послушную ногу, выпрямился и поискал взглядом подходящую палку взамен утерянной при бегстве на четвереньках с той поляны. Нашлась уж совсем неудобная и неказистая, но возвращаться и спорить с медведем ради палки я не собирался стопроцентно. Пусть себе оставит, мохнатый жлоб, вместе с земляникой.

– А вот теперь наконец поем, – радостно потер я руки, собирая перед собой маленькую горку кедровых шишек. – А то после земляники такое чувство, что жрать захотелось еще больше.

К сожалению ореха в шишках почти не было. Я раздолбал их камнем и нашел только не большую жмень. Обшарил голодным взглядом поляну и не нашел больше не разбитых мной шишек.

– И что такое не везет и как с этим бороться? – вздохнул и сам себе пожаловался на эту жизнь.

А потом желудок не хорошо забурчал и все ранее съеденное попросилась назад. Причем так активно.

– Фух, – не стоило так накидываться на зеленую землянику. – Пробурчал я, плоская рот водой и прислушиваясь к своему организму – нет ли у него еще каких не приятных позывов. Оказалось, были. Хоть не много пришел я в себя только через пару часов. Ослабленный и вымотанный в край тошнотой.

– Да что же это гадство, – я с трудом встал на ноги и посмотрел на солнце. Оно уже перекатило за половину небосклона и начало отсчет второй половины дня. А еще толком ни куда не дошел. И даже пожрать нашел такое, что лучше бы мне поголодать.

– Да уж, не окреп еще мой желудок достаточно, чтобы жрать всякую подножную дрянь. – Настроение было отвратительным по самое не балуйся. Но двигаться требовалось дальше, даже если подгибаются ноги от слабости.

По пологому выходу выбрался из оврага, куда я навернулся во время моего панического отступления от мехового любителя земляники. И вздохнул, глядя на лесную стену, что была абсолютно одинакова со всех сторон. Продолжать идти я мог только наугад. Даже приблизительного понимания в какой стороне люди у меня не было. Что говориться от слова совсем.

– Давай определимся с первоочередными задачами. – я и не обратил внимание, что все больше и больше начал говорить сам с собой. Это так действует одиночество или у меня со все ускоряющимся темпом едет кукуха?

Задача номер раз сейчас не дойти до людей, а банально придумать что мне есть и где мне спать сегодня без угрозы подморозить себе что-нибудь. Все-таки ночная температура здесь была слишком низкая для моей изнеженной тушки. А поэтому будем просто идти и искать что-нибудь, отвечающее этим требованиям. Сомневаюсь, что встречу за ближайшей полянкой людей. Хоть и хотелось бы.

Внезапно чувства снова обострились многократно, а я из-за всех сил зажмурил глаза успокаивая взбунтовавшийся организм. Этого счастья еще не хватало. Инициация истинного зрения может меня превратить в беззащитную тушку посреди не самого безопасного леса.

Стиснул зубы, и переждал приступ сенсорного шока. Надо найти хоть какое-то приемлемое место для отдыха прежде чем меня накроет капитально.

Несколько минут и меня немного отпустило, и я пошел дальше, подволакивая покалеченную ногу за собой. Лес дальше был все таким же однообразным и бесполезным в плане моих хотелок. Один раз едва не споткнулся о куда-то спешившего по своим делам зайца и рот мгновенно наполнился слюной при мысли о поджаренной тушке.

Но тварюка только насмешливо крутнулась под моим замахом палкой и была такова, исчезнув в кустарнике.

От разочарования желудок еще громче забурчал от голода. А мне так захотелось воспользоваться магией, чтобы решить свои продовольственные проблемы. До зубовного скрежета и бликов перед глазами.

– Как же мне надоело быть слабым и беспомощным. – зарычал я в равнодушное небо над тайгой.

Из-за случайной инициации истинного зрения, я теперь пока не усмирю бунтующие органы чувств могу только мечтать о магии. Нет так-то весьма полезная и радостная штука со мной происходит. Но, блин, как же не вовремя. Мне бы пару спокойных дней где-нибудь под наблюдением медиков и все будет просто прекрасно.

Показалось, что прямо над головой пронесся стрекот вертолета. Я на секунду застыл, а потом в какой-то дикой надежде сдернул с себя окровавленные тряпки и начал махать над головой, слабо осознавая бесполезность этого действа. Но надежда вмиг заглушила голос разума. И я как дебил кричал и махал тряпкой над головой на заросшей буйной растительностью лесной полянке. Только когда звук удалился в непонятном направлении я остановился. И упал, ощутив резкую боль в колене от неумного подпрыгивания в эйфории.

Но вместо разочарования от бесполезности моих действий нахлынула злость. Ну вот какого я раз за разом торможу и поступаю как подросток, вместо холодного размышления над своими поступками? Похоже в моем разуме очень много от ребенка, и он в некоторых случаях полностью подавляет рассудок взрослого бойца.

– На хрен, – я встал на ноги и зло скривился в ответ на боль в ноге. – Похоже самая моя главная борьба предстоит с самим собой. Иначе толку от моих попыток что-либо изменить в этом мире. Придётся начать с себя. И прямо сейчас, иначе я никогда не выйду отсюда. И никто мне не поможет. Сам, Володя , все сам. Впрочем как и всегда. Тебе не привыкать, а потому борись.

И я пошел вперед, волей задавив боль и собственное бунтующее сознание. Я – это моя воля и мое желание. И все будет так как я считаю нужным. Вопреки всему. Даже если мне придётся переломать свое прежнюю личность ради этого в труху. Я живу только так, как хочу. И ничто в этой Вселенной мне не указ.

Я вспомнил все смятые мной уже преграды. Свои победы. И оскалился в злой усмешке. Когда не остается надежды и верить уже некому стоит начать рассчитывать только на себя. И идти вперед вопреки любым известным и пока скрытым преградам. Потому что только я решаю, что и как будет в моей жизни.

И шагнул дальше, наплевав на боль и бушующий в организме гормональный и магический шторм. Разом стало полегче. Куда-то ушла слабость и даже мир уже показался не уж таким мрачным и безжалостным. Я сам решу каким будет мироздание для меня, а потому просто надо идти вперед.

Как-то сразу мне попалась уютная полянка, где удалось набрать еще немного прошлогодних орехов. И даже разрыл случайно замеченную норку мышек и выгреб оттуда хорошую такую горсть. Жаль сами грызуны не попались. В легкую закусил бы ими орешки.

А еще через километр-полтора удалось палкой придавить к земле метнувшуюся из-под ног ящерку. Серо-зеленая с черными полосами на спине. И не особо крупная. Но мне сейчас она вполне может спасти жизнь. И я свернул ей шею, забрасывая тушку в карман потрепанной куртки. А потом и нашел вполне себе уютный отнорок в корнях, ввернутого ветром лесного гиганта. Практически люкс-номер в моих условиях. Взглянул на солнце – оставалось до вечерних сумерек еще пару часов, но вряд ли я найду за это время нечто более подходящие для ночлега. И принялся натаскивать дрова к своему будущему ночлегу. Даже вполне удалось нагрести приличную кучу лапника, вместо матраса. Нижние ветки удавалось вполне неплохо обламывать голыми руками.

Еще полчаса различных бытовых ухищрения и танцев с плясками вокруг моей ночной стоянки и сырость леса, начал отпугивать веселый огонек. А я вздохнул с некоторым облегчением и принялся острым осколком камня свежевать пойманную ящерицу. Удалось не сразу. Инструмент древних предков отчаянно сопротивлялся моим не опытным рукам. Но сдался перед ослиным упрямством и голодом, что уже кружил голову.

Тушка вышла очень скромная. Грамм сто или двести мяса, но и то я проглотил полусырым и без соли с огромным удовольствием и чувством, что никогда не ел ничего вкуснее. И орешки, набранные за время пешей прогулки, проглотил в один присест. Попытавшийся возмутиться такому насилию желудок придавил волей, когда все съеденное попыталось попроситься назад.

И облегченно откинулся на лапник, глядя на пляшущее пламя. Мне предстояла еще одна увлекательная ночевка на дикой природе. В соседстве с этими летающими тварями. Я скривился и прихлопнул комара, что пытался причеловечиться на мою руку. Похоже вонь от вампира начала ослабевать, если эти твари начали на меня реагировать. Весь день об их присутствие ничего, кроме оглушительного звона не напоминало. А вот теперь первая попытка атаки. Но да ладно. Переживу и это. Подкинул веток в костерок, с удовольствием накинувшийся на новую пищу и взметнулся вверх огненным языком, освещая в опустившихся сумерках затерянную в глубинах тайги полянку, что приютила меня на сегодня.

Кольнули восприятие снова обострившиеся чувства. А я понял, что спокойной ночи для меня сегодня не предвидеться. Похоже больше оттянуть инициацию истинного зрения не получиться. А потому придётся довольствоваться тем, что есть. И как-то все сделать здесь. В одиночку, в глухом уголке леса и без еды. И без намека на чью-либо помощь.

Ну что же, Судьба не раз мне выбрасывала плохие кости. Придётся доказать этой даме, что меня так просто не возьмёшь.

Подкинул по максимуму дров, сложив их так, чтобы они прогорали как можно дольше и встав прошелся до недалекого родничка. И напился до бульканья в животе.