Звучащий, как неизбежность, Его голос

Натали Тумко

Звучащий, как неизбежность, Его голос

                  Тщеславие не имеет пола, но у него

всегда есть жизненная позиция.

Глава 1. Не гномы

И в этом магазине мне не продали продукты. А ведь на него была вся надежда…

Приближается.

Машина перегородила дорогу, водитель посмотрел на меня из открытого окна.

– Садись, – он кивнул на соседнее место.

Я его как бы знала. То есть, не этого человека конкретно, да это и не нужно, если сталкиваешься с Его последователями.

Не имело смысла изображать сопротивление. Я села в машину. Пристегнулась ремнем безопасности.

Мужчина хмыкнул.

– Меня зовут Антон.

– Очень неприятно, Антон.

Он снова усмехнулся.

– Зря-зря. Могли бы подружиться. Да и придется.

– Маловато шансов, – усомнилась я.

Машина тронулась с места.

Ну, вот меня и похитили.

Некоторое время мы молча двигались по основной дороге.

– Есть смысл спрашивать, куда мы едем?

– Во всем есть смысл, – заметил он. – Другое дело – что это изменит?

Он был прав. Ничего.

– Что? Запрешь?

– Зачем? Глупости какие! Не грусти, наш Господин милосерден, не загубит. И нам не разрешит.

– Нам? Ты не один?

– Тебе понравится, – заверил он. – На подбор как для Белоснежки – семеро. Выбирай любого. А хочешь – нескольких. Мы друг к другу не ревнивые. Хоть всех по дням недели.

– Это твоя инициатива, или Халивак навеял?

– Не советую говорить неуважительно о Господине, – угрожающе произнес он.

– А то – что? – ответно усмехнулась я. – Похитишь?

Я была готова, к тому, что меня отвезут в другой город или в лес, но меньше, чем через сорок минут, Антон свернул с трассы на боковую дорожку, и машина направилась к частному сектору пригорода Владивостока.

Автомобиль пропетлял между дорожек и заборов. Наконец, мы остановились у двухэтажного коттеджа, Антон просигналил, ворота отъехали в сторону. Стоило машине заехать во двор – ворота тут же закрылись.

– На месте, – сообщил очевидное мой похититель. – Сама выйдешь? Или доставишь мне удовольствие тебя вытащить?

– Не много ли тебе удовольствий на сегодня? – спросила я, просто открыла дверь и вышла из машины.

Нет, дом не был похож на тюрьму. И то, что проживало здесь семеро мужчин (я была уверена, в этом Антон не врал) – нельзя было как-то определить или угадать.

Почти сразу из дома вышел человек лет тридцати семи, русоволосый, высокий. Не столько худой, сколько подтянутый. Наверное, это он и открывал нам ворота.

Он с интересом посмотрел на меня, почти игнорируя моего спутника.

– Меня зовут Иван, – сказал мужчина. – А вы Анна.

– Два имени за раз? Мне не запомнить.

Он улыбнулся.

– Пойдемте, я как раз ужин накрываю. Вы хотите есть?

– Я хочу на свободу. Но вряд ли вы такое умеете готовить.

Иван не растерялся:

– Я уверен, что со временем научусь. Сегодня – обычный плов.

Мы вошли в дом, разулись в коридоре. Мужчины переобулись в домашнюю обувь, а мне Иван протянул шерстяные носки с пришитыми кожаными следками. Коридор оказался довольно просторный, и все здесь располагалось рационально и удобно: стояло два длинных узких диванчика, вертикальный пенал с тремя рядами полок под обувь (и здесь было много мужских ботинок разных размеров). На противоположной стене – вешала для одежды и дверь в кладовку. Сейчас начало августа, одежды было мало – несколько ветровок и два длинных дождевика. Наверху – закрытая антресоль, вероятно, для головных уборов.

– Сюда, – пригласил Иван.

Антон молча шел позади, перекрывая путь к побегу.

Мы вошли в просторный зал, который был одновременно и кухней, и столовой, и гостиной. Зрительно пространство было разделено на две части: слева вдоль длинного окна – кухонная часть: печки, раковины, две посудомоечные машины, четыре в ряд мультиварки, у стены – шкаф с посудой и два холодильника. Здесь же, напротив раковин и печек, располагался длинный узкий стол с рабочей поверхностью. На нем стояли столовые приборы, кофеварка, несколько досок.

Напротив кухонной зоны у другой стены, – стояли диван и три кресла, журнальный столик, тумба. На стене висел большой плоский экран телевизора.

Справа от меня стоял здоровенный круглый стол, за которым примостились восемь удобных стульев с подлокотниками. Одна стена представляла собой коалицию шкафчиков и полок, среди которых пряталась неприметная дверка, вероятно, в кухонную кладовую. Вторая стена была занята грамотами, медалями, кубками и газетными вырезками, явно хвалебного содержания. Внизу стена почета заканчивалась длинным комодом.

Картину завершал двухъярусный меховой пуфик, на котором горделиво возлежал пушистый рыжий котяра.

За круглым столом сидело трое.

Когда мы вошли, все трое посмотрели на меня.

– Тоха, привет, – произнес крепкий мужчина в выцветшей красной рубашке, похоже, любимой или памятной, если хозяин довел ее до такого состояния. – Что? Она? – он кивнул на меня, а потом начал бесцеремонно меня разглядывать, наверное, пытаясь угадать, что же во мне такого особенного, отчего их Господин проявляет ко мне такой интерес. – Я думал, волосы подлиннее должны быть.

Сидящий рядом с ним красивый молодой человек в облегающей футболке, которая подчеркивала рельеф его безупречного тела, иронично скривился:

– Скажи спасибо, что стрижка не под «мальчика».

– Ну да, – хмыкнул первый, – мальчиков у нас здесь… хватает.

– Сожалею, что не соответствую вашим ожиданиям, – сказала я. – Можно мне домой?

Раздались смешки.

– Меня зовут Артем, – представился потертый любитель длинноволосых нимф.

– Денис, – отрекомендовал себя второй собеседник.

– Парни, не торопимся, – фыркнул Антон. – Сейчас остальные подтянутся, я всех представлю.

Третий сидящий за столом – темноволосый худой очкарик с планшетом в руках, молча меня оценивал.

Иван тем временем ставил на стол блюда с овощными нарезками, большой казан плова, наломанный хлеб (мне показалось, что домашний).

– Садись сюда, – негромко сказал он мне, указав на один из свободных стульев. – Это – твое место.

– Можно руки вымыть?

Он молча кивнул на кухонную раковину.

Хохот послышался еще в коридоре. Потом открылась дверь, и к нам вошли двое: высокий молодой человек лет тридцати двух и парень, на голову ниже приятеля, лет, может, двадцати шести, лохматый, в джинсах и безразмерной толстовке, хотя лето и жарко. Они продолжали смеяться, но, завидев меня, попытались посерьезнеть. Это не получалось: оба неконтролируемо лыбились. Тот, что пониже сказал:

– О… Здрасте. А вы… ну, в смысле… да. Я – Глеб.

– Илья, – представился высокий. Он очень старался справиться с улыбкой, но она все равно пока побеждала. Он был одет в домашние штаны и рубашку с изображением задумчивого суслика.

– Присаживайтесь, парни, – пригласил Антон. – Сейчас устроим самопрезентацию для нашей… гостьи. Чтобы чего не подумала лишнего. Или подумала.

В центре стола был встроен подвижный круг: можно вращать его, придвигая нужные блюда или напитки. Мне были все видны, и всем, очевидно, отлично была видна я.

– Это у нас, Анна, все, как предсказано, – Антон взял на себя роль… не знаю, ведущего? Свахи? Агента? – С меня начнем. Чего замерли, парни, накладываем, жуем, привыкаем к нашей… этой… Белоснежке, блин.

Он хохотнул, демонстративно положил себе плова.

– Значит, зовут меня Антон. Рядом, красивый весь такой – Денис. Если что, мы, кстати, на него ставим, ну, в плане твоих предпочтений. Да чего ты, Денька, не тушуйся, у тебя преимущества на мордяхе написаны. Он фитнес-инструктор, не дает заплыть нам жиром, и вообще – за спорт и прочие телодвижения. Ну, по нему видно. Так. Этого ботаника, который следом сидит, зовут Максим.

– Протестую, я не ботаник, – сказал «ботаник» и по-ботански поправил очки. – Я – финансист, и я веду наш бюджет. И налоги, между прочим.

– Ой! – Глеб подскочил с места. – Я же всем сделал эти… как их… Ну, чтобы нас легко было запомнить. Я сейчас!

Он выбежал из столовой.

– Сейчас нас подпишут, и дело пойдет бодрее, – заметил Антон, накладывая себе в тарелку изрядную порцию салата.

– Ты ничего не ешь? – наклонившись в мою сторону, вполголоса спросил Иван, который сидел слева от меня. – Не нравится?

– Она, наверное, мученицу решила изобразить, – громко ответил за меня Антон. – Ну, здесь с этим проблемы могут возникнуть: тебя мучить-то никто не собирается. Нет, если хочешь…

– Перестань запугивать девушку, – упрекнул Артем.

– Если ты на диете или тебе чего-то нельзя, ты скажи, – предложил Иван. – И, правда, не слушай Антона. Он любит бандита изображать, у него профдеформация: он – юрист.

– Как говорится, ничего святого, кроме Халивака Тарная, – заржал Антон.

Этот конь – юрист?!

Вместо препирания я положила в тарелку немного плова из общего «котла» и несколько кружочков огурцов из овощной нарезки.

– Ох, смотри, Ванька, уговоришь принцессу, разнесет ее на твоих харчах, – не унимался Антон.

– Вас же не разнесло, – заметил Иван, заметно повеселевший от того, что я не игнорирую его стряпню.

– Как зовут кота? – спросила я.

– Палтус, – сообщил Антон. – Догадайся, почему?

– Он хорошо ныряет? – «предположила» я.

– Не проверяли, так что исключать не будем. Но вообще, этот подлец начал тут с того, что спер у Ваньки рыбу. Мы по всему дому за ним гонялись, так и не смогли догнать.

– Семеро парней не справились с одним котом? Я точно в безопасности.

За столом захмыкали.

– Анна, какая сумма вам обычно требуется для ежемесячного расхода? – строго спросил Максим-не-ботаник.

– В пределах разумного, – сообщила я.

– У разного разумного – разные пределы, – глубокомысленно заметил Артем.

В столовую вбежал Глеб.

– Вот! – радостно закричал он, размахивая значками. Подлетел к Илье, ему первому пристегнул значок с именем. Остальным просто раздал. Антон от своего отмахнулся.

– Мне не надо. Меня она не забудет.

– Предлагаю вернуться к вопросу о тратах, – сказал Максим.

– Предлагаю не возвращаться, – возразил Иван. – В самом деле, семь мужиков одну женщину не прокормят?

– Это, зависит от ее аппетитов… – задумчиво произнес фитнес-тренер. – И от того, насколько она обижена.

– Дениска умные вещи говорит! – воскликнул все тот же Антон. – Только с чего бы ей быть обиженной? Никто ее не обижал и не собирается. Парни, вы планируете ее обижать? Я вот – не планирую. Разве что – по запросу…

– Антон! – одернул Иван.

– У меня есть деньги, – сказала я. – Мне ничего от вас не нужно.

– Анна, – Максим снял очки, – речь не идет о ваших личных сбережениях. Мы целиком и полностью доверяем Господину, а он дал нам недвусмысленные указания по вашему пребыванию здесь.

– Вот как? – заинтересовалась я. – Может, просветите?

Мужчины посмотрели на меня все разом и с настоящим удивлением.

– Разве… – пробормотал Иван. – Разве ты не знаешь, зачем ты здесь?

– Меня похитили. Мне бессмысленно куда-то убегать. Ваш господин испортит мне жизнь, где угодно.

Все посмотрели на Антона.

– Ты, придурок, – сказал Артем, – ты чего уже успел натворить?

Антон примиряюще поднял руки.

– Парни, я ее пальцем не тронул.

– Я говорил, мне надо было за ней ехать, – проворчал Артем, отодвинул тарелку и встал из-за стола.

– Послушайте, – произнесла я. – Давайте попробуем не усложнять друг другу жизнь. Просто расскажите мне, что вам «навтирал» Халивак Тарнай.

– Эй, поуважительнее! – рыкнул Антон.

– Антоха, не отсвечивай, – сказал Артем и сел обратно на место.

– Аннушка, – сказал Денис, – все просто: мы знаем, что Господин каким-то образом, (непредумышленно, разумеется) разрушил твои прежние отношения. И Он считает своим долгом найти тебе достойного супруга и собрал здесь кандидатов, которые, по Его мнению, могут тебе понравиться. Иногда по вечерам Господин будет навещать тебя для бесед. Нам темы бесед не раскроют, но Он пообещал, что мы все однажды узнаем. Его слова нам достаточно. Все остальное время, ты – королева в доме, можешь распоряжаться всем, что здесь есть. Но выходить тебе пока нельзя. Только в сад, не дальше.

– И это – не плен? – усмехнулась я.

– В сопровождении любого из нас – пожалуйста, – заверил Артем. – По будням мы чаще всего работаем, так что выбор ограничен. Но на выходных, если есть погода, – выезды на природу, пикники-развлечения, все, что угодно. Пообвыкнешься – гуляй, где хочешь, но пока что давай-ка беречь нервы друг друга. Вот, до октября – никакого вольного выпаса в одиночестве.

– Понятно, – сказала я.

– Тёма забыл сказать главное, – заметил Антон. – Я-то это уже упоминал, но вдруг ты мимо ушей пропустила: можешь выбрать себе кавалера по душе, все норм, никому дорогу не перейдешь. Муж – не муж, это, что называется, не принципиально. Хоть на «поиграться». И, опять-таки, можно выбрать и не одного…

– Антон, у тебя навязчивая идея, – заметила я.

– Не отрекаюсь, – гоготнул тот.

– Дорогие, гномы, расслабьтесь. Мне не интересны адепты Халивака Тарная. Так что вы все совершенно свободны от моих… посягательств.

– Да, да… – хмыкнул Антон. – Это – пока. Чего бы тебе нас желать, если ты эти рожи первый день видишь. Никто не настаивает и не торопит, обозначаем просто. Так, дальше у нас по кругу: Глеб и Илья. Ну, они уже подписаны, так что не перепутаешь. Они – по компам и телефонам. Если что нужно – починят, установят, изгонят вирусы. С той стороны от тебя Иван, к нему – за вкусняшками и диетами. Следом за ним – Артем. У него своя автомастерская, слесарь от бога, но не от нашего Халивака Тарная, от другого. Ну и вернулись опять ко мне. Я – твоя защита во всех смыслах.

– Да, я уже поняла, – кивнула я. – Гопота от юриспруденции.

Парни заржали.

– Тоха, она тебя очень точно описала! – заметил Артем.

Я встала с места.

– Уже поздно, я устала. Для знакомства, думаю достаточно, а остальное – завтра. Всем приятного аппетита и спокойной ночи.

Раздалось нестройное «спокойной» и «спасибо».

– Мне покажут мою комнату? Или самой спускаться в подвал и приковывать себя цепями?

Они опять рассмеялись, Иван поднялся.

– Я провожу.

Глава 2. Визит их Господина

Иван повел меня не в подвал. Да, ладно, я и не ожидала подвала. Он подошел к лестнице наверх.

– Сюда.

Мы поднялись на второй этаж. Коридор расходился в обе стороны, и прямо, – напротив лестницы была дверь. Именно эту дверь и открыл Иван. Я вошла в комнату…

Знаете, это была превосходная комната!

В ней было большое окно и выход на отдельный балкончик. У стены слева от балконной двери стоял комод, довольно внушительный, перед ним – большая двуспальная кровать. Перед кроватью – меховой коврик и кресло. Справа комнаты – платяной шкаф, дверка в ванную комнату, косметический столик с зеркалом. В углу – ширма с дорогим китайским рисунком. Такая приятная девичья комнатка без розовых соплей, но с логичным женским функционалом.

Я обернулась к Ивану и посмотрела на дверь.

– Господин придет в восемь. Не обижай его, – попросил мужчина.

– Кто кого обижает…

– Тебе не нравится комната?

– Комната замечательная. Но что толку в уюте, если вздрагиваешь от каждого шороха.

– А… зачем тебе вздрагивать от каждого шороха? – не понял Иван.

– Я нахожусь в доме с семью мужиками, – напомнила я очевидное. – А на моей двери нет замка.

– Ань, не думай, что ты попала к маньякам. Мы вполне порядочные люди.

– Я бы предпочла, чтобы между мной и чужой порядочностью стояло что-то кроме одной порядочности. Например, замок.

Он задумчиво посмотрел на дверь.

– Как-то не подумал. Я завтра поставлю.

– Хорошо.

– Ситуация, конечно, та еще, но мы все адекватные, – заверил он.

– Поживем – посмотрим.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Плен – не плен, женихи – не женихи… Любители женских романов торжествуют. А мне-то – что делать, я из другого формата?

До восьми оставался почти час.

Я села на кровать и высыпала все, что есть в дамской сумочке. Итак, что мы имеем? Кошелек, налички немного, кредитки и карты, половину из которых заблокировали еще вчера. Ключи от дома, куда вряд ли я вернусь. Салфетки, чеки, телефон (без зарядки). Расческа. Блеск для губ. Две шариковые ручки. Очки от солнца.

Н-да… не густо. Куда я с таким «приданным»? Я с усмешкой посмотрела на вместительный комод. Все мое имущество не займет и половины одного ящика.

Я подошла к комоду и выдвинула второй правый ящик. И замерла: он не был пустым. В нем аккуратными стопочками были уложены футболки, кофточки, домашние штаны разных расцветок и фасонов. Здесь кто-то жил до меня? Сразу стало понятно, что нет: все вещи были новые, без ценников, но с этикетками.

В ящике под ним обнаружились пижамы и ночнушки: от легких полупрозрачных моделей до уютных байковых комплектов. Верхние ящики: в одном – ватные диски, влажные салфетки, баночки с кремами (смело) ночным, дневным, для всех типов кожи. Место в ящике оставалось, видимо, под мою собственную косметику. Соседний ящик вмещал блокноты, ручки, прочие канцелярские принадлежности и зарядные устройства.

А вот следующий ящик оказался позанятнее. Он был заполнен нижним бельем и средствами женской гигиены. При этом белье вовсе не было исключительно прозрачным и кружевным, здесь имелись и вполне практичные хлопковые комплекты. Создавалось впечатление, что тот, кто заполнял этот комод, примерно имел представление о моем росте и комплекции, но не знал моих предпочтений.

Следующий ящик вмещал носки, колготки разной плотности и шерстяные следки, на подобии тех, что мне выдали в коридоре. Два левых ящика пустовали. Спасибо, парни, что оставили мне какой-то вариант для маневров.

Интересно, а что у нас в шкафу?

Шкаф так же оказался заполнен вещами. С ними я решила ознакомиться уже завтра, но вкус того, кто заполнял мой гардероб, оказался вполне пристойным.

Без десяти восемь за дверью демонстративно покашляли.

– Да?

Вошел Глеб. На его безразмерной толстовке все еще был приколот значок, на котором значилось, что он Глеб.

– Можно? – спросил он.

– Не думаю, что вопрос уместен.

Глеб зашел, прикрыл за собой дверь, прошел в комнату и сел в кресло напротив меня.

– Напрасно вы так… – упрекнул он.

– Проехали.

– Вам, наверное, неловко, целый дом незнакомцев?..

– Заметно, да?

– Вы не переживайте. Вам ничего не угрожает. Халивак Тарнай явно дал понять, что вы – наша гостья, даже не просто гостья, а очень-очень важная для него особа. Мы все будем стараться, чтобы вам угодить.

– Да неужели? – усмехнулась я, вспомнив Антона. Видимо, для каждого из них были чуть-чуть разные инструкции относительно меня. – А если бы господин что-то другое приказал, как бы оно завертелось?

Глеб немного смутился. Мое недоверие было ему понятно, но он не знал, как это исправить.

– Пока Его нет, – проговорил он, – может, вы о чем-то хотите поговорить?

– Пожалуй. Как ты оказался в этой компании?

Глеб чуть задумался, словно вспоминая.

– Было предложение от Господина. Он искал, подбирал команду людей… мужчин, чтобы сыграть в одну игру. Да, понятие «игра» больше подходит, хотя Артем сказал «проект». А Антон назвал это все авантюрой, шуткой.

Парень посмотрел на меня, словно пытаясь понять, какое из этих определений более точное с моей точки зрения. Я молчала.

– Господин предупредил, что вы – не его поклонница.

– Какой он… предупредительный.

Не уверена, что он услышал этот ответ.

Как изменилось его лицо… Опустился подбородок, взгляд исподлобья, кривая ухмылка расползлась по физиономии.

– Привет, непокорная! – заявил Халивак Тарнай чуть сипловатым голосом.

Когда вы видите одержимость тхентом впервые – это бывает даже красиво. Лицо человека становится одухотворенным, чуть втягиваются скулы, глаза становятся словно глубже, умнее… Он говорит правильные вещи, он умеет быть ненавязчиво-убедительным. Понимающим.

Но как только тхент осознает, что ты ему не достанешься, как только ему больше не надо прикидываться – вот тут и выражения на лицах, и тон его, и манеры резко меняются.

– Привет, тхент.

– Как тебе моя затея, а? А мальчики? Согласись, хороши! Долго подбирал, для тебя персонально. И все работают, при деле, как ты любишь. Добывают хлеб в поте лица. Это не я такое завещал, но я присоединяюсь к идее предшественника.

Конечно, он имел в виду цитату из Библии. Тхент знал Библию. Он много чего знал.

– Кощунствуешь? – усмехнулась я.

– Кому как не мне?

Он откинулся на кресле и посмотрел на меня почти глумливо.

– Что, страшненько тебе, небось?

Халивак Тарнай был вполне предсказуем, хотя и старался оригинальничать.

Я молчала.

– Удовольствие видеть тебя этими глазами, – сообщил он. – Он так мило считает тебя заблудшей овечкой. Так преданно любит МЕНЯ.

– А ты не снизошел даже сообщить о своем появлении.

– Некогда расшаркиваться. Я очень занятое божество.

– Ты не божество, ты тхент.

– Многие с тобой не согласятся. Очень многие. И с каждым днем их все больше и больше…

– Взбаламутил кучу людей.

– Ну, они только рады взбаламутиться, чем вам, людям, еще заниматься? – отмахнулся Халивак Тарнай в теле Глеба. – А мне нужны регулярные беседы, я устаю от работы сутки напролет.

– От какой работы?

– Построение религии имени меня, приголубливание адептов… Всякое. Ну, ты знаешь. Это тяжко, тяжко…

– Так брось.

– Хитренькая, – он подался вперед, внимательно меня разглядывая. – Знаешь, очень интересно смотреть на тебя разными глазами. Мужчины видят тебя иначе, чем женщины, старые иначе, чем молодые. Но этим парням ты точно понравишься. Почти всем.

– Какая нерациональная трата внимания. Все на одну меня.

Он растянул лицо в улыбке, его глаза сузились – тхент радовался.

– Итак, моя звездочка, – воскликнул он, – идея простая и понятная: развлекайся! Я так старательно их подыскивал, отбирал, подготавливал. Буду навещать тебя время от времени. Надоело общаться с тобой через продавщиц и дворников. Следить постоянно, не выйдешь ли ты из дома… Я ищу постоянных отношений!

– Все еще хочешь меня покорить?

– Даже не знаю, хочу ли… – возразил он. – Да и зачем это мне? Ты и непокорная такая сладкая.

– Что, тебя некому больше ненавидеть? Не такой уж я эксклюзив.

– Не каждым разумом я могу овладеть, это да. Но и не все натуры меня манят. И за что меня ненавидеть? Я умею дать то, чего вам, людям, так не хватает.

– И что же это?

– Неодиночество. Все религии вам нужны только для того, чтобы верить, что во всем есть смысл, всё не зря, и вы кому-то нужны – при жизни или после смерти. Вам надо верить, что вы «зачем-то».

– Религии нужны не для этого, но я не буду с тобой спорить. Из каких миров ты прибыл? – спросила я.

Тарнай усмехнулся губами Глеба.

– Так далеко… Я падал и падал. Проваливался сквозь мироздания, одно за другим. Это было так скучно. Это очень скучно, падать сквозь мироздания.

В этом месте ожидалось сочувствие, но я молчала.

– Ты жестокая, – сказал Тарнай.

– Нет, – ответила я.

– Ты не хочешь меня понять!

– О, я отлично тебя понимаю.

– Почему же тогда ты не принимаешь меня?

– Именно поэтому.

Халивак Тарнай недоверчиво посмотрел на меня.

– Ты понимаешь меня, но при этом не хочешь принять?

– Ну да.

– Но ведь я не делаю зла! Мне все-все отдают сами! Я ничего не забираю силой. А ведь мог бы…

Он встал с кресла, подошел ко мне.

– Я мог бы взять тебя этим телом, и парень даже не узнает об этом.

– И что же тебя останавливает?

Он с усмешкой отодвинулся.

– Я – милосердное божество.

– Ерунда. Ты не делаешь этого совсем по другой причине.

– Ну-ка, просвети, – усмехнулся он.

– Во-первых, ты не любишь ломать игрушки. А во-вторых, люди начнут чувствовать, что ты совершил низость. Не сразу, конечно. Но постепенно все сильнее и сильнее. Потому что не получится остановиться на одном поступке, ты поддашься так же легко, как иные твои адепты впадают в благоговейный трепет. Начнешь пахнуть пороком, и вся твоя прекрасная песня о новой религии выльется в унитаз.

– Поговорим завтра… – прошипел он, сел в кресло и покинул чужое тело. Призвал его кто-то, что ли?

– Я задумался, – встрепенулся Глеб. – Простите, о чем мы говорили?

Он даже не заметил прихода Халивака. Это значит, что он доверяет тхенту безгранично… Впрочем, кто бы сомневался.