Африка. Путешествия натуралиста по странам и континентам. Книга 1

Василий Климов

Африка. Путешествия натуралиста – по странам и континентам. Книга 1

© Климов В. В. текст, 2022.

© ООО «КМК», издание, 2022.

Вступление

…Все, что есть хорошее в нас, проистекает из нашего Детства. Именно оно определяет суть нашего существования и его результаты. Насколько я помню себя, меня всегда окружала Природа, с ее зелеными травками, листочками, цветами и шмелями, походы на рыбалку, к речке и в лес, где стеною стояли вековые сосны, наполняя воздух запахами смолы. А игрушками моими были всегда зверушки, – все эти крокодилы, обезьяны и тигры. Потом я начал собирать марки, – тоже со зверушками и в мою жизнь вошли странные львы, леопарды и антилопы, со старых цветных марок, с надпечатками африканских и прочих стран, не существующих уже с полсотни лет.

Естественно, что все это великолепие я пытался запечатлеть на бумаге! А мать, видя мои настроения, специально подсовывала мне бумагу и даже заставляла перерисовывать зверушек. Так постепенно я становился художником. С приходом зимы в мою жизнь входил заснеженный сад и там я ваял огромных львов и обезьян из снега, пополняя собственный «зоопарк».

Все эти живые существа всегда наполняли мою жизнь и вызывали все больший интерес, причем настолько, что я постоянно бредил Африкой! Находил и читал книги о путешествиях, переживал вместе с Ливингстоном, Стенли и Гржимеком их приключения в Африке. Неудивительно, что со временем я оказался в заповеднике «Аскания-Нова», которая и есть «Маленькая Африка», населенная страусами, антилопами, зебрами, дикими лошадьми, птицами и т. д.

За те 20 лет, что я провел в Аскании, я начал глубже понимать Мир Природы и диких зверей, но во мне не угасла мечта попасть в дикие тропические леса и саванны. Как только представилась такая возможность, я оказался в Кении и Танзании, среди животных Африки и с тех пор жизнь моя получила конкретный вектор и смысл. Теперь я начал постоянно бывать в Африке, исследуя ее заповедники, живое население саванн, лесов и рек. При этом, опыт работы в заповеднике помог мне найти контакт с дикими животными: по диким саваннам я хожу без оружия, с оптикой и в одном маскхалате. Позже очутился в Юго-Восточной и Южной Азии, а потом и в Южной Америке. Поскольку я еще и художник, снимающий и рисующий Дикую Природу, то начал знакомить друзей со своими находками, а потом и писать статьи обо всем этом чудесном и загадочном Мире. Так появились мои статьи и книги о Природе континентов и конкретно, – эта книга. Пусть она послужит кому-то весточкой и толчком к погружению в Мир Дикой Природы, который еще существует на нашей Планете и ждет нас. Поверьте, дни его сочтены: зверья в Парках Африки все меньше, леса и саванны становятся плантациями и Человечество вскоре все это уничтожит себе на потребу, поэтому, – нужно спешить увидеть все это Дикое Великолепие.

Автор

Жираф – пятнистый властелин саванн

Ему грациозная стройность и нега дана.

И шкуру его украшает волшебный узор,

С которым равняться осмелится только луна,

Дробясь и качаясь во влаге зеркальных озер.

Вдали он подобен цветным парусам…

Н. Гумилев

Мое первое самостоятельное путешествие по Восточной Африке началось совершенно необычно и неожиданно. Волей случая, из-за обильных тропических ливней, размывших аэродромы, мне пришлось «куковать» в одном из прибрежных отелей Момбасы, на берегу Индийского океана. Хотя по красоте эти места не уступают Сейшелам, мне нужно было быть в глубине континента, на берегах реки Мара, среди жирафов, львов и обезьян. Исчерпав все возможности быстро вырваться из Момбасы, я случайно нашел частный самолет, хозяин которого согласился «забросить» меня в Масаи Мара по воздуху. Итак, летим!

И вот, я уже в маленькой кабине, как бы игрушечного самолетика, который купается в волнах утреннего света и в пушистых облаках. Под нами проплывают зеленые саванны Восточной Африки, голубые вулканы, красные горы, и облака, облака, облака.

Пилот – африканец показывает на что-то рукой – слева по курсу, на темно-синем горизонте, в обрамлении белых облаков возвышается седая и плоская вершина Килиманджаро! Она как ледяной монолит торчит над равниной легкомысленных барашков-облаков.

– Ребята, а можно подлететь к вершине ближе? – обращаюсь я к летчикам.

– No problem – звучит мне в ответ, и самолет накренившись меняет курс. Пролетаем совсем рядом с вершиной. Даже без бинокля мне видно как с плоской маковки вершины Кибо сползают вниз ледники, оставляя за собой шероховатые желоба, с рваными краями. В лицо как бы пахнуло холодом, гулом ветра, колючим снегом и вечным покоем самой высокой и магической вершины континента. Вот где живут африканские Духи! Вскоре, после озер Натрон и Магади, внизу замелькала сплошная зелень равнин Лоита и Парадиз. Это Масаи Мара – северная кенийская часть Серенгети.

– Вон он – твой отель, – показывает мне вниз летчик.

Я вижу только горную гряду, заросшую лесом, а на краю обрыва какие-то туземные хижины, крытые сухой соломой.

– Вот так «отель»! – роятся внутри меня сомнения.

Самолетик наш, тем временем, «ложится на крыло», в иллюминаторе мелькают кусты, деревья и вот мы уже мягко подпрыгиваем на красной гаревой дорожке. Стою подле самолетика, уже на земле и жадно оглядываю окрестности.

Вокруг красной взлетной полосы, прорезавшей бархатистую полянку, раскинулась ярко-зеленая акациевая саванна, все это освещено ярким утренним солнцем, в уши бьет тишина и щебет «райских» птичек. На дальнем конце поляны, на опушку медленно выходит красавец – жираф и удивленно рассматривает белый самолетик, застывший на полосе, и нас, возле него. На ярком солнечном свету его оранжевые пятна горят как фонари. Все это настолько нереально, как бы во сне, что я невольно трясу головой, но сон не проходит. Жираф, грациозно помахивая головкой на длинной шее, приблизился к акации и начал объедать ей вершину. Захватив подвижными губами несколько веточек, он обдирает их от листьев, при этом не забывая посматривать на нас огромными глазищами, помахивая ресницами.

Африканцы, видя мое обалдение от этих «райских кущей», смеются и хлопают в ладоши. Жираф как бы нехотя, отрывается от акации и медленно переставляя ноги, грациозно скрывается за стеною зелени. В памяти остаются его пятнистая задница и смешной тонкий хвостик, с черной, вьющейся кисточкой на конце. Итак, жираф был первым зверем, встретившим меня в Африке и очаровавшем навсегда. Затем я уже специально искал этот образ в саванне, и он частенько появлялся у меня перед глазами, – в разных точках и в разных составах, но всегда неизменно пятнистый, длинношеий и элегантный, а самое главное – всегда загадочный и необыкновенный. Ведь в нем все не «как у людей» (извините, – у других зверей), а все по-своему, по-жирафьему. Недаром древние люди его называли (а зоологи так называют и сегодня – Girafa Camelopardalis) – «камелопардом» – помесь верблюда и гепарда (или леопарда)! Этот образ настолько часто сопровождал меня по Африке, что я – таки решился о нем написать.

Сафари в Масаи-Мара

Мое «бунгало», в ряду десятка других таких же, прилепилось на краю огромного обрыва, над долиной Парадайз (Райская Долина). С дощатого настила перед «бунгало» открывается великолепный вид на древнюю саванну, раскинувшую свою яркую зелень до самого горизонта. Оттуда, из долины доносятся резкие крики тропических птиц, стрекот цикад и гул водопадов. Возникает полное ощущение, что сам паришь в облаках над этой сказкой. Чувствую, что начинаю беспричинно смеяться от счастья. Вот она – колыбель человечества, куда вернулся ее «блудный сын» из далекой страны Севера! Наконец-то я дома!

Далеко внизу, под обрывом, начинается высокий и густой лес, перемежаемый просторными полянами. Ниже по склону лес заканчивается и начинается саванна, до самого горизонта, до далеких облаков. Воздух кристально чист, поэтому видна буквально каждая веточка, каждый листик на далеких голубых акациях. Слева на заросшем зеленью склоне соседней горы вижу целую череду голубых водопадов на одном из притоков реки Мара. Летящая вода с брызгами сверкает на солнце как изумруд, и падая вниз, превращается в белую шипящую пену. А на опушке леса, рядом с водопадами вижу в бинокль несколько ярко-оранжевых жирафов.

Медленно, словно в замедленной съемке, они переходят от дерева к дереву. Но это еще не все. Из зарослей показывается желто-коричневое тельце антилопы. Она оглядывается и робко направляется к воде.

– Райские кущи! – проносится в голове мысль.

– Но почему же там нет меня? – шепчет во мне дьяволенок. Тут же решаюсь «сбегать» к водопадам, познакомиться с жирафами.

С трудом прорываюсь через колючие заросли, миную скальные россыпи и выхожу к ограждению. Это линия столбов вокруг всего лагеря, с натянутыми в несколько рядов и гудящими от напряжения проводами. Таким образом, человек ограждается от мира дикой природы. Подняв голову вижу, что в одном месте провода проходят под скалой. Мне осталось только забраться на нее повыше и прыгнуть вниз, в дикую природу. Качусь кубарем вниз по склону, стараясь лавировать между деревьев и колючих кустарников. С одного склона перебираюсь на другой и вхожу под сень леса. Здесь вообще никогда не ступала нога человека. Приходится пробираться по звериным тропам и руслам ручьев. Внезапно слева, из-за кустов слышится грозное рычанье – кто-то узрел меня!

– Лишь бы не леопард! – мелькает мысль.

– Видимо это павиан, – успокаиваю сам себя, – леопард напал бы бесшумно, а «этот» рычит, значит, опасаться нечего.

На всякий случай, обхожу это место стороной и уже мне вслед, из-за кустов показалось несколько физиономий крупных павианов-анубисов, провожающих меня рычанием и «хуканием». Стараюсь держаться спокойно, и с достоинством, ибо хорошо помню, что перед ними отступает и леопард.

Минуя лесную чащу выхожу на опушку – это граница леса и саванны. Передвигаюсь дальше очень скрытно, прячась то за одними, то за другими кустами, пробираясь иногда звериными лазами. Этот тип перемещения органично образовался у меня за последние полтора часа. За этот короткий срок с меня шелухой слетели тысячелетия «одомашнения» человека и его цивилизованность. Попав на свою «историческую» родину – в саванны Восточной Африки и нырнув в чащу дикого тропического леса, я сам стал диким зверем.

Осторожно перебравшись к островку зелени, росшей на опушке, оглядываю в бинокль открытое пространство. Слева в километре от меня, среди акаций, пасется стадо камелопардов. Вот он – самый достойный объект для наблюдения – жирафы в природе!

Постепенно, также прячась за кустами, подбираюсь ближе к жирафам. Их целое большое стадо и распределились они на опушке, заросшей акацией и кустарником, очень своеобразно. Каждый из них облюбовал свою группу растительности, но в пространстве они распределены как бы «цепочкой» – на одной условной линии. Я подхожу к ним не со стороны леса, а со стороны разреженной парковой саванны – степи, покрытой тут и там островками кустов и деревьев. Как бы я ни прятался, мне приходится переползать ближе, от одной купы деревьев и кустов до другой. На какой-то один миг я остаюсь на открытом пространстве и тут попадаю в поле зрения одного из жирафов, тем более, что обзор «сверху-вниз» у них великолепный. Таким образом, общее поле зрения стада – «перекрестно – решетчатое», отсюда и их расположение. Видимо эта их постоянная «метода» защиты от возможных «гостей». Как я ни прятался, они довольно скоро меня «засекли», оповестили об этом друг друга и насторожились.

Видя, что я обнаружен, меняю подход. Выхожу на открытое место и медленно между кустами двигаюсь «галсами,» подбираясь к ним все ближе. Жирафы, видя меня – маленького и безоружного, выжидающе смотрят, оглядывают саванну в поисках еще одного «такого». До них не более 50 шагов и я начинаю фотографировать, медленно и плавно наводя объектив. Вижу их удивленные морды с бархатными рожками, огромные глаза, длинные ресницы. Кое-кто из них еще жует листья, собранные с ветвей акаций, посматривает на меня и на своих товарищей, как бы спрашивая – «Кто это такой?»

Рассматриваю их почти вплотную, отражаясь в огромных карих глазах, которые смотрят на меня с большим сомнением. Внутренне порадовавшись такой удаче, я приготовился занять еще более удобную позицию, как вдруг все стадо встрепенулось и бросилось наутек. Задрав хвосты и высоко подняв головы, жирафы друг за другом умчались прочь. Мелькнули и исчезли вдруг все эти пятнистые задницы и длинные шеи. Случайно глянув в сторону, я увидел причину их поспешного бегства. Между кустами пробирался бело-зеленый джип с людьми. Я резко нырнул в кусты и замаскировался, ибо никаких встреч ни с кем не планировал, из отеля ушел «незаконно» и вполне мог быть выдворен хозяевами из Парка, если бы попался им в буше. Вскоре поляну прочесывал десяток чернокожих африканцев, часть из которых была одета в униформу. Они заглядывали под все кусты и удивленно переговаривались, обсуждая одну тему – «Куда испарился этот белый? Ведь вот, только что он мелькал здесь!» В мой куст они заглядывали дважды, но так и не найдя меня, уехали восвояси. Откуда им было знать, что в Советской Армии, в Одессе, учили хорошо маскироваться, а я там когда-то был «целым» сержантом.

Вечером у меня был «вечер разборов» с менеджером отеля и только бутылка коньяка нас помирила.

* * *

На следующий день, на рассвете, грузимся в джип и медленно покидаем сонный отель. Солнце только-только поднялось над горизонтом и боковым светом заливает умытую ночным дождем природу. Все вокруг ярко-зеленое – и трава, и кусты, и акации. У тому же, каждый листик искрится тысячами бриллиантовых капелек росы. Поляны настолько ровные, подстриженные и изумрудные, что, кажется, ими каждый день занимаются садовники. Проезжаем мимо стайки настороженных, всегда испуганных импал. Они как алое облачко застыли на фоне темно-зеленых кустов. Но что это? Чья-то рогатая голова с огромными удивленными глазищами появилась над кустами и над импалами. Проезжаем еще и открывается великолепная панорама сразу с тремя жирафами. Они обступили огромный куст и щиплют его с трех сторон. Ярко оранжевые с пятнами, освещенные солнцем, они как яркие игрушки весело смотрятся на этой утренней и умытой поляне. Видимо и импалы здесь совсем неслучайно, а держатся рядом с «передвижными сторожевыми вышками», зная, что здесь они всегда первыми будут предупреждены об опасности.

Главная забота жирафов была в том, чтобы не прерывая обгладывания зелени, ни в коем случае не выпускать нас из поля зрения и вовремя оглядывать окрестности в поисках новых врагов. Справлялись они, нужно сказать, с этим великолепно. Их изящные маленькие головки (снизу-то они мне, конечно же, кажутся маленькими) мало того, что возвышались над поляной и над кустами, они еще ветку за ветку лишали зелени, пропуская их через межзубное пространство во рту или через зубы, успевали жевать и поворачиваться во все стороны, не забывая и про нас. Головки как на шарнирах были «насажены» на длиннющие шеи, которые собственно и являлись главным стержнем эволюции и жизни жираф.

Интересно, что когда такое создание стоит к тебе не боком, а «лицом» или «торцом», то складывается ощущение, что он состоит только из длиннющей шеи, стоящей на двух ногах. Грудь при этом занимает весьма малое место, а остального туловища просто не видно. Жираф не только стоял на двух ногах, он еще вертел и кивал головой, как бы приглашая меня подойти поближе. Это было настолько неожиданное зрелище, что я даже опустил аппарат.

Тем временем один из троицы перестал жевать и на прямых ногах, как на ходулях, пошел через полянку. Остальные остались смотреть ему в спину. Все трое были молодые самцы. Как правило, стадо с самками и вожаком гарема держится отдельно от самцовых групп или отдельных, одиночных холостяков.

Вдруг все трое бросили пастись, насторожились и повернули головы на запад. Видимо, какие-то звуки заставили их отреагировать. И верно. Через 15 минут с той стороны приполз маленький колесный тракторишко и исчез в кустах.

Все жирафы, грациозно балансируя головками на змеиных шеях, уходят помахав на прощание хвостиками с кисточками на конце. У одного из троицы разодран бок – видимо от встречи со львами…

* * *

Тем временем, мы подъезжаем ближе к обрыву и по горной дороге начинаем спускаться вниз в долину. Неожиданно со стороны горы, впереди показываются несколько жирафов. Они спускаются вниз по склону и совершенно игнорируют нашу машину. Жирафы спускаются с горы, но как-то странно. Подобно лебедям, они откидывают свои головы назад, а вперед выставляют грудь и ноги. Это им видимо, было необходимо, чтобы уравновесить более легкую заднюю часть тела и не кувыркнуться вниз по склону, перевесившись более мощной передней половиной тела. Увидев такое зрелище, мы сразу же встали. Жирафы, перейдя дорогу, начали спускаться по склону. Тем временем, сверху показалась еще одна группа и они вслед за первыми тоже перешли дорогу. После этого все животные рассыпались по зеленому склону и вместо того, чтобы спускаться вниз, в долину, дружно повернулись задом наперед и, начали пастись. Да, да, они повернулись: хвостами к подошве, а головами к вершине горы. Но даже такая позиция не позволяла им свободно достать до зеленой травы. Поэтому некоторые из них широко расставили передние ноги, а некоторые их даже подогнули. В этой позиции расставленные передние ноги жирафа играют роль центральной точки, уравновешивающей в «качелях – весах» переднюю и заднюю части тела. При этом задняя часть – задние ноги и круп, а передняя – шея, грудь, передние ноги и голова. Так наш герой становится всегда, когда ему нужно достать ртом сверху вниз до воды или до травы, как в нашем случае.

Если бы они надумали достать до травы, повернувшись хвостом к вершине, то, видимо, просто перекувыркнулись бы вниз головой и покатились бы по склону, а так с честью «вышли» из ситуации, поставленной жизнью.

Мы, наконец-то, съехали с горы и преодолев лес у ее подножия, выехали в саванну. До самого синего горизонта расстилалась изумрудная равнина, перемежающаяся то и дело зелеными и голубыми полосами кустарников, рощ и рощиц, зарослей акаций и отдельными деревьями. И на всем своем протяжении все это переливалось волнами степной растительности и мелькающими телами травоядных. Воздух напоен запахами трав, трелями цикад и пением птиц.

Плывущие по небу пушистые облака затемняли то одну. то другую лощину или рощу на пейзаже, создавая ощущение постоянной полумистической игры света.

В небольшой акациевой рощице, что стояла на нашем пути, паслось около десятка масайских жирафов. Подобно экзотическим цветкам на длинных ножках они покачивали головками и переплывали от дерева к дереву, исследуя их зеленую крону. Тут же, рядом с ними, держался табунок саванновых зебр (зебр Гранта) и группа павианов – анубисов. Это вполне обычная картина для саванны. Сторожевые особенности жирафов, слонов или носорогов всегда использует кто-либо из их соседей – обезьяны, антилопы или зебры.

Двое из них предпочли пастись не в кронах акаций, а посреди поляны в высокой и густой траве. Они также расставили передние ноги ножницами и дугообразно изогнув шеи, тщательно объедали генеративные части растений (цветы и колоски), причем объедали по дуге – все, до чего достанет язык в пределах досягаемости и длины шеи. Причем, язык высовывается на полметра и захватывает, как серпом, сразу целый веник травы. Когда жираф посчитает, что здесь уже все съедено и делать нечего, он рывком, вскидывая шею и тело вверх, встает на передние ноги, нормально переступает на несколько шагов вперед и опять «разъезжается» в поклоне к матери – сырой земле.

– Нелегкая у них жизнь, – решили мы с водителем – африканцем.

Через какое-то время камелопарды прекратили пастись и, медленно вытягиваясь в цепочку, направились, изящно покачивая головками, в другую рощицу. Зебры организовано двинулись за ними.

– Интересно, что же связывает их – привязанность или дружба? Но факт есть факт, что такие межвидовые сообщества могут обитать вместе очень долго.

Почему-то принято считать, что жирафы предпочитают пастись только в кроне деревьев и держатся рядом с ними или, в крайнем случае, в кустарнике. Но это совершенно не так. Зачастую, в Серенгети и Масаи-Мара они встречаются на совершенной равнине. Что они там делают – не совсем понятно (но я пытался разобраться).

В Масаи Мара я наблюдал как несколько жирафов гуляли по равнинной дороге, проходившей у подножия хребта Олоололо. Т. е. они не паслись и никуда не шли. А просто гуляли туда – сюда. Мы долго стояли перед ними и ждали, куда же они пойдут, что же будут делать. Но, понять, что происходит в их твердокаменных маленьких головках очень трудно. Они тоже стояли, как статуи и рассматривали машину с людьми, позировали нам то одним, то другим боком (фото). Потом погуляли по дороге и опять посмотрели на нас и так много раз. Главное, что я понял, – это то, что их как-то привлекает сама дорога. Видимо тем, что здесь нет травы, тем, что песок грунтовки сильно нагревается и к тому же источает различные запахи (солярка, бензин). Могу предположить, что жирафы подобно другим копытным, валяются в пыли, пытаясь избавиться от паразитов, хотя сам такого не видел и ни от кого об этом не слышал. Возможно, что для них валяние в пыли – это великое таинство и им для его совершения нужно было дождаться, чтобы машина с людьми убралась прочь? А может быть и не валяются. Может быть и так, но я сам видел наличие грязных пятен на теле жирафов. Пусть мне скажут, откуда они?

* * *

На самом деле, о жирафах мы почти ничего не знаем, а это удивительный зверь. В самой природе жирафа все необыкновенно. Он – как кладезь множества необычных качеств и свойств, которых нет и быть не может у других живых существ, ибо ниша в природе, которую он занимает, тоже уникальна.

Во-первых это рост. Высота в холке жирафа достигает 3,3–3,5 м, а общая высота, включая шею и голову 5,3–5,8 м! Весит такой великан от 700 до 1200 кг. Соответственно таким размерам и его движения. Все, что ни делает жираф, он делает неторопливо, достойно, величественно и даже благородно, подобно лучшим представителям королевских домов Европы. Видя, как этот красавец небрежно и величественно поворачивает голову, встает, ложится, объедает акации или переходит дорогу, так и хочется воскликнуть – «Вот он – настоящий и благородный Царь зверей!

Во-вторых – это его шея. Она – главный объект эволюции вида, основной балансир для расположения тела в пространстве, инструмент питания, устанавливания дружеских и любовных связей, соперничества и агрессии, и наконец, целый клубок загадок для нас, людей. Голова поднята над сердцем на высоту два метра и этому «мотору» приходится гонять столб крови высотою 5 метров! Недаром стенки сонной артерии имеют толщину 120 мм, для того, что бы выдержать такое давление, которое, кстати, в два раза выше чем у нас в вами. Сердце такого гиганта весит 10–11 кг и длина его 60 см, а в кровяной системе существует ряд приспособлений (система клапанов) регулирующих напор крови в венах и артериях, позволяющих мозгу не перенапрягаться и не испытывать резких перепадов давления при наклонах и подъёме шеи.

Походка жирафа медленная и плавная. При каждом шаге поднимаются поочередно обе ноги каждой стороны, а опирается он на ноги сторны противоположной. Называют такой тип движения «иноходью» и он позволяет жирафу шагать шире, облегчает мускульную работу и не дает его ногам задевать друг за друга. На равнине медленно шагающий жираф развивает тем не менее скорость 6–7 км/час, а перейдя на галоп разгоняется до 60 км/ час! Но в отличие например, от лошади, которая за один вздох набирает 30 литров воздуха, наш герой – только 12 литров. Это говорит о том, что эволюция вида шла не по линии ускорения в беге, а по линии укрупнения и роста вверх. На любых аллюрах в движении участвует его длинная шея, уравновешивающая отдельные части тела и выступающая как балансир. Когда ноги касаются земли и готовы оттолкнуться, шея уходит назад, облегчая толчок, в полете же возвращается вперед. Так, беспрестанно двигая шеей «вперед-назад», подобно огромному рычагу, жираф и передвигается по жизни.