Семь

– Я могу быть сверху…

– Черта с два. Только не в первый раз.

Мне понравились даже нотки мужского превосходства, прозвучавшие в его голосе. Мне вообще все в нем нравилось!

– Тогда пойдем к лагерю. Я видела у тебя неплохой матрац, – как Ева, подбивающая Адама на первородный грех, прошептала я.

Мы с трудом дошли до стоянки. Упали на разложенную скатку. Я на спине. Он сверху. Его первый толчок был мощным. И если бы я не была по-настоящему готова… он мог бы выйти болезненным. Но я была… Жестко, мощно, до стонов, вырывающихся из груди, и дрожащих в напряжении мышц.

– Я люблю тебя, Яков. Я люблю тебя…

Я так сильно погрузилась в свои воспоминания, что не сразу поняла, кто меня окликнул.

– Яков?

– Да, это я, Нана…

Я моргнула. Очертания предметов казались размытыми и неестественно изогнутыми. Мне стало страшно. Мне стало так страшно, что я даже не вспомнила о приходе Анны…

Яков

– Что такое, милая? Что случилось?

Я подскочил к Нане, осторожно взяв за плечи жену. Я видел панику, написанную у нее на лице, видел ее отчаяние! И я ничем не мог ей помочь… Самое страшное в том, что случилось – это моя абсолютная беспомощность.

– Это началось, Яков… Это началось…

– Что началось, милая? Что?

– То, о чем нам говорил доктор. Я теряю зрение. Предметы вокруг обрели странную форму. Но они ведь не изменились, правда? Они ведь не изменились…

– Тшш… – я обнял жену и зарылся носом в ее темные волосы, чтобы не показать своего отчаяния. – Это пройдет, Нана… Это пройдет.

– Когда? – она отстранилась от меня, но глаз так и не открыла. Будто бы боялась, что и я в них стану выглядеть как-то иначе. – Когда, Яков? Когда?!

– Эта девушка… Анна…

– Завистливая стерва! Пришла поиздеваться… Вот кто ее впустил, кто?!

Я отшатнулся. Потому что передо мной… в первый раз за это время… я видел человека, которого совершенно не знал. Не свою жену. Не свою Нану. Похоже, все действительно – хуже некуда. Я шумно вдохнул. Сердце сжалось и камнем ухнуло вниз.

– Нана, девочка моя родная… Она хочет помочь, только и всего…

– Помочь?! – истерично рассмеялась Нана. – Разве мне можно помочь? – она вскочила, как безумная, и тут же упала на подушку, застонав от боли. Я вызвал врача, понимая, что если ситуация в ближайшее время не разрешится… если мы не найдем донора… Нет, об этом лучше не думать.

Я сидел на стуле рядом с койкой жены и тупо гладил ее по волосам. Секунда за секундой, пока не пришли врачи, и что-то ей не вкололи… А когда все закончилось, я вышел из палаты вслед за ними, чтобы переговорить относительно появления новых симптомов заболевания. Доктор Хе меня внимательно выслушал, так же, как и сопровождающий его робот, но ничего нового они мне не сказали. Все мы понимали, что время играет против нас. С каждым днем, с каждой прожитой Наной минутой его становилось все меньше.

В отчаянии я прислонился лбом к стене, постоял так пару секунд. А после со всей силы шмякнулся головой о стену. Раз, другой… Кажется, я рассек бровь. По крайней мере, что-то липкое потекло по моей щеке.

– Генерал… Не надо… Это ей не поможет.

– Вы? – удивился я, вытирая плечом текущую по щеке кровь.

– Да… Я почему-то не смогла уйти, – растерянно пожала плечами Анна.

Единокровная сестра моей жены не очень-то на нее походила. Но метрика, которую мне показала Анна несколькими часами ранее, была доказательством их родства. У меня не было причин в том сомневаться.

– Результаты будут лишь завтра.

– Я знаю, но… Это ужасно странно, на самом деле, я ведь практически не знала Нану, но сейчас… Просто не могу уйти. Она моя сестра, кто бы мог подумать…

– Она считает, что вы ей завидовали. А может быть, не она, а тот, другой человек, в которого она превращается…

– Как страшно это звучит… – шепнула Анна.

– Я думаю, мне не нужно объяснять, что эта информация не для широкой общественности?

– Конечно, нет, генерал… Я все понимаю.

– Можешь называть меня Яковом.

Формальности. Пустые формальности, а мне выть хочется… И лишь одни вопрос в голове: зачем это все без нее? Зачем?

– Хорошо… На самом деле, я не понимаю, почему Нана меня невзлюбила. Еще тогда, когда мы обе занимались журналистикой. Хотя, нам нечего было делить… Я была старше и опытнее, а потому пыталась предостеречь ее от некоторых необдуманных шагов, но она всегда игнорировала мои советы.

– Нана очень упертая, – согласился я, лишь бы хоть что-то сказать. Вообще-то, меня мало интересовал рассказ Анны. Мне хотелось как можно скорее вернуться в палату к жене.

– Думаю, она немного завидовала моему успеху. Только, знаешь, вряд ли она понимала, что за этим успехом стоит. В какой грязи мне порой приходится копаться… Как рисковать… Я ведь предупреждала ее об опасности и тогда, когда она попала в заложники… Удивительно, как тесен мир… До сих пор не верю, что мы с нею сестры.

– А я даже не знаю, как ее съемочная группа оказалась у того криобанка… – вдруг подумал я, и только потом понял, что озвучил эту мысль вслух. – Три года прошло, но об этом разговор почему-то никогда не заходил… У нас было столько других интересных тем… Столько всего…

– Мне жаль, Яков… Мне так ужасно жаль.

– Не надо. Мы справимся. Все будет хорошо…

– Конечно. И если мой донорский материал окажется подходящим, я с большой радостью вам в этом помогу…

Я медленно кивнул, и хотел было уже вернуться в палату жены, когда Анна спросила:

– По долгу службы тебе, возможно, известно об Избранных, которых содержат при некоторых криобанках?

Я замер и, медленно оглянувшись, отрицательно покачал головой:

– Понятия не имею, о чем ты.

– Спроси свою жену. Ее репортаж должен был быть посвящен исчезнувшим Избранным. Она проделала большую работу и вышла на одно из мест, где их предположительно содержали.

Я пытался осмыслить полученную информацию в свете того, что уже успел узнать из рассказов Ноя и Джека, и не мог поверить, что в это всё, в своё время, была вовлечена и Нана. Миллионы людей, миллиарды… И такой тесный мир в итоге.

– А что об этом известно тебе?

Анна развела худыми руками в стороны:

– Я наступила на горло собственным принципам и не стала лезть в это дело. Слишком плохо пахнет. Слишком много шансов окончить жизнь в сточной яме.

– Ты не побоялась вывести на чистую воду Бранчича…

– О, махинации с налогами этого неудачливого сенатора ничто в сравнении с тем, что вытворяют более могущественные люди за непроницаемыми дверьми криобанков.

– Яков… О чем толкует эта женщина?

Черт! Я и забыл, как бесшумно передвигается Ной! Анна резко обернулась. Отступила на шаг к окну, схватилась за горло…

– Тише-тише, Ной… не ори. – Я попытался урезонить парня, но зная его бешеный темперамент, не слишком надеялся на успех.

– Что ты говорила о криобанках? – схватив Анну за руку, требовательно поинтересовался Ной.

– Эй, какого хрена, парень? Ты что, не в себе?

– Ной. Немедленно ее отпусти! Это Анна, сестра Наны, да и твоя сестра тоже… Знакомься, Анна, это твой брат – Ной.

Молодые люди отскочили друг от друга, будто бы их током ударило.

– Планочный! – фыркнула девушка, морщась и растирая предплечье, на котором сильные пальцы Ноя оставили красные следы.

– Что… ты… говорила… о… криобанках? – медленно и по слогам повторил свой вопрос парень.

– Что, и никаких «приятно познакомиться»?! Ну, надо же…

– Послушай, Анна, у Ноя большая беда, поэтому твои слова взволновали его так сильно…

– Так что тебе известно?!

– Да ничего, мать твою! Я не лезу в эти дела!

– Ты только что говорила…

– Я озвучивала лишь догадки! Всего-то! – рявкнула девушка и, резко обернувшись ко мне, поинтересовалась: – Да что с ним не так?!

Переводя взгляд с Ноя на Анну, я размышлял о том, можно ли ей доверять. Сторону Ноя я принял безоговорочно.

– Ной, Анна – репортер. По долгу службы, ей известно о многих вещах, которые могли бы помочь тебе в поисках Кайи…

Выслушав меня, Ной резко повернулся к девушке.

– Ты что-нибудь знаешь о деле исчезнувших Избранных?

– А если и так?

– Где их нынче содержат?

– Ты серьезно? Думаешь, я в это дерьмо полезу?! Ничего я не знаю. Ничего. Я жить хочу, братик. Мне это не надо!

– Послушай, Анна… Это действительно важно! Если ты знаешь, хоть что-то, это поможет спасти сотни девушек, в числе которых находится жена Ноя.

Анна колебалась всего секунду. Потом медленно покачала головой и отступила вглубь коридора.

– Извини, парень. Я не лезу в это дело. Извини…

– Постой! – крикнул Ной, снимая серебряный медальон с шеи, – Посмотри сюда… это Николай и Мария. Дети исчезнувшей Избранной Кийи. Мои дети. Нику восемь. В последний раз он видел мать три года назад. А Маруська… она ее, считай, и не знала. Если ты что-то знаешь… Любую информацию… Помоги им… не мне. Им нужна мать…

Девушка сглотнула. Нервно заправила волосы за ухо, напомнив мне этим жестом жену, и прошептала:

– Я не могу. Однако Нана знает немало. Возможно, вам поможет она.

Ной резко ко мне обернулся:

– О чем она говорит?

Я пожал плечами:

– Анна утверждает, что еще перед нашим с Наной знакомством она вела журналистское расследование, посвященное, как ни удивительно, именно исчезновению Избранных.

– И ты до этих пор ничего об этом не знал?!

– Нет! С чего бы я стал об этом умалчивать?

– Может быть, с того, что ты, мать его, чертов Избранный?!

– Ты тоже!

– Я – Свободный!

– Ты себе льстишь! Свободные люди не маршируют! Ни под какими знаменами не маршируют, не идут строем, не орут толпой, и не взрывают криобанки! Я – свободен! Свободен и независим настолько, насколько мне того хочется. Мне никто не указ, до тех пор, пока я сам не захочу указов. А ты?!

– Да пошел ты!

– И пойду! Но станет ли тебе от этого легче?! Поможешь ли ты своей жене? Ты рассказал мне свою историю, но так и не стал доверять. Тогда зачем это все?

– Ты – Избранный, – как мантру повторил Ной.

– Ты тоже! – взорвался я. – Вопрос только в том, что тебе кажется, будто бы я несколько удачливее, не так ли? Но я бы жизнь отдал за то, чтобы моя жена не умирала там! За то, чтобы был шанс ее спасти! Гребанный шанс! Который есть у тебя! Есть…

Мы стояли друг напротив друга, как два боксера – злые и переполненные недоверием. Ярость сгущалась в воздухе.

– Сейчас не время и не место спорить об этом, – наконец сдался Ной, отведя глаза. Я видел, как тяжело ему дается все происходящее. Видел, но пока не знал, как помочь. Вчера я начал собирать информацию, однако ее было слишком мало, чтобы о чем-то судить. Я не нашел никаких зацепок, способных подтвердить слова Ноя. Я просто поверил ему. В то время как он все еще сомневался во мне. Да похрен! Мне и без этого есть, о чем переживать…

Не глядя на парня, я вернулся в палату Наны. Она спала, повернувшись на бок. В ее тонкую руку была воткнута капельница. Я хотел бы взять ее боль на себя. Я так бы хотел этого…

– Яков? – шепнула Нана, не открывая глаз.

Нана

Я чувствовала его присутствие. Но я так боялась открыть глаза. Вдруг… я его не увижу? Или увижу, но не его? Страшно. До дрожи страшно…

– Девочка моя… Маленькая… – Яков поцеловал мои волосы, скользнул губами по скулам и запавшим щекам. – Как ты? Я так по тебе скучал…

– Я так долго спала?

– Целую вечность, милая… Целую вечность…

– Как тогда, в нашу первую ночь? – я улыбнулась кончиками губ, вспоминая счастливое время. Волшебный момент зарождения чувства… Минуты узнавания и принятия своей второй половины.

– Почти…

Его губы у моих губ дрогнули. Он улыбался… Так редко теперь… Почему я, Господи?

Дверь в палату снова открылась. И, наконец, я подняла веки:

– Ной… – улыбнулась слабо. Вечер, который накануне мы провели вместе, почему-то казался таким далеким. Будто прошло сотня лет…

– Привет, Нана.

– Привет. Извини, я, должно быть, ужасно выгляжу… Сегодня у меня был не самый радостный день.

– Мне очень жаль… Не хотел тебя беспокоить.

– Да, брось. Мне уже легче. Возможно, я даже поужинаю. – Я повернулась к Якову, радуясь, что мое зрение восстановилось. – Представляешь, Ною удалось меня накормить. Ты так ругался по поводу нашей прогулки, что я забыла тебе рассказать.

– Это же просто отлично!

– Угу…

– Нана…

– Ммм?

– Ты помнишь, что здесь была Анна? – как-то странно поглядывая на Ноя, поинтересовался Яков.

В судорожной попытке припомнить события сегодняшнего утра, я медленно отвела волосы от лица. Нерешительно покачала головой:

– Нет, – шепнула я. – Ничего такого я не припоминаю. Все плохо, правда? Все очень и очень плохо…

– Наоборот, маленькая. Анна – это твоя сестра. Завтра мы узнаем результаты ее тестов, и, вполне возможно, этот ужас закончится.

Кивнув головой, я перевела взгляд на Ноя. На самом деле не существовало никаких гарантий, что донорский материал сестры мне подойдет. Брат был тому живым примером. Я запретила себе надежду.

– Это как раз то, что мне нужно…

– Знаешь, что самое удивительное? Вы с ней знакомы.

– Да? И кто же эта Анна?

– Анна Чен. Это имя о чем-нибудь тебе говорит?

– Еще бы… Когда-то я очень завидовала ее успехам. Поверить не могу, что она – моя сестра. Здесь точно нет никакой ошибки?

– Абсолютно. Я все досконально проверил.

– Она, в первую очередь, жадная до сенсации журналистка. Будь с ней поосторожнее, – предостерегла я мужа, отгоняя от себя ревность, которая, непонятно по какой причине, наполнила мое сердце. Анна уступала мне в красоте. А Яков никогда бы меня не предал… Но почему-то наличие другой женщины в его окружении меня тревожило все сильнее.

Нет, все же, как удивительно… Анна.

– Я учту. Только, знаешь, она не показалась мне такой уж плохой. Анна рассказала нам кое-что важное.

– Да? И что же? – мое настроение портилось все сильнее.

Яков бросил нерешительный взгляд на Ноя, и после недолгих колебаний скомандовал:

– Расскажи ей все…

И он рассказал. Рассказал страшные вещи, которые пробили еще одну брешь в моей душе. А ведь я думала, что она навсегда очерствела… Умирающий человек становится эгоистом. Это вынужденная мера, позволяющая ему сконцентрироваться на борьбе… Как же страшно это звучит – умирающий человек. Как же страшно, Господи…

– Анна сказала, что ты вела расследование этого дела, когда мы познакомились.

– Да… Да.

– Может быть, ты сможешь помочь нам?

Черт… Я пыталась вспомнить то время, правда, пыталась, но чем дальше я погружалась в глубины памяти, тем отчаяннее меня выталкивало на поверхность волной чудовищной боли. В изнеможении я откинулась на подушку.

– Не получается, Яков… Ничего не получается. Я теряю себя… Теряю.

– Нет-нет, маленькая… Не говори так, ты просто устала. Сегодня был тяжелый день, он измотал тебя. Скоро все наладится, мы найдем тебе донора. Мы найдем.

Я кивнула головой, чувствуя, как от такого незначительного усилия на висках выступает пот. Мои кишки под завязку набились страхом. Страхом, и чем-то еще, до конца мною не понятым…

– Я не могу, Яков… Я уже не могу. Мне кажется, я не справлюсь…

– Тшш… Все будет хорошо. Я не отдам тебя. Никому не отдам. Ты моя девочка. Ты моя нежная девочка…

Яков баюкал меня в руках и шептал всякие глупости. Я не знала, ушел ли Ной, потому что боялась открыть глаза, но почему-то была уверена, что ему хватило бы такта оставить нас с мужем одних.

В следующий раз я пришла в себя только утром. И сразу же почувствовала чей-то взгляд. Медленно подняла веки:

– Анна…

Она стояла возле окна и нервно теребила край футболки. Хорошо, что я не видела ее глаз против света. Мне не нужна была жалость. Я ее не заслуживала.

– Привет.

– Привет. Который час?

Обычно меня мало волновал этот вопрос, но сегодня мы ждали результаты тестов Анны, которые обычно поступали из лаборатории к десяти.

– Почти одиннадцать. Мои тесты…

– Отрицательные…

– Да. Мне очень жаль, Нана.

– Забудь. Мои шансы минимальны, и мне прекрасно об этом известно.

Я пыталась бодриться, но настроение стремительно ухудшалось. Чтобы отвлечься, я перевела взгляд на Анну. Обычная серая мышка. Ничего особенного, почему же, в свое время, я так отчаянно ей завидовала? Была ли эта зависть сугубо профессиональной? И почему вообще у молодой красивой успешной девушки возникло это постыдное чувство? Не от того ли стремления к излишествам, которое мы уже обсуждали с Ноем? Ведь зависть тоже рождает в человеке желание обладать чем-то большим, чем ему уготовано… А главное, как избавиться от этого чувства? Как избавиться от острой черной ревности ко всем, кто жив, в то время как я умираю?

– Это, наверное, страшно…

– Да.

Особенно страшно умирать, осознавая, как много всего ты еще не успел. Не прочувствовал, не пережил, не довел до логического завершения… И тут, как обухом по голове, наш вчерашний разговор с мужем!

– Мое расследование! Я вспомнила… Анна, скорее зови Якова! Он здесь?! Анна… ну, что же ты стоишь? Я не знаю, как много времени у меня есть в запасе…

Я возбужденно вскочила. Память вернулась. Возможно, я смогу оставить после себя след? Возможно, смогу хоть кому-то помочь…

Яков был неподалеку, поэтому мой рассказ он услышал от начала и до конца. Ной подъехал, спустя четверть часа… Я рассказывала все, что мне было известно относительно дела исчезнувших Избранных. Черт, и почему я тогда решила, что встала на ложный след? Почему не потянула за ниточки, которые уже сжимала в руке?! А теперь у меня попросту не было времени все закончить. У меня не было времени…

– Анна!

– Да, Нана?

Превозмогая ревность, которая вновь вскинула голову у меня в душе, и не давая себе не единого шанса передумать, я нацарапала на бумажной салфетке пароль к своим старым папкам. Там в хронологическом порядке была собрана вся имеющаяся у меня информация. Данные агентуры и номера телефонов.

– Вот… Я верю, что только ты с этим справишься… Яков и Ной – смогут вывести преступников на чистую воду. Я верю… Но только ты сможешь донести информацию до миллиардов тех, кому ее следует знать. Ты понимаешь, о чем я, Анна? Ты понимаешь, о чем?!

Я так боялась, что мне станет хуже раньше, чем я смогу закончить этот непростой разговор! Я так отчаянно боялась!

– Похоже, у меня нет выбора, так? – нервно улыбнулась Анна.

Я с облегчением выдохнула. Выбора человечеству давно уже не оставили. Нам оставалось лишь только вступить в борьбу. Им оставалось… Я уже, вряд ли, на что-то годна. Моим вкладом в общее дело стал мой отказ от амбиций. Моим вкладом было смирение.

3. Гнев

Яков

Нане становилось хуже с каждым днем. Наверное, я до сих пор не сошел с ума только лишь потому, что занят этим чертовым расследованием. Не сказать, что оно так уж сильно меня затронуло, но продираясь сквозь дебри заговоров и тайн, я ненадолго отвлекался от боли. Иногда, когда боль становилась нестерпимой, я шел в старую наполовину заброшенную церковь… Я не знал, чьей конфессии принадлежал этот храм, да и не верил, что это имеет значение. Бог был для всех один, и, обращаясь именно к Богу (не к Будде, Иисусу, Кришне или Аллаху), я впервые в жизни просил. Умолял даже… оставить Нану в живых. Я знал, что впереди человечество не ждало ничего хорошего, но был убежден, что даже такая жизнь была гораздо лучшей альтернативой ее отсутствию.

Сидя на скамье у самого алтаря, я частенько размышлял о том, что жизнь вообще странная штука. В ней даже участь святых незавидна. В лучшем случае, их останки растащат на реликвии. Что уж говорить о нас, простых смертных? Тех, кого тысячи лет истории абсолютно ничему не научили? Удивительно даже… Мы научились выуживать из воздуха углекислый газ, применять искусственный интеллект и замораживать сперму для продолжения рода. Но мы все также грабим, убиваем друг друга и ненавидим… В нас нет ничего святого. Мы не смотрим друг другу в глаза, идем рядом, но не замечаем друг друга. Мы хамим и выплескиваем агрессию. У нас нет друзей, и нас самих почти не осталось. Мы уже даже не помним, зачем вообще пытаемся выжить. Ради чего?

– Так и знал, что найду тебя здесь…

Я медленно повернулся на голос и вопросительно вздернул бровь:

– Нана уже проснулась?

– Нет. Но там объявился потенциальный донор.

– Твою мать! Совсем забыл, что мы договаривались о встрече…

– Ничего. Я пока отправил его сдать кровь.

– Спасибо. Понятия не имею, как ты за всем поспеваешь.

– Да никак не поспеваю. Топчемся на одном месте…

– И у Анны ничего нового?

– Нет. Боюсь, она не слишком мне доверяет.

– Ты вел себя, как кусок дерьма…

– Может быть, но мне кажется, что она знает гораздо больше, чем говорит.

– Об исчезнувших Избранных?

– Не только. Я бы не стал перед ней выкладывать все карты.

– Если бы у тебя был выбор, – посчитал нужным напомнить я.

Встав с потертой скамьи, напоследок обернулся. Вскинул голову вверх, туда, к величественным расписным куполам. Тусклый свет заходящего солнца, отражаясь в бесценных витражах, словно поджигал их изнутри. Было необычайно красиво… Красиво.

– Как Нана сегодня?

Как? Я хотел бы ответить Ною, да только не знал, что… Он спрашивал меня о Нане, но та девушка, которую я все чаще видел, Наной не была. Я думал, что был готов к изменениям в ее личности, а на самом деле не был и близко. А я не знал, как себя вести с этим чужим, абсолютно мне незнакомым человеком, и только лишь питал надежду, что моя прежняя Нана все еще где-то там…

– Болезнь прогрессирует… – наконец выдавил я.

Ной понятливо кивнул головой, и дальше мы пошли молча. Находясь в какой-то прострации, я удивленно оглядывался по сторонам. Лето подходило к концу. Иссушенные беспощадным солнцем и пожухшие раньше времени листья уныло раскачивались на ветвях редких деревьев. Свет рекламы больно бил по глазам. Но воздух был удивительно чистым. Видимо, улавливатели углекислого газа сегодня на славу потрудились.

Я опустил обруч на глаза и просканировал пространство. Мат – еще один брат Наны, как раз выходил из лаборатории.

– Господи, ты точно уверен, что он сможет стать донором? Похоже, он сам еле живой, – покачал головой Ной, разглядывая в толпе тонкого, нет… скорее даже дистрофично худого Матвея.

– У него астма. И надежды практически нет, впрочем, как и другого выхода.

Я знаю, что мой голос прозвучал излишне резко, но… Думаю, Ной понял, почему так и не стал принимать на свой счет.

– Матвей Давыдофф…

– Да. Это я…

Парень воровато огляделся и поправил надетые на глаза очки. Я и не знал, что кто-то в таких еще ходит.

– Спасибо большое, что откликнулся.

– Угу. Я не мог поступить иначе…

– Тебя кто-то ищет? – заинтересовавшись поведением парня, спросил я.

– Что?! Нет… с чего это вы так решили?

– Не знаю. Ты пуганый, как индюк в преддверии дня Благодарения.

– Ничего подобного… – пробормотал Мат, отступая.

Мне даже не нужно было проходить какую-либо специальную подготовку, чтобы понять – парень явно напуган. Я бросил на него короткий взгляд и покосился на Ноя. Тот тоже его читал, как открытую книгу. Хороший мальчик. Мне Ной нравился все больше и больше.

– Тебе хоть есть, где переночевать? – поинтересовался я, зная, что ради этой встречи парень преодолел несколько тысяч километров.

– Я думал вернуться домой… – пробормотал он.

– Три часа в поезде, чтобы завтра утром возвращаться назад?

Мат нервно передернул плечами и взлохматил и без того растрепанные волосы.

– Пойдем, переночуешь у нас с Наной.

Парень еще раз нерешительно оглянулся и, наконец, кивнул головой.

– Пойдем… Я только зайду ненадолго к жене.

Она спала. Все чаще спала теперь… Я взял в свою руку ее худую ладонь. Не знаю, где найти в себе силы… Не знаю. Порой мне казалось, что из меня выкачали весь кислород. Такого опустошения я не испытывал никогда в жизни. Не знаю, как буду жить, если что-то случится. И буду ли…

– Спи, моя любимая девочка… Спи, мое все.

Полумертвый, я вышел из палаты. Эта опухоль пожирала не только мозг Наны, она сжирала что-то во мне…

– Ты готов, Мат?

– Да… Спасибо, что разрешили у вас переночевать.

– Без проблем… Ной уже уехал?

– Да, он сказал, что его ждут.

– Угу… У него пара детишек, которым нужен присмотр. Славные ребятишки. Ник и Маруська. – Я молол чепуху, пытаясь не думать о важном. Стараясь не думать о том, что с каждым чертовым днем неизбежное приближается.

– Детишек? – парень нервно дернулся и снова осмотрелся.

Я запрыгнул в машину и, дождавшись, когда он тоже усядется, кивнул головой: