Вспомнить свою любовь

Хана Шейк

Вспомнить свою любовь

Hana Sheik

Second Chance to Wear His Ring

© 2021 by Muna Sheik

© «Центрполиграф», 2023

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2023

* * *

Глава 1

«Мансур, мне нужна твоя помощь».

Последняя фраза голосового сообщения от матери крутилась в голове Мансура Али все время, пока он летел в самолете, а потом трясся на внедорожнике по ухабистой дороге из аэропорта к дому, где прошло его детство.

Ухватившись за верхнюю ручку, Мэнни задумчиво рассматривал унылый пейзаж сквозь пыльное, заляпанное грязью лобовое стекло и не понимал, что заставило его примчаться из Питтсбурга в этот забытый богом Сомалиленд – место, куда он поклялся никогда больше не возвращаться? Он откинулся на сиденье, покрытом ковриком из овчины, и тряхнул головой. Кого он пытается обмануть? Один пропущенный звонок от матери, и вот он на пути в родное гнездо.

Конечно, он ей перезвонил, но мать ничего толком не объяснила. Хотя даже из ее туманных намеков ему стало понятно, что в доме что-то случилось. Вот почему он здесь.

Заметив небесно-голубые ворота родительского дома, Мэнни невольно выпрямился и подумал, что скоро получит ответ из первых рук.

Водитель, дальний пожилой родственник, улыбнулся Мэнни:

– Твоя мама будет очень рада тебя видеть. Последние несколько дней она только о тебе и говорит.

– Да, давно я не был дома, – согласился Мэнни, ощутив, как заржавел его сомалийский оттого, что он на нем практически не говорил.

Водитель посигналил у ворот, они отворились, и он вырулил на широкую подъездную дорожку.

Мэнни не стал дожидаться, пока тот заглушит двигатель, и поспешно вышел из машины. Он невольно поежился от утренней прохлады. Рейс приземлился в семь утра, но он обычно был в это время на ногах. Мэнни соблюдал жесткий, порой изнурительный график работы. Но иначе нельзя, ведь он генеральный директор многомиллионной строительной и инжиниринговой корпорации «Этна билдс». После бессонной ночи он держался исключительно на адреналине.

Дом уже проснулся. В нем царила утренняя суета. Одна из новых горничных его матери закрыла ворота, а Мэнни едва не столкнулся с другой незнакомой молодой женщиной с ведром и шваброй. Мыльная вода выплеснулась в нескольких сантиметрах от его дорогих итальянских мокасин ручной работы.

Хотя она не знала, сколько стоили туфли, однако пробормотала извинения за то, что преградила ему путь.

– Все в порядке, – сказал он.

Он не хотел смущать молодую женщину. Судя по ее округлившимся от испуга глазам, она поняла, кто он, и пыталась одной рукой накинуть на голову шаль, повязанную вокруг плеч.

Мэнни отвел взгляд. Конечно, сшитый на заказ костюм-тройка выдавал его с головой. Он не подумал, что следовало бы переодеться в одежду, принятую в этих местах. Но он спешил к матери, и его миссия еще не окончена.

– Моя мама у себя? – спросил он служанку, которая по-прежнему глазела на него.

Та молча кивнула.

Мэнни поблагодарил ее и быстро прошел в дом.

Его окутал с детства знакомый аромат ладана. Он на мгновение зажмурился, а потом снова открыл глаза, привыкая к скудному освещению. В доме всегда царил полумрак. Его мать предпочитала естественное освещение электричеству. Мэнни подавил желание включить свет у входа. Он пересек просторную прихожую и вошел в гостиную.

– Мансур?

В голосе матери звучало удивление, словно она не ожидала его появления, хотя он отправил ей сообщение о том, что вылетает, и она прислала водителя в аэропорт. Неужели мать подумала, что он не откликнется на ее призыв о помощи? И как это его охарактеризовало бы? Разве он плохой сын?

Мансур отбросил мрачные мысли и сосредоточился на настоящем.

Дверь на веранду была открыта, как и все окна в гостиной, обставленной с большим вкусом.

Его мать встала, опираясь на руку стоящей к нему спиной женщины. Он подумал, что это горничная, но скоро понял, что ошибся.

– Амаль… – выдохнул он едва слышно. Он давно запретил себе думать о ней. А если быть точным – год назад.

Знай он, что их дорожки пересекутся, назначил бы встречу с матерью в другом месте.

Но сейчас обе женщины шли ему навстречу.

Мансур вздрогнул, когда они приблизились. Его внутренний голос вопил, что нужно бежать. Сердце набатом стучало в груди, и он боялся, что Амаль услышит и поймет, что он по-прежнему целиком и полностью в ее власти.

Любопытство удерживало его на месте, хотя он едва сдерживался, чтобы не удрать и провести свой первый день в родных местах в отеле.

Только боль, плескавшаяся во влажных глазах матери, охладила его негодование. Халима Ахмед Адан редко проливала слезы. Он вспомнил лишь два случая: когда в прошлом году умер его отец и когда Мансур в семнадцать лет объявил о своем намерении уехать учиться в Америку.

Но сейчас она плакала, стоя перед ним, простоволосая, потому что забыла про шаль, оставленную на узорчатых напольных подушках.

– Хойо, – приветствовала она сына на родном наречии.

Теплая волна затопила его сердце. Тронутый ее слезами и приветствием, Мансур заключил мать в объятия.

– Я по тебе скучала, – прошептала она в ухо сына.

– Я тоже, – пробормотал он в ответ.

Он встретился взглядом с Амаль. Ее смуглая кожа, не тронутая косметикой, сияла, хотя лицо хранило нейтральное выражение. Тонкая темно-синяя вуаль была подобрана в тон платью, которое выгодно подчеркивало ее высокую грудь и пышные бедра. Мэнни ощутил знакомое волнение и невольно сжал мать в объятиях. Та охнула и негромко засмеялась. Он почти забыл, что обнимал ее.

– Прости меня, – пробормотал Мэнни и ослабил хватку, отпустив мать.

Он все еще чувствовал тепло материнского тела, но одновременно пытался усмирить растущий в нем гнев.

Заметив, куда направлен взгляд сына, мать взяла Амаль за руку и подтолкнула чуть вперед.

– Неужто ты забыл Амаль? – спросила она.

Как можно забыть Амаль Халид?

Она стала практически членом их семьи после трагической гибели ее матери.

Амаль с двумя младшими братьями поселилась у своей бабушки, потому что отец их бросил. Мать Мансура и бабушка Амаль жили по соседству и были хорошими подругами. А поскольку Мэнни был единственным ребенком в семье, он стал считать Амаль и ее братьев своей семьей.

Но все закончилось, когда он осознал, что неравнодушен к Амаль.

А потом она разбила ему сердце.

У Мансура подергивался глаз от попытки сохранять невозмутимый вид. На самом деле ему хотелось немедленно исчезнуть. Но это не решит проблему. Ему все равно пришлось бы рано или поздно увидеться с Амаль. Он получил передышку на год. За это время можно было излечиться и двигаться дальше.

– Салам, – приветствовала его Амаль, глядя ему в глаза. – Добро пожаловать домой, Мансур. – В ее мягком голосе слышался легкий акцент.

– Салам, – ответил он. – Вернуться домой всегда хорошо. – Хотя сейчас не был в этом уверен.

Амаль не спускала с него пристального взгляда и слегка хмурилась. Пауза затягивалась. Наконец он не выдержал.

– Что-то не так? – осведомился он довольно резко.

Амаль поморщилась, а его мать резко втянула в себя воздух.

Мэнни натянуто улыбнулся и предпринял вторую попытку вежливого разговора, демонстрируя тем самым, что умеет вести себя прилично.

– Как поживают твои братья, Амаль?

– Хорошо, – односложно ответила она.

Улыбка сползла с его лица.

– И это все, что ты можешь сказать?

На лице девушки появилось недовольное выражение, и Мансур понял, что она чем-то явно обеспокоена. Хотя в вопросе о братьях не было ничего криминального. Он нарочно выбрал нейтральную тему для разговора. Мансур поклялся себе, что впредь никогда не позволит сердцу влиять на разум. Одного раза было достаточно.

Но сейчас его мучило любопытство. Амаль что-то явно скрывала. И, судя по выражению лица матери, та, похоже, была в курсе проблемы. Женщины обменялись быстрым взглядом, и Мансур еще больше уверился в том, что проблема существует, но они вряд ли с ним поделятся.

– Абдулкадыр по-прежнему работает в турагентстве? – продолжил допрос Мансур, пытливо всматриваясь в лицо Амаль. – А Башир все еще учится в университете?

Амаль беспомощно посмотрела на мать Мансура. От него не ускользнула паника, промелькнувшая в ее взгляде.

– Да, у Абдулкадыра и Башира все без изменений, – ответила его мать вместо Амаль.

– Я не тебя спросил, мама.

Мэнни сжал челюсти, не обращая внимания на холодный взгляд матери. Позже она может бранить его сколько угодно, но сейчас он хотел получить ответы на свои вопросы именно от Амаль.

Амаль хранила молчание.

– Пойдем со мной, – сказал Мансур и направился к открытой двери на веранду.

Амаль нехотя подчинилась.

Подозревая, что его мать не желает оставлять их наедине, Мансур бросил через плечо:

– Я хочу поговорить с Амаль наедине.

Здесь явно что-то не так. Он должен выяснить, почему его вынудили снова вернуться в Сомалиленд, хотя год назад он поклялся вернуться на своих условиях.

Амаль смотрела на него с таким видом, словно он собирался причинить ей зло.

Стараясь не показывать виду, что такая реакция его ранит, Мансур изобразил на лице подобие улыбки, но Амаль не купилась, а лишь прищурилась и сложила на груди руки.

– Ничего не хочешь мне сказать? – спросил он.

– А нечего говорить, – тихо ответила она, приподняв подбородок и глядя на него снизу вверх.

Мэнни поверил бы ей, если бы не заметил, как подрагивает ее нижняя губа. Да и сама она дрожала как осенний лист, и виной тому был не только прохладный весенний воздух.

– Ты, похоже, замерзла, – заметил он, снимая пиджак.

Он подошел к ней почти вплотную и увидел, как сжались ее губы, когда она посмотрела на него с яростным вызовом. А она, оказывается, изменилась за тот год, что они не виделись.

Накинув ей на плечи пиджак, Мансур пригладил угольно-серую шерсть в елочку, так ему хотелось прикоснуться к Амаль. В конце концов, он так долго отказывал себе в этом. Вряд ли подобная слабость разрушит броню, сковывающую его сердце. А ведь когда-то они были друзьями. Хорошими друзьями.

«Но ты сам все испортил, не так ли?» – пронеслось у него в голове.

Эта мысль вызвала усмешку. Если бы все было так просто. Если бы только он не пытался видеть в ней нечто большее. Мало того что он многое потерял, он также уничтожил их давнюю дружбу.

Мансур был уверен, Амаль что-то скрывает, и он непременно хотел выяснить, что именно.

Зачем мать вызвала его домой?

Он должен был знать, по какой причине они хотели его возвращения и есть ли у него хоть какой-то шанс обрести хрупкое и пусть временное душевное спокойствие, которое было у него до этой встречи с единственной женщиной, которая разбила ему сердце. Женщина, которую он когда-то любил всем своим существом. Амаль.

Очевидно, она все еще имела над ним какую-то власть. Иначе он не был бы так с ней терпелив.

Амаль выгнула спину, обнажив часть не прикрытой хиджабом стройной шеи. Ее грудь вздымалась и опускалась от частого и прерывистого дыхания, и Мансур почувствовал, как легкие дуновения теплого воздуха коснулись его напряженных скул. Он непроизвольно наклонился к Амаль. Его тело руководило движениями, не подчиняясь рассудку. Это могло плохо кончиться.

Но ему нужен ответ. И именно сейчас. Прежде чем сделает что-то, о чем серьезно пожалеет.

Например, поцелует ее.

– Амаль, – нарочито медленно произнес он, ненавидя себя за то, как приятно ему произносить ее имя. – Что не так?

Амаль хватала ртом воздух словно выброшенная из воды рыба, а в ее глазах светился страх.

Мансур заволновался и приподнял пальцем ее подбородок, внимательно глядя ей в глаза. Похоже, ее страхи не имеют к нему никакого отношения.

– Дело в ее голове, – раздалось у него за спиной.

Мансур отдернул руку и обернулся. Он же просил мать оставить их наедине.

– А можно подробнее? – попросил он, не пытаясь скрыть раздражение.

– Она ушибла голову, – продолжила свое объяснение его мать. – Это был несчастный случай на стройплощадке месяц назад.

– Так вот почему ты позвонила мне?

Он впитывал новую информацию, пытаясь подавить покалывающее кожу беспокойство. Мэнни задал следующий логичный вопрос:

– Она нездорова?

– Голова прекрасно зажила. Сама по себе рана не была опасной для жизни, – ответила мать.

Облегчение Мэнни длилось всего несколько секунд.

Его мать помолилась вслух. В детстве это никогда не предвещало ничего хорошего.

– Врачи вылечили внешнюю рану, но пока не могут вылечить ее изнутри.

– Что ты имеешь в виду?

Он снова взглянул на Амаль. Внешне она выглядела вполне здоровой.

Интересно, почему они не позвонили месяц назад, когда все произошло?

«Не хотели тебя видеть, как и ты их», – подсказал внутренний голос.

Мансур сжал челюсти и насупился.

А его мать между тем продолжила:

– У Амаль амнезия.

От этих слов Мансур на мгновение оцепенел. Он ожидал чего угодно, но амнезия Амаль никак не укладывалась в голове.

Амаль направилась было к выходу с веранды. Их сочувствующие взгляды и разговор о ней, словно ее здесь нет, были ей неприятны. Но Мансур схватил ее за руку и остановил. Сопротивляться его железной хватке было бесполезно. Лучше выяснить, что ему от нее нужно. Словно прочитав ее мысли, Мэнни процедил:

– Разговор еще не окончен.

Притворяться теперь, когда он знает про амнезию, было бесполезно, и Амаль ответила:

– Твоя мама все сказала. Мне нечего добавить. Я нездорова.

– И тем не менее я хочу с тобой поговорить. Но не здесь.

Он кинул многозначительный взгляд во двор, где толпились любопытные служанки и шофер. Прислуга смотрела на них с неприкрытым любопытством, граничащим с ужасом. Они стояли так близко друг к другу, что их тела почти соприкасались. По местным обычаям, это было совершенно недопустимо.

– Проводи меня в мою комнату, – предложил он хриплым голосом.

Что-то шевельнулось в душе Амаль, и она согласилась на приватный разговор без посторонних глаз и ушей.

– Нам сюда, – сказала она, выразительно посмотрев на его руку, все еще стискивавшую ее запястье.

Мансур отнял руку и последовал за ней.

Как только он отпустил ее, Амаль резко повернулась и, шурша юбкой, быстро пошла вперед. Она сердилась на себя за то, что ей было приятно чувствовать прикосновение его теплой ладони. Хотя это последнее, о чем она должна думать. Лучше побеспокоиться о своей утраченной памяти и постараться восстановить разрозненные воспоминания.

И все же она не ожидала, какую бурю чувств вызовет в ее душе появление Мансура. Она надеялась, что его лицо вызовет более свежие воспоминания, чем те немногие детские, которые возвращались к ней быстрее. Но этот мужчина определенно не походил на неуклюжего ухмыляющегося подростка, которого она смутно помнила.

У Амаль не было возможности подробно расспросить маму Халиму о том, кем стал Мансур, и его приезд был для нее довольно неожиданным. Всего пару часов назад его мать отвела ее в сторону и сообщила о том, что Мансур возвращается домой. Из-за нее.

Теперь она знала, что он понятия не имел, что причиной его вызова послужила ее амнезия. Мама Халима ничего не сказала про Амаль, когда связывалась с ним.

Если бы не необходимость проводить Мансура в его комнату, Амаль укрылась бы в своей спальне, а может быть, и вернулась бы в свой дом. Хотя мама Халима вряд ли одобрила бы это. Оба брата уехали из дома бабушки, и оставаться в доме одной, особенно когда ты не совсем здорова, было бы неразумно. Мама Мансура убедила Амаль переехать к ней хотя бы временно.

Амаль согласилась, и сложившаяся ситуация устроила обеих. Но теперь, когда Мансур дома, Амаль посчитала, что злоупотребляет гостеприимством мамы Халимы. Она не желает, чтобы Мансур считал, что она не может сама о себе позаботиться.

Но Амаль и правда пока слаба и нуждается в помощи.

Нет, ей не требуется помощь. Она в порядке.

Амаль прекратила мысленную перепалку с самой собой и продолжила путь к комнате Мансура.

– Нам сюда, – сказала она, указывая на комнату слева по коридору.

Однако Мансур остановился у двери в ее спальню.

– Это не твоя комната.

Не обращая внимания на ее слова, Мансур открыл дверь и вошел.

Амаль поспешно вошла следом, расстроенная тем, что Мансур ее не послушал. Это была ее комната, и в ней царил беспорядок.

– Я же говорила, что это не твоя комната, – пробормотала она, кивнув в сторону двери в надежде, что он поймет ее намек.

– А вот здесь ты не права. – Мансур посмотрел на нее в упор: – Когда-то, давным-давно, я жил именно в этой комнате.

Амаль нахмурилась:

– Твоя мама мне не говорила об этом.

– Она просто не ожидала, что я так скоро вернусь, – ответил Мансур.

Он прошел в дальний угол, где стояла кровать, и осмотрелся.

– Здесь почти ничего не изменилось, – заметил он, – кроме вот этого. – Он указал на гору разноцветных платков на кровати и разбросанные по полу книги.

Амаль протиснулась мимо, взяла платки и быстро засунула их в верхний ящик комода. Затем она попыталась убрать книги, а Мансур заметил на кровати тетрадь, которая раньше была закрыта платками.

Наверняка это был ее дневник.

– Ты по-прежнему ведешь дневник? – поинтересовался он.

– Пытаюсь, – коротко ответила она.

– И много читаешь? – Мансур поднял с пола одну из книг и передал ей.

Многие книги выглядели зачитанными, с потертыми обложками. Стало быть, это были ее любимые книги, которые она могла перечитывать, как новые. И это, пожалуй, единственный плюс амнезии.

Восстановление памяти происходило странным образом. Сейчас она помнила некоторые вещи более отчетливо, чем сразу после несчастного случая четыре недели назад, когда очнулась в больнице со швами на правом виске. Но возвращающиеся воспоминания были связаны с ее прошлым, что расстраивало ее еще больше теперь, когда она стояла перед Мансуром. У Амаль не было никаких свежих воспоминаний о нем. Она кое-что помнила об их детстве, но дальше – полный провал. Что, если он вырос ужасным человеком?

И тем не менее по какой-то необъяснимой причине ее влекло к этому мрачному красавцу.

– Странно снова оказаться дома, – заметил он, уставившись ей в макушку. – Должен признаться, что не планировал возвращаться.

Значит, он имел в виду, что вернулся из-за нее.

Амаль непроизвольно дотронулась до виска. Шрам покалывало, и ей было не по себе от близости Мансура и его вопросов.

– Остался шрам? – спросил он.

Она лишь молча кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Болит?

Амаль отрицательно качнула головой.

– Я рад, что твои братья и моя мама были рядом, когда это случилось, – искренним тоном произнес он, и на мгновение жесткие черты его лица смягчились. – Нужно быть осторожнее, – продолжил Мансур, – я из личного опыта знаю, насколько ужасны происшествия на строительной площадке.

– С тобой тоже произошел несчастный случай? – Амаль уставилась на него, абсолютно забыв, что не должна смотреть на мужчину, тем более когда они наедине.

– Нет, не со мной, – поспешно ответил он. – Были случаи с коллегами, с подрядчиками. Все происходит очень быстро.

Ей не следовало приставать к нему с расспросами, но она не сдержалась.

– Но ты один в Америке. Кто о тебе заботится?

– Никто, – быстро ответил он.

– А тебе не одиноко, Мансур? – Ее сердце сжалось от боли при мысли о том, что у него никого нет.

– Мэнни – ты раньше так меня называла, – ответил он после долгой паузы. – А теперь мне, наверное, следует отправиться в свою комнату.

Неожиданно его лицо осветилось улыбкой. Амаль была удивлена. Мансур не был похож на человека, который много улыбается.

Амаль купалась в этой улыбке, в глубине души надеясь, что улыбка связана с ней. Осознавая, насколько безумной была эта мысль, она сняла накинутый на плечи пиджак и протянула ему. Амаль постаралась, чтобы их руки не соприкоснулись, когда он его забрал.

– Показывай дорогу, – сказал он, выходя за ней из комнаты.

Амаль проводила Мэнни в комнату для гостей и оставила его отдохнуть и переодеться после дороги, а сама отправилась на кухню.

С тех пор как она временно переехала в дом Мансура, она освободила маму Халиму от кухонных обязанностей. Тем более сегодня. Наверняка мать и сын захотят побыть наедине.

– И каков он собой? – с любопытством спросила кухарка Сафия. – Нима считает, что он джентльмен. Не отругал ее, когда она чуть не выплеснула воду ему на ботинки.

Сафия хихикнула, ее рука замерла над кастрюлей с тушеной говядиной, пока она сноровисто насыпала туда нарезанный лук.

– Я думаю, она уже в него влюбилась. Не оставляй Ниму с ним наедине, когда она убирает комнаты.

Услышав свое имя, в комнату заглянула горничная.

– Вряд ли я буду находиться в комнате, пока он там. – Она бросила на девушек возмущенный взгляд.

– Амаль была с ним наедине.

Лукавое замечание Сафии наводило на мысль, что она снова шпионила. Она была самой молодой из домашней прислуги и работала совсем недолго. Ей еще многому предстояло научиться. Но мама Халима и раньше предупреждала Сафию не подглядывать.

– И чем ты с ним занималась, Амаль? – полюбопытствовала Нима, втащив на кухню большой бак с бельем, которое намеревалась стирать и полоскать вручную.

Сафия ухмыльнулась:

– Флиртовала, конечно.

Служанки продолжили сплетничать, выдумывая небылицы про нее и Мэнни, словно Амаль не было на кухне.

Она никак не реагировала на болтовню служанок, продолжая резать лук.

Она молчала до тех пор, пока Нима не спросила напрямик:

– Вы ведь были раньше знакомы, не так ли, Амаль?

Наверное, мама Халима сказала ей об этом. Иначе откуда ей знать? Нима работает в доме не так давно.

Горничная глазела на Амаль с таким жадным любопытством в ожидании ответа, что ей даже стало неловко.

– И я уверена, что вы двое непременно поженитесь, – выпалила она.

– Нима… – с легким упреком произнесла Амаль, но девушки продолжили обсуждать Мансура.

Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, предмет их горячего обсуждения появился на кухне и приветствовал их своим бархатным баритоном:

– Прекрасные леди, как вкусно у вас здесь пахнет.

Амаль, с горящими от подкалывания подруг щеками, тщетно пыталась скроить серьезную мину, когда обернулась на голос Мансура.

Он сменил деловой костюм на тенниску и шорты карго, которые выгодно подчеркивали его атлетическую, мускулистую фигуру. Даже в полутемной кухне Амаль не могла не заметить, насколько он привлекателен.

Улыбка смягчила суровые черты его лица, и в ответ на хихикающие приветствия Сафии и Нимы он сверкнул еще одной улыбкой. Ровные белые зубы блеснули на фоне смуглой кожи и коротких черных завитков небольшой бородки, которая выглядела неряшливо-сексуально, хотя ей совсем не о том следовало думать.

– Тебе что-нибудь нужно? – Амаль молилась про себя, чтобы он сказал «да». Ей хотелось покинуть кухню и докучливых служанок.

Но Мэнни покачал головой:

– Просто ищу свою мать. Я подумал, что она может быть здесь. Она всегда любила кухню.

Об этом Амаль помнила, несмотря на амнезию. Мама Халима проводила бы на кухне целый день, не возьми Амаль на себя часть ее обязанностей.

– Она может быть в своей спальне или в гостиной. Я могу ее поискать, – с готовностью предложила Амаль, поднимаясь со своего места.

Однако Мэнни жестом ее остановил:

– Я сам ее найду.

Он исчез из кухни так же бесшумно, как и вошел.

Нима и Сафия обменялись многозначительными взглядами. Сафия подмигнула Амаль:

– Так когда же все-таки свадьба?

Несмотря на подтрунивания служанок, Амаль умудрилась приготовить еду для Мэнни: самса с мясной начинкой, лепешки анжеро, томатный суп и чай с пряностями.

Мама Халима наверняка одобрит ее заботу о Мэнни. По ее глубокому убеждению и по законам восточного гостеприимства, любой гость должен чувствовать себя комфортно в этом доме.

Амаль полностью разделяла эту позицию пожилой женщины и любила ее за безграничное терпение, доброту и великодушие. Амнезия Амаль беспокоила мать Мэнни, но она не обращалась с ней как с хрупким дорогим фарфором. Совсем наоборот. Она считала, что Амаль должна помогать прислуге по хозяйству. И это было большим облегчением. Ей позволялось быть… нормальной.

Амаль подхватила поднос и направилась к комнате Мэнни. Тяжелая дубовая дверь была приоткрыта. Она хотела было постучать, но застыла при звуке громких голосов.

– Думай, что говоришь! – донесся из комнаты сердитый голос мамы Халимы. – Ты собираешься покинуть нас, проделав такой длинный путь?