Вот так вот, Сэм

– А судя по вашему взгляду на меня, когда я ворвался к вам в купе, я бы так не сказал, – с ехидной улыбкой подметил Джозеф. – Вам она нравится. Это видно, даже сейчас.

– Очень нравится. Я ещё не смог определить, даже немного, какова она внутри и это меня сильно настораживает. Но снаружи она выглядит настолько превосходно, что я уже заранее готов закрыть глаза на все возможные погрешности её характера.

– Мой вам очевидный совет: будьте с этим поосторожнее. Закрыть глаза всегда успеем. Гораздо разумнее было бы сперва прищурить, а когда вы будете уверены в том, что от окончательного их закрытия вы не попадете в, как минимум, неловкую ситуацию, тогда уже и можно будет попытаться поддаться своим чувствам и эмоциям. Но даже в этом случае стоит быть очень бдительным и осторожным. Да, – наслаждаясь своим удачно продемонстрированным красноречием, подтвердил заядлый курильщик.

– Вы говорите правильные вещи, Джозеф, но, боюсь, их актуальность на данный момент стоит под вопросом. Я допустил ошибку, причём глупую. Похоже, даже, сознательно.

– Вот как? И что же вы сделали такого, если не секрет?

– Я уподобился ребёнку. Либо же наглецу. Розалина свинчивала от вопроса довольно явным образом, совсем не скрывая того, что не желает на него отвечать, а я же, будто настаивая, пытался добиться от нее ответа. Я осознаю свою вину, но извиниться перед ней не могу. Вообще, это как-то случайно получилось…

– Почему же… не можете?

– Потому что горд.

– Простите, но мне кажется, вы не совсем правильно поняли, что за явление с вами случилось и сами для себя создали проблему. Вы усугубили своё положение. Если бы вы были так горды, как говорите, то этого разговора сейчас не было. Дело точно не в гордости!

– Возможно вы и правы… Но постойте… как же мне быть? Пусть даже если мне и удастся закрыть глаза на гордость (если это всё-таки она), всё равно – я не знаю, что теперь мне будет позволительно сказать, а что нет. Мне очень стыдно признаваться, но я боюсь. Страх быть отвергнутым – худший, а главное, положительно не оправдывающий себя.

– Повторяю вам ещё раз: дело не в гордости! Вы просто испытываете неловкость от предыдущей беседы. Лучше перестаньте сильно переживать по этому поводу. Всякое бывает и причём со всеми. Поймите это. Всё у вас в голове и всё, что вы можете и, по сути, должны сделать сейчас, так это собрать, в конце концов, свою волю в кулак и пойти на рожон! Просто попробуйте извиниться. В любом случае, это нужно сделать! И… будь, что будет, ну! Один раз ведь живём, Сэм!

– Хм. Вы правы! Путь наш долог, а нам с Розалиной, как-никак, ещё находиться вместе в купе всё это время. Нужно взять себя в руки каким-нибудь дивным образом и… и попросить прощения.

– Всё верно, друг мой, верно, – Джозеф дружелюбно похлопал Сэма по плечу, приоткрыл дверь тамбура и сказал, – удачи вам. Надеюсь, вы справитесь.

Сэм остался один среди гущи ещё не растворившегося в воздухе сигаретного дыма и, в очередной раз вдохнув его, вышел из тамбура, постепенно набираясь сил для довольно сложного, как ему казалось, шага.

Он глубоко вздохнул и, понимая, что делу, не пересилив себя, не помочь, сдвинул дверь купе и обнаружил, что девушки в нём нет.

– Должно быть, вышла в туалет, – вслух сам себе сказал Сэм.

– Видимо, да, – из-за спины прозвучал в ответ голос Розалины, тем самым, ошарашив и будто застав врасплох Андерсена. – Дайте пройти. Пожалуйста, – крайнее её слово, хоть и является словом, говорящим о вежливости, сейчас весь насытивший его тон отталкивал своей интонацией и каким-то безобидным негативом.

Повернувшись, каменное лицо столь прекрасной девушки заставило Сэма задуматься о предстоящей с ней беседе, от чего его полость рта высохла настолько, что могло создаться впечатление, будто сейчас утро, а вчера было выпито довольно много алкоголя.

– Э-эм… Розалина, – чуть ли не заикаясь, но взяв себя в руки и черпая сплошным потоком слова из своих мыслей, позвал Андерсен девушку. – Простите меня за мою бестактность. Не знаю, что на меня нашло.

Она взглянула на него, слегка улыбнулась, кивнула и снова уткнулась в свою книгу.

И тут-то Сэм начал понимать, почему говорят, что от любви до ненависти один шаг. Он понял, что ненавидеть так же просто, как и любить. Только эмоции другие, но такие же сильные и сложно перебарываемые. Прилив ярости стал наполнять всё более густыми морщинами его лицо и вскоре всё в нём поутихло. В один миг. Как-будто ничего и не было. Мужчина ощутил равнодушие ко всему: и к Розалине, и к поезду, и к своему путешествию. Он перегорел. Всё, что сейчас могло его взволновать – лишь мелкие нужды и потребности, которые в данный момент «сидели тихо». Сэм молча, без лишних эмоций, присел на полку и уставился в окно, наблюдая в нём за отдалявшимся пейзажем.

Посидев так не более минуты, он вдруг вскочил, подошел к двери, постоял около неё с задумчивым видом секунд пять, развернулся и сел обратно. Не прошла и следующая минута, как Сэм очутился вне своего купе, обозлённый и яростный, хотя и адекватный. Будучи под влиянием каких-то непонятных чувств, он не знал, куда себя деть, как ему сдерживать накопившуюся в нём злобу, которая, как казалось сперва, оставила его, но затем, набравшись сил, она пропитывала тело мужчины, плавно заполняя все всё ещё добрые его клетки.

Ходьба взад-вперёд не давала ничего положительного для его состояния. Наоборот, от мелькающих световых лучей из щелей дверей купе и постоянно меняющегося вида в окнах вагона, Сэм раздражался и всё так же не знал, куда ему себя деть – да так, чтобы суметь умерить свой пыл.

Минут десять он бродил по коридору вагона, то впуская в свою голову, то выпуская из неё различные негативные мысли и идеи, которые ему то нравились, то не нравились. И тут, на развороте, эдак, пятидесятом, Сэм услышал, как отворилась какая-то дверь. Обернувшись, он увидел Розалину, стоявшую и смотревшую на него.

– И долго вы так будете ходить? Что с вами, Сэм? Вы в порядке? – искренне удивлённо и даже взволнованно произнесла девушка, совсем чуть-чуть дав понять, что она желает вернуть своего соседа в их купе. Видимо, читать ей надоело. Постояв в снизошедшем на него теперь смятении около половины минуты, Сэм, всё-таки, смог подобрать в разносортной гуще пришедших на ум фраз необходимые для продолжения их диалога слова, – со мной всё в порядке. Позвольте поинтересоваться, отчего такое беспокойство? Вы ведь, насколько я смог понять, весьма принципиальны. А я вам, к тому же, как было мною замечено, не очень-то уж и любопытен, – мужчина разошёлся со своим красноречием, переплетя его с привкусом горести от ноши гордой сущности, отягощающего его бремя явно не на шутку.

В глазах, смотревших на него, стала мелькать детская беспристрастная злоба. То ли это от того, что девушке, как ей вполне могло показаться, пудрят мозги, то ли от того, что её раскусили. К слову, второй вариант является более вероятным и более усложняющим дальнейшие их отношения, судя, опять-таки, по этому «невинному» взгляду.

– Видимо, я всё верно сказал.

Розалина сперва о чём-то задумалась, затем, посмотрев по сторонам, начала подходить ближе, принимая облик совсем безобидной и милой девочки. Подойдя к Сэму, она молча, без лишних движений, чуть ли не уткнувшись ему в грудь носом, захныкала, опустив глаза в пол. Это были не слёзы, а лишь капли сожаления о сложившейся ситуации. Скорее даже, это простое осознание своей вины, немного приукрашенное столь тонким эмоциональным моментом.

Мужчина не растерялся и тотчас же принялся утешать и успокаивать расстроившуюся девушку, – что же вы? Не берите в голову, я не держу на вас зла. Тише, ну же, тише, тише… ух ты, взгляните! – Сэм указал указательным пальцем на появившийся из-за деревьев круглый бело-жёлтый шар, быстро вонзившийся во взгляд, – вы бы хотели побывать на Луне?

Розалина не обращала внимание ни на какие слова, но Сэма, на сей раз, это не раздражало и отнёсся он к этому спокойно и даже положительно. Он прям растаял, при виде этого взрослого дитя.

– Пойдёмте в купе? – настоял мужчина, – чего нам стоять-то здесь?

Девушка взяла Сэма за руку и повела за собой. Зайдя в купе, они увидели, что их поезд приблизился к какой-то железнодорожной станции и начал останавливаться. Розалина отчего-то выдохнула, будто с облегчением, и сразу же замешкалась. Она начала идти к своей скамье, позабыв, что к её руке «прикован» нынешний сосед своей же ладонью и от этого, потянутый за собою Сэм подумал совершенно о другом, о том, что его вполне интересовало, как и большинство других мужчин. Он мигом заулыбался, но когда девушка посмотрела на него, то его взгляд поразило удивлённое и даже растерявшееся лицо. Розалина резко оттолкнула от себя мужчину, наметившего на нечто, что её никак не устраивало.

– Что с вами?!

– А с вами? Вы же сами меня потянули.

– Я… я случайно. И это вовсе не для того, о чем подумали вы. Извините, – девушка покраснела и отвернулась. Ей было очень неловко и неудобно.

– Пойдёмте подышим свежим воздухом? – предложил Сэм.

– Хорошая мысль, пойдём, – улыбнувшись, согласилась Розалина.

Парочка вышла на улицу, едва сумев убедить проводника в том, что их остановка не здесь. За большим невысоким зданием вокзала простирался кусочек ночного Ванройс-Сити. Сам же вокзал ничем не примечателен и Сэм с Розалиной, едва это заметив, немного пожалели, что оставили своё купе.

– Видимо, зря мы вышли, – с небольшим смешком сказала девушка.

Сэм в ответ слегка улыбнулся и кивнул. Они постояли на улице совсем недолго, спешно пройдя по вокзалу и немного вдоль поезда, туда и обратно. Можно сказать, что они просто вышли «размять кости». Когда настало время заходить обратно в вагон, Сэма посетила тревога. Мигом прощупав все свои карманы и панически оборачиваясь кругом, он осознал, что потерял бумажник.

– Простите, а во сколько отправление? – спросил он у проводника. – Кажется, я потерял свой кошелёк.

Мужчина средних лет, с явно выраженной ненавистью ко всему миру, и двумя почти чистыми окулярами, стоя у входа в вагон со скрещенными за спиной руками выдавил из себя всего одно слово, – сейчас.

– Ну тогда дайте пройти! – резко ответила Розалина, почему-то очень разозлившись, и чуть не оттолкнувши, но отвергнувши стоявшее перед ней препятствие отгоняющим жестом. Когда она вошла в вагон, то обернулась, наблюдая за действиями Сэма. Тот, в свою очередь, с удивлённым выражением лица и глядя в пол, но поворачивая на ходу голову в сторону обиженного проводника, уже пройдя в вагон, этим же взглядом извинился перед ним. Мысли о потерянном бумажнике остались на улице. Как только Сэм открыл дверь купе, он вспомнил об утрате, но уже было поздно – поезд тронулся.

Розалина сидела на полке, опустив голову и рыдая. Как только её сосед закрыл дверь, она подняла свои всё так же прекрасные, хоть и немного покрасневшие от злости, глаза и уткнулась ими будто сквозь него.

– Что с вами?

– Я сорвалась.

– В каком смысле, сорвалась? – спросил Сэм, присаживаясь на свою полку, – вы… вы были дерзки, … но… но в этом нет… нет ничего страшного, не принимайте это так близко к сердцу! К тому же, он этого заслужил, – говоря, мужчина ёрзал рукой по сиденью – очевидно, ему что-то мешало. Спустя несколько секунд он достал из-под себя свой бумажник, слегка улыбнулся, убрал его в карман брюк и вновь обратился к всё также плачущей красавице. – Ну же, Розалина, не печальтесь.

Все попытки приободрить девушку оставались тщетными. Более того, плач усугублялся и постепенно начал сопровождаться весьма не тихим хныканьем.

– Я… я сорвалась. Вы понимаете?! Сор-ва-лась! Я надеялась, что смогу держать себя в руках. Пожалуйста, не трогайте меня сейчас! Мне надо успокоиться… Пожалуйста, – с молящим видом, попросила девушка.

Сэм, не вымолвив более ни слова, встал и вышел из купе. Свернув налево и пройдя несколько шагов, он вошёл в тамбур, в котором, по обычаю, находился Джозеф. Тот, в свою очередь, приветливо улыбнулся и моментально поинтересовался:

– Ну как там? Извинили вас?

– Та извинить-то извинили. Вот только больно странная она девушка, я в этом убеждаюсь всё больше и больше.

– Красивая обложка, в основном, ну, не в основном, но зачастую, перекрывает не очень красивое содержимое. Думаю, это не очень-то и удивительно, что вы сочли её странной. Вам ещё предоставлен шанс узнать её получше, время ведь есть.

– Ох, Джозеф, время есть, да. Но… но сумею ли я выдержать всё это? И вообще, нужно ли мне это?

– Сумеете. Если хотите, когда вас что-то начнёт сильно беспокоить, вы можете обратиться ко мне. Вы знаете, в каком купе меня искать. Постучите в дверь четыре раза – тук-тук, тук-тук – и я выйду к вам.

– Что вы! Зачем вам это надо?

– Я ведь заядлый курильщик. Мне всё равно это будет необходимо. Да и помочь хорошему человеку, хотя бы чем-нибудь… почему бы и нет? – искренне улыбаясь, сказал Джозеф.

– Ну, хорошо. Если что, я постучу. Хоть бы не случалось больше этих «если что»… – с надеждой в грустном голосе проговорил писатель.

Сэм побрёл в купе. Отворив дверь, он застал немного будоражащую картину: Розалина сидела, глядела в пустоту, при этом одна её рука нервно то сжимала, то разжимала чашечку своего колена, а вторая рука царапала ногтями поверхность полки, всё время дрожа. Мужчина мигом подскочил к девушке, взял её обе руки в свою одну, второй приобнял, тем самым, приободряя.

Они просидели в таком положении около пяти минут, не говоря ни слова и совсем еле дыша, словно боялись чересчур громким дыханием спугнуть друг друга или ещё чего хуже.

– Я не могу, простите. Мне нужно выйти, – Розалина прервала молчание, убрала от себя руки Сэма и быстро вышла из купе.

Мужчина был в замешательстве и ничего другого, кроме как побежать вслед за своей спутницей, придумать не смог. Как только он открыл дверь, резкий и жуткий визг заставил его ускорить шаг. Пройдя на слух вправо от купе, дойдя до края вагона, Сэм нашёл Розалину, стоявшую над улыбающимся трупом проводника. Тот был уже холодный. Его рука держала мобильный телефон, на экране которого шутил какой-то комик.

Лица, наблюдавшие сию картину, были весьма напуганны. Розалина же и вовсе выглядела, будто убийца. Её бледное лицо покрывалось слезами, а глаза словно страдали от чувства вины и огорчения.

– Зачем вы пошли за мной?

– По-вашему, я должен был сидеть, сложа руки, и слушать ваши крики?

– А. Я кричала? Я забыла. Или не заметила, – слегка дрожа, словно растерянная, произнесла девушка и, спустя мгновение, заплакала.

Сэм подошёл ближе к Розалине и чуть обнял её, дабы поддержать, – думаю, лучше отсюда уйти. Пойдёмте, – приподняв её, он ощутил, что девушка чересчур расслабленная, даже, можно сказать, вялая и безжизненная.

Не обратив на это особого внимания, он взял её под руки и довёл до их купе.

– Мне кажется, вы слишком близко всё принимаете к сердцу. Да, человек умер, но вы ведь его совсем не знаете! Печально, обидно, но не более. Давайте перестанем грустить! Ну же! – только войдя и заперев дверь купе, Сэм произнёс ободряющую, как ему самому казалось, речь.

В то время Розалина уже сидела на своей полке и сверлила потупившим взглядом квадратик с рисунка на полу.

– Ээээй… вы чего? Розалина…

За его словами последовал отягчающий взгляд. Взгляд, который выражал искренне горестное самочувствие.

– Это я виновата… я убила его!!! – сказала девушка и снова заплакала…

ГЛАВА 3

В утреннем городе Грайс довольно солнечно. Не смотря на небольшой мороз, на улице вполне приятно находиться и Майк на это не мог не обратить своё внимание. Выходя из дома, он взял с собой зонт, так как прогноз погоды на смартфоне предсказал, что до того, как он успеет прибыть на работу, начнётся дождь. Однако зонт мог ему понадобиться лишь для того, чтобы защититься от ярких солнечных лучей. «Лучше бы взял очки от солнца», – такими были его мысли по пути на работу, ведь покрывший за ночь город снег очень искусно отражал солнечный свет и безжалостно ослеплял всех смотрящих на него людей.

Ещё с момента пробуждения Майка посетили какие-то непонятные чувства, бурлящие в нём. Ему казалось, что сегодняшний день какой-то особенный, что сегодня что-то должно произойти, а это что-то, в свою очередь, весьма значимое. И, дойдя до работы, до железнодорожного вокзала города Грайс, Майк был поставлен перед фактом – через десять минут ему следует сесть в поезд и занять место погибшего прошлой ночью, под утро, проводника, ведь другие, оставшиеся в поезде трудящиеся, настойчиво требуют незамедлительного восполнения штата. Его радости не было предела. Мужчина жил один и его очень сильно напрягало одиночество, которое настигало его дома, а поездка в поезде, в свою очередь, для него всегда являлась чем-то приятным, комфортным и романтичным. Теперь же к этим качествам прибавится и заработная плата, являющаяся весьма значимым бонусом. Когда получаешь деньги за ту работу, которая тебе нравится, можно достигнуть высокого уровня профессионализма и личного удовлетворения, закреплённого внутренним спокойствием и осознанием того, что в жизни всё идёт так, как надо.

Майк взял свой ранее заготовленный чемодан с вещами, как раз для этого случая, и пошёл, чуть ли не вприпрыжку, к месту, где ему нужно будет выполнять весьма непростые обязанности, но к которым он был давно готов. Его не волновал факт смерти предшественника, даже, казалось, он был ей рад, но без злорадства. Он радовался, что ему наконец-то предоставилась возможность работать там, где всегда хотел.

Войдя в вагон, в котором находится «проводничье» купе, Майк вдохнул широкой грудью и настроил все свои мысли на работу. Представив, как он делает людям чай, разносит его, как собирает бельё, общается с пассажирами и как делает всё остальное, что его ожидает, Майк плавно и удовлетворённо улыбнулся, а затем пошёл изучать территорию, сперва войдя в своё купе. Других проводников там, на удивление, не оказалось и мужчина решил, что они где-то заняты рабочими делами.

Новый проводник весьма дружелюбен, в отличие от умершего, и он решил первым делом пойти на контакт с пассажирами. Пройдя вдоль коридора от своего купе всего несколько шагов, он повернул влево и постучал в дверь. Тишина. Первой его мыслью было: «нужно проверить списки, может быть этим людям нужно сейчас выходить». Майк немедленно ринулся за реестром пассажиров и впопыхах начал искать. Он нашёл и ознакомился с содержимым. В результате проверки действительно оказалось, что пассажиры из того купе уже прибыли в пункт назначения. Проводник поспешил и вскоре стучал в дверь тех пассажиров настойчивей прежнего, ведь до отправки поезда оставались считанные минуты. Простучав так некоторое время, он решил войти. Каково было его удивление, когда он обнаружил аккуратно сложенное бельё и в общем убранное купе.

– Ну, зато убедился, что они не проспали, – пробормотал сам себе Майк и пошел по коридору дальше.

Следующая дверь. Он постучал, ему сказали «да-да», после чего он вошёл внутрь.

– Здравствуйте! Я ваш новый проводник, меня зовут Майк. Надеюсь, мы сможем прийти к взаимопониманию и наша поездка завершится наилучшим образом. Если у вас будут какие-нибудь вопросы или пожелания, вы знаете, где меня найти! – он улыбчиво и доброжелательно завершил свою заготовленную речь, дав понять, что уже уходит. – До встречи, счастливого пути.

Выйдя из купе, сердце его билось быстрее обычного. Свершилось! Отныне он – полноценный проводник. По-крайней мере, Майк так полагал. Теперь осталось пройти по всем, вверенным ему, вагонам, заглянув в каждое купе и проговорив свою шаблонную фразу.

Ещё несколько шагов вдоль коридора, поворот налево, стук в дверь, ответ из-за неё и её открытие, – здравствуйте! Я ваш новый проводник, меня зовут Майк. Надеюсь, мы сможем прийти к взаимопониманию и наша поездка завершится наилучшим образом. Если у вас будут какие-нибудь вопросы или пожелания, вы знаете, где меня найти! – взглянув по сторонам и убедившись в ненадобности своих услуг, Майк пожелал счастливого пути и этим пассажирам, а после вышел.

Следующее купе. Стук, и из тамбура вынырнуло лицо, говорящее, – я здесь-здесь. Туда не стучите… – указал мужчина в сторону своего купе, в которое стучал проводник, – … там спят. Что вы хотели? – это был Джозеф, как обычно, проводивший больше времени, куря сигарету в тамбуре.

Майк приблизился к курящему и защебетал, – здравствуйте! Я ваш новый проводник, меня зовут Майк. Надеюсь, мы сможем прийти к взаимопониманию и наша поездка завершится наилучшим образом. Если у вас будут какие-нибудь вопросы или пожелания, вы знаете, где меня найти!

_ А со старым-то что?

_ Э… с каким таким старым?

_ Ну, проводником, – ехидно улыбнувшись, уточнил Джозеф.

_ А-а-а, старый… А старый умер-то. Вы разве не знали?

_ Что же… как это? Во дела…

_ Ну, да. Такие дела. Зато теперь я вот тут вот работаю.

Джозеф удивлённо-озадаченно взглянул на собеседника, быстро охватив одним взглядом весь его невысокий организм, и в душе скривился от его слов. А затем и в лице, – вы хоть бы чуточку уважения проявили, и сострадания, к слову, тоже, – сказал он и отвернулся от проводника.

– Конечно же, вы правы. Мне безумно жаль человека, которого я никогда не видел и о котором услышал сегодня в первый раз!

Джозеф с некой улыбкой повернулся к своеобразно-ироничному проводнику и его грубость сменилась на милость. – Чёрт возьми, а мне нравится ход ваших мыслей! В них есть своя правда.

– Рад, что вы способны размышлять, господин…?

– Летов. Джозеф Летов. А вы-ы-ы… вы Майк! – чуть-чуть задумавшись, но быстро вспомнив, подхватил он.

– Верно.

Момент молчания и Майк вспомнил, что он работает и ему ещё нужно обойти все купе, чтобы пассажиры знали, что их проводник на месте.

– Простите, эм, Джозеф. Я пойду далее, мне нужно работать.

– Да-да, конечно, Майк. Когда вы будете идти обратно, скорее всего, я буду стоять на этом же самом месте.

– Хорошо.

Майк, позабыв об остальных купе этого вагона, пошёл дальше знакомиться с пассажирами в следующий. Джозеф, в свою очередь, быстро докурив сигарету (будучи, кстати, удивлённым, что за неё не было сказано ни слова, тогда как остальные проводники выходили к нему каждый раз, как только чуяли запах дыма, и всё время грозили оштрафовать. Первый «догрозился», – это слово теперь преследовало его мысли каждый раз, как только он приближался к тамбуру), резко направился в купе Сэма и чуть было не открыл дверь, но успел вспомнить, что это не лучшая идея и просто постучал.

Монотонное «сейчас» донеслось через дверь, а затем, спустя пару секунд, Андерсен предстал перед Летовым со странным видом. Он выглядел отчаявшимся, разуверившимся и, наконец, растерзанным. Что-то тревожило его. Но что именно – не было понятно никому, даже, собственно, ему самому.

– Привет, Джозеф. Как дела? – неясно каким тоном и с какой интонацией произнёс Сэм.

– Привет… да дела, как казалось, были весьма весёлыми, вот только изменилось, что-то, это резко.

– Хм, – задумался Сэм, – чего же так?

– Да постучался как-то в одно купе, а оттуда грустный тип показался! – засмеявшись и хлопнув собеседника по плечу, сказал Джозеф, – что же вы скисли, как суп гороховый? Пойдёмте, я покурю, а вы мне всё и расскажете? Не стоит держать дурные мысли в голове, они там приживутся! – как бы поддерживая предложил он.

– Нет, я не могу оставить сейчас Розалину. Извините, правда, может, позже, – ответив, Сэм аккуратно прикрыл дверь и оставил больно разговорчивого весельчака наедине с собой и его вечно меняющимися мыслями.

– Да… – вздохнул Джозеф, – такие, значит, у нас дела… – и пошёл в своё купе.

Тихонько открыв дверь, он сделал вид, что переживает за сон жены, чтобы было меньше крика и негодования. Но мужчина удивился, увидев свою, всё время отлёживающую бок, любимую, сидящей за столом и что-то пишущей.

– Что это на тебя такое нашло-то, с утра? – вслед за этими словами на Джозефа рухнул тяжёлый взгляд из-под очков, державшихся на краю носа.

– Письмо пишу.

– Захотела… молодость вспомнить? – решив пошутить, он забыл, на что может нарваться и, лишь после воспроизведения шутки понял, что уже вляпался.

Гордая и строгая женщина ещё раз кинула взгляд на своего муженька, затем, будто резко выдохнула, так сказать, всем видом показывая: «ну не дурак ли?!»

– Это шутка, Холли, просто шутка. Не надо злиться.

Слегка опёршись на спинку сиденья, Холли, с видом некоего негодования и разрывающей до смеху физиономией, сказала, – ну что опять за чепуху ты несёшь? Когда же ты, наконец, прекратишь шутить свои несмешные шутки? От твоих слов только хуже! Почему ты не можешь просто молчать?

– Началось… успокойся, я ничего страшного не сказал и тем более не сделал… – сказал Джозеф и в их купе начала развиваться ссора. Вернее, строгая жена принялась отчитывать своего вечно весёлого мужа.