Рылогуб

– А раз просто так, то и спрашивать не зачем! Также как и мы! Саня, ты мне лучше скажи, зачем мы домой поперлись? Я уже проголодался, а дома надо готовить.

– Макарошки сварим. Хозяйский телик включим. Но ты прав! Не знаю, может, стоило и в офисе остаться.

– Не! Вообще-то правильно сделали! Завтра в универ схожу, а то от тебя добираться час надо.

– Зачем ты туда пойдешь?

– Пошли вместе? Там прикольно. Пообщаемся. Мне сегодня понравилось с преподами общаться в неформальной обстановке.

– Не, Слав, не пойду. Наших там точно никого не будет, а с вашего курса я почти никого не знаю.

– Снова в офис поедешь?

– Ну да! Дома всё равно нечего делать. Да, наверное, завтра все на работу выйдут, раз транспорт начинает ходить. Блин, не знаю, что про еду сказать!

– Ничего не говори, скажи, что из дома привез или купил, домой не успел увезти.

– Ладно, придумаю что-нибудь.

– Мне завтра приезжать к тебе?

– Не знаю. Ты мне позвони сначала.

Глава седьмая

На следующий день я уже не опоздал на работу. Вышел на остановку раньше, и действительно, дождался своего автобуса, при чем, ждал не долго, минут двадцать.

Я приехал первый, в офисе никого еще не было. Я даже обрадовался этому. У меня было время навести немного порядок, сложить аккуратно продукты, вытереть со стола оставшиеся крошки, вскипятить чайник и ждать своих коллег, за которыми уже успел соскучиться. Но ни в десять, ни в одиннадцать никого ещё не было.

Увлекшись журналами, я вспомнил, что сегодня ещё не включал телевизор и не в курсе последних новостей. Видимо, события с городским транспортном, и разговор с водителем автобуса, погасили во мне все волнения, вызванные последними событиями.

По телевизору шли новости в режиме нон-стоп. Быстро оценив по картинке, что ничего страшного не происходит в мире, ещё раз выглянул в окно и убедившись, что никто из моих не идёт, я решил наконец-то позавтракать, хотя уже бело время обедать.

По новостям сообщали, что за истекшие сутки режим прекращения огня на Корейском полуострове не был нарушен; что в СБ ООН выработали дорожную карту по деэскалации конфликта и по началу подготовки к переговорам между втянутыми в конфликт сторонами. Говорили, что гидросфера Земли стабилизировалась, и не предвещало новых приливов и отливов, хотя случившиеся наводнения нанесли серьезный ущерб многим прибрежным странам. А также о том, что на фоне всех этих событий во многих мировых столицах и крупных городах прошли митинги и шествия, которые в своем большинстве закончились массовыми беспорядками.

Все эти новости уже начали казаться практически обыденными за исключением того, что в 12:00 МСК будет обращение Президента к нации, о чём анонсировалось ведущей новостей. До указанного времени оставалось ждать не долго, и я занялся своими делами, которых у меня было не так много.

« – Уважаемые граждане России, дорогие друзья! С нескрываемым волнением обращаюсь к Вам в это непростое для человечества время. За последние несколько суток мы стали свидетелями природных катастроф и стихийных бедствий, военных конфликтов с применением ядерного оружия, а также беспрецедентного космического явления, которое прямо или косвенно послужило основанием для всего произошедшего – утраты естественного спутника Земли – Луны. Ведущие мировые обсерватории обнаружили причину исчезновения небесного тела. Единственный и естественный спутник Земли в 22 часа 27 минут по Гринвичу был поглощён гравитацией области пространства-времени, известной нам под названием“чёрная дыра”. В настоящее время передовые ученые нашей планеты объединились в единую команду с тем, чтобы определить, как появился этот астрофизический объект на пороге нашего дома и каковы его размеры. Уважаемые сограждане, дорогие братья и сёстры! В эту трудную минуту считаю необходимым донести до Вас всю правду, какой бы она не была. К сожалению, все ученые, занимающиеся этим вопросом, убеждены, что в ближайшие сутки, границы области чёрной дыры, достигнут околоземное пространство и планету Земля. Последствия столкновения с черной дырой не известны. В ближайшие часы перестанут работать спутники, их гравитация чёрной дыры втянет в своё пространство в первую очередь. Возможно, Земля частично или полностью, утратит свою атмосферу до момента своего исчезновения. Всем известно, что человечество не располагает в полной мере знаниями о природе подобных астрофизических тел, равно как и о возможности существования жизни внутри такого объекта. Дорогие друзья! В эти минуты, главы большинства государств, обращаются с подобными словами к своим гражданам. Перед лицом угрозы, нависшей над земной цивилизацией, единственное, что мы можем сделать, это обеспечить воссоединение семей. Отменены все визовые режимы, проведена колоссальная работа по обеспечению авиасообщений по существующим направлениям. Уже сейчас, Вы, беспрепятственно можете вылететь в необходимую страну и город, при наличии свободных мест; прошу отнестись с пониманием, если таковых не найдется. При этом, прошу Вас помнить, что время утраты спутников, а значит всех навигационных систем, не известно, что означает о необходимости хорошо подумать и соотнести возможные риски. Дорогие друзья! Угроза человечеству имеет планетарные масштабы, что делает эвакуацию бессмысленной и невозможной. После остановки работы телевидения, вся необходимая информация будет передаваться по радио. Благодарю всех, кто до последнего продолжает служить гражданам и человечеству! Берегите себя!».

Ощущение было таким, словно, меня сзади кто-то долбанул клавиатурой по голове, да так, что от силы удара все кнопочки разлетелись по офису. Я не верил своим ушам. Мне казалось, что это какой-то розыгрыш. После обращения президента, включили балет. По другим каналам тоже шло, либо что-то спокойное, либо транслировалась телевизионная испытательная таблица, по которым я понял, что президент не пошутил, и нам точно будет хана.

Я осознал, что шанса на спасение не будет. Если бы ещё какой-нибудь спутник пропал, или комета летела на Землю, то можно было надеяться на изменение траектории кометы или, что её взорвут на подлете, а то Луну целиком заглотила какая-то крохотная черная дыра и неужели нас это не коснется!? Да, коснется и очень скоро. Толи она двигалась медленно, что на подлет к Земле у неё потребовалось несколько дней, толи её передвижения были шаговыми и интервальными, но о возможных последствиях было догадаться не сложно.

Я просто не знал, что мне делать. Как назло, Славик не звонил. Не дожидаясь его звонка, я сам начал набирать номер деканата, с которого мне он звонил ранее, но вызываемый номер был постоянно занят, либо никто не отвечал. Раньше возникали мысли и разговоры на тему – “что бы ты делал в последний день”, идеи были всякие от разумных до глупых, от преступных до весьма благодетельных, и вот когда настал этот самый день, я оказался один в офисе и не знал, что делать мне в этот самый день. Мелькнула мысль улететь за границу, хотя бы разок глянуть Париж или улететь на море, но был риск не долететь никуда, и не то, что я этого боялся, просто я уже не видел в этом логики и желания; подступила легкая депрессия, граничащая с паникой.

Меня отвлек шум на улице, он был похож на удар. Я вышел на улицу и увидел, как на машине въехали в салон элитной парфюмерии, находящийся на другой стороне офиса через дорогу, его грабили, и при этом, проходивший мимо страж, недавно охранявший общественный порядок, даже не обратил внимания на этот грабёж, было видно, что уже теперь никому ничего не нужно. Недалеко раздался пронзительный женский крик и бой стекла, я понял, что начались беспорядки. Я тут же вернулся в офис и задернул жалюзи, чтобы не привлекать внимание. В нашем доме из магазинов был только мир ткани, и я успокоил себя тем, что в последние сутки на Земле, вряд ли кто-то решит ограбить магазин тканей, если только какая-нибудь старушка придёт за материей, но это было маловероятно. Я отключил телевизор и стал себя потихоньку ругать за то, что я остаюсь законопослушным гражданином.

– Жалко, что я люблю свою работу, – сказал я сам себе и улыбнулся, – если бы я ненавидел свою работу, я бы сейчас точно разнёс весь офис.

Но я стал снова наводить порядок в офисе, словно наперекор грядущему концу. Я аккуратно складывал журналы в стопки, вытер пыль со своего стола, разложил все документы по лоткам и отделил крупные скрепки от мелких. Я думал, выйти на улицу и присоединиться к обезумевшей толпе, но мне этого не хотелось, не потому, что я чего-то боялся, нет, я ничего не боялся, ни закона, который уже перестал существовать, ни потерявший рассудок толпы, которая появилась на улицах, ни самого конца Света. Я не шёл, потому что я не тяготел к разрушению, я всегда был сторонником созидания.

Стук в заднюю дверь. Я замер, это было очень подозрительно, так как эта дверь выходила в подъезд, и в неё заходила только уборщица, все остальные входили в офис через центральные двери. Я подошел к дверям как можно тише.

– Саня, ты там? – потихоньку спросил Славик через двери.

– Блин, ты чего в эти двери стучишься? – я спросил Славика, открыв ему двери, – заходи скорее.

– Так ты видел, что там делается? – спросил Славик.

– Что?

– Какое-то безумие творится. Уже несколько убийств и суицидов. Я сюда сунулся, а там прямо под окнами какой-то неадекват с ножом бродит.

– А ты чего мокрый? – я спросил Славку, глядя на его мокрый лоб.

– Так я на велосипеде, – улыбнулся Славка.

– Что делать будем теперь? – я спросил Славку, – слышал про черную дыру?

– Слышал!

– В универе что?

– Да, ничего. Как только передали, все начали расходиться.

– Преподы что?

– Видно, что были в шоке. Держались, конечно, чтобы не создать паники, старались успокоить студентов.

– А деканша?

– Она, – улыбнулся Славик, – пригласила всех желающих к себе в кабинет, чай пить.

– Серьезно? – я тоже улыбнулся.

– Да, говорит типа ну, что поделать теперь, пойдем, чай пить.

Нашим деканом была замечательная женщина. Она была немного строгой, думаю, эта строгость необходима любому человеку её ранга, во-первых, она всё-таки являлась руководителем преподавательского коллектива, а во-вторых, она должна была быть авторитетом всем студентам. Она такой и была – авторитетом, её все любили и уважали, и при всей её строгости, она была очень добрым и душевным человеком. Недаром она была кандидатом наук. У неё были огромные глаза, которые излучали материнское тепло и доброту. В эти минуты я даже пожалел, что не пошел со Славиком, получилось, что я даже с ней не попрощался, мне стало грустно.

– Слав, что делать то будем? – спросил я.

– Домой поедем?

– Домой? – я задумался, – а что дома делать?

– А тут что?

– И тут нечего, – я согласился со Славкой.

– Саня, чего думаешь? Поехали! Разобьют окно, кинут смесь и вспыхнет тут всё, первый этаж всё таки.

– Да, Слав, ты, пожалуй, прав.

– Давай возьмем самое вкусное из всей еды, телевизор и поедем.

– На велике? Да, и телевизор, наверное, нельзя.

– Ой, не смеши меня! Кому уже что надо! Думаешь, сюда кто-нибудь ещё придет работать? Единственное, в чем ты прав, так это на велике мы не уедем. Надо машину угнать!

– Угнать?

– Да! А что? Дяденьку полицейского боишься? – поддернул меня Славка, – ты, мой хороший, похоже, до сих пор не осознаёшь, что происходит.

– Ага, мой хороший, ты прям как тёть Настя, – я засмеялся; так нас теть Настя называла, – да осознал я всё, только я не смогу без ключа машину завести, да и вскрыть тоже. Даже если стекло разбить, всё равно не знаю какие там проводки соединять.

– В интернете давай посмотрим, – сказал Славик.

– Точно! А какую машину?

– Не знаю!

Под окнами стоял старенький гольф, но там бродил мужик с ножом, толи пьяный, толи обкуренный. Во дворе, Славик видел пару жигулей и старенький АЗЛК, но пока мы искали в интернете схему соединения проводов для замыкания и занимались её изучением, мы не заметили, как отключился вначале интернет, а потом и телевидение отключили. Стало ясно, что не остается времени и угон машины, нам, скорее всего, будет не под силу. Хотя мы оба могли водить автомобиль, но разбирались в его устройстве, особенно в электрике, намного хуже.

Студентам свойственно полуголодное состояние, поэтому нам очень не хотелось оставлять еду в офисе. Казалось, что это самый настоящий пир, после постных хозяйских щей, но, осознав с грустью, что через пару часов всё же наступит конец света, оставили идею тащить на себе любой груз, и, закусив на дорожку, мы отправились домой на велосипеде, по переменке крутя педали. Ехать было очень неудобно, мы люди молодые, но всё же не подростки, поэтому сидеть на багажнике сзади было очень не комфортно, да и крутить педали, тоже было дело не простым.

Проезжая мимо продуктового супермаркета, мы увидели, как люди устроили настоящий переполох, или даже потасовку, в погоне за провизией, воспользовавшись ситуацией, когда водитель оставил машину с включенным зажиганием, а сам снова кинулся в магазин, мы, словно по приказу, синхронно спрыгнули с велосипеда и нырнули в салон заведенного автомобиля. Резко отпустив сцепление и выжав педаль газа, машина с визгом шин, словно пришпоренный рысак, рванула вперед, отрываясь от полетевшей в нас очереди отборной ругани хозяина автомобиля, выбежавшего в этот момент из магазина.

Подогретые азартом и адреналином, мы даже хотели снова вернуться в офис и всё-таки взять продукты, но здравый смысл возобладал, и мы направились домой. Когда я переступил порог нашей квартиры, я убедился в правоте решения вернуться домой, я был рад. Как я бы не любил свою работу, офис оставался офисом, а квартира, хоть и не была моим домом, а всего лишь съемной квартирой, и даже комнатой в ней, этот был мой временный, но дом.

Обычно, мы со Славиком, могли говорить часами на пролёт, но, видимо, не в этот раз, обстановка требовала другого, а именно самоуединения, не просто уединиться в своей комнате, а укрыться глубоко в себе, остаться наедине только со своими мыслями, в своем внутреннем мире.

А тем временем вечерело. Славка читал какую-то книгу, я, находясь в своей комнате, тоже перебирал что-то: фотографии, записки, письма, заметки, и всё то, что позволяло мне спрятаться от грядущей катастрофы внутри себя, делая воспоминания о приятном несокрушимыми стенами бункера, способного уберечь меня.

Одной из наших любимых песен была песня «Time to say goodbye», этот день был именно тем днём, когда её название стало актуальным, Славик запел её в коридоре, вызывая меня на нейтральную территорию, я вышел к нему попрощаться.

Я закрыл двери в своей комнате и лег спать. Я не знал, как это произойдет, я лишь думал и желал о том, чтобы это произошло во сне.

Глава восьмая

Я понимал, что я проснулся, то есть я полностью пришел в сознание, как пробуждаются ото сна, но я не открывал глаза, я боялся открыть глаза. Сказать откровенно, накануне вечером, я думал, что уже не проснусь, что пока я буду пребывать во сне, чёрная дыра молниеносно поглотит нашу Землю, и всё исчезнет на молекулярном уровне, разложится на атомы и сгинет в небытие, не дав ни секунды на осознание происходящего.

Потихоньку, не открывая глаза, я пошевелил руками, потом ногами, повернулся и лег на спину. Я ощущал свет через закрытые веки, я понимал, что в комнате достаточно светло, а значит уже утро, даже не смотря на то, что шторы были закрыты, солнечный свет пробивался сквозь тонкое полотно. Медленно, словно за мной могут следить, я приоткрыл правый глаз, сделав небольшую щёлку между веками, потом второй, шире, ещё шире и полностью открыв глаза, я увидел всё ту же комнату, не изменившуюся ни на долю.

– Слав? – тихим голосом я позвал Славика, – Слав! – чуть громче я снова позвал друга и, уставившись на закрытую дверь, ждал, когда он войдет.

Подумав, что Славка может ещё спать, или сидеть в наушниках, я подошёл к окну, прислушиваясь и ожидая звуки присутствия моего соседа и товарища. Не раздернув штор, я посмотрел на улицу, чуть отодвинув портьеру, но и там всё было как обычно, в смысле не как обычно, так как обычно в это время улица уже кипела жизнью, а как вчера, как накануне. На остановке, ожидая автобус, стояло четыре человека, я улыбнулся, поймав себя на мысли, что я уже привык считать людей. Четыре человека было достаточно для моего спокойствия и мысли, что я не один в городе и жизнь если не налаживается, то хотя бы не остановилась. Хотя автобуса всё ещё не было, зато по дороге проехало две машины.

Полностью раздернув шторы, солнечный свет полностью залил комнату. У квартиры была солнечная сторона, особенно в первой половине дня, а большое окно, максимально услужливо пропускало свет в комнату.

У Славика в комнату двери были открыты, как и шторы, заправленная постель, но Славки в комнате не было. Не обходя всей квартиры, я понял, что Славик ушёл, не было его обуви. Я не знал, куда пошел мой друг, но меня это не пугало и даже не напрягло, у меня было прекрасное настроение, я даже что-то спел в душе на радостях.

– Эх, кофейку бы сейчас, – я сам себе сказал вслух, расчесываясь перед трельяжем, – да, и чай тоже сойдет, – словно ответив себе, я положил расческу и глянул по привычке в окно. На остановке уже стояло два человека, а прямо посреди дороги остановился небольшой маршрутный микроавтобус. Я уже хотел пойти на кухню завтракать и даже сделал шаг назад, в голове мелькнула мысль, что-то не так с автобусом. Почему он остановился, не доехав до остановки буквально десяти метров? Я подошёл ближе к окну и стал наблюдать за автобусом.

– Ехай уже! – Вслух скомандовал я автобусу, но он стоял, – почему вы не идете в автобус? – снова вслух я спросил тех двух, что стояли на остановке, которые, разумеется, не слышали меня.

Переводя взгляд от пассажиров на автобус и тут же с автобуса на пассажиров, мне показалось, что что-то происходит. Медленно, но верно, во мне начало нарастать волнение. Люди стояли неподвижно, вместе с ними замер и водитель автобуса, его силуэт виднелся чуть заметно, но было ясно – он обездвижен. Как-то всё стало тихо, даже листва на деревьях не колыхалась, как в абсолютный штиль. Это не было похоже на затихший город, каким я видел его в момент полного опустошения несколькими днями ранее. Даже тогда, в безветренную погоду, ощущалось движение воздуха в чуть заметном покачивании крон деревьев или в парящем по воздушной глади парашютике одуванчика, или когда пролетала еще какая пушинка. Сейчас было нечто иное, и это осознание ко мне пришло, когда я заметил за окном черную точку. Эта точка висела перед окном в полуметре от стекла, и я её бы не заметил, не всмотрись я в странности, происходившие на улице. Я открыл окно, и насколько это было возможно, высунулся из окна, чтобы рассмотреть это черное пятнышко, висевшее, словно на невидимой нити паутинки. Наверное, ещё бы пол сантиметра и меня перевесило, опомнившись, я схватил в кулак это и захлопнул окно. Разжав кулак, на моей ладони лежала муха, обычная, живая муха с расправленными крылышками, которая пролетала мимо моего окна, и, зависнув, как колибри осталась в том месте, с которого я её снял.

– Время! Остановилось время, – я почти закричал, как будто сделал открытие века. Я схватил настольный будильник, стрелки часов остались в том же положении, в котором они были, когда я вышел из ванны, а это было уже минут десять назад. Я его поднес к уху, но будильник молчал, и, жадничая доли секунды, не желал стукнуть ни одной шестеренкой.

Вдруг, посреди моей комнаты образовалась черная струйка не понятной материи, она мне напомнила “живую” струйку воды, извивающуюся в пространстве невесомости. Но это была не вода, это была абсолютной черноты материя, уже начавшая стремиться сквозь окно наружу. Вскоре вся комната была пронизана подобными лучами темноты. Когда я попытался потрогать этот луч тьмы, я понял, что это не нечто темное вытекает из комнаты, это свет начал покидать мое пространство, так же, как он ворвался полчаса назад, когда раздернул шторы, только свет выходил более изящно и медленно.

– Лучше бы во сне, – я произнёс с улыбкой, – хотя, и так тоже не плохо. Не часто выдается стать свидетелем конца Света.

Начало конца Света было лирическим и немного грациозным, если эти эпитеты можно применить к Армагеддону.

Когда черная дыра приблизилась к Земле, первое, что она поглотила, кроме Луны и искусственных спутников Земли, стало время. Поэтому всё замерло, и те пассажиры, что не смогли сдвинуться с места, дождавшись своего автобуса, и автобус, остановившийся посреди дороги, и даже муха, повисшая в воздухе, и та осталась без меры длительности своего существования – времени. Время – вот что первое засосала в свою утробу чёрная дыра. Я не знаю, почему я при этом двигался, а не замер, как всё остальное. Возможно, если бы на меня кто-то смотрел в этот момент, я бы для него тоже был неподвижен, возможно, это так и было, а мои якобы движения были некими рефлекторными или рефлексивными отражениями в изменяющейся световой конфигурации пространства с умственными процессами моего сознания галлюциногенного свойства. Да, скорее всего, расставание со временем было для каждого индивидуальным процессом, ведь у всего есть своё личное, отмеренное время, и оно уже устремилось в чёрную дыру, так же, как и струящиеся ручейки света, утекающие в чёрную пустоту, оставляя на своем месте абсолютную тьму. Принято считать, что свет – самая быстрая вещь во вселенной, со скоростью 300 000 км в секунду, так нам говорили в школе, и так считают все ученые, но это не так, самая быстрая вещь – это тьма, её скорость абсолютна. Впервые в жизни я чувствовал свет, как материю. Благодаря отсутствию времени, свет стал осязаем, как растелившийся туман поверх остывающей водной глади. Я провел рукой по свету – он, сквозь пальцы моей руки рассеялся и потянулся вслед, как дымка, клубясь и расстилаясь, удивительное наблюдение.

– Нет, нет и ещё раз нет, скорость тьмы не равна скорости света. У света есть время, с которым он распространяется, у тьмы нет времени, так как она вне времени, она быстрее скорости, она сразу везде и негде, но при всем этом, она бесконечно слабее Света, который её вытесняет своим присутствием, пусть даже с медленной скоростью в 300 000 000 метров в секунду, – я кому-то проговорил в дискуссионной форме.

– Ты кому это говоришь? – я спросил сам себя и немного обомлел.

Было от чего обомлеть. Только что начавшийся диалог самим с собой. Казалось бы, чего тут странного? Возможно, кому-то покажется странным, когда кто-то сам с собой разговаривает, а некоторые считают, что ничего тут такого нет, когда что-то скажешь вслух, адресуя это себе. Что касается меня, то сказанное самому себе слово или коротенькая фраза, не является признаком отклонения от общепринятых норм, но поразило меня другое. Во время этого диалога я начал видеть себя со стороны, как бы я стоял со своим близнецом, которого у меня нет.

– Эй! – сказал я, чтобы проверить, что я, которого я видел перед собой это я. Моя копия произнёсла «эй», в тоже мгновение, когда этого я пожелал.

– Повернись, – скомандовал я своей копии.

Моя копия проговорила слово «повернись», но при этом осталось неподвижным и продолжало также стоять, но когда я подумал в своих мыслях о том, чтобы повернуться и, реализуя эту мысль, моя копия тут же повернулась без какой-либо команды и слова. Теперь я смотрел в свою спину и ничего не понимал.

– Зеркало, – подумал я про себя и силой мысли направил своё тело к трельяжу, которое тут же подошло к трёхстворчатому зеркалу.

В комнате ещё было достаточно остатков света, чтобы разглядеть своё отражение. Около зеркала, словно островок был цельный, не пронизанный тьмой шар света, наверное, его целостность сохранялась благодаря зеркальному отражению. Моё физическое тело подошло к зеркалу, но, я себя видел всё ещё со стороны, а не свое собственное отражение в зеркале.

Я не знал, как приблизиться к себе, которого я видел со стороны. Если я знал, как управлять своим физическим телом – силой мысли, то я не знал, как управлять тем, что наблюдало меня со стороны. В этих мыслительных попытках сдвинуться с зависшего места, моё тело начало крутить головой, но все мои попытки были тщетны, я где-то висел в полуметре от себя самого и наблюдал, как я кручу своей головой, до тех пор, пока взгляд моего тела не сфокусировался на мне. Эта случайность позволила установить связь между мной и моим физическим телом. Я не знал, как это объяснить, но когда наши взгляды встретились, я увидел себя, но не как своё отражение в зеркале, а как себя в призме своего сознания, некое самопознание в 3D. После этого я смог приблизиться к себе и увидеть своё отражение в зеркале.

Рядом со своим физическим телом, чуть выше головы, витал мой разум, сознание или, как некоторые его называют – ментальное тело. В этот момент мне становилась доступной информация о своем ментальном теле. Когда наше сознание присутствует внутри человека, то есть в физическом теле, или как мы говорим – находимся в сознании, то мы способны постичь только устройство своего тела; отсюда все медицинские знания о себе как организме, но так мало самопознания. В этот момент мне стала понятна структура и природа моего поведения. Сейчас я представлял себя не в анатомической части, а познавал в плане морфологии человеческого разума, определяющего всю мою жизнь; мне стала доступна вся архитектура моей души.