Свет – Тьма. Вечная сага

– Вы давно встречаетесь и много времени проводите вместе… – продолжил он всё так же виновато. – Мне кажется, что слишком много…

– В каком смысле? – нахмурилась я.

– Ну… Ты мало видишься с подругами, никуда не ходишь. Вечерами сидишь дома… – более уверенно пояснил он, заметив, что я облегчённо выдохнула и расслабилась.

Это были совсем не те беседы, которые в последнее время вела со мной мама. Их можно было вытерпеть.

– Какая бы ни была любовь, надо знать меру.

– А разве вы с мамой не проводили все вечера вместе? – усмехнулась я, окончательно раскрепостившись.

– Да… Но мы ходили и в театры, и в кино. Я с друзьями встречался, а Варя…

– Она сидела дома, – поправила я отца, который вдруг залился краской. – Я же знаю, пап. Мама мало с кем общалась.

– Ты права, – пришлось ему признать.

– Ты боишься, что я похожа на неё? Что я нелюдима, сижу в четырёх стенах и потихоньку схожу с ума, как и она?..

Он не ответил. Только сдавленно кивнул, уставившись на тёмную жидкость в кружке.

– Пап, – уже ласково, стараясь придать голосу необходимую нам обоим уверенность, произнесла я. – Я не мама и не повторю её судьбу. У меня совсем другая жизнь. У меня есть и друзья, и знакомые… Просто сейчас каникулы, и большинство моих подруг разъехались, ты же знаешь. А Дарина…

– Вы были очень дружны, – понимающе кивнул он.

– Мы были лучшими подругами, – печально напомнила я.

– Да, жаль её… Бедная девочка…

– Но ничего уже не исправишь.

– И всё же… Найди себе новых друзей или попробуй сблизиться со знакомыми. На Ване свет клином не сошёлся, ведь вам не по семьдесят лет… Я не к тому, что Ваня плохой. Я рад, что у вас хорошие отношения. Но ты – молодая девушка, студентка. Общайся и развлекайся, пока можешь!

Я недоумённо уставилась на отца.

Его речь абсолютно не походила на то, о чём обычно беседовали отцы с подрастающими детьми. И уж тем более не походила на мои разговоры с мамой. Точнее, походила, но самую малость – в ином ракурсе. Вместо того чтобы заставлять учиться, он буквально отправлял меня во все тяжкие, а это было неправильно и потому настораживало, словно в папиных словах содержался какой-то тщательно завуалированный смысл.

Он не просто беспокоился о моих друзьях – какое ему было до них дело? Ни при чём был и Ваня, и даже моё предполагаемое сумасшествие в будущем. Отец ведь не знал, что это уже началось, и потому пока я оставалась для него совершенно нормальной. Его беспокойство было связано с чем-то другим – я видела это по глазам, которые папа вдруг стал отводить в сторону, избегая моего взгляда. Что-то он не сказал вслух и не скажет никогда.

Просто не сможет…

Я мотнула головой, пытаясь вытряхнуть из неё всякую чушь.

– Вот и славно, – произнёс отец, приняв этот жест за согласие, и залпом допил вторую кружку кофе. – Ну, мне пора.

Немного повеселев, он поднялся из-за стола и пошёл в прихожую, куда заранее отнёс рабочий портфель. Я последовала за ним.

– Ещё раз извини, что не смогу поехать с вами, – произнёс он, накидывая пиджак.

– Всё нормально, я понимаю… И она поймёт, – отозвалась я, стараясь его поддержать. – Пока, пап.

– Угу… Пока, дочка, – он чмокнул меня в лоб и вышел из квартиры.

Снова с грохотом закрылся шпингалет.

Пару секунд я стояла в прихожей, почему-то не убирая руку с входной двери и ощупывая старую, потрёпанную клеёнку, которой та была обита, наверное, с советских времён. В голове крутились тревожные мысли, но мне никак не удавалось ухватить за хвост хотя бы одну из них, чтобы додумать до конца.

А потом я плюнула на всё и пошла в комнату.

Какого чёрта я стала искать скрытый смысл там, где его не было? Папа не сказал ничего особенного, так зачем я себе накручивала? Зачем сама подпитывала свои подозрения? Он просто беспокоился обо мне, как и любой нормальный отец беспокоился бы на его месте. Пора было заканчивать с разыгравшимся параноидным синдромом, иначе папа окажется прав – я повторю мамину судьбу, и в этом буду виновата только я и моя бредовая дотошность…

Я со злостью плюхнулась на диван и включила телевизор. В принципе, меня мало интересовало, какой канал транслировали и что по нему показывали. Я просто хотела немного отвлечься и занять голову, чтобы в неё не лезла всякая ерунда, донимавшая с раннего утра. Звук я убавила до минимума и приняла горизонтальное положение, воспользовавшись подлокотником вместо подушки. Ваня приедет ещё нескоро, и, может, мне удастся немного поспать. Глаза-то закрывались со вчерашнего вечера, только на спокойный сон я давно перестала надеяться…

Глава 2. Ваня

Я подскочила, не понимая, где находилась и что меня напугало. Сердце стучало так громко, что я его слышала, и каждый удар отдавался в голове звоном колокола, заглушая все остальные звуки и не давая сосредоточиться на реальности. В ушах противно гудело, а лицо горело от жара…

Что это было?

Что произошло?

Опять кошмар?

Готова была поклясться, что слышала гром и видела блеск молний посреди бушующего неба.

Или нет?..

Я быстро огляделась. И лишь спустя пару секунд сообразила, что ничего особо и не случилось: я всё ещё находилась в своей квартире, сидела на своём диване, а за окном уже почти наступил день. Ещё секунда ушла на то, чтобы выудить из глубин сонного мозга события, произошедшие утром: как я проводила отца, прилегла, чтобы немного отдохнуть, и опустила голову на подлокотник, ругая себя за идиотские подозрения.

А дальше была темнота…

Я взглянула на часы, они показывали одиннадцать утра.

Почти три часа мёртвого сна – большое достижение по сравнению с последними ночами, но всё же недостаточное, чтобы нормально выспаться. Мне бы ещё пару часов… Или хотя бы минут тридцать…

Снежок, смешно ворча и особо не торопясь, выполз из-за дивана, чуть не застряв между ним и стенкой. Потянулся, поскрёб передними лапами и затрусил ко входу, виляя хвостом. Обычно он выбегал в коридор, чтобы встретить гостей у порога, а значит, кто-то звонил в дверной звонок. И скорее всего, это был Ваня.

Уже спокойно я поднялась, потирая глаза спросонья, и побрела в прихожую так быстро, как могла, шатаясь, словно пьяная, и сшибая на ходу косяки. Ноги меня совсем не слушались – из-за сна в неудобном положении они затекли и теперь, когда кровь снова начала к ним поступать, налились свинцовой тяжестью. Практически добравшись до коридора, я вдруг запнулась о вертевшуюся юлой собаку и чуть не напоролась на стену, но в последний момент успела выставить перед собой руки, чтобы не удариться лицом.

Да, мало мне было нервотрёпки, не хватало ещё посадить хороший синяк под глазом!

– Иди отсюда! – зло шикнула я.

Снежок прижал уши и обиженно отправился обратно за диван. В этот момент звонок, напугавший меня в первый раз, задребезжал снова, отдаваясь в тяжёлой голове неприятной, ноющей болью.

– Кто? – спросила я, но горло пересохло и наружу вырвался лишь хрип.

Пришлось прокашляться и повторить:

– Кто там?

– Йя! – ответил из подъезда весёлый голос.

И от этого голоса на душе сразу стало легче.

Как только я открыла дверь, Ваня заключил меня в объятия, сдавив кости до хруста. Дыхание перехватило, но возмущаться, равно как и пытаться избавиться от железного захвата, сил просто не было. Оставалось лишь терпеть и дожидаться, когда он сам меня отпустит.

– Привет! – радостно воскликнул он, всем своим видом показывая, что был безмерно рад этой встрече. – Как ты, малыш?

– Нормально, – произнесла я, когда снова смогла втянуть в лёгкие воздух. – Проходи…

Ваня не послушался. Он отступил на шаг назад, разглядывая моё лицо и всё ещё не отпуская плечи. В его озорных и светлых глазах, несмотря на внешнее веселье, вдруг появилось неподдельное беспокойство. Он стал серьёзным и, казалось, резко повзрослел лет на пять.

Я залюбовалась…

Таким он нравился мне больше, чем беззаботным, радостным разгильдяем. Хотя кто знает, может, рано или поздно серьёзность наскучила бы и стала раздражать. А будь Ваня всегда предельно сосредоточен и угрюм, мы бы не разговорились, столкнувшись в тот день на улице, и просто прошли мимо друг друга, так никогда и не познакомившись.

– Спала? – спросил он, заглядывая в глаза. – Опять всю ночь ерундой страдала?..

Я прекрасно понимала, как сейчас выглядела: заспанная, взъерошенная, с синяками под опухшими, воспалёнными глазами и, возможно, с пятном придавленной кожи на щеке, которое повторяло рисунок диванной обивки. Естественно, ему такая картина не понравилась, поэтому я поспешила отвернуться и спрятать лицо в распущенных волосах.

– И не говори! Обааалденно весёлые каникулы! – протянула я, пытаясь побороть неловкость и думая, как бы избежать лишних расспросов. – Сам-то как? Чаю хочешь? Или, может быть, кофе?

– Нет, не надо… – отказался он, слегка поглаживая меня по голове. – Малыш, нельзя так себя изводить…

– Как будто это я виновата?! – воскликнула я и кинулась в комнату.

Внутри мгновенно всё закипело, будто в вулкане, и накопившиеся эмоции потоками лавы вырвались наружу. Наверное, моя реакция того не стоила, но Ваня затронул больную тему, которую я не хотела сейчас обсуждать. За полгода всё это изрядно достало, так что держать себя в руках уже не было никаких сил.

– Хватит, сколько можно?! – крикнула я из зала. – Пью я эти чёртовы таблетки! И с Лазаревским уже разговаривала! Между прочим, он ничего серьёзного в моих симптомах не увидел!

Я остановилась возле окна и уставилась на улицу, пытаясь успокоиться. Мешала занавеска. Так хотелось её отдёрнуть, но я знала, что если расцеплю сложенные на груди руки, то обязательно что-нибудь порву или сломаю. Ту же занавеску, например. Поэтому я просто сделала несколько глубоких вдохов и осталась стоять, вытянувшись по струнке и не доверяя своему собственному телу.

Ваня тихо подошёл сзади. Аккуратно прикоснулся ко мне, словно к гранате, которая могла вот-вот взорваться. Потом так же осторожно приобнял за талию и потянул за собой.

– Извини, малыш. Не злись, – вкрадчиво произнёс он, усаживая меня на диван. – Просто ты мне небезразлична. Я очень за тебя беспокоюсь.

– Я просто устала… – проканючила я, уткнувшись головой в его грудь.

– Я знаю.

– И с мамой всё никак не ладно… – продолжала всхлипывать я.

– Знаю, Лиз, знаю. Она обязательно поправится.

– Ты тоже прости, что сорвалась. Я не хотела…

– Всё будет хорошо, малыш.

Ваня обнял меня, крепко прижав к себе, и гнев сразу как рукой сняло. Его сменило тягучее чувство грусти и безысходности, ведь я понимала, что не всё было так просто, как он говорил. Мне захотелось расплакаться. Укрыться в Ваниных объятиях от всех бед и не думать больше ни о чём на свете. Снова почувствовать себя маленькой, чтобы меня любили, защищали и оберегали от невзгод и разочарований. Я так от всего устала! От переживаний, недосыпа и бесконечных секретов, которыми ни с кем нельзя было поделиться. И Ваня был моей единственной радостью и поддержкой в этом кошмаре.

Наверное…

– Может, всё-таки будешь чай? – взяв себя в руки, предложила я снова.

Не хотелось окончательно при нём раскисать.

– Ммм, ну, давай! – улыбнулся Ваня, снова став беззаботным и весёлым. – По чаю-чаю-чаю и поедем!

– Угу, – угрюмо пробубнила я, отправляясь на кухню.

Как легко у него это получалось, просто поразительно!

Раз! И Ваня снова радовался жизни и смотрел на мир сквозь розовые очки. Раз! И он уже обо всём забыл, словно только что не было тяжёлого разговора и я не хотела разреветься в его рубашку. А почему бы и нет? Ведь с его жизнью всё было в порядке: мать не лежала в психушке, отец не ходил, раздавленный горем, а его самого каждую ночь не преследовали кошмары.

Хотя нет – я была неправа. Ваня тоже переживал, жалел меня и пытался помочь, но проникнуться до конца он всё-таки не мог. И никогда не сможет, пока сам не испытает что-либо подобное. Однако это было последнее наказание, которое я бы ему пожелала.

– Я люблю тебя, Лиза, – еле слышно добавил он мне во след, оторвав от злых мыслей.

– И я тебя…

Да что такое?!

Это ведь было правдой!

Мы так давно встречались, что, казалось, знакомы целую вечность. Так хорошо друг друга знали, что между нами не осталось ни тайн, ни недомолвок. Но меня всё равно словно что-то гложило изнутри…

Постоянно…

Вот и сейчас – Ваня проявлял заботу, а я злилась и пыталась найти изъяны в его поведении. Я прекрасно понимала, что это было жестоко и эгоистично, ведь без него я бы давно сдалась и опустила руки. Он был моей поддержкой и опорой: стержнем, который не давал мне сломаться, надёжным плечом, на которое всегда можно было опереться, стеной, за которой можно было укрыться от всех бурь и ветров. И я нуждалась в его заботе как в воздухе. Нуждалась в нём…

И только?

Где проходила грань между любовью и потребностью просто видеть человека рядом? И что было между нами, если не любовь? Привычка? Привязанность? Симбиоз? Как в природе, когда два организма настолько тесно и долго находились вместе и рядом друг с другом, что сливались в единое целое. А если их что-то разъединяло, то они погибали, потому что по-другому существовать не могли и не умели.

Или, может, у нас была зависимость друг от друга, как у наркоманов от химии?

Нет! Это не могла быть зависимость или болезнь! Я ведь его любила. Мне без него было плохо, я без него дышать не могла…

А жить?

Ведь некоторые избавлялись от зависимостей, оставляли прежнюю жизнь и учились выживать самостоятельно…

Могла ли я так?

Была ли я способна жить без него?

И что тогда представляла собой настоящая любовь? Кто её придумал, и зачем она вообще была нужна? Мы привыкли объяснять этим понятием все свои глупые, безрассудные и жестокие поступки, находить в ней утешение или возможность пострадать. Но, по сути, всё это являлось лишь сантиментами, биохимией и неконтролируемым выплеском гормонов. Так существовала ли любовь на самом деле или мы просто пытались найти для себя оправдания, лучшие условия, взаимную выгоду и компромисс? Что тянуло людей друг к другу, кроме полового влечения? Что позволяло не расставаться до старости? И что заставляло сводить счёты с жизнью из-за разлуки или потери? Ведь всегда можно было приспособиться, подстроиться и даже найти новую любовь со временем. Но нет, люди выбирали шекспировские страсти, а мы называли их безумными, слабохарактерными и эгоистичными. Называли, поскольку сами трусили сделать что-либо подобное. А может, нам просто была неведома такая сила чувств? И потому нашу любовь можно было обозвать всё той же потребностью или привычкой, которая быстро проходит…

– Лиза, что с тобой? – Ванин голос вырвал меня из раздумий.

Оказывается, я не заметила, что уже несколько минут стояла с заварником в руках и смотрела в одну точку. А Ваня терпеливо за мной наблюдал.

– Ты льёшь мимо чашки, – тихо произнёс он, помогая привести заварник в горизонтальное положение.

– Ой, – снова осеклась я и поспешила убрать злосчастный чайник в сторону.

Уже второй раз за этот едва успевший начаться день я пачкала кухню из-за своей невнимательности. Да, полугодовое недосыпание давало о себе знать не только в учёбе – я всё больше отдалялась от действительности и буквально спала на ходу.

Что же будет дальше?..

– О чём ты задумалась? – как бы между прочим спросил Ваня, старательно рассматривая свой бутерброд.

Бутерброды я успела приготовить всё в том же беспамятстве.

Занятно…

– Так, ни о чём… – соврала я.

Мне стало ужасно стыдно за свои предательские мысли. Ваня столько времени мучился со мной и ещё немало намучается в будущем, что я просто не имела права рассказывать ему такое…

– Просто не выспалась, – добавила я немного правды, попытавшись улыбнуться.

– Угу… – хмыкнул Ваня в ответ. – Ты где-то не здесь сегодня. Не со мной.

– Ты прав, – напряжённо ответила я.

– Тебе не хочется ехать? – вкрадчиво спросил он, развеяв мои сомнения.

– Конечно, не хочется! – с облегчением выдохнула я, стараясь сделать это как можно незаметнее.

Хорошо, если он подумал, что я вела себя странно из-за мамы – это была веская и даже вполне достоверная причина. А о моих настоящих мыслях ему совсем необязательно было знать.

– Мы можем остаться дома, тебя никто не заставляет туда ехать, – пожал он плечами.

– Нет. Ты же понимаешь, что мы должны… Вернее, я должна. Я ни разу не приезжала к ней, пока сдавала сессию. Мне уже просто стыдно.

– И всё же, если ты не хочешь…

– Правда, всё нормально, – поспешила я заверить. – Ты прости, что я такая… Задумчивая. Я просто переживаю.

– Конечно, малыш, – отозвался он.

– Но, если тебе это в тягость, я могу съездить одна… Я ведь знаю, что ты не горишь желанием там появляться. Да и не должен.

– Мне не трудно, – чётко произнёс Ваня. – Тем более, я не могу тебя бросить. Мы ведь договорились, что поедем вместе, а значит – поедем вместе и никак иначе!

– Спасибо… – улыбнулась я.

– Да, пожалуйста! – он тоже улыбнулся, но, в отличие от меня, не извиняясь, а ободряя. – Кстати, я сдал на права!

– Правда? – изумилась я, снова почувствовав себя виноватой.

– Ага, – довольно кивнул он.

Так вот откуда взялась эта бурная радость! Ваня наконец-то исполнил половину мечты своей жизни – обучился вождению. Для полного счастья ему осталось только приобрести автомобиль, на который он копил весь последний год, не желая принимать помощь от родителей. И как я могла забыть, что утром у него был экзамен по вождению?!

– Прости! – воскликнула я, схватив его за руку. – С этими дурацкими нервами у меня совершенно вылетело из головы! Я тебя поздравляю!

– Спасибо! – усмехнулся он. – Лучше поздно, чем никогда.

– Обиделся? – осеклась я. – Ну, прости! Я, правда, очень за тебя рада!

– Забудь, – добродушно махнул он рукой. – Чем планируешь заниматься после больницы?

– Пока не знаю, – пожала я плечами. – Сначала посмотрим, во сколько вернёмся. На обратном пути надо в магазин заскочить, я хотела приготовить что-нибудь вкусное… Или ты что-то придумал?

– Нет, не особо… Просто подумал, что ты, наверное, снова не выспалась, да? – теперь он спросил виновато.

– А что? Говори уже, к чему клонишь.

– Мне Костя звонил, – произнёс Ваня, продолжая неловко на меня поглядывать.

– И?

– Звал вечером в клуб отметить сессию… Заодно обмыли бы мои права. Я пока ничего не ответил, обещал с тобой поговорить. Но, если ты плохо себя чувствуешь, мы можем отказаться…

– Да… – начала я, но потом запнулась, вспомнив утренний разговор с отцом.

Действительно, я давно никуда не ходила, ездила только на учёбу и иногда убегала на подработку, а Ваня постоянно сидел рядом со мной. Скорее всего, ему до чёртиков надоело видеть грустную физиономию и слушать бесконечные жалобы девушки, которая совершенно перестала им интересоваться. Папа рассуждал правильно, так не могло продолжаться дальше. Сколько ещё он будет это терпеть? Ведь я не была ни беспомощным ребёнком, ни инвалидом, прикованным к кровати, но ограничивала и себя, и его.

Не сказать, что мне безумно хотелось куда-то идти, тем более, что я действительно не выспалась и чувствовала себя ужасно. Настроения тоже не было, и вряд ли оно появится к вечеру, но Ване необходимо было немного развеяться. Конечно, можно было предложить ему сходить без меня, но… Во-первых, он ни за что не согласится, и мне потом будет стыдно. Во-вторых, папа начнёт меня пилить, ведь он решил, что я ему пообещала. В-третьих, я буду злиться на себя, что упустила такую возможность и продолжила заниматься самобичеванием. Ну, и в-четвёртых – это был замечательный повод увидеть и своих подруг, пока я не растеряла их всех.

– То есть, нет, – через несколько секунд закончила я фразу, дождавшись, когда вязкие мысли протекут в голове. – Не думаю, что нужно отказываться. Ты давно не видел своих друзей, да и я тоже.

– Но ты… – поспешил возразить Ваня, озабоченным взглядом рассматривая моё помятое лицо.

– К вечеру отойду, – быстро заверила я, пытаясь внушить уверенность больше себе, чем ему.

Я-то знала, что это была неправда.

– Точно? – он подозрительно на меня посмотрел, выискивая подвох в моих словах.

– Точно! – кивнула я. – В конце концов, лето на дворе, каникулы, и надо этим пользоваться! Не обещаю, что получится надолго, но часов до трёх, думаю, выдержу.

«Тем более, что ночью я всё равно не сплю…» – по привычке мрачно добавила я про себя.

– Ну… Тогда я скажу, что мы пойдём! – обрадовавшись, воскликнул Ваня.

– Угу… И предупреди, что я позову Таю и Вику. Думаю, они не откажутся… Да, и Вика, скорее всего, придёт с парнем, но я ещё уточню.

– Ладно. Только, если захочешь домой, сразу скажешь мне, хорошо?

– Обязательно, – снова кивнула я, твёрдо решив сделать всё наоборот.

Я скорее усну под столом, чем уеду, пока Ваня ещё не нагулялся! А трезвая или пьяная – посмотрю по настроению.

– Хочешь ещё чаю? – спросила я, пытаясь перевести разговор на другую тему, чтобы Ваня не начал допытываться.

– Нет, спасибо.

Я вздохнула.

– Тогда пора ехать…

– Да, – Ваня бегло взглянул на часы. – Ты права.

– Посидишь, ладно? Я постараюсь собраться быстро, а то сегодня я всё на свете проспала…

Я убежала переодеваться, тихо радуясь, что удалось избежать и лишних расспросов, и множества фальшивых обещаний, которые я не собиралась выполнять. И всё же поход в ночной клуб показался мне хорошей идеей. Молодец Костя! Нужно будет потом позвонить ему, чтобы поблагодарить, ведь в самом клубе он вряд ли меня услышит… А я как-нибудь перетерплю. Подумаешь, не посплю ещё одну ночь. Сколько у меня таких было? Не сосчитать! Да и в клубе она пролетит быстрее, чем в четырёх стенах тесной комнаты…

Перебирая шкаф, я пыталась настроить себя на оптимистичный лад. Однако через некоторое время поняла, что одно обещание, данное Ване, я уже не выполнила – я собиралась слишком долго. Схватив первое, что попалось под руку, а это оказались обычные синие джинсы и чёрная майка – то, что не нужно было гладить – я побежала прочь из комнаты.

– Готова! – оповестила я Ваню, на ходу подхватив сумку и приготовленный со вчерашнего вечера пакет.

Ваня уже перебазировался в зал и завладел пультом от телевизора. Обычно он смотрел юмористические передачи, но сейчас включил новости, чему я немного удивилась. Не так давно я и сама перестала их смотреть, предпочитая что-то более лёгкое. Ничего хорошего по ним всё равно не показывали, вещая лишь про катастрофы, убийства и несчастные случаи, от чего становилось тошно…

– Там дождь собирается, – предупредил меня Ваня, выключая телевизор.

– Прогноз погоды посмотрел? – усмехнулась я.

– Нет, в окно посмотрел, – усмехнулся он в ответ.

– Да?..

– Ага, всё небо затянуло, пока мы чаи гоняли!

Я подошла к окну и взглянула наверх.

И действительно, среди серой, беспокойной массы не виднелось ни единого просвета и ни одного голубого клочка неба. Под этой бушующей серостью сильный, порывистый ветер гнул ветви деревьев, срывая с них одиночные листья и не предвещая ничего хорошего. На стекло упало несколько тяжёлых капель, оставив длинные диагональные полосы. Затем где-то вдали полыхнуло, и буквально через секунду над городом раздался раскат грома.

Я вздрогнула.

Подобный звук слишком долго преследовал меня по ночам. Я так привыкла бояться, что теперь даже обычная гроза вызывала в душе волны неконтролируемого ужаса, хотя прекрасно понимала, что в ней не было ничего страшного. Конечно, если не стоять посреди поля, являясь самой высокой точкой на километр вокруг.

– Захвати зонт, – крикнул из коридора Ваня, видимо, уже обуваясь.

– Захвачу, – тихо отозвалась я, поспешив туда же.

До грозы мы явно уже не успевали. Не хотелось торчать на остановке под дождём, но откладывать поездку я тоже не собиралась. Я сунула зонт в сумку, накинула ветровку, и мы выскочили на улицу в самый разгар ливня.

Надо же, как быстро испортилась погода! А ведь ещё утром светило солнце, и было довольно тепло. Но мы жили в России, в резко континентальном климате, и погода здесь менялась, словно настроение у ветреной девицы. Один неаккуратный взгляд, одно неверное слово – и она уже гневалась вместо того, чтобы улыбаться и согревать своей добротой. Вот и теперь с неба лил косой, холодный дождь. Извергавшие его тяжёлые тучи висели низко, почти задевая кроны согнутых деревьев. А люди, застигнутые ненастьем, разбегались в разные стороны, пытаясь найти укрытие кто где, чтобы окончательно не промокнуть. Наверное, только мы осмелились куда-то выдвинуться в такую бурю.

Глупцы…

Мы добежали до остановки за пару минут, но один зонт на двоих не спас нас от подкравшегося ненастья. Промокшая одежда липла к коже, джинсы путались вокруг ног, в кроссовках хлюпало. Спрятавшись под навес, мы принялись стряхивать с себя лишнюю воду, однако это мало помогло – одежда уже достаточно в себя впитала. А вокруг бушевала стихия, пытаясь разбить крышу с пластиковыми стенами и добраться до двух спрятавшихся людей.