Метрика

Александра Герасимова

Метрика

© А. Герасимова, текст, 2021

© Формаслов, 2021

* * *

Книга издана при финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации и техническом содействии Союза российских писателей

что ты там видел друг мой…

что ты там видел друг мойза меловой рекойбелый прообраз буквыбеглый неупокойугольный оголтелыйв темени перезвонвовсе чего ни делайнеизрекаем онни из чего как чудокак золоченье чувствя ещё буду будувыживу изречусь

и в этих зимах снеговых…

и в этих зимах снеговыхи в этих вёснахсерчают питерские львыскребутся вёслао невский лёд и волжский плёсни хмур ни веселуткнулся лось в таёжный лесрога повесилпо всей взметеленной землепо праву слованичто о горести и злеи что такого

спишь просыпайся спишь…

спишь просыпайся спишьну же проснись же нуу горизонта тишьв алую глубинув этот прощальный светзаново всё начнивыгоревший ночникзвонкие по-руч-ниэти слова ничьизначит ли что их нет

I

Ойкумена

Ни о чем не нужно говорить,

Ничему не следует учить,

И печальна так и хороша

Темная звериная душа…

Осип Мандельштам

мы так начинались…

мы так начиналисьот белой печив которой белугойблажат кирпичия – мышьюон – брёвенным срубоми в нас не бывалони горя ни снадурногоа только —резная соснаи предощущениечудаон вышел на берегозёрной дугии эти егоземлемера шагигорели на коже песочнойи знать он не зналчто тем отмежевалсебя от перини парных одеялза скважиноюзамочнойа что до менято за мною пришливернеекак глинуменя обожглис петельпосрывали дверии я зажиладо волокон голаизнеженнобудто печная золатак помнящаяо древено мы не бывалидо самой зимыи даже когдапод другие дымыкотельные пороховыемы всталикак если быпод камнепадон всё ещё цвёлкак фиалковый сади круглый как облакояблочный взглядмою сердцевину выелпотом ещё долгоего я звалавсё бедственнеехолодела золаи злость моясвиристелано он пустовалкак заброшенный домсмотрел сквозь меняи древесным углёмвсё начернобагровелои сделался снеги в четыре рукимы былиневысказанныи горькии голод перечил горлутогда он увидел меняи над нимкак будто свинцовыйисторгнулся дыми в памятидрогнулгорклои всё возвратилосьна круги свояи в белой печидо предсердья ничьяотплясывала древесинаи подпол звенелот мышиной вознии угол завзятыйкакой ни возьмибыл выметени предзимени чудо свершалосьв дубовом столеи слове случайноми в сонной золев наперникемедном блюдеи мы становилисьна стылый пороги в нас заговариваляблочный бого том как фиалковыйсвят лепестоки чем мыдруг другулюди

ты так напоминал мне свет…

ты так напоминал мне светкоторого в помине неткоторым всё когда-то будетот озера и до крыльцачто были мы какие людичто не бывало в нас лицалитого сердца белых рук —один испуг

из обожжённого стекла…

из обожжённого стеклаи этот свет и эта мглапо стопке книг по сколку днясухого воздуха постолькуты так оберегал менячто стыло колкоу самой рёберной дугимело у самого порогане выйди не превозмогине требуй многогорит трамвайного огня звездав снегах ни дна ни спасаи нет сохраннее меняи ненапрасней

там зацветали сливы…

там зацветали сливыосы тянули нитьтам бы и быть счастливыми не повременитьи не свернуть в оврагии не сорвать с кустачёрные передрягикрасные до крестакрохотной сердцевинытам васильковый мёдкто тебя наспех вынулкто теперь разберёт

гудели на рыночной площади…

гудели на рыночной площадиаптекари и купцыблестели горшки и лошадиобгладывали уздцыво всякой утопши всячинеиз мускуса куркумыпо сути ещё не начатысебя предрекали мыи парус ревел неистовои не было в том стыдакак старились кипарисовоот нежности городав порту замирали полночиполудни тянули тралкогда и родства не помнящиймой слог тебя переврали вот они снеги белыеструится печной дымокпод звёздным медвежьим теломвзор путника одинокгрядёт ему сновидениев ночлежной его тишидва в этих краях рождениядве слаженные души– в закатной мякине маковойдух ветреный золотой —и так они одинаковыпо сути неясной тойчто всё что бывало ранееи сбудется вслед тому —не краткое умираниене радостное умуно маетное сквозноеискание одногои путнику мнится мореи парус в груди его

в воздухе креозотном…

в воздухе креозотномв замоскворецкой мглеможет быть повезёт намдвум корабельным соснамсосланным по земледвум колыбельным песнямв самом глухом часуможет и мы воскреснемиз темноты полесийпризрачно на весунаперекор невстречамневосполнимым днямсойка и сизый кречетне приучённый к речии золотым чинамв маетном беззаконьедолгого февраляможет ли быть такоечто и для нас покояприберегла земля

как я тебя пою…

как я тебя поюи на каком краюхлебных каких краюхмы с тобой не поеливстанем ли у стеныслаженной из сосныэтой ли мы сынывсё пережившей елиполе ли буеракнеотменимо тактысячелистник макмятлица луговаяголодно – негрешноснег – да и тот пшеновсякое сужденодо неживого края

точка точка запятая…

точка точка запятаяя и я и тысловно солнцем залитаяулица а в ней летаютсловно а-и-стынаши брошенные речив броуновской тьметчк-чирик-тире-чикприкоснись ко мне

за неживыми буквами…

за неживыми буквамиза меловой межойлодочки стан бамбуковойблёклой передвижнойвыйдешь к воде и ласковотронешь её плечовсё пропадёт под пасхуслёзно и горячо

ничего не сделалось…

ничего не сделалосьв ночь на понедельникбесконечность белаяпоскрип корабельныйпустота апрельскаянепреложный светпосмотри по-детски ипромолчи в ответ

поэзия это звук…

поэзия это звукзвук это вибрациявибрация это качаниеотчаянье отчаяньено неотреченье рук

как тебя отнимали…

как тебя отнималиот моего словцамесяц по краю алыйтающий без концаоблако кучевоедолго тянул как тралтолько всё эти двоея и моё живоезнали тебя и вновемесяц не прогорал

выйдешь ко мне из комнаты…

выйдешь ко мне из комнатыв комнату вот же нубудут дождя исполненыв тёплую рыжинуструи портьер и белоекинется на паркетсолнце осоловелоеесть ононетестьнетмы не опишем бедныемир этот в двух словахно проживём наверноеах как портьера ветренакак сокровенна ах

время это бренное…

время это бренноев сторону качнисьдля всего наверноесуществует жизнько всему так кажетсяпопривыкнет светсердце неприкаянноно другого нет

как поют эти птицы…

как поют эти птицыо чём и кому и кудамы с тобой очевидцыразграблены городарасцарапанный воротмолчи и молчи и молчичто мы есть скрипачина берёзовой связкена честном таком ковылеговори мне о вязкомо воске о босхе землеи босой словно росы ступайна раскрошенный крайи играй и играй и играйкак поют эти птицытак стыдно кому-нибудь петьвсё совсем обелитсядо-слу-шать-сядо-тер-петь

так меня послушай…

так меня послушайкак сосну и макничего не лучшенесладимо такэто я с порогаяблоневый звонразношу по слогуко всему законвсякому неволяникому веснамаковое полеяблоня сосна

человек увидит снег…

человек увидит снегесли это человекесли это человекотчего ему так странноя тебя увижу тамгде простор и простотатам где белая проставысота и бездыханна

встанем тонкокостно…

встанем тонкокостноу того окнагде в два наших роставишенно виднатяжкая тугаяалая нагаябезответность днянеоставьменя

нас ещё будет сколько-то…

нас ещё будет сколько-тожарко на берегугде мурава высокаяиглы стрекоз в стогув старомосковской заводив бреши подъездных рамгде и стихи по памятии меловым губамлодка плафона родственнасколько так простоимбедственно просиротствуемострые словно дымдолгие как прощаниепрошлые по хлопкунас истолкуют разве чтонабело истолкутвыговорить не выговоритьвыгореть что истлетьнас ненароком выберутвыплеснуться и вылюбитьа до того —не сметь

так мы стояли на ветру…

так мы стояли на ветруты не умрёшья не умру

и так читая по губам…

и так читая по губамкак бледный узнавая лепетза занавеской(многолетникрассыпавшийся по слогамна год предшествующийэтоти тот что после)так прочтичто всё произошло почтиещё два столкновенья ветокещё калитки тонкий скрипи бег ручья искрист искристи угасание движеньяуже не звук но только жженьепчела пчелаоса осаи полоса та полосашальная в половину светапро это я молчупро это

с нежной горечью граната…

с нежной горечью гранатас неответностью во ртуя ни в чём не виновататы в нечаянном цветумы – два голоса из рубкив дикий берег вонзенынестерпимо там где хрупкоспи до самой неподступнойнежной нежной глубины

если с тобой случится…

если с тобой случитсякрасный восход луны —стану тебе волчицаиз голубой странывыкормлю обогреюпламенем прогорювсё чего не умеювылюблю сотворюступишь безбедный гордыйпо молодой землеесли со мной недобро —снись мнеснись мнеснись мне

старомосковский выговор…

старомосковский выговоряблони; стылый двор;медной подковой выкованарки беззубый створ;если без злобы; слюбленно;стерпленно; так как есть; —чем мы с тобой не люди какобетованноздесь

в предсердии у голубятни…

в предсердии у голубятниблагословенна голытьбаи в подмосковье голубагрозы набухшая губаиссушен мятликя это знаю наизустьиз черноплодных этих уств уста смородинные этинисходит рассеченье смертина дух и вкусмы так стояли озерцоплыло под нашими ногамии в небо обращался каменьи всё безвыходно цвелолицу в лицои было сдавленно и страшноне узнавать в тебе рекии хохотали королькикак этот клич ни нарекион – жар и жаждатак не беги меня вразладпредтече почты голубиноймы обнищало нелюбимыи нелюдимы нелюдимыкак стыд и сад

так спать не ложатся…

так спать не ложатсятак рук не умеют разнятьхолодное летопрогоркло и пустокак порохтак я тебе ветери вепрьи вишняи матькак ты мненечаянничеенотчаян– и —д о р о г

и я представила…

и я представилатвой дом засыпал снегпо самый крайпо горлышко лебяжьеи ты внутри не шелохнёшься дажесовсем ещё молочный человеки знать тебе не надобно тогокакие обступают зиму вёсны ты крошка мук букашка и плевокиз-под чугунной поступи колёснойпотом потом уедешь к братьям гримми гимнастёрку тёртую примеришьи станешь твёрдым схлёбнутым тугимпохожим не на мальчика но зверяно это послесказочке блестетьна белом теле снегом взятой крышипод половицей перешёпот мышис зимой самою на её хвостеи я поверила в печурку и огоньи тесное такое задыханьев неописуемую схлопнутость окони кромку льдана молоке в стаканене открывай ни голосу ни снуещё всего так мало и неправдаещё живот тебе не полоснули не уснул с тобой запанибратабродячий духи волк ему судьяи мякоти твоейне тронет пёсье рычаниеи ты такой серьёзныйкаким бывает в сумраке дитяи я поставлю чайникна печной чугуни он присвистнетлебединым носомпод этим снежныммедным купоросомты на молочном маковка лугуи я тебя по слогу сберегуи обогрею и превозмогумышиный строкоти раскат колёсный

ещё светло…

ещё светлои мы горимнеопалимые лучиныещё мынет не разлучимыи друг о друге говоримещё выслушиваем слоги сострадаем сострадаеми светочнет не увядаему наших ногещё мы не предвидим днякогда во мраке непроглядноммы не узнаем путь обратныйи переврётся полыньятак пусть горчитпод потолкомсухой дымокчертополохапока мы трогаемэпохусвоим шершавымязыком

потому что ты ошибся…

потому что ты ошибсянет у нежности лицапод ульяновском душицамать-и-мачехи пыльцаполуночных рыбин-лодокзолотые гарпунывсё сбывается дословновплоть до маточной слюныв том и дело что тележкау обрюзгшего крыльцаземляника вперемежкус голубикой нежно-нежнодо медового конца

я говорила – это до поры…

я говорила – это до поры —и устланные лиственно дворыраспарывал и потрошил и нежилбродяжий ветер и текла рекапарная из-под крынки молокаи наступали сумраки медвежьивсё старилось и стыло и стоялтуман из ватных шитый одеяли ты не говорил а только верилв безветрие предзимнего кустаи так была ладонь твоя пустакак тёмен звук у пересохших губкак вынужден и непреложно скупнедолгий выдох у подъездной дверия слушала молчание твоёкак птицу то есть память от неёи бедственно недоставало словбезбожно передвижничал засовдворовой неприкаянной калиткимы всё ещё сбывались в сентябрезагаданные в крошечном двореу ромба клумбы под июльской липойрассказанные наскоро неслитноскучающей случайнойпервой встречной скамьекогда ты вечный был и млечныйи я была и был остроконечныйнепоправимый смысл у всегои слово то естьсожженностьего

ничего говорю ничего…

Но мама говорила, что нельзя

Мне быть ни деревом, ни озером, ни рыбой.

Максим Жегалин-1-ничего говорю ничегоговорить ничего так простотак стоишь в половину ростапосредь комнаты волк не волклис не лис не медведь не голубьпросто голый и меловойс чуть простуженной головойи себя называешь голоди тебя называют окуньв дурь обмокнутый по плавниктак стоишь состоишь из книги тугих световых волокончеловек-паутинка коконпросто куколка первый снеги никто тебе человек-2-под этот самый снег нас и забудута до того мы ветер ветер ветерна этом самом свете свете светеа всё другое – телефонных будокнелепость за ненадобностью смеха всё другое кистепёрый снегвсего другого знай себе не будеттак что тогда нам стул и стол и штофничто ничто ничтоничто ничто-3-и она закрывала дверина собачку когда ты пьяныйзабывал обо всём на светео собаках и шпингалетахо зарядке для телефонао будильнике и носкаху неё на тебя свой взглядты ей кажешься каскадёромбудто сил в тебе лошадиных и медвежьих и львиных тожехоть убавь а тебе смешнопотому что уже не страшнои не больно и в общем рукипривыкают ко всем на светерукояткам перилам древкамкак вода затекает в каждыйсантиметр щерблённой плиткиесли вдруг потечёт трубаа тебя ещё дома нетили ты ещё не проснулсяпотому что вчера был пьяна сегодня вообще субботаи пошло оно всё к херамузнаёшь ли она твой другили враг не сказать заклятыйгрубовата она грубоватане в пример всех других подругты её называешь ольгаили анна а иногдаты зовёшь её именем материи тогда на твоей кроватиона тихо садится рядоми целует тебя в плечоей тебя никогда не хватитона хочет ещё ещё-4-кто скажет мне что это не стихитого я первым клюну в подбородокзарок мой сумарок мой зимородокмой вымороченный распев ольхиплакучий и текучий и пчелиныйи всей своей причинностью не мойскажи мне это рифма это мореа это цеппелины цеппелинызабывшийся на полпути вопроскоторый знак ну тот который цаплякто скажет что поэзия внезапнатот цвет моих зрачков твоих волосводвинь ольховый плач в мои грудкимоим прищёлкни несмышлёным клювома это на бульваре чистопрудномв кавычки взятый «выговор реки»с начала красной ветки ну строки-5-я не стану тебе собойпросто встану лицом к балконуи вот так простою полвекасколько будет тебя в той комнатестолько тихо и простоюи ничто ни одна синицани одна ворона-москвичкани один понаехавший грачне затронут своими клювамихитровыстроганными острымитвоего ни о чём незнанияни о раме ни о стеклени о медленном загниваниив изнывающей глотке дубатак похожей на зоб курильщикани о зубодробительном грохотеметростроя на самом краерасковырянной до кровиставшей мамкой тебемосквыпростою эту осень и зимуа потом народятся подснежникистанет легче и чуть изнеженнейбудет в комнате посветлейты вернёшься из магазинапринесёшь простокваши и вишени свой город родной нездешнийна заснеженном рукавея почувствую ты в теплеи в зелёной уже травеот которой пока ползвукаполдыхания полуцвети тогда я задёрну шторыты совсем теперь тот которыйневредим и как стыд горячза окномпоперхнётсяграч-6-потому что всему приходит своё началоесли б можно тебя смолчать я б тебя смолчалано в тебя врастая по горло кронупогорельцем горцем мальком микрономя уже не помню ни дом ни дубпросто слышу вскипает море взвывает зубза балконным стеклом зацветают вишниты внутри запазушный рукавичныйи тебе ничто не грозит по сутини артритный вытреск иссохших сучьевне воронье кра ни тигриный рррррррты в засаде старомосковских дырв смысле нор как если бы в зоосадепо-иному в мёде а не во адепотому что за всех отвечает времястременной кузнечик стрекочет в темяи не с теми жизнь без кого не в жизньзадрожи на краешке задержисьна извечном коврике при порогепосмотри дежурно через плечои ничто не чёрт ничего о богетолько ноги ноги и ноги ногии труба которая не течёти обратный счёт-7-выходи захлопывай закрывайв лесопарке лето в листве трамвайили память о нём как о прошлом чудеи конечно люди которые людилюдибезусловно неброские плоские как землядо того как с тобойещё прежде того как я

II

Перемолчание

– Ворожит мое перо!

Аля! – Будет все, что было:

Так же ново и старо,

Так же мило.

Марина Цветаева

а в январе опять приснится мама…

а в январе опять приснится мамарумяная средь воробьёвых гори синий-синий свет её в упори волос лёгший с этих самых поровсяно обездвиженно и прямовороний грай и катер по рекевсё будет тамв её большой руке

так мы стояли снежные…

так мы стояли снежныесловно подобья елейнепоправимо нежныедружные в самом делеласковые нарядныевдетые в полумраксызнова безвозвратныенепостижимо таки на подъездный пряничныйтреснутый козырёксыпалась безостаточностьтак вопреки что впрок

след трамвая за рекой…

след трамвая за рекойвзявшейся гусиной кожейшахта лифта – всё быть можетв небывалости такойэто вовсе ничегони прощанья у порогани прошения у богакрасоты под рождествовсё сбывалось и сбылосьза окном кухонным святкитолько и всего – повадкиа не праведная злость

в это небо посмотри…

в это небо посмотриничего не делайкрасные как снегириу москвы пределыв предрождественских огняхжемчуговых бусахснежно так на этих дняхзвёздно безыскусноогляни её – столашироту и полностьи до самого беланикогда не вспомни

в закатанном свитере…

в закатанном свитересолнце закатное слащеи мякотнее и нектарнее и горячейи чей это голос опущен в почтовый ящик —ничейтакое пуховое здесь за окном меловоечто всякое слово – молениеугол – уюти что там за речкойрассказывают воютпоютв пропущенном слогепропащее рассыпноераспущенное до петельв беспорядке вещейда будет зимаи всё что ещё земноевообще

и так просыпаешься рано…

и так просыпаешься ранокак розовый горизонткак чёрный ещё неявныйтрамвая стрекозий звонкак белая снеговаяотчётливая вполне полярница повиваетдух ночи на самом днена самом ли это делебестело как на духукачаешься в колыбелив метельном её пуху

из всякого слова пришлого…

из всякого слова пришлогонесуществующегоя вышью большоекак лапа медвежьябудущеесебе и тебеи нами всему земномуне бытьничемуиному

девушка пела в далёком мисхоре…

девушка пела в далёком мисхореспал исцелённый херсонты говорила – любовь это морея – что и море есть сон

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.