Шукшин. Критика и анализ литературного наследия

Шукшин

Критика и анализ литературного наследия

Константин Трунин

© Константин Трунин, 2023

ISBN 978-5-0060-2873-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

В человеке всегда присутствует стремление к преображению. Никогда человек не останавливается на достигнутом. До конца своих дней каждый из нас продолжает напитываться новыми представлениями о должном быть. Пусть эти представления изначально могут ничего не значить, как в случае Василия Шукшина.

Парень из алтайского села, не мысливший ничего другого, кроме сельской жизни. Потом он стал причастен к городу. Именно тогда возникло ощущение противоречия. Каким образом деревенский житель может найти себя в городе? Живя с пониманием такого противоречия, мысль Шукшина продолжала развиваться. После Василий станет соотносить человека из глубинки с людьми из городов, расстояния начнут увеличиваться. Герои его произведений уже не колесят по дорогам в горах и предгорьях Алтая, они живут в разных условиях одной большой страны. И как долго Василий мог о таком говорить? Совсем скоро его герои более напоминали борцов с ветром, кого проще назвать лишёнными способности к адекватному восприятию действительности, а не имеющими стремление жить иначе, нежели могут другие.

В творческих изысканиях Шукшин всё более отходил от советских реалий. Он искал правду в прошлом, где с несправедливостью боролись совсем иными методами. Смотрел Шукшин и на настоящее, всё более замечая присутствие преступных элементов в обществе, кто ни в чём не сможет примириться с обстоятельствами. Василий готов был перейти из разряда писателей-деревенщиков в бытописатели криминальных хроник. Читатель должен знать, как однажды Шукшин намеревался изложить историю маньяка.

Биться за правду, добиваться справедливости – идея Василия в последние годы его жизни. Может быть потому и последние, ни в чём не похожие на первую половину творческого пути. Отрицать проблему перехода села в город и наоборот – никто бы не стал. Это было насущной проблемой тех дней. Но открыто угрожать государству… Кто бы такое стал терпеть? Пусть это всего лишь предположение, только читавшие произведения Шукшина должны понимать, насколько радикальным Василий стал к семидесятым годам. Ранняя смерть писателя явилась полной неожиданностью. Разве жаловался Василий на здоровье? Совсем нет. Может о том получится прочитать в трудах биографов, для чего публицистических работ и художественных произведений самого Шукшина явно недостаточно.

На Алтае продолжают чтить заслуги писателя. Можно даже сказать, нет другого литератора, равного ему по значимости. Пусть его именем не названа краевая библиотека, зато такой чести удостоен краевой театр драмы. И это особая сторона отношения к творчеству Василия Шукшина. Перед смертью он желал трудиться как раз на благо театра, имел намерение писать пьесы. Как же много потерял читатель и театральный зритель, лишившиеся возможности прикоснуться к новой грани таланта. Но ведь Василий мог создавать пьесы по уже написанным произведениям… Того всё равно не случилось.

Пока творчество Шукшина продолжает приковывать внимание. Нужно сожалеть, либо радоваться, описываемые Василием проблемы в редких случаях воспринимаются потомками за важные. Скорее нужно говорить о бытописании времён, ставших утраченными. Отчасти люди остались такими же, пусть и в довольно малом соотношении.

Теперь можно приступать к критическому осмыслению творческого пути Василия Шукшина. Он показан таким, каким скорее всего являлся. Вполне очевидно, чужая душа – потёмки. Остаётся только предполагать, будто Василий мог придерживаться схожих взглядов. У людей, его знавших, допустимы другие предположения. Не стоит забывать и про простую истину: порою человек не знает сам себя, причём гораздо чаще, чем порою.

Двое на телеге (1958). Светлые души (1959). Лида приехала (1960-е)

Начинать говорить всегда трудно. Лучше обождать! Оставить первые шаги человека в писательском ремесле на потом, чтобы остеречься от скорых суждений. Какого литератора не возьми, редкий начинал в качестве прекрасного беллетриста. Как и любая другая профессия, труд писателя требует выдержки, умения построить диалог с читателем через умелое выражение собственного внутреннего содержания. Не стоит и о Шукшине говорить в возвышенных тонах, разбираясь с его первыми шагами в мире художественного слова. Пусть Василий пытался найти сюжет, передав в полагающихся красках – всё это остаётся на уровне начинающего работать над выражением мысли человека. Последующие произведения Шукшина мало в чём изменятся от первых, если судить по их наполнению. Со вступления на путь литератора Шукшин говорил о простом человеческом, о незамысловатом, о нужном и вполне полезном.

К числу самых первых принято относить рассказ «Двое на телеге». Как и в жизни, в разговор людей вмешивается постороннее лицо. Что ему от них требуется? Важным становится торопиться, поскольку должно быть лекарство, теперь требуется как можно быстрее отправляться. Как же быть с неспешными разговорами? Придётся их отложить до лучших времён. Так и не узнавал читатель подробностей сверх, кроме сообщаемых в спешке.

Не вносит ясности и следующий рассказ – «Светлые души». Разворачивается сцена вокруг продувки карбюратора, перетекающая к рассмотрению семейных неурядиц. Жена может ревновать мужа, хоть к женщинам, хоть к работе, изменений в привычках от него она скорее всего не добьётся. Вновь читатель недоумевал, трудно осознавая, к пробуждению каких мыслей побуждал Шукшин. Вполне вероятно, это найдёт отражение в фильме 1960 года – «Из Лебяжьего сообщают». Василий пристальнее отнесётся к рассмотрению влияния занятости на семейный быт. Пока же такой ясности не имелось.

Ещё один рассказ, с чьей датировкой трудно определиться, называется «Лида приехала». Исследователи творчества Шукшина относят его написание к началу шестидесятых, тогда как по смысловому наполнению не превосходит самые первые произведения, и скорее всего должен был быть написан в конце пятидесятых годов. Василий сообщал о девушке, приехавшей из села домой. Отсутствуя, она делала полезное дело, каковым его и понимал советский читатель. Лида занималась не совсем приятным ремеслом – навоз на быках развозила. Теперь она среди своих и старается найти точки соприкосновения с взятым родителями на попечение студентом-квартирантом.

Тому студенту должно было казаться райским пребывание в семье Лиды. Покоя ему не давали, постоянно приглашая за стол. Живи и пируй, не чувствуя неудобства. Но хватит нескольких грубых слов, чтобы самое благоприятное впечатление растворилось. Придётся студенту покинуть родителей Лиды, понимая вынужденность этого. На кого будет негодовать отец семейства? Вполне очевидно – на Лиду.

Именно с такими рассказами Шукшин вступал на стезю творчески одарённого человека. Повествовал он не шибко, чтобы хорошо. Но и не скажешь, чтобы до ужасного плохо. Писал в меру приятно, заставляя читателя задумываться над некоторыми моментами. Василию понадобится ещё год-два, после чего его рука окрепнет, да и слог обретёт твёрдость. Станет понятно, заботиться нужно о создании различных историй, из которых впоследствии черпать вдохновение для киносценариев. Ведь из чего ещё может исходить режиссёр, как не от грамотно составленных текстов? Трудно сразу написать единое повествовательное полотно. Гораздо проще сплести его из ряда рассказов. Собственно, к тому Шукшин и подойдёт, пока только подготавливаясь и созидая тех, чьи образы в будущем примут вид единых персонажей на киноэкранах.

Из Лебяжьего сообщают (1960)

Шукшин обязательно потом скажет – пишет он таким образом специально, поскольку иначе не мог рассказывать. Сама жизнь наполняла его прозу, либо проза как раз и соответствовала жизни. Как с человеком ничего определяющего не происходит, так и герои произведений Шукшина ни к чему себя не подталкивают, просто существуя, ведь им другого не суждено. Хорошо о таком писать и литературные произведения. Рассказы Василия становились основой для сценариев, да и сами сценарии порождали новые рассказы. Ещё не став талантливым прозаиком, Шукшин нашёл возможность написать сценарий фильма «Из Лебяжьего сообщают», известный ещё одним названием – «Посевная компания».

Читатель и зритель друг друга не поймут. Пока читатель узнаёт в происходящем на экране уже хорошо знакомые истории, зритель внимает всему с особым чувством. Даже интересно, какие эмоции овладеют зрителем, узнай он фрагменты из увиденного в рассказах, где действуют иные герои? В любом случае, отделить одного от другого трудно. Пусть между рассказами и их адаптацией, либо наоборот, можно провести границу – она окажется не настолько уж существенной. Если брать для рассмотрения «Посевную компанию», видишь, из чего Шукшин впоследствии сверстал рассказ «Коленчатые валы», хоть и написанный позже, но имеющий мало отличий от сценария фильма, снятого в 1960 году. Ежели это о чём-то и говорит, то только об умении Шукшина бережно относиться к имевшимся у него идеям.

Канва первого самостоятельного фильма не так сложна. Зритель должен был понять тяжесть посевной компании. Пока у некоторых горят сроки, другие страдают от семейных неурядиц. Всё равно страда останется за кадром. Иное должно беспокоить зрителя! Ладно, председатель выгнал наглого алиментщика, которому впоследствии наваляют за антикоммунистические воззрения, но как быть с судьбою простого ответственного человека, редко показывающегося дома из-за аврала на работе? А как помочь тому, кто говорит о проблемах другого плана? У товарища стоят машины, ибо не хватает деталей, вышедших из строя. Понятно, ко всему нужно быть готовым заранее. Однако, не каждый подготовит всё, обязательно о чём-то забыв. Вот потому кому-то нужны валы, а кому-то пора вспомнить про жену.

Есть у Шукшина и сентенция для зрителя. Его персонаж доставал со дна колодца ведро с водой и вручал его людям, отпив несколько глотков, сообщая, что всё в любви происходит с той же степенью необходимости. Что делать с ведром, успев напиться малым? Разумеется, придётся его опорожнить. Никто не станет пить лишнее! Вот и любовь – пара глотков устроит человека, тогда как больше того ему не требуется. И коли пришла пора расходиться, нет смысла продолжать удерживать рвущиеся нити. Стоит ли говорить, что председатель не сможет убедить героя, роль которого и исполнит Шукшин в экранизации. Плюнь на посевную компанию и наладь семейную жизнь. Но жизнь не стоит на месте, значит и человеку нет нужды останавливать должное произойти.

По идее, читатель ожидал увидеть, после описания семейной трагедии, погружение в будни трудового люда. Этого дождаться он так и не сумел. И был ли смысл о том Шукшину повествовать? Страда никуда не денется. По желанию или против воли, но советский гражданин выполнит долг перед собою и отечеством, честно оправдав возложенные на него надежды. А с семейным разладом предстоит разбираться потом, невзирая на упущенное время.

Кажется, для начала подход к изложению у Василия выдался излишне суровым. Вместе с тем, подход оказался переполненным от избытка обыденных проблем.

Стёпкина любовь (1960)

Читая Шукшина, обязан смотреть снятые им фильмы. Вернее: не снятые, а поставленные. Так лучше понимаешь, из чего исходил Василий, задумывая определённый сюжет. Хотя можно и запутаться, обнаружив прежде где-то виденное или читанное. Всегда будет присутствовать ощущение непременной повторяемости. Вот взять для примера «Стёпкину любовь». По сюжету рассказа парень подвёз симпатичную девушку за так, ничего не потребовав. После забудет, пока не увидит ещё раз. Что это за сюжет? Дальнейшее развитие событий будет использовано Шукшиным в фильме «Живёт такой парень». Следовало бы объединить «Стёпкину любовь» с рассказами «Классный водитель» и «Гринька Малюгин», но они будут написаны лишь через два года.

Чем же выделяется «Стёпкина любовь»? Это повествование о развитии отношений между женщиной и мужчиной, случившихся в одностороннем порядке. Всё-таки влюбился как раз Стёпка. Он же пылал жаром, став свидетелем поцелуев девушки с другим. Внутренне он понимал, то происходило на театральной сцене. Она – актриса, тот мужчина – актёр. Могло ли быть между теми двумя серьёзное? Как окажется, вполне! Главное, действовать на опережение. Знать бы заранее, когда следует начинать. Вполне часто оказывается – поезд ушёл, догонять поздно. Но будь так у Шукшина, писать рассказ вовсе не стоило. Поэтому читателю предстоит наблюдать за борьбой за женское сердце.

Как поступил Стёпка? Он сказал отцу, чтобы тот шёл сватать его. Как так? Никто уже таким образом не поступает! В данном духе смел возражать отец. Благо получил укор уже от своего отца – деда Стёпки. Сам-то отец Степана в бытность собственной молодости не отважился подойти к понравившейся ему девушке, поступив таким же образом, о котором просит Стёпка. Тут бы сказать, что это дело десятое. Пойдут они все вместе, где и застанут сцену чаепития и должной решиться судьбы выбранной Стёпкой женщины. Пройди ещё один вечер, и искать герою повествования другую суженую, навсегда утратив эту.

Как следовало продолжать рассказ? Шукшин задумал пойти на попятную. Чем не выработка примечательности его стиля? Оборвать историю, сведя её к пустоте. Как не было ничего до, так ничего не останется и после. Всё как в настоящей жизни, не имеющей отчётливых периодов происходящего. Не нужно лишних красок, всё и без того окрашено в единый цвет. Допусти Василий невнятный конец, он сам бы себя не понял. Для чего тогда писал? И как наработанный рассказ затем перенести на киноплёнку? Нет, отступить Стёпка не должен. К тому его побудит выбранная им женщина. Может той и не думалось, будто произойдут перемены в намеченном. Читатель склонен оказывался задуматься о сложности человеческих взаимоотношений. Более вдумчивый читатель осознавал пропасть перед Стёпкой. Уж коли пассия столь сомнительна и не прочь переменить надоевшее на новое, настолько же хлипкой будет семейная жизнь, способная разрушиться от единственного расшатанного винтика.

Конечно, рассказ «Стёпкина любовь» отчасти будет использован Шукшиным в фильме «Живёт такой парень». Василий возьмёт малую часть, не найдя в остальном ему требуемого материала. Может поэтому это произведение чаще обычного забывается. Виной тому и ранний период творчества Шукшина, продолжавшего вызывать у читателя противоречивые чувства, вследствие неразработанной модели повествования. Василий желал говорить о чувствах, не концентрируясь на общественных проблемах или вечных темах. Это всё у него впереди. Непременно талант Шукшина разовьётся. Уже на следующий год он станет уверенным беллетристом – мастером прозаического повествования, словесным художником.

Солнце, старик и девушка. Стенька Разин (1960)

И вот Шукшин – практически мастер. Пробы пера привели к нужному результату. Робко, но Василий создаёт жизненные портреты. Чем не нагляднее воспринимается рассказ «Солнце, старик и девушка»? На село приехала молодая художница, ей довелось рисовать портрет старика. И читатель не сразу понимает, почему между старым и молодым человеком возникает взаимная симпатия, будто они способны друг друга хорошо понимать. Вместе с тем, никакого понимания между ними нет вовсе. Для осознания этого читателю придётся дождаться завершения повествования.

Отчего старик мог сетовать на горести жизни, при этом радуясь единственному – присутствию солнца на небе? Он к нему тянулся, словно не имел ничего другого, о чём ему хотелось делиться приятным впечатлением. Почему так? Читатель определённо догадывался, как и молодая художница, не смея верить догадке. Однажды старик не придёт. Окажется, он умер. Тогда и узнает девушка о нём подробнее – старик был слепым. От таких сведений люди обычно становятся взрослее. Впрочем, о том, что может влиять на переосмысление жизни, Шукшин ещё успеет сообщить.

Другое наблюдение Шукшина, отражённое им в рассказе «Стенька Разин», – не всё есть то, каким оно желается. Казалось бы, нужно выполнять трудовые обязательства, насколько тяжело тебе не будет. А если душа не лежит? Не хочется заниматься ремеслом, для которого ты не предназначен. Потому, сколько не старайся, ничего путного не выйдет. Вот потому Василий сообщил историю про Васька. Может затем и наделив его собственным именем, потому как остро чувствовал, видимо не раз получив за жизнь укор, что в руки ему лучше ничего не давать – обязательно испортит. Это лишь предположение. Опять же, смотря какой инструмент давать в руки. С молотом к наковальне его может лучше и не подпускать, а вот с пером к бумаге – пожалуйста. Тогда-то он и сделает всё в лучшем виде.

Только Васёк не слыл за писателя. Втайне он предпочитал вырезать фигурки из дерева. И выходило то у него на загляденье. Мог воплотить любой сюжет, какой не пожелай. И особенно ему нравилось такое историческое лицо, каковым являлся Стенька Разин. Читатель знает, такую же любовь разделял к казачьему атаману и сам Василий. Пока Васёк умело вырезал, передавая фигурке один из драматических эпизодов, Шукшин лишь к такому приготовлялся. Нужно ещё набраться таланта, уже потом создавая нетленное произведение, способное продемонстрировать читателю новое понимание будней казачьей дружины, поднятой на восстание Разиным.

Шукшин определённо хотел написать о Стеньке. Причём именно так, чтобы читатель пролил слёзы, словно рассказанное Василием происходило точь-в-точь. А если не так, то лишь бы читатель поверил и был поражён в сердце истиной, не желаемой быть принятой из-за нехватки знаний о прежде происходившем. Оттого Васёк и расчувствовался, особенно вдохновлённый подлостью царской власти, заставшей его врасплох. Да не знал Васёк тогда всех подробностей. Оказалось, со Стенькой под царский сапог в тот же момент угодил и его брат. Оба они – мученики – приняли для них неизбежное. Впрочем, вдохновение рассказами стариков – не есть подлинная истина. Шукшин не мог о том не знать. Но как же греет осознание близости измышленной специально правоты, перед которой меркнут все несуразности.

Получается, не видя чего-то, о том можно смело рассуждать, ощущая тебе потребное. Ежели слепому достаточно ощущения тепла солнца, то потомку может показаться нужным восстановить историческую справедливость такой, какую он в своей слепоте иначе познать не в состоянии.

Далёкие зимние вечера (1961)

Кому-то описываемое Шукшиным далеко. Чаще в географическом плане, но и в жизненном не менее далеко. А брался он повествовать о простом, нисколько не претендуя на оригинальность. Мог он вспомнить и себя. Именно так бы хотелось думать читателю, внимая сюжету рассказа «Далёкие зимние вечера», написанному в 1961 году, опубликованному несколько лет спустя, став заглавным для первого сборника Шукшина – «Сельские жители». Сообщал Василий о ситуации, случившейся с мальчиком, что вместе с сестрой ждал возвращения мамы. Тот мальчик – в меру шебутной ребёнок, живущий теми увлечениями, которые ему и должны быть свойственными. Такому мальцу сколько не указывай на благоразумие, он всё равно не поймёт, продолжая проводить дни в проказах. Но возвращение мамы домой – это особый случай, заставляющий забыть обо всём на свете.

От проказ мальчика с утра стояла на ушах школа. Только учитель выходил за дверь, как начиналось! Ребята бросали занятия и с увлечением играли в бабки. Лучше всех метал кости Мишка – главный герой повествования. А как он умело сморкается, как щурится и как мастерски бьёт при игре: загляденье. После школы не находит он покоя – проказничает. Может снести снежную бабу, без задней мысли. Это спустя десятилетия про него скажут, будто у него синдром дефицита внимания и гиперактивности. Тогда же – такое считалось нормальным для ребёнка. Не должен мальчик пребывать в спокойствии, никуда и ни к чему не стремясь. Но для него должен существовать авторитет, которому он будет беспрекословно подчиняться. Так как об отце и речи нет, то малец должен принимать и иную социальную роль, поскольку должен ещё заботиться о матери и о сестре.

Что до детей – они счастливы. Ничего они не хотят, кроме общения. Могут и голодными побыть, пока будет готовиться блюдо – именуемое пельменями. Принесла мать домой теста и мяса. Обидно, конечно, сразу это есть не станешь. Тем лучше! Закипит в семье работа. Сразу озадачатся отсутствием дров. Делать нечего, пойдут в ближайший лесок, рубить берёзу. С особой ответственностью подойдёт главный герой, пускай и малый годами, зато способный держать топор в руках и бить по месту, указываемому матерью. Где ещё найдёшь описание приготовления блюда, когда должен быть учтён столь немаловажный момент, как выбор дров? Да и не сваришь пельменей, не разведя огня.

Дело будет спориться. Мать заведёт с детьми разговоры. Сын покажет свою ответственность, сестра – наоборот – станет настаивать на свойственной ему безответственности. Главное во всём этом другое – сообщаемая Шукшиным атмосфера детства. Годы спустя это принимается за архаику. Но стоит ли говорить о перемене взглядов? Когда-нибудь описываемое Василием повторится, а где-то и поныне мать покупает тесто и мясо, зовёт сына пойти нарубить в лесу дров. Потому чаще всего и далёк от читателя Шукшин. Им описываемое словно безвозвратно ушло, хотя ничего навсегда канувшим не бывает.

Поверит ли читатель предположению о прямом отношении Василия к им рассказываемому? Не где-то приметил и решил записать, а прочувствовал и выдал за данность, некогда с ним происходившую. Не Мишкой того мальчика звали – сам Шукшин стал главным героем повествования. Впрочем, домысливать можно о чём угодно, многажды ошибаясь и оказываясь правым. Должно быть понятным – полной правды не знает и сам человек, о котором берёшься рассуждать. Василий мог отказаться и высказать другое мнение. Однако, оставим всё таким, каким тут измыслили.

Племянник главбуха (1961)

Другой мальчик из рассказов Шукшина – герой повествования «Племянник главбуха». Перед читателем ставилась проблематика понимания, когда происходит взросление. Установить то получится ближе к концу сообщаемой истории. Сначала Василий расскажет о неуживчивом характере молодого человека, всерьёз не считающего, будто профессия счетовода должна почитаться за полезную обществу. Тут сказывается и воспринимаемое за классическое советское мышление – почитания достойны люди труда и зримых свершений, а не работники, не поднимающие головы от стола с бумагами. Но понять это – очень сложно. И осознание взросления произойдёт совсем из других побуждений. До того момента нужно следить за представляемым для внимания сюжетом. Опять же, говоря о Шукшине, сюжет в его рассказах – вещь условная.

Человек, проживший жизнь, не пожелает близкому доли, не обещающей ему ничего, кроме трудовых свершений. Разумеется, хорошо, когда твоё имя используют репортёры для воспевания очередного подвига. Но как это помогает в жизни? Действительность времён Советского Союза воспитывала угодное государственному строю поколение, с чем юные граждане не спорили, стремясь соответствовать. Потому и герою повествования Шукшина казалось лучше встать за станок или прослыть за лучшего в стране конюха, лишь бы не оказаться в числе счетоводов. Он юн, что его и оправдывает.

За юный возраст главного героя говорит его отношение к противоположному полу. Никакого уважения или трепета у него не возникает. Женщин в бухгалтерии он именует довольно обыденно – дурами. Своё мнение он изменять не собирается. Разве станет адекватный человек тратить дни на бесконечные суммирования, вычитания, умножения и деления? И разве можно назвать упражнение с цифрами тренировкой? Ответ главного героя вполне очевиден. Он согласен тренироваться на турнике, но с цифрами тренироваться нельзя: такова его уверенность.

Читатель обязательно предположит исправление мыслей молодого человека. Женский коллектив должен изменить отношение к профессии счетовода. Кому-то ведь полагается пленить мальца? Но Шукшин не изменил своей привычке не доводить повествование до логического конца. Может по той причине, что логического конца существовать не может? Велика ли разница сказать, якобы племянник главбуха остановится на том или ином выборе? Можно подумать, он не успеет ещё порядочное количество раз переменить однажды высказанное мнение. Нет, Василий пошёл другим путём. Конечно, бухгалтерское дело главный герой забросит.

Так в чём же кроется его взросление? Снова выступает за главную побудительную силу мать. Станет известно об одном мужчине, вполне способном стать её мужем. Не значит ли это перемен в доме? И не значит ли это изменения отношения матери к сыну? В чём-то он определённо виноват, ежели мать решила искать другого хозяина, каковым себя только-только начал ощущать сын. В том и будет заключаться взросление. Оно характеризуется появлением ответственности. Может, осознав это, главный герой переосмыслит существование и вернётся к дяде, чтобы продолжать учиться искусству счетовода. Об этом читателю узнать не получится – этому не нашлось места на страницах.