Великий Блокпост. Антология донбасской поэзии 2014–2022 гг.

Апокалипсис

Господи, в этом городе,если глаза не лгут,власть захватили голубии прочий небесный люд.Под мостовыми пыльнымивсё ещё прячется жизнь.Мы обрастаем крыльями.Нас настигает высь.2011 год

«Мёртвые к нам не приходят во сне…»

Мёртвые к нам не приходят во сне,не беспокоят зря.Все мы остались на этой войнепод залпами ноября.С той стороны продолжается жизнь,вертится синий шар.Все мы сегодня здесь собрались,чтобы держать удар.Благословляет на вечный поствечный двадцатый век.И на просторе, открытом всерьёз,снова стоим за всех.2012 год

Анна Ревякина

«Если Он важен не просто тебе, а в рамках Вселенной…»

Если Он важен не просто тебе, а в рамках Вселенной,Он не отвалится, не станет монетой разменнойдля автомата с шипучей лимонной водой.Если Он важен тебе – тысячи лет неживой.Вдруг, как иголкой игольщик, – нащупана вена.– Пленных не брать! Война здесь обыкновенна.Пустая скорлупка сработавшей гильзы,у автомата щелчок – принимаемый вызов.– Пленных не брать, добивайте! К ужину гости —пустые глазницы, лохмотья, гремящие кости.Ешь телевизор, ересь печатных продуктов.Эта война на заказ – жуткая шутка.Не истери, у правды о Нём нет срока.Находишь ещё в себе подобие Богаили уже стесался, истёрся духом?Видишь, земля пылает десятым кругом!2011 год

Переселенцы

Безнадежность вежливо вынимает из одеждыи голым на снег.До границы идти из этой страны,но бережно сохранять еёгде-то у основания рода.Погоду, лицо одноклассницы,моду на мех, бижутерию и поролон.Двигаться вон из комнат, в которых погром.Смерч проносящийся, словно внутри метроном.Потактово: в нищету и неверие в Бога.Дома без порогов стоят – недотроги.И плачут потёками серых фасадов.Вон из страны разбредаются чада.Кому-то на запад, там жирная паперть и новый язык.А кто-то идёт на восток прорастать корнеплодом,катать вдоль коронок знакомое слово. Тайникза печатями, в клубнях проводки.Что толку скрывать гнойники-недомолвки?Поодиночке бегущие волки —дети двуликости, стадных рефлексов.Вы ростом уменьшитесь в вытертой холке,но вряд ли найдёте лучшее место.Мне тоже, бывает, хочется с вами бежать,забывая за окнами пустошьи чёрный грибок зелёных подъездов.Но я остаюсь, впиваясь зубамив свою же костлявую руку.Ведь, если нести, то честно.2011 год

«Я люблю тебя, город мужчин…»

Я люблю тебя, город мужчин,c подведёнными чёрным глазами;я начну свой визит от вокзалаи продолжу в металле машин.Возвратиться в него навсегда,а не просто неделя с родными, —в сентябре на мои именины,расписанье конца сентября.Этот город – свиданье с тобой:мы увидимся, золотом листьярасшивает деревьям бариста —эта осень кофейной рукой.Моя радость под пудрой видна.Ты – мой город, мой город простецкий.Как прекрасно здесь всё, по-донецки,так приятно глазеть из окна.Мой оставленный дом у реки,мой проспект Ильича и больница, —мне всё это открытками снится:пешеходы, афиши и ты.Ты стал большим теперь для меня,мой уютный, застенчивый город.Этот ком, распирающий горло,я всё так же в тебя влюблена.Ты меня обнимай, не робей.От вокзала и до отъездамне твой воздух для лёгких полезени вальяжность твоих голубей.Меня городом ты обнимай,я приехала только за этим.У меня два обратных билета,на сегодня – в потерянный май.2010 год

2014 год

Мария Панчехина

«Каждый апрель на границе земли и неба…»

Каждый апрель на границе земли и небаповисает, едва лишь касаясь нёба,уверенное и лёгкое, уверенное и вёрткоеслово твоё: «Поехали».И ты летишь, летишь, превращаясь в дым,невесом, невредим и непобедим.Ты стоишь на орбите совсем один,абсолютнее всех величин.И «Восток» твой – «Восток-1».Это есть пустота, обретение меры и веры,в то, что жизнь – преодоление тела,покорение времени и пространства.Здравствуй, Юрий Гагарин, здравствуй.Кем ты был, воспаривший святой Георгий,рассказали комсорги, профорги.Я пишу тебе из другой эпохи —у нас принято лайкать и кликать.Гагарин, космос – когда от улыбкив апреле на землю приходит весна.

«От Одессы остался только звук О…»

От Одессы остался только звук О.И не понять, иврит ли это или идиш.О – это когда на крышу выйдешь,но даже еврейский бог не спасёт.И тело твоё чернее Чёрного моря,и мама твоя уже не откроет окно,чтобы крикнуть: «Пожар!», «Поджог!»О, абсолютное О. Бесконечное, как огонь,отзвук двух мировых войн.И если ещё есть голос, то не молчи,там горят скрипачи, инженеры, зубные врачи.А Одесса ответит тебе гудком,сиротливой сиреной, в которой услышишь О.Шма, Исраэль. Я иду в Твой дом.Накрывай меня с головой не огнём, – водой.

Учительница математики

Кто не знает эту цыпу?Нецелованную тётю Цилю,тётю Цифру из соседнего подъезда?..Она всем давала под процентыи подписывалась именем«Лиля» или «Оля».Ей было всего двадцать,когда перестала смеяться,когда пришли,приложили линейку и сказали,что она – еврейка.Спи спокойно,береги своё белое личико,Циля в цементе,Циля в кирпичике.Плечико к плечику окровавленному —дочка Давидова, колено Израилево.

Дмитрий Мурзин

«Принесли на Авеля похоронку…»

Принесли на Авеля похоронку.Тишина стоит, что ни звук – то всхлип,тишина стоит, только треск в колонках.И не в курсе Каин, во что он влип……Если б Ева сама не рвала где тонко,то Адам, как трепетный сомелье,пригубил бы яблочную самогонку,настоявшуюся на змее.

Анна Долгарева

«А ты что такой умный…»

А ты что такой умный,как будто бы знаешь точно,стоит ли умирать,стоит оно того?Слушай, не надо лозунгов,и так-то тошно.Я-то?Да я об этом совсем ничего.Нет, я не знаю.И ты не знаешь.Разве о том, что ордена удостоят.Может, в газете ещё пропишут и пустят слухи.А если хочешь знать,стоит ли,стоит? —то вот, спроси у Андрюхи.А Андрюха ходит по яблоневому саду,на ветру струится ковыль.А Андрюха смеётся, ему ничего не надо,на лице у него пыль,голова у него в цвету, в цветах.голова у него в кустах.И роса на яблоках, и в каплях солнце,у заката лицо огнево.А Андрюха оборачивается и смеётся:ничего не знаю, мол, ничего.может, и хотел бы что-то ответить,но становится темнота,налетает, уносит его ветерза чёрные леса, за далёкие города,и ничего он не скажет тебеникогда.…и исчезают яблони, и становится тишина,и только горит костёр,а ты иди, раздвигая мрак, ничего не знай,до далёких морей, до высоких гор.Там, у дороги, в лесополосе,упадёшь, уставившись в темноту.И когда-нибудь будет радость, и солнце в росе,и яблони во цвету.

Владислав Русанов

Вальс обречённых

Нас не язвите словами облыжными,жарко ли, холодно? По обстоятельствам…Кто-то повышенные обязательствавзял и несёт, а мы всё-таки выживем.Мальчики с улиц и девочки книжные…Осень кружится в кварталах расстрелянных.Знают лишь ангелы срок, нам отмеренный,только молчат, а мы всё-таки выживем.Не голосите, холёно-престижные,будто мы сами во всём виноватые.На небе облако белою ватоюмчит в никуда, а мы всё-таки выживем.Не разобраться, что лучше, что ближе нам?«Шашки подвысь, и в намёт, благородие!»Нам смерть на Родине, вам же – без Родины.Вот как-то так… А мы всё-таки выживем!

Александр Сигида (старший)

(Потом)

этой весной соловьи не пели,зато научились высвистывать пули,они выбирали высокие цели,но промахнулись и обманули.а мирные птахи летели мимои представляли собой мишени,садились плотно шальные мины,рвались в районе «большой кишени».

Елена Заславская

Чёрный хлеб

Долго не было беды. Долго.Долго не было войны. Долго.Успели дети подрасти.Успели внуки подрасти.