Дыхание сказочного леса

Риша Кашапова

Дыхание сказочного леса

Бабушкины сказки

Стёпа с Лизой приехали в деревню в гости к его бабушке с дедом, помочь по хозяйству да самим отдохнуть. Всё-таки баня, огород, свежий воздух, бабушкины пирожки опять же.

– Да, такого свидания у меня ещё никогда не было, – надевая высокие резиновые сапоги, усмехнулась Лиза.

– Нормальное свидание. С изюминкой.

Стёпа запихнул ножички в щели плетёных корзин.

– Мало поели-то, – забеспокоилась бабушка Зоя. – С собой тогда побольше возьмите.

– В лесу-то сразу есть хочется, эт точно, – поддакнул дед Коля.

Стёпа вздохнул, но всё же взял и варёные яйца, и свежие огурцы, и пирожки.

– Ба, мы же ненадолго, – сказал он. – Да и не обедать туда идём.

– А за грибами! – подняла вверх указательный палец Лиза и улыбнулась.

Уже на крыльце бабушка кинула им вслед:

– И не забудьте поклониться да помолиться! Дозволения спросите у лесных духов.

– Конечно, бабуль! – кивнул Стёпа.

Лиза только покачала головой.

***

Лес стоял почти сразу за деревней – через поле.

– Лиз, а ты хоть грибы знаешь? – Легонько задел её корзиной Стёпа. – А то наберёшь мухоморов да поганок.

– Ой-ёй-ёй, – она показала язык. – Не думай, что, если из города, так ничего не понимаю.

Стёпа лишь хмыкнул.

Они вышли рано, чтоб успеть до июльской жары. По полю с разнотравьем стелился призрачный туман и приятно холодил руки. А впереди тёмной стеной высился лес. Широколапые ели и стройные берёзки, дрожащие осины и гордые сосны приветливо шелестели листвой и звенели иголками.

– Ну, здравствуйте, духи лесные, – поклонился Стёпа. – Поделитесь с нами своими дарами.

Лиза фыркнула и закатила глаза:

– Ты что, веришь в эти бабушкины сказки? Ерунда какая-то. Двадцать первый век.

– Эх, Лизка, – только и ответил Стёпа.

Они шагали всё дальше и дальше по плотной, устеленной хвоей и мхом тропинке. Стёпа знал грибные места, где можно было найти и рыжие лисички, и стройные подберёзовики, а, если повезёт, то и важные белые!

Лиза в лесах редко бывала, так что часто останавливалась и прислушивалась. Ей нравилось, как шумели деревья, качаясь от ветра, как скрипели старые сосны. Вот в вышине, среди крон, раздалась «барабанная дробь» дятла. А с другой стороны донеслось глухое «ку-ку!»

– А говорят, что в лесу тихо, как же! – усмехнулась Лиза.

– Да он весь жизнью дышит. – Стёпа развёл руки в стороны и вдохнул полной грудью. – Хорошо-о-о.

А потом вдруг прищурился и, наклонившись, залез под «юбку» ели.

– Вот и первый улов! – Он выбрался оттуда с лисичками. – Смотри, где-то рядом ещё должны быть. Они всегда кучками растут.

И так потихоньку корзинки начали наполняться. Попадались и маслята, и подосиновики, и много лисичек. Белого гриба, к сожалению, найти так и не удалось.

Солнце уже поднялось и близилось к зениту. Становилось жарко, хоть лесная тень и дарила прохладу. Лиза со Стёпой сели на моховые кочки. Самое время перекусить.

Он достал еду и термос, в воздухе разлился ароматный мятный запах чая.

– Вот бы искупаться сейчас, – вздохнула Лиза и стянула косынку с головы, вытащила запутавшиеся в прядях веточки и паутину.

Волосы у шеи намокли от пота и неприятно липли к коже.

– Вернёмфя и фходим на рефку, – ответил Стёпа, уже успев запихать в рот половину пирожка. – Или ф баню.

Лиза кивнула и оглянулась. Ей показалось, что откуда-то долетел свежий ветер, будто бы рядом был водоём или река.

– Слушай, Стёп, – повернулась к нему. – А здесь нет озера?

Он утёр губы от крошек, глотнул чая.

– Бывало раньше, но, говорят, что заросло травой. Да и обходить его лучше.

– Почему?

– На всякий случай. Ты поела? Пойдём к дому? Или ещё пособираем?

Они сложили остатки еды, поднялись и вышли на тропинку. Но Лизу отчего-то тянуло назад, туда, откуда доносился этот травяной запах. И, незаметно для себя и Стёпы, она сошла с маршрута.

***

Здесь, и правда, был водоём, даже целое озеро! Ветер играл травой, шелестел листьями, но водная гладь оставалась неподвижной, ни одна волна по ней не скользнула. Маленькие корявые ели и сосны отражались, словно в зеркале.

– Какая красота… – выдохнула Лиза и подошла ближе, провела пальцами по болотно-зелёной тине, и на коже осталась грязная слизь.

Лиза опустила руки в воду, а та была тёплой, мягкой и плотной.

«Окунись в эту прохладу… Иди к нам…»

Лиза встрепенулась, стянула косынку.

«Мы тебя так ждали…»

Одежда осталась лежать на берегу, а Лиза, совершенно нагая, зашла в воду. Протяжно каркнула ворона, и зашумели сосны.

***

Лиза вынырнула из глубины и убрала волосы с лица. Холодно… Почему так холодно? Казалось, что внутри у неё не осталось ни капли тепла. Она шла к берегу по мягкому илистому дну, но вода будто не отпускала её, тянула к себе.

– Далеко ли собралась, сестрица? – послышался сзади чарующий голос.

Лиза обернулась и отпрянула. Незнакомка была нагой, но нисколько этого не стеснялась. Она скалилась и расчёсывала пальцами зелёные спутанные локоны, и с них стекала вода. Огромные глаза казались ещё темнее на белой коже.

Лиза коснулась своих волос – мокрые. Посмотрела на руки и охнула: пальцы были длинные и тонкие, мертвенно-бледные. Лиза завертелась на месте, беспокойно оглядываясь, и по воде пошла мелкая рябь.

– Что ты, как птица пуганая? – снова спросила незнакомка.

– Как я здесь оказалась? Кто я?.. – Лиза закрыла руками голую грудь, вцепилась пальцами в плечи.

– Русалка ты, – хмыкнула водная дева. – Как и я, и все мы. Забыла, что ль? А меня, Водяну, помнишь хоть?

Лиза скользнула взглядом по озёрной глади и заметила тут и там любопытные глаза. Русалки осмелели, вынырнули, в воздухе заискрился их заливистый смех.

– Но как… – проговорила Лиза.

– Всех нас сюда привела беда какая-то. – Водяна подплыла ближе, убрала с её лица налипшие волосы. – А ты изменилась. Раньше другой была.

Лиза зажмурилась, досчитала в уме до десяти и открыла глаза. Но озеро не исчезло, русалки тоже.

Мысли путались. Лиза пыталась вспомнить, что случилось. Лес, грибы, Стёпа… Стёпа! Она оглянулась, но берег был пуст.

Тут в голове появились и другие видения. Как надоедливые мухи, лезли они в разум. Чувствовала Лиза, будто она – другой человек, девица незнакомая, хрупкая, напуганная. Закружило её, и на подкосившихся ногах добралась она до земли да упала.

***

Сердце жгло от боли. Чернава размазывала слёзы по щекам и бежала куда глаза глядят. Подальше от деревни, подальше от нахальной морды Деяна. Сколько вечеров они вместе провели, сколько ночей звёздных да бесстыдных!

– Женюсь на тебе, Чернава, ох, женюсь! – обещал ей каждый раз.

И верила, верила же!

Да только вскоре появилась вскоре Милослава. Высокая да стройная, что лебедь, косы русые до самых пят, глаза сияющие лазурные. Влюбился в неё Деян без памяти, о Чернаве даже думать позабыл. Не виделись уже ему во снах её чёрные очи да волосы кудрявые тёмные, мечтал он лишь о Милославе.

– Нет в моём сердце для тебя места, – сказал он Чернаве.

Как же горько было ей, как больно. Рассыпалась девичья душа на осколки, не собрать-не склеить.

Как теперь мамке сказать, как в глаза ей смотреть? Кто замуж теперь возьмёт этакую порченую?

Убежала Чернава в лес, и встретило её тут озеро – светлое да спокойное, приняло, как свою, обняло крепко водами тягучими.

Пошла с тех пор слава нехорошая об этом месте, говорили, что русалка тут появилась и всех молодцев к себе тащит, на дно тёмное илистое. И нет оттуда больше ходу. Так и стали сторониться озера, и оно заросло склизкой тиной, скрылось в глухой чаще.

***

Очнулась Лиза. Всё то же озеро перед ней, всё такая же кожа бледная да ледяная.

– Ты здесь первой была. – Водяна села на мокрую землю рядом, снова принялась волосы расчёсывать. – После тебя озеро приютом безмолвным стало для всех, кто его искал.

– Но я не она. Не Чернава! – воскликнула Лиза.

– Заметила я, что другая ты… – пожала плечами Водяна. – Но мы тебя любой примем, – она улыбнулась, показав неровные острые зубы.

Лиза оглядывалась, будто искала спасительную соломинку, да только не знала, как выбраться отсюда. Повалилась на мягкую траву, глянула в белёсое небо. Не было здесь времени, жизнь тянулась однообразная, холодная. В ожидании, что однажды кто-то освободит их души…

Лиза закрыла глаза, и горячая слеза скользнула по щеке.

***

– Лиза-а-а! Лиза! Ты слышишь меня? – Голос доносился издалека, будто из-под земли.

Лиза кое-как вдохнула и тут же закашлялась. К горлу подкатил ком, и её вырвало. Чьи-то тёплые руки схватили лицо, повернули к себе. Взгляд с трудом стал ясным, и вырисовалась Стёпина голова.

– Стёп…ка, – еле-еле проговорила Лиза.

Он выдохнул, поцеловал её в губы и щёки, крепко прижал к себе.

– Дурында, зачем ты сюда полезла вообще?

Разум потихоньку начал проясняться. Они сидели на берегу мелкого, почти заросшего водоёма. Едва заметно колыхалась трава от ветра, шумели вдалеке ели. Никаких русалок.

Лиза посмотрела на руки: свои родные, чуть розоватые, тёплые. Удары сердца оглушали – бух-бух! Значит, живая…

Она тоже обняла Стёпу.

– Спасибо, что ты меня вытащил оттуда.

– Надо убираться, – сказал Стёпа и помог ей одеться.

***

Дом пропитался запахом жареных грибов с картошкой. Лиза лежала на диване, положив голову Стёпе на колени, а он гладил её по волосам. Скрипнула дверь, и дед вошёл в избу.

– Баня скоро готова будет. Это ж надо было так вымазаться в лесу, – усмехнулся он.

– Всяко бывает, дед, – ответил Стёпа.

Лиза поднялась и серьёзно посмотрела на него.

– Если ты разобьёшь мне сердце, как этот Деян Чернаве, я не знаю, что я с тобой сделаю…

– Понял-понял. – Стёпа поднял вверх руки, а потом крепко прижал её к себе. – Я тебя очень люблю.

Лиза вздохнула и закрыла глаза. Может, и не ерунда эти бабушкины сказки…

Варенье из морошки

Для Даши утро – всегда доброе, ведь его можно было любить хотя бы за вкусный завтрак. А уж в деревне у бабушки Зины, куда она приезжала каждое лето с самого детства, и подавно. Здесь Даша и в двадцать пять по-прежнему оставалась маленькой любимой внучкой.

На круглом столе сиял начищенным боком пузатый чайник, а в тарелке рядом росла стопка горячих блинчиков.

– С чем будешь, Даш? – спросила её бабушка. – Сметанка есть, клубничное варенье.

– Давай всё сразу! – воодушевилась Даша. – Худеть к лету уже не буду.

– Ой, да полно тебе! – Махнула рукой Зинаида Петровна. – Кожу да кости надо?

Даша только улыбнулась, стащила блинчик и подула на него.

– Как на работе? Начальник не ругает? – Бабушка ловко налила в сковороду тесто, и послышалось аппетитное шипение.

– Ба, ну ты что? Я же у тебя отличница! – слишком быстро ответила Даша.

Не говорить же бабушке, что работу в офисе она бросила и занялась фрилансом. Зинаида Петровна хмыкнула и перевернула блинчик.

– Вот бы морошкового варенья… – мечтательно протянула Даша.

– Морошка уже пошла на болоте. Сходи, пособирай? Мне бы твои годы, я бы тоже.

– Так я и мест тут не знаю…

– Вон Любка, соседка, собиралась завтра с утра. Давай и про тебя узнаю. Возьмут с собой.

– Дафай, – кивнула Даша, уже затолкав в рот блин. – Я шоглашна.

– Только аккуратно, одна не уходи никуда. На болоте тихо, да жить там лихо.

– Фто ты имееф в виду? – Она быстро прожевала, запила смородиновым чаем. – Какое лихо?

– Ну, как же? Болотник с болотницами, кикиморы, шишиги… Да мало ли?

– Ой, ба! – отмахнулась Даша. – Я думала, ты что-то серьёзное скажешь.

***

Утром, при полном параде Даша стояла у дома тёти Любы. Резиновые сапоги, штаны, футболка, куртка с длинными рукавами, платок – на болоте не до красоты. На что не пойдёшь ради вкуснейшей морошки?

– Доброе утро, Дашенька, – сказала тётя Люба. – Как настрой?

– Боевой! – бодро ответила Даша. – Очень хочется варенья.

– Я уж вижу, – улыбнулась тётя Люба. – Все ягоды собралась унести.

Даша кивнула и убрала за спину большую плетёную корзину. Что поделать, других у бабушки не нашлось.

Любовь Ивановна поправила платок, сверила время.

– Сейчас ещё Пашка выйдет. И пойдём к магазину, там нас Коля на своём «уазике» довезёт.

– Пашка? – переспросила Даша. – А он здесь?

– Да, вчера уже к ночи приехал. На недельку.

Сердце Даши забилось быстрее. Пашка – её давний друг детства. Сколько они с ним троп исходили! И картошку печёную ели, и на звёзды смотрели, и мечтали о всяком. Даша в него влюбилась тогда по уши, но никогда этого не показывала, потому что они же друзья! Разве можно было потерять такого друга? А потом они выросли. Пашка почти перестал приезжать в деревню, и Даша гостила здесь одна. И связь потерялась. А теперь, спустя столько лет, снова встретиться, и в таком виде. Вот была бы она в красном платье до пят, с макияжем и причёской…

– Дашка! Ты, что ли? – Крепкие объятия вырвали её из круговорота мыслей. – Почти не изменилась! Я так рад тебя видеть!

– Привет, – только и сказала Даша, едва удержавшись на ногах. – Вот ты вымахал.

Паша был выше её на целую голову. Широкоплечий, могучий. Краси-и-ивый.

Даша спешно отвела взгляд от его золотистых глаз.

– Зря времени не терял, – улыбнулся он. – Да и ты подросла. Похорошела.

Даша ничего не ответила, но почувствовала, как щёки залило румянцем.

– Так, ребята, некогда тут шушукаться, – прервала их тётя Люба. – Потом поболтаете, а то так Колька без нас уедет.

Пашка усмехнулся и, как настоящий джентльмен, взял корзину у Даши. Она же шла рядышком налегке, довольная-довольная.

– Ну, как у тебя дела? – спросил он. – Столько лет не виделись.

– А надо было чаще приезжать! – Даша показала язык.

– Извини, замотался. – Паша развёл руками. – Как окончил универ, так меня сразу в экспедиции…

– А кем ты работаешь?

– Археологом. По мне, наверное, видно? – Он погладил бороду.

– Может, тебе просто бриться лень. А я… – она понизила голос, – фрилансер. Только бабушке не говори!

– Почему? – тоже шёпотом спросил Паша.

– Для неё это не настоящая работа.

Пашка многозначительно кивнул и провёл по губам пальцами, будто защёлкнул «молнию». Даша толкнула его в бок и рассмеялась.

У магазина их, и правда, уже ждал «уазик» – старенький, но вполне себе на ходу.

– Ещё Таисья поедет, заберём по пути. – Выглянул из кабины дядя Коля.

– Кого хочешь бери, – махнула тётя Люба. – Главное, нас довези. И туда, и обратно!

– Будет сделано!

Тётя Люба села на переднее сидение, Даша с Пашей устроились на задних креслах. Её почти прижало к окну широким плечом Паши, и она попыталась отвоевать чуть-чуть пространства.

– Извини, я тебя задавил? – спросил Паша. – Я бы пересел, да некуда.

– Нет-нет, – выдохнула Даша. – Сиди, нисколько не мешаешь.

Вскоре к ним присоединилась Таисья Алексеевна, тоже с большой корзиной, и с трудом уместилась сзади. Дашу почти расплющило между окном и Пашей. Ну, в тесноте да не в обиде. Дядя Коля включил дорожное радио, и машина весело поскакала по ухабистой дороге.

***

Деревня стояла недалеко от леса, так что добрались быстро. Дядя Коля остановился на опушке, вышел из машины, помог выбраться тёте Любе. Паша выскочил первым и подал руки Даше и тёте Тасе.

– Вот это приключение, – выдохнула Даша.

Её щёки побледнели, и в животе крутило.

– Лесной воздух тебя вылечит. – Паша поправил рюкзак, удобнее перехватил корзину.

– Ну, я вернусь часа через четыре, – сказал дядя Коля. – Сюда же выходите.

– Ладно, – кивнула тётя Люба. – Ох, и натряс же ты нас.

– А вам лимузины подавай? – хмыкнул дядя Коля. – Хорошего улова.

Он запрыгнул в машину и затарахтел к деревне.

Даша покрутила плечами, размяла шею.

– Ещё по лесу сколько топать, – заметил Паша. – Уверена, что справишься?

– Конечно, – фыркнула Даша, – мне уже лучше.

– Ну, смотри. А то придётся мне нести и тебя, и твою корзину, – усмехнулся Пашка.

Тётя Люба с тётей Тасей, как бывалые ягодники, пошли первыми, а Пашка с Дашей потянулись следом.

Даша вдохнула полной грудью свежий, чуть влажный воздух. Дышалось здесь легко и свободно, даже сама душа будто бы пела.

Накануне несколько дней лили дожди, и теперь в лесу пахло сырой травой и грибами. Хрустели под ногами веточки и опавшие иголки. Где-то куковала кукушка и стучал по стволу дятел, а сзади, как из другой жизни, доносилось шуршание автомобильных шин.

– Здравствуй, лес. – Паша склонил голову. – Поделись с нами своими дарами.

– Что это ты бубнишь? – удивилась Даша. – Заклинания, что ли?

– А ты разве не знаешь, что у леса есть хозяин? – серьёзно спросил Паша. – И к нему нужно относиться с уважением.

– Нет, ну про домовых я слышала всякие сказки… – Даша стянула с носа налипшую паутину. – А в лесу – Леший?

– Кого тут только нет. – Паша обвёл руками округу. – И берегини, и баба-яга, и лесовики.

– Чудной ты, Пашка, – усмехнулась Даша. – Это тебя в экспедициях так?

– Корзину сейчас на голове понесёшь, – пригрозил он.

– Ладно-ладно. – Она подняла руки. – Я почти верю.

Деревья становились всё меньше и меньше. Близилось болото. Сосны уже не высились величавыми громадами, здесь они были тощие и корявые. Зато и света больше, ведь пышные кроны его не забирали. Землю сплошь покрыло мягким мхом, но ноги ещё не проваливались, иногда только смачно чавкали. Даша мысленно поблагодарила тех людей, кто придумал резиновые сапоги.

Влажные стебельки сфагнума блестели на солнце, тёмные коробочки кукушкина льна дрожали на ветру, а на кочках зеленели морщинистые листья морошки. И то тут, то там мелькали яркие ягодки.

– Что ж, молодёжь, – сказала тётя Люба. – Солнце ещё высоко, но вы друг от друга не уходите. Далеко в болото не бродите, а то оно коварное.

Даша нервно сглотнула.

– Мы с Таисьей в ту сторону пойдём, вы – в эту. Встретимся тут же. Если что – кричите.

– Так точно, командир! – Паша вытянулся стрункой и приложил руку к голове. – Ой, к пустой же нельзя.

– Ой, баловень, – усмехнулась тётя Люба. – Бородой оброс, а маленьким остался?

– Никак нет, товарищ командир.

– Вольно, – рассмеялась тётя Люба.

Разговоры тёти Любы и тёти Таси становились тише. Паша принялся собирать морошку, Даша же стояла на мягком мху. Под её весом он чуть-чуть продавился.

– Как будто по облакам хожу, – удивилась она.

– Ага, только далеко не заходи, а то упадёшь, – заметил Паша. – И совсем не на землю.

– Ну, где-то внизу она всё же есть…

– Не стоит проверять. Ты меня поняла? – Паша стал очень серьёзным. – Болото шуток не любит.

– Да поняла я, поняла… – Даша взяла корзину и пошла к желтевшим головкам ягод.

Морошки тут было видимо-невидимо! Вот уж бабушка наварит варенья, на весь год хватит! Даша одну ягодку в рот клала, вторую в корзину, третью примечала. Так и пробиралась по торфяному ковру всё дальше и дальше. Плетёное дно уже давно скрыло, да и руки начали уставать. Даша остановилась, села на пышную кочку, огляделась. Никого вокруг не было, только болото, куда ни посмотри. Только оно стало каким-то другим, неуютным, чужим. Вдали что-то протяжно хлюпнуло. Совсем рядом послышалось чавканье. Потемнело.

Даша глянула на небо и даже ахнула: его затянуло тучами, и ни один солнечный луч не мог пробраться сквозь них. Во рту у Даши пересохло. Бежать! Бежать отсюда надо! Но куда?

– Паша! – крикнула она.

Тишина.

– Паша-а-а-а! – крикнула ещё раз.

Тучи сгущались, и небо уже стало сизым, почти чёрным. Корявые сосенки еле проглядывались, натужно хрипели. Страх юркой змейкой скользнул по позвоночнику.

– Поела варенья… – проговорила Даша.

Она снова огляделась и вдруг заметила неясные огоньки. А вдруг это Пашка её с фонариком ищет?

Даша поднялась и осторожно, почти на ощупь, побрела к свету. Торфяной ковёр вдали сменялся блестящей водной гладью. Волшебные огоньки отражались тысячами осколков, посредине же парила, как в невесомости, огромная белая кувшинка, а в ней…

Даша даже потёрла глаза. Не может быть!

В цветке сидела девушка невероятной красоты. Она выглядела лёгкой и почти воздушной, но невероятно печальной. Огромные голубые глаза, будто омуты, кожа белая-белая, длинные чёрные волосы, изящно убранные осокой с незабудками…

– Милая девица, – заговорила незнакомка сладким тихим голосом. – Выведи меня отсюда.

Она замолчала и утёрла слёзы.

– Покажи мне красно солнышко, позволь мне теплом его насладиться… Помоги мне… – И потянула к ней руки, зазывая к себе.

Даша потрясла головой, но не могла остановиться: так и ступала по мягкой земле. Медленно, шаг за шагом…

– Иди же, милая, – манила незнакомка. – Не оставляй меня в беде.

Один шаг оставался до чарусы. Даша зажмурилась, как вдруг почувствовала чью-то руку на своей. Её тело дёрнулось, она открыла глаза.

– Стой! Стой же! – Послышался над ухом голос Паши.

Даша встрепенулась, словно скинула морок.

– Куда тебя понесло? Говорил же рядом быть.

Она ничего не могла понять, беспокойно оглядывалась.

– А ты прочь иди! Иди, откуда пришла! – крикнул Паша болотнице и выставил перед собой нож.

Нежить железа не любила, сразу ощерилась, зашипела. Плюхнулась с кувшинки в вязкую воду, и Даша заметила перепончатые гусиные лапы.

– Что за ерунда… – еле выдавила она и крепко прижалась к Паше.

Пока брели из леса, снова посветлело. Тучи рассеялись, и солнце приветливо освещало листву и иголки, скакало «зайчиками» по шершавым стволам. Тётя Люба с тётей Тасей остались довольны полными корзинами ягод. Они даже и не знали, что случилось на болоте, да и незачем. Пашка тащил свой рюкзак и Дашину добычу. Сама же Дашка плелась рядом, бледная и молчаливая.

Также, не обмолвившись и словом, добрались до опушки, залезли в машину. И только когда послышалось мерное тарахтение «уазика» и весёлая песня из динамиков, Даша пришла в себя.

– Ох, Пашка, спасибо. – Она легла на его плечо. – Я бы без тебя… Всё… – и шмыгнула носом.

– Да уж. – Он обнял её и погладил по голове. – С другой стороны, не каждому удаётся встретить болотницу. И выжить.

– Всё же жалко её…

– Все, кому жалко было, пропали на веки вечные в этом болоте. Кого болотница забрала, тот уже света не увидит.

Даша поёжилась.

– Зато ягод набрали, – она постаралась улыбнуться. – А ты придёшь к нам на блины? Бабуля варенье сварит. Морошковое.

– С удовольствием.

Даша обернулась и посмотрела в маленькое окошко на удалявшиеся берёзки и сосны. Махнула рукой на прощание.

«До свидания, лес».

Значит, и правда, он живой. И относиться к нему нужно с почтением.

Если матушка позволит

В деревне одной, Озерках, вторую неделю поливали дожди. Земля уже давно насытилась, а небо всё одно – синее-синее, в тяжёлых тучах. Люди по домам сидели – как работать в такую слякоть? Река того и гляди из берегов бы вышла, а озеро в море превратилось. Никто и понять не мог, в чём дело – ведь в соседней Грушовке не было дождей, да и в Прокшине, что севернее, тоже не заливало, а тут – потоп.

– То Водяной шалит, как пить дать! – шептались старухи. – Но кто ж ему дорожку перешёл?

Тихон же, местный пастух, ходил сам не свой: сгорбился, осунулся, побледнел. Как будто грызло его что-то, покоя не давало.

– Ты пошто, сынок, понурый? Из-за непогоди опечалился? – спросила его матушка. – Али коровы твои взбеленились?

– Да что мне коровы! – Махнул рукой Тихон. – На пастбище уйма травы…

– А что же тогда? – Марфа громко брякнула чугуном.

– Ох, матушка, из-за меня это всё.

– Шо это ты, Тишка? Совсем очумел? – не поняла его Марфа. – Божеством себя возомнил? С каких пор по твоему велению дожди идут?

Тихон голову опустил, пальцами вцепился в волосы.

– Обидел я Настасью, крепко обидел.

– Наську? Полно тебе! Хоть и не мозолит глаза. – Мать сложила руки на груди. – Ушла и ушла, что с неё взять – с вертихвостки.

– Не так просто она от нас ушла, да и с сердцем тяжёлым, – вздохнул Тихон. – Зачем сказал, что некрасивая она? И что любить её не буду. Ведь люба она мне на деле-то!

– Это ты брось! – нахмурилась Марфа. – Эка невидаль, как будто девок в деревне других нет? Да и на правду разве обижаются? Не пара она тебе и точка. Верно сделал, что отвадил.

– Ох, мамка… – Тихон утёр нос. – Почто я тебя послушал? Будто мальчишка маленький, неразумный.