Недетское кино 2

Не успел майор Тимофеев появиться в части, как позвонил дежурный и передал приказ начальника политотдела срочно явиться к нему в кабинет.

– Да ты шалун, как я посмотрю, – начал издалека подполковник Зверев. – Давно с берёзками не обнимался?

– Не совсем понял, – бодро ответил майор, вытянув руки по швам.

– А тут понимать нечего, – понизив голос произнёс начальник.

Он подошёл вплотную, намотал на ладонь его галстук, потянул на себя, и уже совсем тихо, почти шёпотом, но очень властно, сказал, глядя прямо в глаза:

– Сегодня же вечером ты возвращаешься в семью. О своей сучке забудь. Узнаю, разжалую и отправлю без партбилета дослуживать в самый дальний гарнизон на любимой родине. Ты понял меня? Второй раз повторять не буду.

– Так точно, товарищ подполковник, всё понял, – бодро ответил майор Тимофеев. – Никогда больше подобное не повторится. Разрешите идти?

– Иди, гуляка. Позвони жене, чтобы не волновалась. И скажи ей спасибо… Павел Андреевич.

Он с трудом досидел до конца рабочего дня, постоянно ёрзая и отвлекая себя какими-то делами от мыслей о предстоящем вечере. А когда стрелки часов приблизились к шести, и сослуживцы бодро разбежались по домам, ему стало вообще страшно. Он долго собирался, перекладывал какие-то бумажки, рылся в столе, а потом медленно брёл по улице, оттягивая тягостный момент признания своей слабости. Что такое любовь в сравнении с благами службы в теплом местечке? Сегодня любовь есть, а завтра растает, как снег, даже следа на асфальте не останется. А служба – это всё! Это нормальная жизнь сейчас и нормальная жизнь потом. Он убеждал себя в прописных истинах, хотя в этом не было смысла, он даже не собирался делать выбор, просто боялся признаться Норе, что предаёт её ради собственного спокойствия.

Приободрившись и похлопав себя по щекам, майор Тимофеев воткнул ключ в замок и вошёл в квартиру, ставшую ему в последнее время почти родной. Из кухни вкусно пахло и было слышно, как на плите что-то громко шкварчит. Нора не услышала, как он вошёл, и даже не оглянулась, когда открылась кухонная дверь. Натянув на лицо улыбку, Павел Андреевич подошёл сзади и крепко обхватил Нору руками.

– Как ты меня напугал, – игриво произнесла она, сделав вид, что испугалась. – Проголодался? Садись, сейчас накормлю.

– Давай потом, – сказал он, и развязал узел на её фартуке. – Пошли…

– Ты что, перегрелся на работе? – Попыталась отшутиться Нора. – Я не готова…

– Пошли, – настойчиво произнёс майор, схватил её за руки и потащил за собой.

– Хорошо-хорошо. Только не тяни меня так и дай, я в ванную схожу сначала… На минутку. Тебе тоже не помешало бы помыться, а то воняешь как солдафон…

За окном ещё было светло, и лучи заходящего солнца предательски освещали спальню, превращая желанную романтику в обыденную реальность. Нора стояла на коленях, уткнувшись лицом в подушку и задрав вверх свой роскошный упругий зад. «Она ещё спрашивает, что я в ней нашёл, – подумал Павел Андреевич, касаясь пальцами её нежной кожи. – Это же совершенство, не то что твоя жопа, которую ты постоянно прячешь под одеялом. Понимаешь, что мне неприятно на неё смотреть. А каково мне тебя трахать, если даже смотреть на тебя не хочется?»… И вдруг его рука замерла, почувствовав что-то не то. Майор опустил взгляд и отчётливо увидел прыщик на левой ягодице Норы, такой созревший, с белой головкой и красным ободком вокруг. Руки сами потянулись выдавить его, но нужно было сосредоточиться на другом. Он и так с трудом заставил подняться свой член, который должен был сыграть прощальный аккорд в его любовном приключении. Тот сопротивлялся, и пока Нора была в ванной, ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы встретить возлюбленную привычной упругостью. Получилось. Приятель решил не подводить и теперь усердно трудился, выполняя последнюю волю хозяина. А нужно было сделать много и как можно дольше, чтобы усталое и изнурённое наслаждением тело любимой обмякло, а её сознание отключилось.

– Ты действительно сегодня перегрелся, – томно прошептала Нора, кончив в очередной раз. – Я больше так не могу, дай мне отдохнуть.

Не прошло и минуты, как она уже спала, уткнувшись любимому в плечо. Полежав ещё немного и убедившись, что Нора крепко спит, майор соскользнул с кровати и, прикрыв дверь, на цыпочках вышел из спальни. На кухне он достал из портфеля тетрадку, выдрал из неё листок и решительно взял в руку карандаш… Но красивая фраза, которую он так долго держал в голове, внезапно растворилась, и, чтобы не терять время, он быстро и по-солдатски тупо написал: «Прости. Ухожу навсегда. Больше не звони. Так надо… Паша». Подсунул листок под любимую кофейную кружку Норы, рядом положил ключи и бесшумно вышел из квартиры.

Глава 5

Толпа детишек во главе с Викой шла по коридору телецентра, выстроившись в неровную шеренгу, и с любопытством глазела по сторонам в надежде как можно быстрее встретить любимых персонажей из программы «В гостях у Монти». Вику распирала гордость не только за папу, но и за себя. Тем более папа вернулся домой, и мама его простила. От этого он стал ещё веселее и заботливее. По крайней мере ей так показалось.

И вот эта галдящая толпа остановилась у двери детской редакции, и створки тут же распахнулись, стучать даже не пришлось. На пороге стоял их любимый колун Монти.

– Я же вам говорила, что папа всё порешает! – восторженно зашептала Вика. – Я же вам говорила!

– Моооонтиии! – в один голос заверещала детвора и облепила клоуна со всех сторон.

Эта эйфория могла продолжаться бесконечно, но из-за спины Монти вышла Лили и громко крикнула:

– Néma minden!

Детвора не отреагировала на неё, продолжая тискать любимого Монти и скакать вокруг него.

– Молчать всем! – так же громко крикнул Викин папа, вспомнив уроки Норы и поняв, что имела ввиду эта стройная красавица в мини-юбке.

Детишки мгновенно затихли, ведь они все были из семей военных и прекрасно понимали, что такое командный голос, и чем заканчивается неповиновение приказу старшего.

– Майор Тимофеев, – отрапортовал папа, став по стойке смирно перед Лили, и далее произнёс заученную фразу «прибыли на экскурсию». – Ньересег турнен.

– Ön szívesen, – приветливо ответила Лили, попытавшись ещё пошутить, сказав, что майор Тимофеев прекрасно говорит по-венгерски, но он из сказанного ничего не понял, лишь улыбался во весь рот и кивал головой.

Экскурсия была удивительной. Ребятишки не только прогулялись по телецентру в сопровождения клоуна Монти, но и поучаствовали в съёмках новой программы. Блистала, конечно же, Вика. Она и в конкурсах участвовала, и отвечала на вопросы викторины, в общем вызвала восторг и умиление у всей съёмочной группы. А в конце она напросилась в гримёрку к Монти. Уж очень ей хотелось посмотреть, кто же скрывается под этой клоунской маской.

Вика сидела в кресле болтая ногами, ела подаренное ей мороженое и следила за каждым движением клоуна. Вот он снял свой яркий костюм и повесил его в шкаф, после этого сел перед зеркалом, стащил с головы рыжий парик и натянул его на банку, которая стояла рядом, взял в руки салфетку, смочил её какой-то жидкостью и начал стирать с лица белую краску. Не прошло и минуты, как на Вику из зеркала вместо клоуна Монти смотрел толстый усатый дядька. Он подмигнул ей и развернулся вместе с креслом.

– Te egy gyönyörű lány, – сказал он, посмотрев на неё с каким-то странным прищуром.

– У меня мама тоже красивая, – ответила Вика по-венгерски, встала и протянула руку, чтобы попрощаться. – Спасибо, вам…

– А меня зовут дядя Иштван, – он пожал её малюсенькую ручку. – Хочешь, поедем со мной, и я тебя красиво сфотографирую.

– Неа. Меня папа ждёт.

– Ну тогда, до встречи, красавица.

– Пока, дядя Иштван. Передавай привет Монти.

– Обязательно передам.

Он долго смотрел вслед Вике, уходящей по коридору, и вдруг поймал себя на мысли, что думает о какой-то пакости, представляя эту милую девчонку голенькой в своих объятиях… Кто-то прикоснулся к его плечу, он дёрнулся от неожиданности, вернувшись из похабных грёз в реальный мир. Рядом стояла Лили.

– Засматриваешься на девочек? – ехидно спросила она.

– Да ну тебя, – отмахнулся Иштван, – я просто провожал её.

– Как дела с камерой, ты договорился?

– Да, всё нормально. С камерой никаких проблем не будет. Проблема в другом…

– Что ещё?

– Непонятно, где проявлять отснятую плёнку. Не на студии же. Как-то я сразу об этом не подумал…

– Пончик, ты же у меня умный, подумай, – Лили обняла его и чмокнула в щеку, ещё пахнущую гримом. – Так хочется сняться в кино.

– Думаешь, мне не хочется его снять? Придётся проявлять самому, процесс тот же самый, что и в фотографии. Кстати, о фотографиях. Я напечатал то, что мы снимали. Ты просто богиня.

– Правда?! А как посмотреть? – возбуждённо произнесла Лили.

– Сегодня вечером у меня. Шампанское уже в холодильнике. Трусики можешь не надевать.

– Ах ты мой шутник ненасытный. Тебе вчерашнего десерта было мало? – игриво прошептала Лили, дыша ему в ухо. – Хорошо, я приду, но только ты не говори, что устал, что спать хочешь. Если мне фотографии понравятся, буду благодарить тебя до самого утра.

Фотографии ей действительно понравились. Особенно те, которые снимались спонтанно, когда она не знала, что идёт съёмка. Нельзя сказать, что Лили не видела себя голой, конечно же видела, но одно дело любоваться собой в отражении зеркала, закреплённого на двери шкафа в спальне, а другое дело видеть себя со стороны, да ещё глазами другого человека. Она перекладывала огромные фотографии, разложенные на столе, и с каждой новой ей становилось понятно, почему мужчины так западают на неё. Здесь есть, на что посмотреть, есть то, ради чего можно рискнуть. Лили нравилась самой себе и, представься такая возможность, она бы с удовольствием закрутила бы романчик с этой развратной красавицей, и от этой мысли щекочущее чувство волнами растекалось по телу. Но когда она добралась до стопки фотографий, на которых все её прелести были откровенно выставлены на показ, Лили просто перестала контролировать себя. Это было так возбуждающе красиво, так аппетитно, так сексуально, что она грешным делом засомневалась в своей принадлежности к отряду любительниц мужской красоты.

– Малыш, ты мастер! – восторженно произнесла она.

– Что я… Я лишь запечатлел твою прелесть.

– Господи, почему мы живём в этом тупом мире? Почему нам нужно прятаться, скрывать свою страсть? – Лили отшвырнула в сторону очередную фотографию. – Почему мы должны снимать эти дурацкие программки для сопливой детворы вместо того, чтобы заниматься тем, что доставляет нам настоящее удовольствие?

– Я смотрю, ты разошлась не на шутку. Просто молнии мечешь, – умиротворяюще сказал Иштван и протянул девушке бокал шампанского, – расслабься, мы ещё перевернём этот мир вверх ногами, снимем с него штанишки и надерём задницу.

– Так всё, пойдём трахаться, – Лили залпом выпила шампанское, – ты заслужил.

Картина со стороны выглядела странной, если не сказать смешной – стройная красавица в объятиях толстого и неуклюжего, но такого ненасытного кавалера. Казалось, что он либо раздавит её, либо раздерёт на части, с таким остервенением он вонзался в это восхитительное тело. Он кряхтел, сопел, хватался за спинку кровати, пытаясь удержать равновесие, но огромный живот всё время нарушал баланс, мешал и раздражал, сильно болели колени, и член из-за этого периодически терял свою силу. Приходилось подключать руки и отключать мозг. Лили, возбуждённая от собственной красоты, ничего этого не замечала, она купалась в наслаждении, которое, невзирая ни на что, заполняло каждый кусочек её тела и каждый уголок её сознания.

Глава 6

Вика была счастлива не только от того, что побывала на телевидении, увидела своего любимого клоуна Монти, но ещё и от того, что узнала секрет, которого никто не знал. Теперь нужно было определиться, кто будет достоин узнать её тайну. Выбор был невелик. Из всех, с кем общалась Вика, только двоих она могла назвать друзьями – Маринку и Вовку. Они втроём съели не один пуд соли, вернее конфет, какая ещё там соль. Вместе искали ответы на сложные жизненные вопросы, вместе играли и вместе познавали непознанное.

Объектом исследований для девчонок стал Вовка, который с радостью согласился побыть пациентом в придуманной ими больнице, которая открывала свои двери, как только родители уходили на работу. Времени на исследования было предостаточно. Особым вниманием у Вики с Маринкой пользовался Вовкин писюнчик. Смешной такой. Если его потеребить, то он становился больше и твёрже, и кожица на нем двигалась, открывая такую розовую штучку с разрезиком. Вовка же, когда ему перепадала роль доктора, а подружки становились пациентками, с нескрываемым интересом искал отличия в их щёлочках, раздвигал их пальчиками и заглядывал внутрь. От этого у них становилось щекотно внизу живота. Они даже пробовали ложиться друг на друга, как это делали родители, но ничего эдакого почему-то не происходило. На этом этапе их исследования зашли в тупик и начали постепенно сходить на нет. Тогда же Вика перестала задавать дурацкие вопросы взрослым. Она ещё не знала, что в скором времени перейдёт на новый этап познания своей сексуальности, и что этому поспособствует развод родителей.

Да, они все-таки развелись. После долгих извинений, стояний на коленях и всяких страшных клятв, Павел Андреевич всё же сорвался, и на следующий день после экскурсии на телевидение был застукан женой выходящим из подъезда Норы. И уже не имело никакого значения, что он даже не сумел нажать на кнопку звонка, а просто постоял немного у двери и ушёл. Главное, что он сделал это после всего сказанного. Вернулся. Пусть ненадолго. Пусть безрезультатно. Но он вернулся туда, куда поклялся никогда не возвращаться.

Чутье Софу не подвело. Уже на следующий день после возвращения Павла она заподозрила неладное, увидев, как он достаёт из коробки свои парадные туфли.

– Далеко собрался? – спросила она, неумело скрывая ехидные нотки.

– Мы с Виталькой договорились вместе футбол посмотреть, – максимально равнодушно ответил Павел, продолжая завязывать шнурки.

– А зачем ты домой этот телевизор притащил? Пусть бы Виталька к нам пришёл, я бы ужин приготовила.

– Мы просто хотим посидеть вдвоём, пивка попить.

– А что мешает попить пивка здесь?

– Софа, ну что ты начинаешь.., – обиженно произнёс он.

– Во-первых, это ты начал. Я же не бегала за кобелями, а ты побежал за первой сучкой, которая хвост задрала.

– Я тебе в сотый раз говорю, что это была ошибка, я извинился. А сейчас я просто хочу посмотреть футбол с другом. Можно?

– Да иди ты, ради бога, – в сердцах ответила Софа, – туфли только не испачкай.

Она не стала дальше развивать скандал, а незаметно пошла следом за мужем, держась на приличном расстоянии, как настоящий сыщик, и совершенно не удивилась, когда он, постояв немного у двери, вошёл в подъезд дома, в котором жила Нора. Софа знала на каком этаже находятся её окна, свет в них горел. Она уселась на детскую карусель и стала ждать, когда они потухнут. План был простой, подняться минут через пятнадцать после этого и позвонить в дверь… Что потом? А что делать потом, Софа не знала. Да не важно ей было, что будет потом, потому что решение она уже приняла, как только убедилась, куда идёт её, пока ещё, муж. Но прошло минут десять, потом ещё столько же, а ничего не происходило, лишь одинокий женский силуэт то и дело появлялся в оконном проёме, то поливая цветы, то поправляя шторы, и ничего подозрительного.

Дверь подъезда скрипнула, и на порог вышел Павел. Он чиркнул спичкой, прикурил, прикрывая огонь сложенными ладонями, крепко затянулся и сел на лавочку, не заметив, что рядом села Софа.

– Как футбол? – чуть слышно спросила она.

Павел даже не отреагировал на появление жены, как-будто знал, что она окажется здесь.

– Сама же всё знаешь, – ответил он, выпуская дым изо рта.

– Наши проиграли?

– Позорно проиграли.., – Он отшвырнул недокуренную сигарету и повернулся к жене. – И что теперь?

– Ничего особенного.., – задумчиво ответила Софа, – ты сможешь смотреть футбол сколько тебе будет угодно и с кем угодно.

– Ты собираешься бросить меня?

– Нет, милый, это ты бросил нас.

– Но ведь ничего же не было…

– Ну как же «не было»? Мы где сейчас сидим? Под чьими окнами? Ты туфли парадные надел, брюки выгладил, я не удивлюсь, если на тебе и трусы чистые.

– Это ничего не значит, – повысив тон, попытался оправдаться Павел.

– Это значит лишь одно – тебя больше нет, ты для меня умер, – Софья с трудом сняла обручальное кольцо и положила его на лавочку.

Развод был тихим и очень быстрым. Никто из окружающих ничего не заметил и не понял. Вика с мамой после всей этой неприятной процедуры упаковали чемоданы, поехали на вокзал и сели в поезд Будапешт-Москва.

– Мам, а папа что, плохой? – спросила Вика, помешивая ложечкой принесённый проводницей чай.

– Нет, он не плохой, – задумчиво ответила ей мама, – он слабый.

– А почему тогда мы его бросили? Он же пропадёт без нас.

– Не пропадёт… За ним есть кому присмотреть. А вот как нам жить без него, я не знаю.

– А он что, разлюбил нас?

– Наверное, да… По крайней мере я разлюбила его точно.

– Почему? – не унималась Вика.

– Он изменил мне.

– А что такое «изменил»?

– Вот как тебе объяснить, дурёха, – мама подвинулась ближе и обняла дочь, – измена, Викуся, это как предательство. Папа предал меня, предал тебя. Я сделала всё, что могла, чтобы сохранить семью, а он сделал всё, чтобы её разрушить. Не знаю, чего ему не хватало…

– Ма, не плачь, – Вика промокнула полотенцем слезу на щеке мамы, – ты обязательно полюбишь другого дядю, а я постараюсь полюбить его… Вместо папы.

За окном уже давно стемнело. Мама уснула, а Вика смотрела на проплывающие мимо огни и думала о своём будущем. Каким оно будет? Какой будет она? Найдётся ли тот, кто полюбит её по-настоящему, без обмана и предательства, кто сделает её счастливой, не такой как мама?

Глава 7

Иштвану пришлось взять на работе отгул, чтобы спокойно пробежаться по магазинам и купить всё необходимое для съёмки: химикаты, бачки для проявки и специальные прищепки для сушки плёнки. Он извлёк из тайника всю свою заначку, которую копил для покупки новенькой «Шкоды», и большую часть из этих денег пришлось отдать Лили, целью которой были новые наряды и белье, что было не менее важно, чем его технические потребности. Для этого Лили подняла по тревоге всех своих знакомых спекулянтов, которые один за другим везли к ней на квартиру всё самое новое, откровенное и сексуальное. Она купалась в красоте, одеваясь и раздеваясь перед зеркалом, примеряла и отбрасывала в сторону не понравившееся, брала новое, любовалась и откладывала в сторону, как один из вариантов.

Таинство подбора самого вызывающего и самого возбуждающего наряда затянулось до глубокой ночи. В промежутках между примерками Лили успевала заниматься ещё и самоудовлетворением. Она была опытной в этом деле, мастурбировала давно и усердно, невзирая на то, есть у неё в этот промежуток времени мужчина или нет. Лили так возбуждалась, что обильные выделения иногда мешали ей в нормальной жизни. Сейчас какой-нибудь специалист в области сексопатологии сказал бы, что это результаты гиперсексуальности, выписал бы пару препаратов и всё, а тогда таких врачей не было, и ей приходилось самостоятельно контролировать спонтанно возникающее возбуждение. Хотя она чаще не контролировала его, а покорна шла за ним.

Лили даже увлеклась гимнастикой и начала развивать гибкость только для того, чтобы научиться с лёгкостью принимать удобные позы, способствующие максимальному проникновению руки внутрь. Она никогда не отращивала ногти, из-за чего над ней смеялись одноклассницы, решив, что она ничего не понимает в том, как нужно привлекать парней. А зачем ей нужны были ногти? Они только мешали. И, погружаясь в мягкую и влажную пучину своей любимой игрушки, её нежные пальчики ласково исследовали пространство, приносящее ей столько наслаждения. Для Лили не существовало других форм мастурбации кроме той, которую она для себя придумала, а может быть она о других не знала, поэтому и не пробовала. Но ей вполне хватало того, что она изобрела для ублажения собственной плоти.

Её первый мужчина сначала ничего не понял, думал даже прерваться, но потом был очарован, когда его член, провалившийся в бездонную пропасть возбуждённой вагины, оказался словно в безвоздушном пространстве. Лили так мастерски работала натренированными за годы почти ежедневных упражнений мышцами, что несчастный сумел продержаться не больше минуты. Потом он, сидя на корточках, с любопытством разглядывал эту красоту, восторженно прикасаясь к краям возбуждённого кратера, и даже робко попробовал погрузить туда свои пальцы. Лили расслабилась, слегка подалась вперёд, и его ладонь без труда проскользнула внутрь. Видели бы вы его глаза! Он стонал от нахлынувшего наслаждения, член вообще забыл, что несколько секунд назад кончил, и, презирая законы природы, снова напрягся, готовый ещё раз ощутить ни с чем несравнимый восторг.

Эту сексуальную особенность в первую же ночь, проведённую с Лили, испытал на себе и Иштван. Его весьма скромное достоинство болталось внутри, как язык колокола, но как только створки на мгновение сомкнулись, он понял всю прелесть такого, почти бесконтактного, соития. И сравнить это было не с чем. Раздумывая над разработкой сцен будущего фильма, он решил сделать акцент именно на этом.

Иштван позвонил Лили после полуночи, даже не надеясь на то, что она не спит. И удивился, когда услышал в трубке её бодрый голосок.

– Поросёночек, приезжай, а то я тут устала от примерок, запуталась. Мне нужен совет… И немного сексика…

Как тут не приехать. Меньше чем через полчаса Иштван уже сидел на диване и руководил показом отобранных моделей.

– Нет, ну что ты навыбирала. Ты будешь в этом выглядеть как проститутка.

– Смешно, – ехидно ответила Лили, отбрасывая в сторону платье. – Мы что собираемся снимать? Порно или сладенькую мелодраму?

– Ну нельзя же так, прямо в лоб, – возмутился Иштван, – если порно, так что, сразу нужно вырядится, как блядь какая-то. Мы же просто снимаем продолжение жизни, скрытое от глаз.

– Ну хорошо, а как тебе это белье? – Лили распахнула розовый пеньюар и покрутилась из стороны в сторону. – Тебе это тоже не нравится?

– Ну почему.., – чуть ли не пуская слюни произнёс Иштван, – очень даже ничего…

– А хочешь взглянуть поближе? Оцени какие кружева, – она лёгким движением сняла трусики и швырнула их прямо ему в лицо.

За это мгновение он успел ощутить запах страсти, которым они уже успели пропитаться. Он обожал этот аромат, такой себе предвестник наслаждения.

– Пощекочи меня своими усищами, – прошептала она, и широко раздвинув ножки, улеглась на диван, – я так устала сегодня дрочить, что хочется чужой ласки. И не выключай свет. Я хочу всё видеть…

Иштван опустился пред Лили на колени и, проведя руками по внутренней поверхности её бёдер, приблизился губами к уже раскрывшейся на всю свою ширину вагине, невообразимую красоту которой невозможно было описать никакими словами. Его усы сплелись с её кудрявыми волосинками, а язык погрузился в бездонную пучину, источающую жар. Иштван до сих пор не мог поверить в искренность чувств Лили. Почему она отдавалась ему? О чем думала во время секса, и что заставило её, восхитительную и знающую себе цену девушку, позариться на некрасивого толстяка? Вряд ли это любовь. И уж точно не страсть. Хотя какая разница. Пока путь открыт, нужно им пользоваться. И тревожные мысли отошли на второй план, уступив место восторгу обладания.

Лили уже перестала считать количество сегодняшних оргазмов. Оно давно перевалило за десяток, и сейчас приближался очередной. Лёгким движением она словно прикусила язык Иштвана, который не выскользнул, а наоборот, проник ещё глубже. Она отпустила его, затем снова сжала и, повторив это ещё несколько раз почти бессознательно, резко отпрянула назад, и струйка тёплой вязкой жидкости выплеснулась прямо на лицо её любовника. Эти выбросы случались у Лили редко, лишь в моменты наивысшего возбуждения.

– Всё, пупсик, на сегодня хватит, – расслабленно произнесла она, – я устала.

– А как же я? – взмолился Иштван.

– Пойди подрочи, пока стоит. Хотя нет, дрочи прямо здесь… Можешь даже кончить на меня…

Он хотел возмутиться, в глубине души, конечно, обидеться или даже вмазать ей по морде за эти слова, но в итоге покорно стянул брюки и, не успев как следует приложить руку с своему отвердевшему члену, кончил, залив спермой подрагивающий животик Лили.

– Вот и молодец…, – всё так же томно произнесла она и размазала ещё тёплую жидкость по телу. – Сделал девушке приятно.

Глава 8

Первые два дня майор Тимофеев беспробудно пил. Пустая квартира пугала его своей тишиной. После каждой опрокинутой рюмки он бросал взгляд на дверь, ожидая, что она сейчас распахнётся, и дом наполнится привычными звуками, на кухне запахнет жареной картошкой, а из детской будет снова доноситься звенящий смех дочери. Количество выпитых рюмок росло, но дверь всё равно оставалась запертой. Как же она откроет её? Вдруг сквозь алкогольную дурь прорвалась в голову майора Тимофеева здравая мысль. Ключи то вот они, на столе лежат, рядом с обручальным кольцом. Посчитав этот факт самым большим препятствием, он схватил ключи и ринулся открывать дверь, надеясь, что Софа с Викусей стоят в подъезде, не зная, как войти. Он долго не мог попасть в замочную скважину, руки задрожали ещё сильнее, когда снаружи раздался приглушённый стук каблуков, наконец справился, повернул ключ и распахнул дверь… Мимо прошла соседка с верхнего этажа. Он посмотрел по сторонам, заглянул за дверь, перегнулся через перила – никого. Стена, окрашенная мерзкой зелёной краской, обжигала холодом спину, но Павел не чувствовал этого, он сидел на корточках и беззвучно плакал.