Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира

С этими словами, достав из портфеля указанные предметы, полковник поднялся и, подойдя к вставшему парню, лично прикрепил ему на грудь награду.

– Уж прости, что без подобающего торжества, но пока про тебя только слышали. И пусть так и дальше останется, – пояснил он.

– Благодарствую, ваше высокопревосходительство, – приняв уставную стойку, поблагодарил парень.

– Это еще не все, – ехидно усмехнулся контрразведчик. – За подготовку команды пластунов, которые в данное время несут службу на балканском фронте, генерал-губернатор принял решение наградить тебя, Елисей Кречет, орденом Святой Анны второй степени, как директора школы пластунов. Изволь получить, – пряча улыбку, закончил полковник.

– Прямо звездопад какой-то, – растерянно проворчал парень.

Все эти награды его мало волновали, а вот поток милостей показался весьма подозрительным. Тимофеев, словно прочтя его мысли, прикрепляя орден, тихо буркнул:

– Не ищи подвоха. Его высокопревосходительству давно о твоих делах докладывают, да только повода для награждения не было. Тут дело больше придворное, чем служебное. За чаем поговорим, – пообещал он, возвращаясь к столу.

Казаки, наблюдавшие за этим награждением, только удивленно переглядывались. Полковник, достав из портфеля пачку ассигнаций, раздал каждому из десятка по десять рублей, пообещав, что по окончанию дела будет еще одно награждение. На этом торжественная часть была закончена, и полковник, попросив вздуть самовар, отправил всех заниматься своими делами. Елисей, выйдя в коридор, ухватил десятника за рукав и, заведя его в свою комнату, тихо спросил:

– Кого со мной пошлешь? Сразу говорю, лучших стрелков ты должен к нему приставить, – парень пальцем ткнул в сторону столовой, где остался полковник.

– Так и сделаю, – помолчав, кивнул казак. – С тобой лучших кавалеристов пошлю. Им дорогу проехать легче будет. Да и не думаю, что тебя кто-то в дороге ловить станет.

– Верно. Рожу мою, кроме вас да жандармов, никто толком и не видел, – кивнул парень. – Завтра день берем на сборы, а послезавтра, с первым светом, в путь. Казакам своим скажи.

– Сделаю, будь покоен, – уверенно кивнул казак.

Они спустились во двор, и Елисей, присев на лавку, принялся прокручивать про себя все всплывшие за этот день новости. На базаре слухи о разгроме на бандитской «малине» уже смаковали все кому не лень. Базарные воришки бродили меж рядов словно пришибленные, то и дело затравленно оглядываясь и даже не пытаясь присматривать денежных клиентов. Сам казак, услышав эту новость, удивленно покачал головой и, хмыкнув, пошел дальше, всем своим видом показывая, что все это его не касается.

Когда подали в столовую самовар и все потребное к толковому чаепитию, парень отложил свои думы и отправился на очередной разговор с контрразведчиком. Вся эта история с наградами его заметно напрягла и удивила. Дождавшись, когда полковник выпьет первую чашку горячего напитка и расстегнет две верхние пуговицы своего френча, Елисей отхлебнул из своего стакана и, откинувшись на спинку стула, тихо спросил:

– Так с чего вдруг такие милости, Александр Савич?

– Ты хоть кому-то доверяешь? – вместо ответа, поинтересовался полковник.

– Смотря когда, – жестко усмехнулся Елисей. – В бою я вам спину без раздумий подставлю. А вот в политике – увольте. Никому не верю. Разменяют по копейке и фамилии не спросят.

– Ох, и злой же ты, – покачал полковник головой. – Ладно. Бог тебе судья. А за награды не переживай. Тут все честно. Так уж сложилось, что Морозов успел протолкнуть все твои достижения через голову генерал-губернатора, а ему такое дело словно нож острый. Вот он и воспользовался поводом, чтобы перед канцелярией его величества показать, что находится в курсе всех местных дел и готов их всячески поддерживать. Тут тебе и за школу награда, и за помощь в раскрытии заговора. Думаю, за дело с фальшивым серебром тебе от Морозова тоже кое-что перепадет.

– Так оно же вроде еще не закончено, – с сомнением протянул парень.

– А сие уж и не важно, – отмахнулся полковник. – Ты партию фальшивок нашел? Нашел. При аресте фигурантов пострадал? Пострадал. Вот и жди награды, – усмехнулся он, щурясь, словно кот, безнаказанно умявший миску сметаны.

– Та-ак, господа хорошие, – помолчав, угрюмо протянул Елисей. – Похоже, вы с ним решили из меня на этих скачках фаворита сделать. Надеюсь, еще не стали тотализатор устраивать?

– Нет никаких скачек, Елисей, – вздохнул полковник, снова наполняя свою чашку чаем. – Так уж сложилось, что ты нам с ним обоим нужен. Ему, как человек, умеющий находить неожиданные решения в сложные времена, а мне – как мой человек в крепости и округе. Комендант ваш офицер, бесспорно, надежный и честный, но у него и своих проблем хватает, за которыми он важного может и не заметить. Помнишь, как с картами было?

В ответ Елисей только кивнул, внимательно его слушая.

– То, что он тебя в дворянское достоинство ввел, для меня большая польза. В этом случае я лет через пять смогу тебя офицером сделать. С атаманом я договорюсь, – отмахнулся он, увидев, что парень собрался возражать. – И станешь ты не просто офицером, а офицером казачьего воинства. А школа твоя – это почитай кадетский корпус для нужных мне людей. Уж поверь, с той выучкой, что мальчишки у тебя получают, я, даже самых худших забрав, с прибытком буду. Ты же их, как хрустальные вазы, вручную выделываешь. Шаховского помнишь?

– Конечно.

– Так вот, я его из пехотного полка забрал только за одно серьезное в нашем деле достоинство. Наблюдательный очень. А опыт, как говорится, дело наживное. Вот и сравни того подпоручика и кого из своих башибузуков. Что получается?

– Порвут подпоручика, как Тузик шапку, – буркнул Елисей, невольно, усмехнувшись. – Что в бою, что в кулачной драке, что в слежке за любым.

– Вот именно, – рассмеялся в ответ полковник. – По совести сказать, я, когда про твою школу услышал, поначалу не поверил, что из этого что-то толковое получится. А когда башибузуков твоих в деле увидел, понял, что дураком был. Твои выученики, Елисей, для моей службы словно манна небесная. И потому я с тех пор делаю все, чтобы школа твоя работала. Должен признать, помощи от меня не много. Но в штабе и при дворе генерал-губернатор все знают: эту школу, без моего ведома, трогать опасно.

– А что, уже хотели? – заинтересовался парень.

– Были ухари, – кивнул полковник. – Когда Морозов, со своими приказами, словно медведь на пасеку влез. Сам подумай. На пустом месте сразу столько приятных привилегий. Даже дворянское достоинство. Да любой карьерист за подобный шанс зубами ухватится. А тут никому не известный казачок. Да еще и почти подросток. Недоросль, можно сказать. Хотели подвинуть. Очень хотели. Да быстро сообразили, что вся эта история по линии казачества проходит и к армии как таковой никакого касательства не имеет. Тут даже ваш атаман не властен, потому как все это ты сам, на свой кошт затеял. И влезать теперь, после признания тебя директором и главным мастером, глупо. Шипели, словно гуси рассерженные, – снова рассмеялся он.

– М-да, – задумчиво протянул Елисей. – Думал, пластунов для казачества учить стану, а вышло, что и для вашей службы, и для казначейства бойцов готовить надо. Добре. Но знайте, Александр Савич, казачье войско прежде всего. Остальных сами с Морозовым промеж себя делите.

– Я же сказал, от тебя и худших забрав, все одно с прибытком буду, – отмахнулся полковник. – Ты только не бросай это дело. А уж я помогу. Чем смогу, тем и помогать стану. Слово даю. Вот скажи, к примеру. Выученики твои сумели бы так же, как ты, тайник отыскать?

– Сумели бы. Времени больше бы потратили, но нашли, – подумав, уверенно кивнул Елисей. – Я их всему, что сам знаю, учу. Да еще и старых казаков к этому делу подтянул. Старики много всяких хитрых уловок помнят. Вот и хочу все это в одном месте собрать, – поспешно пояснил он под одобрительное кивание контрразведчика.

– Вот и смотри, что выходит, – тут же подхватил Тимофеев. – Они у тебя и стрелки, и следопыты, и бойцы кулачные, в рубке противники страшные, и в лаве уверенно держаться будут. А человека скрасть им, что воды попить. Так, или я забыл чего?

– Все грамоте обучены, – добавил парень, чуть улыбнувшись, – ножевому бою, а главное, нужное видеть умеют.

– Вот видишь, – развел полковник руками. – Я ради одного таланта наблюдательности человека к себе перетаскиваю, а тут в каждом бойце все, что моей службе надо. И ты еще сомневаешься, что твоя школа мне полезна?

– Да я не сомневаюсь, – мотнул Елисей чубом. – Просто думаю, где столько мальчишек набрать, чтобы и вам угодить, и Морозову помочь, и войско без разведки не оставить. А ведь учеба, тем более такая, дело не быстрое. Тут два года отдай, и не греши. И это в лучшем случае.

– Да уж, ситуация, – понимающе вздохнул полковник. – Ну да ладно. Худо-бедно, а пока дело делаем и с теми, что есть. А ты учи, Елисей. Учи.

– А что там у Морозова слышно? – сменил парень тему.

– А что у Морозова? – пожал полковник плечами. – Его люди в Тифлисе землю роют, все канал поставки фальшивого серебра ищут. И по лесам носятся. Слух прошел, что то серебро стали на нашей территории делать, чтобы, значит, через границу не тащить. Но, сам понимаешь, это все только на уровне слухов.

– А в том ущелье, где османы силы копили, уже побывали? – не унимался парень.

– Вот уж чего не знаю, – качнул полковник головой. – У меня и без него голова кругом от местных дел.

– Да уж, вовремя хватились, – поддакнул Елисей, прихлебывая чай.

– Когда уезжать собираешься? – со вздохом поинтересовался Тимофеев.

– Завтра карету осмотрим, загрузим, и послезавтра с первым светом в путь, – улыбнулся Елисей, с довольным видом потянувшись.

* * *

Покачиваясь на сиденье кареты, Елисей нещадно зевал, бездумным взглядом скользя по проплывающему мимо пейзажу. Прощание с Анютой вышло бурным и долгим, но парень вспоминал его с удовольствием. Выехали они, едва рассвело, и к середине дня успели проехать достаточно много. К памятному постоялому двору карета подкатила уже в полной темноте. С учетом того, что в прошлый раз от этого места до города их кавалькада добралась только на следующий день, скорость их передвижения оказалась выше.

Этот факт Елисея изрядно порадовал. Едва войдя в обеденный зал, парень с ходу наткнулся взглядом на хозяина и едва заметно усмехнулся, заметив панику, мелькнувшую в его глазах. История с попыткой покушения еще не забылась, и хотя по первому расследованию этот трактирщик показался всем непричастным к делу, на карандаш его взять, что называется, сам бог велел. Не стоит забывать, что человек, допустивший подобный инцидент в собственном заведении, вполне может оказаться участником какой-нибудь преступной группы, промышляющей грабежом на местных дорогах.

Подойдя к стойке, Елисей иронично усмехнулся и, жестом подозвав хозяина поближе, равнодушным тоном приказал:

– Комнаты мне и моим людям, и ужин, вон за тот стол. Казаки по соседству сядут. Вопросы?

– Сей момент все будет, сударь, не извольте беспокоиться, – тут же изогнулся хозяин в угодливом поклоне.

– И еще. Ежели меня ночью снова побеспокоят, я этот гадюшник прикажу спалить к чертовой матери. Вместе с тобой, – прошипел парень так, что хозяин невольно шарахнулся в сторону.

Запнувшись о табурет, он с грохотом рухнул на пол и истерично засучил ногами, пытаясь отползти от этого страшного казачка как можно дальше. И только когда Елисей прикрыл глаза, едва сдерживаясь, чтобы не заржать от этой картины, дородный мужчина кое-как взял себя в руки и, кряхтя, поднялся на ноги. Наблюдавшие эту картину казаки удивленно переглянулись, не понимая, что произошло. Ведь Елисей даже пальцем хозяина не тронул.

Подскочивший слуга повел их в отведенные им комнаты. Умывшись и сменив одежду, Елисей снова спустился в зал и, присев за выбранный стол, чуть кивнул одному из своих сопровождающих. Второй уже отправился охранять карету и груз в ней. Доверять местным сторожам ни казаки, ни сам парень не собирались. Поэтому бойцы сразу договорились между собой, что есть и спать в дороге будут по очереди, неся охрану.

Служанки уже начали накрывать на столы, когда в зал вошел мужчина средних лет в сопровождении двух молодых женщин. Оглядевшись, мужчина решительно направился в сторону стола, который занял Елисей, явно собираясь указать парню, что тот уселся не на свое место, но чем ближе он подходил, тем больше недоумения проявлялось на его лице. Полученные награды парень так и не снял, так что мужчине было, от чего прийти в изумление.

Орден Святой Анны вручался только представителям дворянского сословия. Взяв себя в руки, мужчина подошел к столу и, едва заметно склонив голову, спросил:

– Вы позволите присоединиться к вам за столом, молодой человек?

– Окажите мне честь, сударь, – поднявшись, блеснул вежливостью Елисей.

– Благодарю. Позвольте представиться. Никодимов, Арсений Сергеевич, коллежский асессор.

– Елисей Кречет. Директор школы пластунов. К вашим услугам, – все так же вежливо ответил парень.

– Школы пластунов?! – изумленно переспросил Никодимов. – Что ж. Это многое объясняет. Позвольте представить вам, моя супруга, Глафира Степановна, и ее сестра, Елизавета Степановна, – назвал он подошедших женщин.

– Весьма рад знакомству, сударыни, – щелкнул Елисей каблуками сапог. – Прошу, присаживайтесь. Как говорится, в ногах правды нет.

Дождавшись, когда женщина займут свои места, они с Никодимовым уселись за стол, и тут же подскочившая к ним подавальщица принялась перечислять блюда, которые можно получить прямо сейчас. Сам парень отдал предпочтение рыбным блюдам и пирогам с ягодой. Семейство явно устало в дороге и успело изрядно проголодаться, поэтому, едва только подали холодные закуски, как все тут же забыли про вяло текущую беседу. Сам же Елисей не горел желанием общаться, с удовольствием уплетая жареную рыбу.

Только когда первый голод был утолен, женщины вспомнили о правилах хорошего тона и тут же засыпали парня вопросами. Судя по их активности, это семейство давно уже не выбиралось из своего имения и теперь жаждало услышать последние новости. К собственному удивлению, Елисей легко отражал эту атаку, рассказывая им все услышанные на базаре новости. Как это было ни смешно, но даже россказни на уроне слухов воспринималось ими словно откровение свыше.

Не спеша попивая чай, Елисей задавал в ответ на первый взгляд ничего не значащие вопросы, но за время беседы успел выяснить, что сестрица в этой семейке является кем-то вроде приживалки. Будучи вдовой, она после смерти мужа передала все свои капиталы в управление мужа сестры и переселилась к ним в дом. Такое в этом времени практиковалось регулярно, особенно если женщина не имела склонности к ведению дел.

Сам господин Никодимов в беседе участия почти не принимал, при этом внимательно слушая ответы парня. Наконец, когда женские страсти немного улеглись, он слегка понизил голос и, глядя парню в глаза, спросил:

– А что вы слышали о резне, устроенной неизвестными в доме, где проживали криминальные главари?

– Только то, что она была, – равнодушно пожал плечами Елисей. – Это случилось перед самым моим отъездом, так что толком еще ничего не было известно.

– А сами вы что об этом думаете? – не унимался коллежский асессор.

– Признаться, ничего, – усмехнулся парень, глядя ему в глаза.

– Отчего же так, позвольте спросить?

– А чего мне о них думать? Бандиты, они бандиты и есть. Не поделили что-то промеж себя, вот и вышло, что вышло. По мне, так чем больше их в таких спорах поляжет, тем воздух чище.

– Не любите блатных? – уточнил Никодимов.

– А они, уж простите, не девицы, чтобы их любить или не любить. Но терпеть эту шваль, простите за грубость, никакого желания не имею, – спокойно ответил парень, не спеша прихлебывая чай.

– Отчего же, позвольте спросить, такая немилость к тем несчастным? – тут же последовал вопрос.

– А оттого, дорогой Арсений Сергеевич, что есть большая разница между блатными и так называемыми сараями. Объяснить, что это такое?

– Сделайте одолжение.

– Извольте. Сараями в блатном мире называют мужиков, которые были осуждены к каторге за так называемые бытовые преступления. Или они были арестованы по какой иной причине, но к блатному миру никакого касательства ранее не имели. По сути, это обычные люди, оказавшиеся по ту сторону закона. А вот блатные это отдельная история. Эти изначально знают, на что идут, когда готовят очередной налет или планируют нападение. Так вот сарая я готов пощадить и пожалеть. В нашем богоспасаемом государстве человек может оказаться на скамье подсудимых по многим обстоятельствам. Как говорится, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Человек способен оступиться, ошибиться, оказаться не в то время и не в том месте. Но он не живет этим.

– Что ж, ваша позиция по этому вопросу мне вполне понятна, – задумчиво кивнул Никодимов. – А вы не боитесь, что подобное отношение к блатным может отразиться на вас самом?

– Это каким же образом? – удивился Елисей.

– Ну, к примеру, они узнают об этом и решат отомстить или, как у них это принято, наказать.

– Милости прошу, – зло усмехнулся Елисей. – Если вы забыли, осмелюсь напомнить, я директор школы пластунов. Так что пусть приходят. Моим ребяткам будет, на ком тренироваться.

– А ведь вы действительно не боитесь такого развития событий, – удивленно протянул Никодимов.

– Сударь, чтобы меня напугать, требуется нечто большее, чем дюжина каторжников с заточками, – фыркнул Елисей, невольно расправив плечи и выпрямившись.

– Господи, вот это взгляд, – послышался горячий шепот.

Не сообразив, о чем речь, парень оглянулся на внимательно слушавших из беседу женщин и невольно поразился тому, как блестят глаза Елизаветы. Жена Никодимова принялась яростно обмахиваться веером, отведя взгляд и суетливо поправляя кружева на груди. Краем сознания отметив такое их странное поведение, парень перевел взгляд на самого хозяина этого курятника и снова удивился.

Коллежский асессор смотрел на него так, словно видел в парне врага. Еще не злейшего, но до того осталось всего полшага.

«Мама дорогая, да он же ревнует! – ахнул про себя Елисей, заметив, как покосился Никодимов на жену. – Вот только Отелло местного разлива мне для полноты счастья и не хватало».

Делая вид, что занят наполнением своей чашки, парень взял паузу и, дав семейству немного успокоиться, негромко продолжил разговор:

– Вам бы, Арсений Сергеевич, к нам в крепость приехать, когда османы подбили горцев ее в осаду взять. Тогда бы у вас любые вопросы сами собой отпали. В наших местах труса праздновать означает самого себя разом погубить. А горец, доложу я вам, это совсем не каторжник с кистенем. Он от рождения воин. Потому как или он клан свой защитит, или более сильному прислугой станет. Промеж себя они режутся так, что и сказать страшно. Особенно ежели кровная месть объявлена.

– М-да, об этом я, признаться, как-то не подумал, – нехотя признался Никодимов. – Что ж. Благодарю за приятный вечер. Прошу нас извинить, но с дороги и отдохнуть пора.

– Само собой, сударь. Я и сам уже собирался откланяться, – кивнул Елисей, не спеша допивая чай.

Коллежский асессор поднялся, тем самым вынуждая своих женщин последовать за ним. Обе сестры, легко вскочив, мило попрощались и поспешили на второй этаж, где им уже были приготовлены комнаты. Проводив взглядом Елизавету, судя по всему, младшую из сестер, Елисей машинально отметил про себя и высокую грудь, и плавную походку женщины и на всякий случай осмотрел зал.

Ему хватило прошлого приключения, так что любое странное лицо он отмечал про себя как возможно опасное. Закончив ужинать, парень посидел еще немного и, чувствуя, что начало клонить в сон, поднялся. Пройдя в свою комнату, парень не спеша разделся и, умывшись принесенной служанкой водой, уже собрался улечься в постель, когда послышался тихий стук в дверь. Не ожидавший такого Елисей моментально оказался у стула, на котором были сложены его вещи, и, щелкнув взведенным курком, откинул крючок, на который дверь была закрыта.

Из темноты коридора в комнату бесшумно скользнула призрачная тень, и тонкие, обнаженные руки обвились вокруг его шеи.

– С ума сошла, – еле слышно проворчал парень, автоматически прижимая к себе гибкое женское тело.

– Ага. Вот как глазища твои увидела, так и сошла, – прозвучало в ответ, и Елизавета впилась ему в губы долгим, сладким поцелуем.

– А ежели муж сестрицы заметит? – оторвавшись от нее, на всякий случай поинтересовался парень. – Он же ревнив, как тот мавр.

– Это он только Глашу к каждому столбу ревнует, – отмахнулась женщина. – Я ему не интересна. И, слава богу, к слову сказать. Извел уже ее своими подозрениями. Мой-то покойничек тоже с норовом был, но до такой глупости никогда не доходил, – тихо хихикнула она, проскальзывая к кровати.

– Ну и слава богу. Пусть за своей бабой и дальше следит, – усмехнулся в ответ Елисей, откладывая револьвер и снова обнимая женщину.

– Ты всегда с оружием спишь? – не удержавшись, поддела его Елизавета.

– В наших краях в постель сначала оружие кладут, а только потом женщину. Потому как, ежели хочешь, чтобы женщина спокойно жила, ласкай первым делом оружие.

– Жуть какая, – прошептала женщина, снова припадая к нему поцелуем.

* * *

– Ну, ты и ухарь, – одобрительно поддел парня казак, посмеиваясь в пышные усы. – Не успел с одной слезть, как уж другую оседлал.

– Еду, сон и бабу надо брать, когда возможно. А то следующего раза может и не быть, – пожал плечами Елисей, перефразируя поговорку из своего времени.

– Тоже верно, – понимающе кивнул казак. – Ты мне вот что скажи. Верно говорят, что в твою школу любой прийти может?

– Верно. Главное, чтобы первую экзаменацию выдержал. А уж остальному научим. Но ежели мальчишка в грамоте ловок или еще талант какой имеет, это за него сыграет.

– Ишь ты, в грамоте, – удивленно хмыкнул казак. – А зачем простому пластуну грамота?

– А кто сказал, что я простых пластунов готовлю? – иронично переспросил парень. – Нет, друг ситный. Моих выучеников, вон, контрразведка готова на корню выкупать. Да и другие службы уже интересуются.

– Шутишь?! – удивленно охнул казак.

– Не тот случай, чтобы шутки шутить, – мотнул Елисей чубом. – От того, как я своих мальчишек выучу, их остальная жизнь сложится. Потому и сирот подбираю. И род казачий не затухнет, и мастерство воинское не пропадет.

– От то добре, – одобрительно закивал казак.

Карета не спеша катила по степной дороге, с каждой минутой все больше приближаясь к конечной точке своего путешествия. В Пятигорск они прибыли уже вечером. Казаки, имея строгие указания от полковника Тимофеева, тут же направили транспорт на указанное им подворье, но Елисей, попросив высадить его у лавки ювелира, уговорился с ними встретиться следующим днем, чтобы оговорить дальнейшие действия. Помня, что этот парень на короткой ноге с полковником, казаки спорить не стали.

Изя принял приятеля с распростертыми объятьями. Все заказы, которые Елисей оставлял ему, проезжая в ту сторону, уже были собраны и погружены на новенькую повозку от Митрича. Осмотрев транспорт, Елисей одобрительно кивнул и, покачав колесо, уточнил:

– Ролики в ступицы ты лил?

– Ну а кто еще, – гулко рассмеялся гигант. – Не поверишь, но у нас эти повозки уже с руками отрывают, хоть и стоят, словно настоящие кареты.

– А каретники местные не злобятся? – с улыбкой поинтересовался Елисей.

– А смысла нет. Они нам не конкуренты. Подшипники только у нас имеются, а раму железную тоже только мы делаем. По отдельности все это у нас купить можно, а все одно правильно собрать у них не получается. Это не телеги сколачивать. Тут с железом работать уметь надо. Тут ведь как. Мы же только раму с колесами делаем. А уж остальное кто как сам захочет. Можем и просто повозку, как эта, а можем и что посерьезнее. Вот они и решили, ежели кому на нашей раме что серьезное надо, то раму они у нас покупают, а дальше как хозяин пожелает.

– Понятно. В общем, своего не упускаете, – понимающе кивнул Елисей.

– А у меня к тебе тоже дело есть. По твоему прямому умению.

– Это ты про что? Неужто снова где контрабандное золото добыл, – тут же подобрался ювелир.

– Угадал, дружище, – с улыбкой кивнул парень. – Пошли в дом, покажу.

Друзья прошли в комнату парня, и Елисей, достав сундучок с камнями и украшениями, заперев дверь, выставил его на стол.

– Любуйся, – вздохнул он, откидывая крышку.

– Ох, чтоб тебя! – ахнул ювелир, разглядев содержимое сундучка. – Ты кого ограбил, ирод? Я же вижу, что все украшения ношеные.

– Ты за кого меня держишь, бычок кудлатый? – возмутился парень. – Хоть раз было такое, чтобы я ограбил кого?

– Тогда откуда? – насупившись, потребовал ответа ювелир.

– У разбойников отбил. А ежели точнее, «малину» разбойничью разгромил, а это добыча, – не стал юлить Елисей.