Осветление

Анна Маркина

Осветление

© А. Маркина, текст, 2021

© В. Ковалевич, А. Гришаев, С. Грухина, С. Овакимян, Л. Калягина, С. Хромова, фотографии, 2021

© Формаслов, 2021

Трещины

«Пытаешься, пытаешься распутать…»

Пытаешься, пытаешься распутатьв себе большую правду, но в глазахтакая вдруг проскальзывает смута,что стыдно человеку показать,как будто был ремонт в тебе загадан,как снег из лета, ждал его, сбылось:явилась бестолковая бригада,обои налепила вкривь и вкось,но если взгляд смотрящего заточен,он распознает, как ему ни ври,что стены под ажурными цветочкамиискривлены и полны червоточин,а трещины расходятся внутри.

«что холодеешь анечка…»

что холодеешь анечкаразве тебе темновыпек господь буханочкуперемолов зерносоль да мука отборнаярадуйся и живисовестливо сработаностолько вложил любвилюдям принес и светитсяотдал но знал же ведьчто предстоит ей в хлебницевысохнуть зачерстветь

«Растаем все – вонзенные, сквозные…»

Растаем все – вонзенные, сквозные,под залпом слов из горловых мортир,о, неба, снега взмокшие связные,таящиеся в гробиках квартир.А кто тут отскоблен и безупречен?Мы астры, мы завянем, мы умрем.На обреченность переходит речь мояи лопается мыльным пузырем.Кирпичный лес, возросший полукружьем,огнями запечатанный во мрак.Я сторож, что поставлен без оружия.И видит враг. И сам себе он враг.

«Много снега, мало денег…»

Много снега, мало денег,Плачу ночью на полу.Жизнь меня, как нитку, вделаВ узкоухую иглу.Узкоухи, узколобыЯ, игла, они, оно.Каждой ночью ПенелопаРаспускает полотно.Было море… и озера,Компас, люди, корабли.Был узор. И нет узора.Нитка вьется на мели.Этой ниткой можно вышитьПуть домой, волненье вод.Ткани нет. Лежит прокисшийЗа окошком небосвод.Тихий плеск ассоциаций.Шов неровный у судьбы.Не порваться, не порваться,Не порваться только бы.

Гирлянда

Ну если пересказывать всерьез:у елки обитатели детсада.– Гори, гори! – орут. А Дед Морозпосматривает, словно Торквемада,на мелочь человеческую пьяно.Не светится. А что? Чините сами.И хоровод родителей и нянекневесело над детством нависает.Возня, стихи и танцы возле ели.Хорошего и вспомнишь, что картина,когда всю ночь тебе костюм вертелииз мишуры, бумаги и фатина.И так всю жизнь – смешно и непроглядно:наряды, обнадеженные лица…– Гори, гори!Но не горит гирлянда.А это ты повесила гирлянду,которая сейчас не загорится.

лодочная станция

затянет окна, замерзнут раны,ва-банк, играем в твое-мое,сезон забытых катамаранов,у самой пристани вмерзших в лед,а кровь все крутится час за часомво мраке тела – почти стендаль,не проясниться, не докричаться,где тормоз, газ, вообще – педаль,хозяин где, тот очкарик ушлый,снега растают, вернется зной,покойся паки, смотри и слушай:ни зги не видно за белизной.

«Когда-нибудь мудрости около…»

Когда-нибудь мудрости околоВ высоком прозрении чувствНа лифте из теплого облакаЯ снова на первый спущусь.Как будто покинула прачечную,Где стрекот стиралок замолк,Сказать, что по счету уплачено,Что людям прощается долг,Что в чистое, круглое, вечноеУспеют меня пригласить,Поэтому жизнь ипотечнуюПомедленней лучше гасить.

«васильковые кони васильковые кони…»

васильковые кони васильковые конии обмытые ливнем деревьев покойникина которых под пенье дождинок ложитсязолотое крыло обреченной жар-птицыэто было тобой это было с тобойэто врезался в осень вагон голубойпробежавшая ласка проворный хорекэто осень и сыплется мир под неео какой ты земной и какой неуместныйи небесные кони и вермут небесныйвсе поет воскресает живя и любяэто небо и смерть и они для тебя

«гремучий свет не обгореть тьфу-тьфу…»

гремучий свет не обгореть тьфу-тьфуи плавишься сырок на берегукак будто бы завернутый в фольгудля запеканья в солнечном шкафусырая лень и сладость и инжири в мягкости плывешь ты сам ты самездок по наступательным волнамбанановый прибрежный пассажирработу тянешь пресная нугаа здесь спокойно помыслы чистымедовая абхазия остытьдиктует белохлебным берегамты арендуешь дынный жар в окносметану что решила прокисатьи виноград сходящий через садбуквально на бутылочное днодешевый угол солнечную нитьчто прошивает лиственную теньты арендуешь этот свет и леньне оплатить

«Это было с нами. Этот тяжелый год…»

Это было с нами. Этот тяжелый год,Кое-как пережитый, прореженный до пустот,Он запомнится тем, что рядом остался тот,Кто умеет ночь выдерживать, не темнея,Тот, кому мы были всего нужнее.Белый шов из скорых. Вирусная кайма.Нас хранила медленная тюрьма,Мы с крыльца смотрели: глухая тьма,Где спускается снег и гибнет внизу бессильно,Но страдание все-таки выносимо.И столкнувшись с этой теменью лобовой,Когда смерть берет, как преступников, под конвой,Ты острее чувствуешь, что живой.Лучше знаешь цену всему тому,Что не отпускает тебя во тьму.

Лето

Дежурила в тени фаланга рюмок.И горний мир просвечивал слегкаСквозь тронутые черным шевелюрыУже немолодого ивняка.Стреляли мелочь, сбившись у пекарни,Как будто прорастая от окна,Широкие раскидистые парни.(А если просторечно, то – шпана.)И от себя само скучало словоГазеты, напечатанной затем,Чтоб вскормленный бездействием ОбломовЗаснул на продырявленной тахте.Гудели провода под небом гжельным.Тогда все обращалось так с тобой,Как если бы готовило к сражению,Но день за днем откладывало бой.Травой тянуло с запада сожженной.Ах, кто бы знал, как выжжет наповал!..Кислил николивановский крыжовник.А рядом человечек созревал.

«Когда поймешь, что не возьмешь барьер…»

Когда поймешь, что не возьмешь барьер,что ты в плену страдательных причастий,среди глаголов прошлого врнайдешь приют и разберешь на частисвой собственный усталый механизм,чтоб к внутренним законам обратиться:в нем тает песня обреченной птицы,он ржавчиной, как пением, пронизан,за тяжестью, за стенками приличийшевелятся в нем винтики привычек,пружинки свойств из благородной стали,просевшие под тучными мечтами,увидишь, как – ну да – недолюбили,как не были ни нежность, ни покой,но этот слой густой таежной пылипора смахнуть уверенной рукой.Все вычистить – от сердца до каемки,до каждого слепого рычажка,чтоб заново запели шестеренкимелодию высокого прыжка.

Вместо солнца

«Он тяжел был и мрачен, как лондонский смог…»

Он тяжел был и мрачен, как лондонский смог,я закрыла границы свои на замок,чтоб туман этот бледный, срываясь на крик,больше жить надо мною не моги в окно ни за что не проник.Но когда в черном небе желтела блесна,я на дне, словно рыба, лежала без сна,то мне было так жутко, так страшно-темно,и на смог я смотрела в Fb из окна.Я опять открывала окно.И по этому прошлому мраку китыпроплывали с фонтанами, таяли льды,и на самых глубинах звенела земля,и тянулись к закрытым границам цветычерез облачный бархат угля.И опять наступали мерцанье и гром,как на Лондон – туман в середине втором.И я заново пряталась от темноты.А тем временем в воздухе бледно-сыромза окном проплывали киты.

«Словно мясо ножом – так любовь отрезает…»

Словно мясо ножом – так любовь отрезает.Дотянись, дотянись до прощения.Будто стрелки в дворовой игре исчезают,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.