Волкодлак

Князь немного помолчал, посмотрел на тысяцкого и произнёс:

– Откуда такие вести, верны ли сведения, не вражьи ли это козни, чтобы нас ввести в заблуждение?

Даниил немного помолчал и сказал:

– Сведения получены от одного из приближённых людей византийского посланника, которому можно верить.

Князь посмотрел вновь в окно, затем повернулся и произнёс:

– Надо быть готовыми ко всему, доверять кочевникам нельзя. Собирайте дружину, укрепляйте крепость, усиливайте охрану.

Затем улыбнулся и добавил:

– Впрочем, ты и сам, Даниил, знаешь, что делать, я тебе вверяю охрану границ наших земель.

Даниил поклонился князю и вышел, а Всеволод проводил взглядом тысяцкого и про себя подумал: «Сработал наш план, хотя и нехитрый, всё же пришёл в действие».

Византийские посланники, перед тем как договориться с половцами о совместном походе против врагов Византии, обращались за помощью к триумвирату братьев Ярославичей, но в этом посланнику Константинополя было отказано. Братья опасались разорительного набега кочевников на их княжества, когда дружины отправятся в поход, а русские земли останутся беззащитными. Да тут ещё князь Полоцкий Всеслав Брячеславич, или, как его ещё называли, Всеслав Чародей, набрал силы, вышел из подчинения триумвирата и решил, что он достоин киевского престола. Подговаривал князей Смоленского и Владимиро-Волынского пойти войной на братьев Ярославичей, захватить и разорить их города и земли.

Глава 3

.

Поход

Родовое селение половецкого бека Таркана располагалось в двух днях пути от Шарукани, на левом берегу излучины Северского Донца. Поселение называлось Тарканерт, что означало «земля Таркана». Его древний род, обзаведясь обширными пастбищами, границы которых обозначались каменными статуями, жил оседло, как и большинство половецких родов, в отличие от других степных кочевников. Пастбища простирались вокруг поселения, с левой стороны вдалеке виднелся лес, в котором кипчаки заготавливали дрова на долгую зиму, а с правой – протекала река, где в изобилии водилась рыба. Они были язычниками, поклонялись солнцу, небу, волку и разным идолам. В их жилах текла кровь кочевых разбойников, взывая к постоянным набегам и грабежам.

Таркан, прибыв в родовое селение, вошёл в свою юрту, умылся с дороги, сменил пыльную одежду на свежую и не удержался, чтобы вновь не полюбоваться приобретённым чудесным мечом. Взглянул на византийский меч, висевший на стене юрты, который всегда был с ним в походах, и решил, что новый меч также будет ему служить верой и правдой и принесёт удачу в предстоящем походе.

Затем вставил новый меч в ножны и повесил на стену юрты, где уже красовалась целая коллекция богато украшенных мечей и луков.

В это время в юрту вошла жена, он её обнял и поделился радостным известием, что предстоит поход, в котором он будет сам себе хозяин, сам будет решать, куда направить своего коня и своих воинов. Он был в хорошем расположении духа, размечтавшись о большой наживе, но, заметив, что жену что-то беспокоит, спросил:

– Здоровы ли дети?

На что супруга ответила:

– С детьми всё хорошо. Старший хочет отправиться с тобой в поход! А ему только двенадцать лет, пусть ещё немного подрастёт, очень тебя прошу, оставь его дома!

Таркан улыбнулся и, нежно глядя на жену, ответил:

– Мальчишка, а уже мечтает о подвигах! Похвально, когда вырастет, будет настоящим воином! А пока, ты права, рано ему со мной в поход.

Он хорошо знал причину своего отказа. Таркан в семье был третьим ребёнком, а значит, вслед за своими старшим и средним братьями был третьим претендентом возглавить род Эльбуров. Это его не устраивало, в честолюбивых мечтах он видел себя единственным предводителем рода. С малых лет он выделялся среди братьев изворотливым и хитрым умом, стремлением добиваться своей цели любым способом, не щадя никого на своём пути. Кроме того, Таркан был прирождённым воином – физически вынослив, быстро усваивал боевое мастерство как битвы на мечах, так и виртуозную скачку на коне, при этом метко стреляя из лука и разя копьём.

Возмужав, Таркан становился всё более амбициозным, считал, что он создан для великих дел и свершений, возможно, даже стать Великим ханом! Но сначала надо убрать с дороги братьев и стать беком своего рода.

Старший брат безоговорочно видел себя после отца предводителем колена, для этого, как он считал, у него имелись все предпосылки. Он действительно был хорошо развит физически, прекрасно владел оружием, даже считал, что обладает полководческим мастерством. Но, как заприметил ещё с раннего детства Таркан, у старшего брата помимо всех плюсов был один большой минус. Он в своём храбром безрассудстве во имя совершения какого-либо подвига и стремления выделиться во время поединка терял всякую осторожность и чувство опасности. Всё это могло привести к нелепой гибели, чем и решил воспользоваться Таркан, пока брат, повзрослев, не стал более осторожным.

Воины отца готовились к очередному походу, и Таркан, играя на слабостях брата, посоветовал ему уговорить отца взять его с собой, чтобы показать свою удаль и наследственное право на роль бека своего рода. После долгих уговоров отец взял старшего брата с собой в поход, где тот в одном из сражений решил проявить удаль и, несмотря на запрет отца, безрассудно бросился в самую гущу сражения, где и нашёл свою погибель. Таркан после этого известия погоревал со всеми для вида, хотя в душе ликовал – ведь он теперь стал ближе к заветной мечте.

Со средним братом Таркан поступил не менее жестоко. Во время рыбалки с лодки на быстрой и холодной речке в безлюдном месте, которое Таркан заранее присмотрел, он толкнул брата за борт. Быстрое течение подхватило растерявшегося юношу, он просил помощи, протягивая руку к брату, но Таркан равнодушно наблюдал, как тот барахтается в ледяной воде, пока несчастный окончательно не исчез под водой.

Стоя в лодке, Таркан издал победный клич: «Теперь я бек рода, сама судьба мне благоволит!»

Обставляя смерть брата, как случайность, недалеко от берега, он топором пробил дно лодки, она заполнилась водой и стала уходить под воду, а Таркан благополучно доплыл до берега. Дома родным рассказал, что лодка перевернулась на середине реки, и они оба оказались в ледяной воде, он сумел выбраться, а брат утонул мгновенно. Объясняя это тем, что во время опрокидывания борт лодки ударил по голове брата, и он сразу пошёл на дно.

Детально продумав весь план похода, теперь он был спокоен в ожидании прихода своих кошевых и глав семейств рода.

Воспоминания не тревожили его совесть и душу, но, помня, как безрассудно погиб в походе его старший брат, решил своего сына, стремящегося показать свою удаль, пока не брать в набеги, пока тот не повзрослеет и не наберётся ума. У Таркана было три дочери и сын-наследник, который возглавит род, поэтому он оберегал его от ненужных рисков.

Когда пришли кошевые, Таркан поделился и с ними новостями и отдал распоряжение готовиться к походу. Весь род облетело радостное известие, что они отправляются в поход на русичей, а не со всеми в Византию. На русских землях все мечтали отвести душу разбоем, хорошо поживиться различным добром, захватить в плен невольников. В поход отобрали четыреста воинов и для охраны своих владений оставили более ста человек. Сборы были быстрыми, через три дня выступили в поход. Каждый половецкий воин при себе имел двух коней, на одном передвигался, второй был нагружен небольшим запасом продуктов. Также в случае гибели одной лошади воин пересаживался на вторую. Бедой было потерять всех коней, тогда при возвращении домой воин, не сумевший купить коня, становился просто скотоводом. Одеты они были в простые стёганые ватники и плотные рубахи, что в некотором роде спасало их от стрел и касательных ударов. Низкорослые, ловкие и юркие воины никогда не использовали тяжёлые доспехи из железа. Вооружение их состояло из полутораметровых уйгурских луков. Стрелы лежали оперением вниз в колчане, который крепился в наклонном положении ремнём на поясе с левой стороны. Оружием ближнего боя были мечи и длинные пики.

Отряд Таркана уже несколько дней был в пути и двигался по заранее проложенному маршруту, задуманному ещё зимой. Сначала путь проходил по левому берегу реки Северский Донец, затем резко поворачивал на запад – здесь надо было переправиться через реку, далее путь шёл в сторону Тёмного леса. Но в лес Таркан заходить не хотел, мистический страх удерживал его, несмотря на то, что это был короткий путь, он решил обойти его.С этим местом была связана загадочная и пугающая всех история, произошедшая несколько десятков лет назад, но в памяти у половцев осевшая надолго. В одном из походов передовой отряд половцев из тридцати воинов ранним утром вошёл в Тёмный лес, а к вечеру из него вышел без коня и оружия только один еле живой и насмерть перепуганный воин. Когда он смог говорить, то поведал жуткую мистическую историю. Они въехали в этот лес, и ничто не предвещало беды. На половине пути им навстречу из самой глухой чащи вышел старик с длинными седыми волосами да бородой по пояс. Одет был в длинную холщовую рубаху, подпоясанную кушаком из ткани, с тяжёлым посохом в правой руке. Он встал на пути половецкого отряда, от чего воины замерли, как по приказу. Старец промолвил:

– Возвращались бы вы назад подобру-поздорову, а то не ровён час, сгинете вы тут!

Но воины уже пришли в себя от неожиданности и в ответ только рассмеялись, а кошевой, подсмеиваясь, крикнул:

– А не от такого старого и немощного старика, как ты, мы все тут погибель найдём?

На что старче ответил:

– Может, от меня или ещё от кого, но я вас предупредил, на всё воля Всемогущего и Мудрого Велеса!

Один из воинов уже готов был натянуть тетиву, чтобы поразить старика из лука, но в этот момент на его месте возник огромный волк с горящими глазами и оскаленной мордой. Затем он превратился в ревущего медведя, который поднялся на задние лапы и стал с лёгкостью ломать деревья, как сухую траву. Внезапно у всех воинов затуманился разум, глаза заволокло пеленой и, повинуясь неведомой силе, они стали биться с воображаемым противником, разя своих товарищей стрелами, саблями, пиками. А тех немногих, кто ещё остался в живых, задрал медведь, оставив одного в живых, чтобы остальным поведал.

Не верили рассказу обезумевшего от страха воина предводители основного отряда и всё ждали вестей от передового отряда, ушедшего в лес. Но ни под вечер, ни наутро никто больше из леса не появился. Ночь прошла в тревожном ожидании, тень страха многим закралась в душу. Утром стали думать, как поступить, и вот самые смелые с опаской отправились в Тёмный лес. На лесной поляне перед ними предстала жуткая картина – воины, погибшие от стрел, мечей и пик своих товарищей, лежали на земле. Несколько коней стояли рядом с погибшими, некоторые паслись недалеко за деревьями, а многие разбежались по лесу. Собрав оставшихся лошадей, оружие, погрузив погибших на телеги, поспешили поскорей убраться из зловещего леса. И всё время им казалось, что рядом кто-то присутствует и наблюдает за ними.

Таркан был смелым воином, но всё же путь с отрядом держал на расстоянии двух полётов стрелы от кромки колдовского леса, расположенного справа. На большее расстояние отойти не было возможности, этому препятствовала пересечённая местность с малыми и большими оврагами, заросшими мелким колючим кустарником, что мешало проезду обоза. Чувство тревоги не покидало, многим казалось или виделось, что кто-то смотрит на них, то ли человек, то ли волк или медведь. Лишь когда лес остался далеко позади и скрылся из виду, все успокоились, послышалась тихая речь и даже шутки.

Проложив свой путь около Тёмного леса, расположенного на окраине княжества и вдали от хорошо укреплённых крепостей, Таркан экономил время и старался быть незамеченным на пути на северо-восток Переяславского княжества. Там, как он думал, менее всего ожидали появления степняков, крепости не так хорошо укреплены, да и дружинных людей при них не много.

Таркана привлекала лёгкая добыча – посадские поселения, располагавшиеся перед стенами крепостей, которые можно было легко разорить, разграбить и захватить немало пленников. Тут он рассчитывал на внезапность, чтобы селяне, работающие в поле и домах, не успели укрыться за стенами крепости.

Через несколько дней перехода, под вечер, вернулись высланные вперёд дозоры. Они доложили, что до намеченной цели осталось полдня пути при размеренной скачке. На ночлег кипчаки расположились на таком расстоянии, чтобы их не обнаружили. С раннего утра, оставив на стоянке обоз под охраной нескольких воинов, направили рысью своих коней к поселению.

Посад располагался около небольшой крепости, укреплённой частоколом из брёвен, вокруг бревенчатых стен был небольшой ров, как и у всех крепостей того времени. У ворот, на смотровой башне, стояли воины. Дружинных в крепости, как и рассчитывал Таркан, было немного. Крепость находилась на удалении от южных рубежей княжества, тут менее всего ожидали нападения. Крепости, расположенные на южных рубежах, подвергались более частому нападению, потому были укреплены лучше, да и воинов было больше.

Руслав с раннего утра был в поле и на волах пахал землю. Парню было на вид лет шестнадцать, плотного телосложения, в нём виделась немалая физическая сила. В битвах на мечах со сверстниками, да и с товарищами постарше себя всегда выходил победителем. Метко стрелял из лука, он с детства любил метать ножи в цель, это стало любимым занятием в свободное время, и нож, вложенный в самодельный сшитый чехол, всегда носил в потайном кармане. Мудрые старики, убелённые сединой, пророчили: быть ему знатным воином, как его отец! Придёт время – и покроет он себя небывалой славой!

Жил Руслав в небольшом доме на краю посада с матерью и отчимом. Отца своего не помнил, но ему сказывали люди, что он был сильным и знатным дружинным. Храбро сражался и погиб в неравном бою с врагами.

Мама ничего не рассказывала сыну про отца, а только отводила глаза в сторону и горько вздыхала. Сильно она его любила и никак не могла забыть. И замуж никогда бы во второй раз не вышла, да только вот сына надо было на ноги поднимать. Отчим к Руславу относился по-доброму, видел в нём смелость и трудолюбие отца – своего товарища, с которым они вместе были в дружине. После ранения ноги и руки отчим стал непригоден для военного дела и стал земледельцем.

В последнее время Руслав испытывал какое-то предчувствие надвигающейся беды. Ему казалось, что всё вокруг происходит в каком-то замедленном темпе, народ снуёт туда-сюда по-иному, птицы летают не так, как прежде, даже вода в реке течёт иначе. И самое главное, крепость и посад, раскинувшийся вокруг неё, и жителей, живущих в своих домах, он больше никогда не увидит в прежнем виде – всё уже изменилось! Этими новыми для себя чувствами Руслав поделился с отчимом, но тот лишь улыбнулся, пожал плечами и, хромая, пошёл по своим делам.

Беспокойство овладевало Руславом, он торопился вспахать поле, нещадно погоняя волов, как будто боясь не успеть. Время было ближе к полудню, солнце нещадно палило, стало жарко и душно. Волы, не привыкшие к такому неласковому обращению, фыркали и, озираясь, поглядывали в сторону реки. Руслав допахал очередную борозду и остановился на краю пашни. Распряг и отпустил животных, которые тут же побежали к прохладной воде. Парень, ещё не видя никакой опасности, почувствовал её всем телом. Пристально вглядываясь вдаль, вначале увидел столб пыли, а затем стал различать всадников на конях, которые двигались в его сторону. «Половцы!» – пронеслось у него в голове.

От жуткой догадки его бросило в жар, через мгновение по спине пробежал холод, хотел уже бежать к реке, а там броситься в воду, переплыть реку и спрятаться в камышах. Но кочевники были уже близко, а до воды далеко, от таких искусных наездников не убежать, да и лучники они отменные, стрела догонит, об этом он знал из рассказов отчима. Мысли роем пронеслись в голове юноши, в одно мгновение он стал старше и решил, что ни за что не покажет степнякам, что он струсил, а примет смерть с достоинством, как его отец!

В одно мгновение он оказался в окружении врагов, которые с удивлением рассматривали гордо стоящего красивого белокурого русича. Они кружили вокруг него, кто смеялся, указывая на парня пальцем, некоторые со злобой смотрели в его сторону, готовые зарубить в любую минуту, пошевели он хотя бы пальцем, но только один хорошо одетый воин пристально рассматривал парня, вглядываясь в лицо.

Это был Таркан, который с удивлением для себя отметил, что парень с достоинством готов принять любую, даже лютую смерть, которую уготовила ему судьба, также виделась в нём неведомая сила, от которой исходила опасность и закрадывался в душу страх, а ещё ему казалось знакомым лицо, очертания фигуры, пронзительный холодный взгляд. Он уже хотел отдать приказ убить его немедленно, но решил взять в полон, невольники ему были нужны для тяжёлых работ, а этот был, как видно, отменным землепашцем.

Руслав успокоился, готовый смириться с Провидением, и лишь тревога о судьбе посада и всех жителей терзала душу. В это время через пелену горьких раздумий до него донеслись слова предводителя отряда, обещавшего ему жизнь, но в неволе, если он будет хорошо себя вести.

Немного помедлив, Руслав дал согласие, подумав, что пусть будет так, как есть, а там посмотрим, обидно умирать просто так, не нанеся урон врагу, а может, по пути удастся сбежать. Жить в неволе он не хотел, но и умирать не торопился.

Один из всадников, толкнув тупым концом копья Руслава в спину, крикнул, чтобы он бежал впереди лошади, направляя в другую сторону от посада и крепости. Юноша повиновался, а мысленно уже обдумывал план побега, надеясь, что припрятанный нож поможет ему освободиться от пут. Вскоре он оказался среди небольшой толпы невольников, а над родным поселением уже виднелись клубы дыма и стал доноситься запах гари, от чего сердце сжималось от боли и ненависти к врагам, в одну минуту оборвавшим счастливую свободную жизнь.

В посаде половцы, как и ожидали, почти не встретили сопротивления. Они поджигали дома, из которых на улицу выбегали перепуганные женщины, старики, дети, их половцы, как скотину, нагайками сгоняли в общую толпу. Стариков не трогали, они им просто были не нужны, если те сами попадались на пути всадников и пытались оказать сопротивление, то с ними не церемонились – убивали одним взмахом меча или ударом копья. Собирали в стада имеющийся скот, забирали ценные вещи, предметы быта, хозяйственный инвентарь. Но кто мог держать в руках оружие, старались дать отпор, предпочитая смерть унижению и жизни в неволе.

Среди сражающихся селян выделялся хромой воин, который мечом сбивал всадников с коней, разя насмерть, пока его не окружили и не поразили множеством стрел. Вместе с женой он принял смерть, успев убить и покалечить немало врагов.

Таркан в окружении нескольких воинов с холма наблюдал за всем происходящим вокруг и был охвачен яростью, когда пришла весть о гибели соплеменников. Он никак не ожидал такого отчаянного сопротивления горстки землепашцев!

Но надо было спешить и до заката солнца уйти в степь, пока не придёт помощь из крепости и Переяславля. Таркан торопил своих воинов, хотя от ярости хотелось всё крушить вокруг, его глаза налились кровью, но он, сдерживая гнев, повернул коня прочь от разорённого посада. Уже, наверное, послали гонца в Переяславль с известием о набеге, и княжеская дружина может перехватить по пути медленно идущий обоз с награбленным добром, со скотом и невольниками.

С опаской поглядывал Таркан назад, ожидая погони, но на помощь посадским дружина не пришла, возможно, не решаясь вступить в бой малыми силами. Обнаглевшие от безнаказанности половцы разорили, разграбили и сожгли ещё несколько селений в ближайшей округе и отправились домой, радуясь большой добыче.

Глава 4

.

Побег

Пыль, поднимаемая тяжело нагруженным обозом, окутывала утомлённых людей, обречённо идущих по степи в неволю. По дороге пленников кормили плохо, давали еды ровно столько, чтобы не умереть с голоду. Жажду люди утоляли из ручьёв или небольших речек, попадающихся на пути. Половцы были обременены награбленным и не могли двигаться быстро, поэтому, опасаясь погони, всё время подгоняли пленников и скот, пуская в ход нагайки, не щадя ни людей, ни животных.

Руслав шёл вместе с односельчанами, мужественно перенося все тяготы. От знакомых узнал о печальной судьбе посада, о том, как погибли мама и отчим. Ярость вскипала в душе парня, хотелось броситься на врагов и рвать и метать их в клочья, но какая-то непонятная пока ему сила останавливала, приводила в ледяное спокойствие тело и душу, а разум подсказывал идти по другому пути к отмщению. Мысль о побеге не оставляла Руслава, и он ждал удобного случая, который он не упустит. Весь путь пролегал по голой степи, иногда с мелкими перелесками, здесь не было никакого шанса на успех – от метко пущенной стрелы далеко не убежишь. Через несколько дней, после ночного привала парень заметил, что, едва тронувшись в путь, половцы как-то вдруг непривычно стали себя вести. Появилась нервозность в их поведении, а ближе к полудню у некоторых уже появился на лицах испуг, многие со страхом вглядывались вдаль и даже меньше стали обращать внимания на пленников. Из разговоров степняков Руслав понял, что отряд приближается к лесу, который почему-то называли колдовским и смертельно опасным. Водились там невероятные чудища, колдуны и убивали всех, кто осмеливался войти, а путь пролегал мимо этого леса, чего все очень боялись. Чем ближе приближались очертания контуров могучих деревьев, тем сквернее становилось настроение у степняков, некоторые даже как будто съёживались, у многих побледнели лица.

«Этим надо воспользоваться, другого шанса может не быть, – пульсом стучало в голове. – А с чудищами и колдунами как-нибудь разберёмся, ведь неволя страшнее».

Обоз растянулся, и половцы сбились с ног, стегая нагайками то животных, то замешкавшихся пленных. Впереди шёл головной отряд, за ним гнали стадо, потом двигались телеги, гружённые награбленным. В хвосте обоза шли пленники, а замыкала колонну вторая группа всадников. Всё это высмотрев, Руслав решил: когда они будут ближе к лесу, он попытается сбежать. Чем ближе был Колдовской лес, тем беспокойнее вели себя животные, стараясь выбежать из стада, всадникам приходилось возвращать их обратно.

С другой стороны, по ходу движения обоза, пролегали крутые овраги с зарослями из колючих и густых кустарников, с острыми сучьями, торчащими вверх наподобие рогатин. Животные могли случайно сорваться вниз по склону и смертельно пораниться. Этого нельзя было допустить, и поэтому кочевники отгоняли скот всё ближе и ближе к загадочному и страшному лесу. Непроизвольно за стадом последовали половцы, направляя следом и весь обоз.

Руслав был этому несказанно рад, незаметно для всех он переместился из центра толпы на самый край и выжидал удобного момента для побега. Уставшие, голодные невольники уже не беспокоили половцев – куда им деться?! Воспользовавшись этим, юноша достал спрятанный нож и, держа в руке, был готов в любой момент пустить его в дело. Сердце стало учащённо биться, к голове прилила кровь и пульсировала в висках, некстати появилась дрожь в руках и ногах. Вдруг впереди произошла какая-то заминка, раздались крики, вопли избиваемых людей, ругань охранников, удары плетьми, и степняк, ехавший рядом, внезапно сорвался с места и поскакал на помощь товарищам.

Время действовать пришло! Руслав ощутил ледяное спокойствие, тело наполнилось энергией, в затылке появился холодок, всё вокруг стало происходить как в замедленном действии. Сорвавшись с места, он побежал к спасительному лесу, он не только видел, а именно чувствовал действия всех и всего вокруг. Охранявшие невольников степняки сначала растерялись от неожиданной смелости и безрассудства поступка молодого пленника – зачем добровольно бежать в Заколдованный лес себе на погибель?

Потом один из них бросился в погоню, пришпорив коня и на скаку раскручивая аркан. Нагоняя беглеца, на ходу бросил аркан уверенной рукой, он был мастером в этом деле. Руслав ощутил летящую на него петлю, готовую сдавить шею.

Так бы всё и вышло, будь на его месте кто-то другой. Но беглец резко отскочил в сторону и на мгновение остановился, верёвка упала рядом. Сконфуженный наездник был в недоумении от неудачи. Когда всадник оказался рядом с Руславом, тот, издав яростный звериный рык, с горящими глазами и ловкостью волка вскочил на лошадь позади наездника и перерезал ему горло. Спрыгнув на землю, помчался к спасительному лесу. Кипчаки опомнились, и вслед полетели стрелы.

Как ни ловок был Руслав, но и половцы были меткими воинами, несколько стрел достигли своей цели. Одна вскользь поцарапала бок, бедро, другая попала в плечо. Юноша в горячке не замечал и не чувствовал боли. Он бежал между деревьев больших и малых, через кустарники, царапая тело и лицо, пока не выбился из сил. Остановился около большого могучего дуба и присел в тени его кроны отдохнуть, прислонясь спиной к стволу. От усталости и потери крови Руслав погрузился в забытьё. Сколько прошло времени, он не знал, но очнулся от внезапно возникшего чувства опасности. Все его чувства были обострены и, даже не открывая глаз, он чувствовал, что на него кто-то смотрит. Ещё он ощутил поток силы, идущей от ствола векового могучего дуба.