Забавы мертвых душ

Он сушил полотенцем мокрые, только что вымытые волосы, когда в дверь его квартиры позвонили. Он растерялся? Перепугался? Опешил? Сам не понял, что заставило его на цыпочках красться в прихожую и минуту рассматривать в глазок низкорослую пигалицу с короткой стрижкой. Та таращилась ему прямо в левый глаз. Увидеть, конечно, не могла сквозь дверной глазок, но терпеливо таращилась.

– Рассмотрел? – спросила она громко.

Полезла во внутренний карман черной длинной куртки, достала служебное удостоверение, придвинула к глазку и требовательно, опять же громко, произнесла:

– Открывайте, Карелин. Я ваш участковый.

Он послушно открыл. Отступил от двери.

– Оденьтесь, – строго потребовала она, мазнув взглядом по его голому торсу и коротким шортам.

Он кивнул и ушел в спальню. Достал почти новый, но давно вышедший из моды спортивный костюм. Влез в него за тридцать секунд. Вышел к ней. Она так и продолжала топтаться в прихожей.

– Проходите, – неуверенно предложил Дима.

– Хорошо, – согласилась она неожиданно и пояснила: – Разговор не из двух предложений, Карелин. В коридоре не годится вести подобные беседы.

На самом деле ей хотелось посмотреть, как он обустроился. Он поймал в ее глазах любопытство, пока она шла в его кухню, обходя три другие комнаты. Необходимости, на его взгляд, не было. Но она везде заглянула.

– Я не прячу у себя беглых каторжников, – пошутил он ей в макушку.

– Я обязана сделать осмотр, – отреагировала она вполне спокойно.

Она прошлась по его кухне размером с квартиру Лешки Окунева. Тронула зеленые листья какого-то неизвестного ему растения, цветущего раз в году в декабре.

– Вы приобрели? Или из прошлой жизни осталось? – поинтересовалась молодая девушка, мало похожая на участкового.

– Из прошлой. Куртку? – протянул он к ней руки.

Она послушно скинула ему куртку, оставшись в черной водолазке и таких же брюках. Удостоверение предусмотрительно вытащила, переложив в задний карман брюк. Пока он относил куртку в прихожую, уселась за большой, сверкающий белой полировкой стол.

– Кофе, чай?

Он точно знал, что на полках его шкафов есть и то, и другое. Окуневу спасибо!

И даже диетические хлебцы, коробка с печеньем и какие-то конфеты.

– Чай, – согласно мотнула она коротко стриженной головой. – Много, горячего и сладкого. Лимона не надо.

Лимона как раз и не было. Вот все было, даже киви. А лимона не было.

Он быстро вскипятил воду. Заварил чай в большом медном чайнике, оставшемся от родителей. Достал ей высокий фарфоровый бокал. Он обнаружил на полке всего три. Три из шести. Остальные когда-то разбились. Это тоже была память от родителей. Он этой посудой дорожил. И Лизе не позволял менять ее на что-то современное и безликое.

– Вкусный чай, – похвалила девушка. – А вы что же?

– Я этого чая за восемь лет напился до чертей в глазах, – признался Дима.

– Чифирили? – подозрительно прищурилась она.

– Нет. Просто пил чай. Больше ничего не было. Ни кофе, ни какао. – Дима встал спиной к окну, опершись о подоконник. – Так зачем вы здесь? Как вас?..

– Старший лейтенант Климова, – представилась она. – Мария Сергеевна. Для вас…

– Для меня гражданин начальник, – внес он уточнение, сложив губы ядовитой ухмылкой.

– Нет. Для вас просто старший лейтенант, – отреагировала она вполне спокойно. – А здесь я не для того, чтобы чаи распивать, хотя спасибо. А для того, чтобы узнать, как вы собираетесь дальше жить? Вы условно-досрочно освободились. Характеристика вполне себе ничего из мест лишения свободы. Но одно дело – там. Другое – здесь. Так как, гражданин Карелин, вы жить собираетесь?

– Законопослушно, – не перестал язвительно улыбаться Дима.

– Это даже не обсуждается, – покивала Мария Сергеевна, попивая чай из фарфорового бокала его родителей. – Я о другом… Чем вы собираетесь заниматься? Пойдете работать на вашу фирму?

– Это больше не моя фирма, – напомнил он ей, а заодно и себе. – Я выписал генеральную доверенность моей бывшей жене, еще когда сидел под следствием. После развода с ней, а случилось это после двух с половиной лет срока, я продал ей свою долю в бизнесе.

– За хорошие деньги или так – чисто символические? – Она вдруг смутилась под его удивленным взглядом и пояснила: – Я не из любопытства спрашиваю. Мне важно понять: насколько вы обеспечены и социально адаптированы сейчас к жизни в новых условиях? Требуется ли вам какая-то социальная помощь и поддержка и…

– У меня есть деньги, старший лейтенант. И социальная помощь мне не нужна, – перебил ее Дима, она показалась ему забавной. – Я продал свою долю в бизнесе своей бывшей жене за очень, очень хорошие деньги. И они все на моих счетах. К тому же у меня осталась кое-какая недвижимость. Так что… В случае острой необходимости мне есть что продать.

– Хорошо, – кивнула Мария и прищурилась на него. – Стало быть, работать вы не станете?

Дима промолчал в ответ, лишь неопределенно подергав плечами.

– А раньше тунеядцев судили, – неожиданно сказала она, поднимаясь с места. – И если вы станете промышлять чем-то противозаконным, я буду вынуждена…

– Я не собираюсь вкладываться в преступный бизнес, старший лейтенант, если вы об этом.

– Об этом, об этом, – покивала она. – А о чем же еще! Учтите, на моем участке нет наркопритонов и лабораторий. Каждый алкоголик и наркоман у меня на карандаше. Мне многих сил и здоровья стоило вытравить с участка дилеров, сбывающих дрянь. И если вы намерены…

– Не намерен, – оборвал он ее с раздражением. – Я второй день дома, старший лейтенант! Я еще даже на улицу не выходил. Нужды нет. Окунев мне продуктов на полгода купил. А вы мне про такое…

– Окунев – это муж вашей жены?

Мария влезла в рукава куртки, которую он распахнул за ее спиной.

– Окунев – это мой бывший сосед. И да, он нынешний муж моей бывшей жены. И у нас с ним великолепные отношения. Это он приехал меня встречать.

– Открою вам тайну, гражданин Карелин. – Встав на пороге, Маша вернула удостоверение во внутренний карман куртки, строго глянула. – Именно Окуневу вы обязаны своим условно-досрочным освобождением. Он пороги обивал, хлопотал, без конца звонил, нудил и просил. Если бы не он…

– Если бы не он, я бы вышел через четыре года, – в который раз перебил ее Дима. – Спасибо, что навестили. Со своей стороны обещаю вести себя смирно и внимания правоохранителей не привлекать. До свидания.

Закрывая за ней дверь, Карелин предположить не мог, что уже завтра снова встретится с участковым – Марией Сергеевной Климовой. И как раз по причине того, чего обещал избегать.

Глава 4

– Открывай дверь, старая! – Крупный грязный кулак ударил по железной двери, потом еще и еще раз. – Я тебе говорил, что приду? Я пришел! Открывай, хуже будет!

Она стояла в собственной прихожей, прижимаясь спиной к двери, ощущая каждым нервом мощные удары. Казалось, что этот страшный человек молотит не по двери, а между ее лопаток. И делает ей больно. Но она не уходила, потому что считала, что заслужила это наказание. Это была кара за ее неправильную жизнь, за ее импульсивные поступки.

Зачем ей была нужна эта дурацкая дубленка? Зачем?! Зиму обещали теплую. Вполне отходила бы в старом пуховике. Нет, купилась на рекламу, зашла в магазин, долго примеряла и выйти без покупки уже не смогла. При этом она совсем не была шопоголиком, нет. Ей просто очень, очень понравилась эта дубленка: тонкая, теплая, с красивым мехом по воротнику. Не мех – шелк! И так она ей подошла. Так подошла, что снять ее с себя и оставить в магазине, Зинаида Павловна просто не смогла.

– Мы можем оформить вам рассрочку, – сверкнула белозубая улыбка продавца в ответ на ее жалобы на отсутствие денег. – За полгода расплатитесь. Главное, эта рассрочка не кредит. Никаких процентов. Раз в месяц приносите в магазин деньги, мы выписываем вам чек.

– А если я опоздаю на день-два? – все еще колебалась она, не желая притом выпускать дубленку из рук.

– Не страшно. В договоре будет прописано, что семь дней – допустимая просрочка платежа.

Так это было заманчиво. Так устраивало Зинаиду Павловну. И дубленка была чудо как хороша. И она решилась. Оформила договор, забрала покупку. Дома долго крутилась перед зеркалом, примеряя подо все свои вязаные шапки. Сочла, что ни одна не годится. И срочно надо будет купить моток хорошей шерсти в тон к меху. И связать шапочку и тонкий шарфик. Что-что, а это она умела.

Купила. Связала. С приходом зимы начала носить новенькую дубленку, не жалея. Долг регулярно погашала. Продавец все так же лучезарно улыбался ей, осыпая комплиментами. Все шло замечательно. До прошлого месяца. Тогда-то и начались ее проблемы. Да какие!

Перво-наперво куда-то подевался тот самый улыбчивый продавец, ему на смену появилась толстая тетя неопределенного возраста. Очень неприятная и грубая особа. Магазин поменял название. И когда Зинаида Павловна попыталась внести очередной – предпоследний – платеж, ей сказали, что это не к ним. А куда – они не знают.

– Радуйтесь, женщина, – порекомендовала неприятная особа, криво скалясь. – Дубленка досталась вам почти даром.

Зинаида Павловна была женщиной дисциплинированной, законопослушной, поэтому радоваться поостереглась. Она насторожилась. И начала ждать неприятностей.

Они и явились в лице грубого здоровенного мужика, от которого даже сквозь дверь воняло перегаром.

Явившись однажды ранним утром, он потребовал от нее вернуть долг за купленную дубленку. Весь полностью. Ее слова о том, что она почти все выплатила и осталось лишь два платежа, не были им услышаны.

– Хозяин магазина разорился. Он продал все свои долги нам. И мы теперь их собираем, – пояснил он. – Так что придется вам все нам вернуть.

– Что все? – не поняла она, разговаривая с ним через запертую дверь.

– Долг, тетя. Долг верни.

– Я все погасила. Осталось два платежа, – настырничала Зинаида Павловна. – У меня есть все документы, которые подтверждают…

– Подотрись ими, – заржал в полный голос человек за дверью. – Он нам должен столько, что…

Она, наивно полагая, что сможет договориться с новыми хозяевами, побежала на следующий день с документами в магазин. Но там ее ждало еще большее разочарование.

– Женщина, это что такое? – вертела в руках ее бумаги неприятная особа с лишними килограммами.

– Договор, чеки о платежах. – Зинаида Павловна тут же вырвала из ее рук свои документы и поспешила спрятать в сумке.

– Ни печати, ни штампа. Это филькина грамота, женщина. Ни в одном суде не докажете, что вы что-то там платили, – фыркнула та.

– Тогда я не стану вовсе платить. Потому что ни в одном суде нельзя доказать, что я вообще что-то у вас тут покупала.

Продавщица приоткрыла рот от такого и не нашлась что ответить. А Зинаида Павловна, мысленно похвалив себя за то, что не пошла сюда в новой дубленке, а надела старый пуховик, ушла домой.

Несколько дней было тихо. А потом этот ужасный человек снова пришел. И снова начал стучать к ней в дверь. И стал приходить каждый день. И угрозами сыпал все более серьезными.

– Открывай дверь, старая сука! – продолжил он сейчас и трижды пнул ее дверь.

– Если вы сейчас не уйдете, я вызову полицию! – крикнула она, отходя от двери на метр.

Кстати, а почему она этого не сделала сразу? Почему так давно все это терпит? Видела же вчера участкового – милую девушку Марию. Та наносила визит соседу Зинаиды Павловны. Кажется, он сидел в тюрьме, а теперь вернулся. И участковый его навещала. Или проверяла. Не важно. Важно то, что она серьезно относится к своим обязанностям. И ее вполне можно попросить о помощи.

– Полицию? – протянул насмешливо бессовестный гад из-за двери. – Как тогда по улицам станешь ходить, старая калоша? С оглядкой? Я буду стеречь тебя везде. Я во снах тебе буду являться.

Она не успела представить, как это будет. И испугаться по-настоящему не успела тоже. Дверь напротив, кажется, открылась. И мужской голос, очень приятный, поинтересовался:

– Что здесь происходит?

Сосед! Тот самый, который вернулся из тюрьмы. Зинаида Павловна не была с ним знакома. Его посадили, когда она еще не жила в этой квартире. Переехала позже, разъехавшись с зятем и дочерью. Правильнее, они остались в ее трехкомнатной квартире. А себе она купила «однушку», но в хорошем районе. И теперь она здесь живет. Одна. Пять лет уже.

– Что здесь происходит? – повторил приятный голос вопрос.

Зинаида Павловна глянула в дверной глазок. Сосед из квартиры напротив стоял посреди лестничной клетки в старомодном спортивном костюме. Он игрался ярким теннисным мячом, перебрасывая его из ладони в ладонь.

– Тебе чего, сосед? – прохрипел бессовестный гад. – Сиди себе смирно в своей хате, пока я к тебе не завернул.

– С целью? – спокойно поинтересовался сосед Зинаиды Павловны. – Ты вообще – кто такой? Почему нарушаешь покой граждан? Ломишься в квартиру к пожилой одинокой женщине.

– Я не ломлюсь. Я долг с нее требую, – чуть менее уверенно пояснил воняющий перегаром мужчина.

– Коллектор, что ли?

Теннисный шарик принялся летать из ладони в ладонь с невероятной скоростью. Зинаида Павловна не могла оторваться от дверного глазка, так ее это завораживало.

– Типа того.

– Если коллектор, то чего так нагло себя ведешь? Вас сейчас обложили правилами, голос повысить не можете. А ты одинокой женщине который день угрожаешь. Серьезно угрожаешь. Если я сообщу в твою контору, тебя уволят.

Зинаида Павловна видела, как сосед с убеждением кивнул. Ее душа, загнанная страхом в пятки, вдруг воспарила, расправив крылья. И она даже осмелилась открыть дверь. И сделать робкий шажок из квартиры.

– Во, вышла, – оскалил неровный ряд зубов ее мучитель.

И глянул на ее соседа со странным выражением на небритом лице. Она бы охарактеризовала это выражение как заискивающее.

– Если что, она ни хрена не одинокая. У нее дочь есть и зять, – добавил к своей угодливой мимике точно такие же интонации мужик.

– Откуда знаешь? – прищурился сосед.

Яркий мячик в его руках продолжал летать.

– Так это… Справки наводили.

– Документы покажи. – Сосед протянул левую руку, в правой зажал мячик, остановив его полет.

– Какие документы? – опешил мужик.

– Подтверждающие твои полномочия как коллектора. Покажи. Ну!

И вот тут мяч из его правой руки снова полетел, но только мимо левой ладони. Он угодил точно в центр лба ее мучителя. И с такой силой туда угодил, что мужик застонал и рухнул на колени.

– Да ты чего, а? Я же просто… – принялся тот скулить, когда сосед потребовал, чтобы Зинаида Павловна срочно вызвала участкового.

Она звонила, скороговоркой обозначала причину вызова, а попутно прислушивалась к тому, что происходит на лестничной клетке.

– Кто тебя нанял? Ты ведь никакой не коллектор. Так зачем ты здесь? Что тебе от нее надо? – наклонившись к скорчившемуся в углу мужику, допрашивал сосед. – Говори! Откуда знаешь про ее родственников?

– От них и знаю, – ныл мужик, потирая лоб. – Зять меня нанял нервы попортить бабке. Увидал ее в новой шубе…

– В дубленке, – поправила его Зинаида Павловна, возвращаясь на лестничную клетку. – Это не шуба. Это дубленка.

– Плевать, – покосился на нее ее мучитель. – Он увидал, разозлился. Говорит, мы с женой копейки считаем, а она в таких обновках ходит! Походил за ней. Узнал, где она за нее расплачивается. И придумал весь этот розыгрыш.

– Ничего себе розыгрыш! – возмутилась она. – Вы же мне покоя вовсе не даете! Я с ума схожу уже…

– Вот-вот, этого зятю было и нужно. Решил вас в дурку упечь, чтобы квартиру освободить. Говорит, не дождешься, пока ее не станет…

Через десять минут из лифта вышла Мария Климова – их участковый. Потребовала документы, их у человека, измучившего Зинаиду Павловну, не оказалось. Но он назвал себя. Климова принялась кому-то звонить, что-то выяснять. И уже через несколько минут повернулась к мужчине с удивленно вскинутыми бровями.

– Гражданин Кочкин, да вы у нас легендарная личность, оказывается! И претензий в соседнем районе к вам накопилось немало. Что скажете?

Тот затих, исподлобья посматривая на них.

– Сейчас приедут мои коллеги, заберут вас до выяснения. А пока… – Климова, покосившись на соседа Зинаиды Павловны, неожиданно присела на корточки перед Кочкиным. – Не расскажете в двух словах, чего вы хотели от гражданки?

– Ничего, – огрызнулся тот, отворачиваясь.

– Деньги он вымогал. Представился коллектором и требовал несуществующий долг. Я правильно все понял? – Сосед тепло глянул на Зинаиду Павловну.

– Да. Совершенно верно. – Она улыбнулась ему в ответ. – И зятя моего зачем-то приплел.

– Ничего я не приплел. Он меня и нанял, тебя с ума свести, – пробубнил Кочкин. – Зол на тещу сильно. Из квартиры, говорит, съехала, а оформлять не хочет на них. И эту хату не подписывает.

Вот какая же она молодец, что послушалась совета давнего приятеля своего покойного мужа – Германа Игоревича Желткова. И не стала все переписывать на дочь.

– Успеете еще, Зинаида Павловна, – советовал старый антиквар. – Это – нажитое вами. Ваша добрая воля – съехать от них в квартиру, которую вы на свои же деньги и купили. Пусть все так и будет пока. А потом время покажет, кому, что и за какие заслуги…

– Ого! Вот у нас и правонарушение нарисовалось, – покивала Климова, вставая на ноги. – Еще и зятя вашего привлечем за преступный сговор. Все, что от вас потребуется, Зинаида Павловна, это заявление.

Она немного погрустила, представив, как разозлится ее дочь, узнав обо всем. И даже едва не расплакалась, пока писала заявление на Кочкина. Но ее сосед, недавно вернувшийся из мест лишения свободы, вдруг помотал головой и проговорил:

– А вот плакать не стоит. Все уже позади. Проблем у вас больше не будет. Во всяком случае, со стороны вашего зятя. Это я вам обещаю. И участковый наш тоже обещает. Так ведь, Мария Сергеевна?

Климова как-то очень недобро посмотрела в его сторону. Промолчала. Через несколько минут приехал наряд полиции. Мучителя Зинаиды Павловны взяли под руки и увели.

– Если потребуется ваше присутствие, вас вызовут, – строго глянув на Зинаиду Павловну, проговорила Климова.

Повернулась к ее соседу, схватила его за рукав вышедшей из моды спортивной кофты и потащила к его квартире со словами:

– С вами у меня будет разговор особый…

Климова на него рассердилась? Совершенно точно рассердилась. Но за что? Почему? Он же какое доброе дело сделал. Он не побоялся, вмешался, защитил. Она теперь знает, к кому можно обратиться за помощью в первую очередь. И если у кого-то из знакомых и соседей возникнет острая необходимость в защите, она знает, к кому их отослать.

– Не надо на него сердиться, Мария Сергеевна! – крикнула ей в спину Зинаида Павловна.

Но ее не услышали. Дверь квартиры напротив плотно закрылась.

Глава 5

– Спит?

Лиза подняла на него взгляд от телефона лишь на секунду. Даже и того времени он не удостоился, входя в их столовую после того, как уложил дочь.

– Спит…

Алексей посмотрел в раковину. Посуда после ужина никуда не подевалась. Лиза, как всегда, не сподобилась сложить все в посудомойку.

– Леша, не парься, – рассеянно проговорила она ему в спину, когда он принялся заполнять посудомоечную машину грязными тарелками. – Завтра Лера придет и все сделает.

– И всю ночь будет вонять пищевыми отходами, – ворчливо отозвался он.

– Но ты же здесь не спишь, – возразила Лиза.

Вот что-что, а возражала она ему всегда с удовольствием. Говорила с ним неохотно. Сочувствовала – так же. Помогала? Да никогда. А вот спорить и возражать любила.

– Зачем выполнять чужую работу? Мы за это ей деньги платим. А она косячит. И привирать стала, – не унималась Лиза даже тогда, когда раковина опустела, а огонек на посудомоечной машине загорелся.

– Мне не сложно.

Он вымыл руки, тщательно вытер бумажным полотенцем. Взял пульт от телевизора и сел лицом к Лизе. Она сидела в кресле, положив ноги на низкий столик, выставив на обозрение совершенные ступни. Он устроился на диване напротив телевизора. Включил новости без звука. Он их уже слышал. Просто любил, когда телик в комнате работал. Не так ощущалось одиночество.

– Как день прошел?

Он пристально рассматривал жену. Находил ее по-прежнему красивой. И тут же ощущал в себе странный холодок, поселившийся не так давно в районе сердца. Не теплую волну, топившую его прежде, а холодок. Странный такой – острый.

Он что, ее больше не любит как прежде? Остыл? Или просто устал? Или раздражен тем, как она живет? Бессмысленно, однообразно, лениво.

– Что? – Оторвав взгляд от телефона, Лиза посмотрела на него. – Что-то не так?

– Все так, – отозвался Леша и не поспешил пересесть к ней на подлокотник, как делал раньше. – Чем сегодня занималась?

– Всем подряд. – Она вздохнула и снова уставилась в телефон.

– Дима не звонил?

Вопрос, вырвавшийся неожиданно, удивил и ее, и его самого. С какой стати Диме ей звонить? Она изменяла Карелину, еще когда тот был свободен. Бросила его сразу же, как его посадили.

А до того, как сесть, узнал обо всех ее грехах. Узнав, переживал так, что…

– С какой стати ему мне звонить? – сопроводила недоуменный взгляд равнодушным голосом его жена. – Мы давно чужие люди.

– А свои для тебя кто? Есть такие?

Что-то сегодня на него накатило. Он ее провоцирует? Хочет, чтобы она взорвалась, наговорила ему гадостей? А он тогда будет иметь полное право наговорить ей гадостей в ответ.

Да, именно так! Ему хотелось скандала!

– Есть, – усмехнулась Лиза, откладывая телефон в сторону. – Это мой муж, моя дочь. А ты с какой целью интересуешься? Сомневаешься в том, что вы для меня все? Весь мир?

Еще два года или даже год назад от этих слов он бы точно расплакался, спрятав лицо в ее коленях. Сегодня его это не тронуло.

– Леша, ты чего, а?

Она фальшиво улыбнулась, наклонилась и попыталась поймать его колено. Он ловко увернулся. Прибавил звук и сделал вид, что смотрит телевизор.

– Какой-то ты… – Она изумленно расширила глаза, потом прищурилась. – Что с тобой происходит, муж мой? Я тебя не узнаю.

Он и сам себя не узнавал, если честно. Что-то, едва слышно хрустнув, надломилось в нем. Поменялась система ценностей. Желания стали иными.

– Я просто устаю, – нехотя обронил он, потому что Лиза ждала ответа. – Ты на фирме не появляешься. Являясь единовластной хозяйкой, ты все свалила на меня. А зарплату платишь как простому менеджеру.

– Но ты и есть менеджер, Леша. Кресло генерального директора занято другим человеком. И коммерческий директор – не ты. Твоя должность в штатном расписании значится как менеджер по общим вопросам. Напомнить, почему ты был смещен с должности креативного директора, Леша?

– Не надо.

Он стиснул зубы, чтобы не начать орать на нее. Чтобы не начать оправдываться и убеждать ее, что его жестоко подставили. Против него на ее фирме, которая прежде принадлежала Диме, организовали целый заговор. Выставили таким дураком, что он едва не запил. Спасло то, что его организм не выносил алкоголя.

– Ты мог бы сидеть дома и не таскаться каждый день на фирму.

– И просить у тебя денег на бензин? – фыркнул Леша.

– Ну, почему сразу так? – Лиза суетливым жестом поправила расползавшиеся полы шелкового халата. – Наш счет – он общий и…

– И ты его контролируешь. И требуешь с меня отчета за каждый потраченный рубль.

– Не за рубль, а за пятьдесят тысяч рублей, которые ты потратил неизвестно куда. Вопрос – «куда» так и остался открытым, Леша.

– Именно по этой причине я и работаю. Чтобы не отвечать на подобные вопросы. Я захотел потратить деньги на себя – любимого. Я их на себя потратил. И не обязан отчитываться. А ты…

Что-то такое незнакомое она в нем наконец заметила. И растерялась.

– А я – что?

– А ты не понимаешь, не видишь. А я тоже могу и хочу себя любить. Так же, как ты себя. Так же, как миллионы людей вокруг. Мне надоело! – воскликнул он с легким повизгиванием. – Надоело все время приносить себя в жертву!

Он вскочил на ноги и заходил по столовой. Разбежаться было где: сорок квадратных метров. Даже так: с несдвинутой к стенам мебелью можно было смело устраивать танцы. А танцы никогда не устраивались, вот в чем беда! Она могла танцевать где угодно, только не с ним и не дома.

– Леша, успокойся, – произнесла она после продолжительной паузы. – Я обещаю подумать над твоим новым назначением. И да, я узнала о том, что в прошлый раз тебя тупо подставили. Тот, кто это сделал, уволен.

Он опешил, тут же вспомнив Раечку Громкую. Больше никого не увольняли. Штат работает в полном составе. Что получается? Единственный человек, который его на фирме поддерживал, его и подставил? Нет, ну, бред! Раечка ему сразу сказала, что ее увольняют из-за того, что Лиза его ревнует к ней. А выходит, что она…