Стальная Крыса идет в армию

– Су-у-у-и-и, су-у-у-и-и… иди сюда, хрюшечка, иди сюда, милая…

Кабан приближался, сочно хрюкая. Стинджер что-то тихо бормотал. Я снова подозвал свинобраза, и он подошел еще ближе. Красавец, не меньше тонны весом. Уставился на меня своими красненькими глазенками. Я шагнул вперед и медленно поднял ветку, Стинджер застонал у меня за спиной. Но кабан даже не пошевелился, когда я коснулся веткой его уха. Я раздвинул палкой иглы и принялся энергично его почесывать.

– Ты что?! – прохрипел Стинджер. – Он нас растопчет!

– Да нет же, – заверил его я. – Слышишь?

Животное жмурилось от наслаждения и блаженно урчало.

– Понимаешь, у них под иглами тучи всяких паразитов, а сами они до них добраться не могут. Для них почесывание – первейшее дело. А ну-ка, приятель, подставляй второе ухо. За ушами у них зудит сильнее всего. Сейчас дочешу – и двинемся дальше.

Я чесал, кабан урчал, постанывая от счастья, светало. В окнах фермы зажегся свет, мы присели, прячась за свинобраза. Дверь домика отворилась, кто-то вышел на крыльцо и выплеснул воду из тазика. Дверь захлопнулась.

– К амбару! – скомандовал я. – Это вон там.

Кабан недовольно заворчал, едва я прекратил чесать, двинулся следом за нами и проводил до амбара. Это было кстати, поскольку вокруг нас этих колючих ребят сновало немало, а чесать каждого – замучаешься. Но наш был самым крупным среди всех, и остальные расступались перед ним. Так мы и добрели до амбара.

– Пока, дружище, – попрощался я с животным, хорошенько почесав его напоследок. – Приятно было познакомиться.

Тем временем Стинджер открыл ворота, и мы нырнули внутрь. Едва мы успели задвинуть засов, как дверь затрещала – наш дружок хотел к нам.

– Ты спас мне жизнь, – прочувствованно выдохнул Стинджер. – Я этого не забуду.

– Брось. Дело в навыке, – скромно ответил я. – Ты вот, к примеру, отлично орудуешь кулаками.

– А ты гениально управляешься со свиньями!

– Ну, я бы оценил себя несколько иначе, – пробормотал я. – Ладно, давай на боковую. Там, в глубине, сено. У нас впереди долгий день, и большую его часть я собираюсь проспать.

Я зарылся в сено, чихнул пару раз и моментально провалился в сон.

Проснулся я оттого, что Стинджер тряс меня за плечо. Сквозь щели между досками пробивался солнечный свет.

– Полиция, – прошептал он.

Я спросонья заморгал и заглянул в дыру. Да, возле дома торчал зелено-белый футтер, а парочка полицейских показывала хозяину какую-то бумаженцию. Тот помотал головой и заорал, перекрывая все звуки, доносившиеся с фермы:

– Нет! Никогда их в жизни не встречал! Да я тут никого живого уже неделю не видел! Рад с вами поболтать, ребята. Да, наружность у этих двоих не из приятных. Что вы говорите – преступники?

– Папаша, мы спешим. Может, ты не видел, а они спрятались где-то тут? Вон в том амбаре?

– Да тут свинобразов кругом полно. Как бы они пробрались?

– Мы обязаны проверить. У нас приказ осмотреть все строения в округе.

И копы двинулись в нашу сторону. Разумеется, тут же послышался дикий визг и мощный топот копыт. Из-за угла амбара, яростно треща иглами, выскочил наш давешний приятель. Мгновение – и полицейские уже сидели в футтере. Рассвирепевший кабан впилился в кузов машины, отчего она отскочила в сторону, а в боку появилась изрядная дыра.

– Говорил же! – радостно завопил фермер. – Крошка Ларри с чужаками не водится. Какой там амбар, что вы! Будете поблизости, так заглядывайте, ребята!

Последние слова ему пришлось уже прокричать в небо – футтер рывком взмыл и дал деру на запад, преследуемый снизу хрипящим боровом.

– Высший пилотаж, – уважительно сказал Стинджер.

Я кивнул, молча согласившись с его мнением о Ларри. Да, что ни говори, даже в самой непримечательной и тупой жизни случаются моменты подлинного величия.

Но пора и за работу. Я разлегся на теплом сене и задумался, покусывая травинку.

– Знаешь, Стинджер, а свинобразы довольно милы, когда знаешь к ним подход.

– Похоже, что полиция думает иначе, – отозвался он.

– Видимо, ты прав. Зато какое зрелище – в жизни не видал ничего более восхитительного. Не люблю я копов.

– А кто любит? Кстати, Джимми, за что ты сел?

– Ограбление банка. Ты когда-нибудь брал банк?

Стинджер с уважением присвистнул и отрицательно покачал головой:

– Не-е-ет. Не моя это специальность. Я все больше по гасилову. Представь, девять лет – и ни одного поражения.

– Да уж, похоже, жизнь у тебя беспокойная, немало людей повидал. А Смелли Шмука встречать не доводилось? – Я импровизировал на ходу. – Мы с ним на пару сделали несколько банков в штате Грэхэм.

– Нет, не доводилось. Даже не слышал никогда. И вообще, ты первый спец по банкам, которого я вижу.

– Ну, так нас не так уж и много. Но медвежатников-то ты уж должен знать. Или угонщиков?

Но я добился лишь очередного покачивания головой.

– Таких ребят, как ты, я встречал только в тюрьме. Знаю парочку шулеров, они всегда толкутся на гасиловке. Но это все мелочь, неудачники. Вот как-то раз встречал я парня… ты Слона не знаешь?

– Да нет, давненько я не был в зоопарке, – пробормотал я, не уловив сути вопроса.

– Да нет же. Это просто такой парень, который чистил банки и все такое прочее. Думал, ты его знаешь.

– Похоже, это было еще до меня.

– Да, давненько. Полиция, насколько мне известно, так его и не взяла. Один пижон болтал, что Слон завязал и лег на дно. Врал, наверное. Пижоны это любят.

Никаких подробностей Стинджер не знал, а я давить на него не стал. Разговор затух, и мы дремали, пока не стемнело. Хотелось есть и пить, но убежище покидать было рано. Я жевал соломинку, старался выбросить из головы мысли о пиве и холодной воде и раздумывал о Слоне. К закату солнца я был совершенно подавлен. Моя тюремная эскапада потерпела фиаско. Тюрьмы – для неудачников, вот и все, что мне удалось узнать. И ради этого я рисковал здоровьем и жизнью?! Нет уж, хватит. В дальнейшем будем держаться от тюрем подальше. Умные преступники не сидят. Такие, как Слон, кем бы он ни оказался.

Когда угас последний луч солнца, мы отворили амбарную дверь. Нежное хрюканье последовало незамедлительно, и огромная туша перекрыла выход. Стинджер охнул от ужаса, но я успел схватить его прежде, чем он кинулся прочь.

– Бери-ка ветку и помогай, – сказал я ему. – Лишнее ремесло не повредит.

И какое-то время общими силами мы старательно чесали свинобраза. Животное млело от наслаждения, а когда мы тронулись в путь, затрусило за нами следом, словно собачонка.

– Теперь друг на всю жизнь, – заключил я, когда мы проскользнули за ворота, потом обернулся и помахал на прощание новому приятелю.

– Хм, я бы прожил без таких друзей, – буркнул Стинджер. А что дальше?

– Спокойно. Планирование – моя страсть. Чуть поодаль, на шоссе, есть перевалочная станция. Там перегружают грузы с линеров на грузовики. Там, понятно, полиция, и туда мы не сунемся. Но на магистраль грузовики выворачивают вон по той дороге, а там есть светофор. И они ждут, пока их не зарегистрирует дорожный компьютер. Так что мы отправимся туда…

– И заберемся в кузов!

– Именно. Молодец. Только нам нужен такой, чтобы ехал на запад. А то прикатим в распрекрасный город Пирли-Гейтс и немедленно окажемся в той самой тюряге, откуда так красиво выбрались.

– Веди, Джим. Ты самый башковитый парень из всех, кого я встречал. Далеко пойдешь.

Мне тоже так казалось, и я кивнул в знак согласия. Жалко, конечно, что нам не по пути. Но мне совершенно неохота мучиться всю жизнь угрызениями совести из-за того, что с моей помощью угробят какого-то неизвестного мне деревенского мужика – пусть даже он это и заслужил. Ну не могу я быть соучастником кровожадных планов Стинджера.

Мы добрались до дороги, устроились в кустах и стали ждать. Подъехали два грузовика, а вдали показались фары третьего. Мы оставались в укрытии. Первый тронулся, тронулся второй – и пошли на восток. Третий приостановился у перекрестка, включив сигнал поворота. На запад!

Подбежали к фургону. Я было начал возиться с замком, но Стинджер отодвинул меня в сторону, дернул засов вниз, и дверь распахнулась. Грузовик тронулся, Стинджер закинул меня внутрь, уже на бегу ухватился за поручень и запрыгнул. Мы захлопнули дверь, но закрыть ее не смогли.

– Получилось! – торжествовал он.

– Конечно. Этот грузовик отвезет тебя, куда нужно, а я должен вернуться в Пирли-Гейтс еще затемно. Примерно через час мы будем проезжать Биллвилл. Там я тебя покину.

Когда мы доехали, я спрыгнул у первого светофора. Он пожал мне на прощание руку.

– Удачи, малыш! – крикнул он, когда грузовик тронулся.

Ему того же я пожелать не мог.

Едва грузовик скрылся из вида, я достал монету. Номер грузовика я запомнил. Подошел к телефонной будке, набрал номер полиции – и почувствовал себя распоследней крысой.

А что мне было делать?!

Глава 6

Мой план побега был разработан тщательно. И дезинформация моего недавнего спутника – его составная часть. Он-то совсем не глуп, так что легко поймет, кто именно его заложил. И если он расколется – а расколется хотя бы из ненависти, – то сообщит полиции, что я отправился в Пирли-Гейтс. Именно то, что надо. Покидать Биллвилл я не собирался. По крайней мере – немедленно.

Офис я заранее снял через агентство и все формальности уладил при посредничестве компьютера. Перед спектаклем со взятием банка я заехал туда и произвел некоторое благоустройство помещения. Теперь это оказалось как нельзя кстати. Здание было поставлено под сигнализацию – что же, я вошел через служебный вход, предварительно отключив сирены с помощью тайного выключателя, установленного мною заранее. После того как я щелкнул этой кнопочкой, у меня было целых десять минут, чтобы не спеша пройти в свой офис. Я зевнул и лениво поплелся на третий этаж мимо незрячих объективов камер, сквозь отсутствующие инфракрасные лучи отключенных на время следящих систем. Когда я открывал дверь, у меня оставалось еще две минуты. Вошел, нажал еще на одну кнопочку, чтобы окна стали непрозрачными, и направился к бару.

Никогда еще пиво не казалось мне таким холодным и вкусным. Содержимое первой бутылки даже не коснулось моей глотки, так в желудок и ухнуло. Дернув язычок на саморазогревающемся пакетике с жареными ребрышками свинобраза, я выпил вторую бутылку. Как только из пакета повалил пар, я разодрал упаковку и извлек оттуда ребрышко – размером с предплечье. Эх!

Насытившись, принял душ и открыл третью бутылку пива. Теперь я чувствовал себя уже гораздо лучше.

– Режим, – вслух приказал я компьютеру, а запрограммировал его просто: он должен был подобрать мне все газетные статьи за последние пятьдесят лет, в которых шла речь о преступнике по кличке Слон.

Подобрать, сравнить, исключить перепечатки и выдать пред мои ясны очи.

Я еще не взялся как следует за четвертую бутылку, а готовые листы уже полезли из машинки. Первый лист относился к делам самым свежим – десятилетней давности, это была заметка из Декалога – города на другом полушарии планеты. Полиция схватила в баре пожилого человека, утверждавшего, что он и есть Слон. Но это оказался случай старческого маразма, задержанного водворили в дом для престарелых, откуда, собственно, тот и сбежал. Взял следующую распечатку…

Утомившись к утру, я трансформировал книжный шкаф в кушетку и слегка вздремнул. В сером рассвете, подкрепившись чашечкой кофе, я уложил в бумажный орнамент, образовавшийся на полу, последнюю страничку. Солнечный свет заливал бумаги. Я включил верхний свет и, постукивая стилографом по зубам, углубился в анализ.

Интересно. Этот преступник обожал хвастаться, на месте своего преступления он оставлял рисунок шахматного слона. Впрочем, изображение очень примитивное, скопировать которое не представляет сложности. Что, собственно, я и исполнил немедленно. Отставил рисунок на вытянутой руке и полюбовался им. Неплохо, по-моему.

Первый слон был оставлен в пустой кассе магазина-автомата, торговавшего спиртным, шестьдесят восемь лет тому назад. Каково?! Если Слон начал свою карьеру подростком, как я, то теперь ему должно быть уже за восемьдесят. Возраст неплохой, если учесть, что на нашей планете нынче средняя продолжительность жизни составляет лет сто пятьдесят. Но что с ним стало, почему он исчез? Уже пятнадцать лет прошло с тех пор, как он оставил свою последнюю визитку. Загибая пальцы, я считал варианты.

Первый: он мог просто загнуться. Тут уж ничего не поделаешь, и оставим это.

Второй: он покинул планету и работает в иных мирах. По сути, случай не отличается от первого. Не будем о грустном. Чтобы искать счастья на других планетах, мне еще надо поднабраться и опыта, и денежек.

Третий: он завязал и теперь потихоньку тратит неправедно нажитое. Что ж, дай тогда бог ему крепкого здоровья.

И четвертое: он сменил почерк и перестал выпендриваться с картинками.

Я сидел и угрюмо попивал кофе. В случаях третьем и четвертом у меня еще остаются шансы выйти на него. Перед тем как исчезнуть, он вел весьма бурную жизнь – я взглянул на список произведенных им работ с большим уважением. Угон самолета, угон машины, ограбление, налет на банк. И так далее и тому подобное. В общем, суть всех преступлений была одинакова: деньги перемещались из чужих карманов в карман Слона. Или краденое имущество сбывалось с использованием фиктивных документов – опять-таки денежки. И его ни разу не схватили, вот что самое ценное. Такой человек просто-таки предназначен стать моим наставником и покровителем, моим учителем, дабы в один прекрасный день я смог бы получить диплом мошенника с отличием, который откроет мне двери самых богатых закромов.

Но как я его найду, когда на его хвост в течение десятилетий не могла сесть полиция? М-да. С ходу и не ответить. Я решил так: пускай над этой проблемой подумает мое подсознание, а я пока погуляю. Улица за окном оживала, по ней сновал всякий люд, так что неплохо бы мне выйти и сделать кое-какие покупки. Все мои припасы были либо мороженными, либо консервами, а после унылой тюремной баланды хотелось чего-нибудь свеженького и хрустящего. Я открыл шкаф с гримом и стал готовиться к выходу.

Взрослые не понимают, не помнят, как это – быть подростком. Они с удовольствием забывают этот полустанок на дороге к зрелости. Невинные радости детства позади, взрослые удовольствия – далеко впереди, а в настоящем – только вечно приливающая к голове кровь при мыслях о прекрасном поле да пустые карманы. Несчастные подростки должны вести себя как взрослые, но не имеют никаких привилегий этого положения. Что до меня, то я избежал утомительной занудности отрочества, сразу перескочив через него. Я не околачивался в школе и не слонялся со сверстниками – я превращался во взрослого. Поскольку, как мне казалось – и не без оснований, – я был умнее большинства взрослых, мне нужно было всего лишь изменить внешность.

Сначала наложить морщинки у глаз и на лбу. Нанести эту бесцветную жидкость, кожа стянется, вот они и морщинки – сразу взрослеешь на несколько лет. Пара складок под подбородком отлично сочетается с морщинами, и вот еще деталька, последняя, – маленькие гнусные усы. А если я теперь надену свой бесформенный пиджак делового человека, то и родная маменька не признает меня на улице. Такой случай, кстати, год назад произошел, – я даже нахально спросил у нее время, а она так и не узнала. Поскольку, судя по виду из окна, дождь сегодня исключался начисто, я прихватил зонтик и вышел на ближайшую торговую улочку.

Что касается моего подсознания, то, должен отметить, в тот день оно работало замечательно. Несмотря на все выпитое пиво, жажда меня не оставляла. Сухая отсидка в амбаре все еще давала себя знать. Поэтому я резко свернул под платиновые своды Максвина и подошел к облупленному роботу, по пояс встроенному в прилавок. На его пластиковой физиономии была намалевана дежурная улыбка, а голос был сладкий и чувственный.

– Чем могу служить, сэр или мэм?

«Могли бы и разориться на программу определения пола, в конце концов», – подумал я, разглядывая меню на стене.

– Двойной шерри и чтобы льда побольше.

– Сейчас будет, сэр или мэм. Три доллара, будьте любезны.

Я опустил монеты в щелку, откинулся сервировочный столик, на котором появился напиток. Пока я забирал его, пришлось выслушать рекламную трескотню.

– Шевелись, приятель. Заказывай или отвали, чего застрял… – ввинтился мне в ухо чей-то голос.

Я пробормотал какие-то извинения, прошаркал в ближайшую кабинку и уселся там.

Просто надо повернуть проблему вверх ногами. Вместо того чтобы самому разыскивать Слона, надо сделать так, чтобы он искал меня.

Я потягивал напиток, пока от холода не заныли зубы. Глаза мои были устремлены в небо, и кусочки нарождающегося плана постепенно выстраивались в единое целое. Да, совершенно никаких шансов отыскать Слона самостоятельно – и глупо тратить время на такие попытки. Значит, мне нужно устроить нечто эпохальное, чтобы это попало во все программы новостей. Преступление должно быть настолько необычным, что любой умеющий читать или хотя бы включать телевизор обязательно узнал бы о нем. Чтобы шуму на весь мир. И при этом все узнают, что это дело рук Слона, – я оставлю там его визитку.

Остатки выпивки со свистом всосались в трубочку, мой взгляд сфокусировался, и я обнаружил перед глазами плакат. Некоторое время я пялился на него бессмысленно, но постепенно стал соображать. Хохочущие клоуны и визжащие ребятишки. Все веселятся так, что, не дай бог, сейчас описаются. А надпись над их головами гласила:

СОБИРАЙТЕ ЧЕКИ!

БЕРЕГИТЕ ИХ ПРИ КАЖДОЙ ПОКУПКЕ!!

СВОБОДНЫЙ ВХОД В ЛУНА-ПАРК!!!

Несколько лет тому назад я посетил сей заповедник целлулоидных радостей и, будучи тогда еще ребенком, возненавидел его. Гонки вверх-вниз для сильных желудком, карусельки с подпрыгиваниями, скверная еда, липкие сласти, пьяные клоуны, дешевое веселье для простачков. Луна-парк посещали тысячи ежедневно, десятки тысяч – по выходным, и сотни тысяч долларов оставались после них в кассах парка.

А мое дело – забрать их. Тихо и уверенно, да так, чтобы это стало главной новостью за день на всей планете.

Но как? Как-как… сначала пойти туда и изучить тамошнюю охрану. Кстати, мне как раз полагается выходной.

Глава 7

В этой маленькой разведвылазке разумнее всего было выглядеть на свой естественный возраст. Сняв грим, я снова стал семнадцатилетним и свежим. И удивительно похожим на самого себя – что вряд ли полезно, учитывая мои отношения с полицией. Но дело можно поправить: за щеки засунуть тампоны, слегка подрумяниться – ну, чистый херувим, да еще солнечные очки, украшенные пластмассовыми цветочками, из которых брызгала водичка, если нажать на спрятанную в кармане специальную грушу. Колоссальная выдумка! Стиль нынче слегка изменился, следовательно, широкие штаны вышли из моды и в ходу снова шорты. Точнее, несколько странноватый их подвид под названием «шорты-полубрюки»: одна штанина выше, а вторая – ниже колена. Что поделаешь, купил, пошиты они были из отвратительного пурпурного бархата и замечательно украшены розовыми заплатками. Смотреть на себя в зеркало мне не хотелось. Существо, что взглянуло на меня в ответ, описать практически невозможно. Во всяком случае, грабителя банков это не напоминало никак. А на шею я еще повесил очень дешевую камеру.

На станции, садясь в луна-экспресс, я затерялся в море себе (в таком виде, понятно) подобных. Истерически хохоча и взвизгивая, они брызгались водой из своих розочек на очках, неплохо, в общем, проводили время. Весело. Задорно. Когда мы наконец приехали и двери открылись, я подождал, пока разноцветная толпа вывалит наружу, и поплелся следом. Кому отдыхать, а кому – работать.

Надо подобраться к денежкам. Мои воспоминания о первом посещении парка практически стерлись – и слава богу! – но я запомнил, что за всякие развлечения и катания платить надо пластиковыми жетонами. Тогда мой отец повел себя как последний жмот и купил всего несколько, они разошлись в пару минут, и, конечно, большего мне не полагалось. Значит, первая задача – найти, откуда жетоны берутся.

Ну, это было несложно, поскольку вся эта румяная публика так и ринулась к искомому строению: остроконечному, похожему на перевернутый конус стаканчика мороженого, украшенному сверху флажками и заводными клоунами, а по бокам – позолоченными репродукторами, изрыгавшими душераздирающую музыку. Вокруг здания повсюду торчали пластиковые фигуры клоунов, которые гримасничали, раскачивались и хохотали. Выглядели они пошло, но дело свое знали – изымали наличность у посетителей. Потные юные ручки совали купюры в загребущие лапищи Полишинелей. Купюры исчезали, и изо рта клоуна в подставленную предусмотрительно емкость сыпались пластиковые жетончики. Несколько физиологично, по-моему. Впрочем, остальным так не казалось.

Так. Деньги уходят в здание. Теперь надо отыскать место, откуда они выходят наружу, – они же должны выходить наружу?! Обойдя строение вокруг, я обнаружил, что пластмассовые чудаки стоят не по всему периметру. С тыла, скрытое кустами и деревцами, к цоколю прилепилось небольшое строеньице. Продравшись сквозь кусты, я столкнулся с охранником, торчавшим возле неприметной дверки.

– Заблудился, малыш, – ласково сказал тот. – Тут только для сотрудников.

Я кинулся вперед, проскочил мимо него и ткнулся в дверь, умудрившись ее при этом сфотографировать.

– Мне нужно в уборную, – заныл я, сжав коленки. – Мне сказали, что здесь есть.

Но сильная и мужественная рука схватила меня за шкирку и отшвырнула в сторону.

– Не здесь. Проваливай, откуда пришел.

Что ж, я удалился. Очень даже любопытно – никакой электроники, а замок типа Глабб – надежный, да вот только устаревший. Луна-парк начинал мне нравиться.

Потом последовало мучительное ожидание, когда парк закроется. От скуки я прокатился по ледяной дороге – несешься через ледяные пещеры, в стены которых вморожены разнообразные кошмарики, и те неожиданно напрыгивают на проезжающего пассажира. Впрочем, «Космические пираты» были не лучше, и из приличия умолчу о коронных аттракционах парка – «Болтоне-Чудище» и «Леденцовой стране». Наконец дело пошло к закрытию: пункты обмена денег на жетоны прекратили работу, до закрытия оставался час. Со своего наблюдательного пункта, выбранного в достаточной близости к зданию, я видел, как в бронированный фургон загрузили множество прочных контейнеров. Еще интереснее было то, что как только деньги исчезли в фургоне, то исчезла и охрана. Видимо, предполагалось, что никто, находящийся в здравом уме, не полезет внутрь, желая украсть жетоны.

А вот у меня ум, должно быть, оказался не слишком здравым. Едва стемнело, я смешался с измученной удовольствиями публикой, которая брела к выходу. Но до выхода не дошел. Задняя стенка «Горы вампиров» легко открылась после нескольких точных манипуляций. Я проскользнул в темноту служебного помещения. Высоко надо мной мерцали бледные клыки и капала вниз искусственная кровь. За набитым грязью гробом оказалось уютненькое местечко.

Провел я там не более часа. Этого оказалось достаточно, чтобы убрались служащие, а на близлежащих улицах еще толпились люди, чтобы мой жуткий вид не бросился в глаза, когда я наконец отсюда выйду.

Охранники тут имелись, но обойти их было проще простого. Как и ожидалось, глаббовский замок открылся без проблем, и я быстро проскользнул внутрь. Помещение оказалось без окон, что было кстати: никто снаружи моего фонарика не заметит. Я его включил и с интересом изучил механизм.

Устройство было простым – хорошее качество для механизмов. Меняльные аппараты стояли возле стен – они, понятно, были выключены, но принцип их работы можно было понять. Получив банкноты или монеты, они пересчитывали их и сортировали. Верхний агрегат высыпал в лоток соответствующее количество жетонов. Из пола выходили трубы, которые вели к контейнеру наверху, – ясно, что они сообщались с подземными конвейерами, которые доставляют использованные жетоны обратно в обменный пункт. Монеты без участия человеческих рук проходили по прозрачным трубам на точку сбора, где сыпались в закрытые ящики. Они меня не интересовали – слишком тяжелы для переноски. Вот банкноты – да. И легче, и ценнее. Те скользили по лоткам и в конце пути грациозно опускались в отверстие в крышке сейфа. Надо сказать, процесс был достаточно надежно огражден от вороватых служащих.

Прелестно. Я еще какое-то время повосхищался машиной и сделал кое-какие заметки в своем блокноте. Обменные агрегаты были сделаны на фирме «ОБМЕН» – так, во всяком случае, гласила торговая марка на механизмах. Сейф был вполне надежный и соответствовал уровню моих технических навыков. Как и предполагалось, он был пуст. Записав комбинацию, я несколько раз открыл и закрыл его, пока не смог производить это с закрытыми глазами. Не просто так – сия процедура входила в мой план будущих действий.