Стальная Крыса. Золотые годы

– Ты совершенно прав, – изрек я важно. И обмяк. – Только негде его взять.

– Ошибаешься. Впервые с тех пор, как начались эти кражи, мы с тобой оказались на месте преступления. Мы соберем все улики… Под словами «все улики» я подразумеваю абсолютно все улики. Науськаем на них суперкомпьютер и посмотрим, что из этого вылупится.

Я похлопал компьютер по кожаной шкуре:

– Можно считать, дело сделано.

Однако я вновь ошибался. Впереди были сонмы легавых, шеренги полицейских машин и длиннющие куски желтой ленты с надписью: «Полицейский барьер! Не пересекать!» Такси остановилось. Когда мы вышли, к нам решительным шагом приблизился кряжистый слуга закона.

– Уезжайте! Посторонним запрещено!

– Мы останемся. – Боливар достал бумажник. – Я менеджер банка, и я войду.

Лоб под узорной, инкрустированной алмазами кокардой избороздили морщины. Полицейский взялся за телефон. От его начальника проку оказалось ненамного больше, поэтому мы с Боливаром прошли по всей иерархической цепочке, пока не достигли фараона, облеченного золотыми галунами и властью достаточной, чтобы нас пропустить.

– Кто такие? – прорычал он.

– Боливар ди Гриз, управляющий этим банком. А вы?

Золотогалунник сверкнул глазами:

– Капитан Кидонда из отдела серьезных преступлений. Меня вызвали из цирка. Смею вас уверить, я не люблю, когда мне портят вечер.

– Вполне разделяю ваши чувства. Мой вечер тоже безнадежно испорчен.

Мы остановились перед фасадом банка и уставились на огромную пробоину. Вряд ли ее могли проделать вдова или сирота.

– Впечатляет, – заключил Боливар. – В этом месте стоял счетчик банкнот.

Золотогалунник кивнул:

– По показаниям свидетелей, его выдернули летающим краном. Один рывок – и он в небесах. На поиски брошены все дежурные силы полиции.

– А что творится в банке? – спросил Боливар.

– Все устройства охранной сигнализации молчат. Кроме тех, что на счетчике денег.

Пискнул капитанов телефон, и Кидонда рыкнул:

– Ну?

Выслушал ответ, кивнул:

– Хорошо, действуйте. Подключите экспертов.

Он повесил телефон на пояс и повернулся к нам:

– Найден счетчик денег. Выпотрошенный и брошенный. Вам известно, сколько в нем было наличных?

– В банке есть сведения. Пойдемте посмотрим.

Боливар наклонился и заглянул в сияющий глаз сетчаткоскопа. Тот дважды пискнул. Мой сын прижал ладонь к металлической пластине на косяке парадной двери, та погудела и дала замку сигнал открыться. Мы вошли.

Внутри едва тлели лампы дежурного освещения. Медленно вращались на своих осях телекамеры. С улицы в огромную пробоину вливался свет фонарей. На полу везде лежала щебенка.

Датчики заметили наше присутствие, и заиграла нежная музыка – серьезная финансовая классика с арпеджио выгоды. В подвале с мощными стенами и контрфорсами Боливар склонился над пультом.

– Слава богу, хоть хранилище цело. Здесь надежные запоры. Снаружи нельзя изменить код часового замка. Он сработает только утром, когда явится персонал.

Неужели хранилище только и ждало этих слов? Едва они прозвучали, на потолке вспыхнули лампы и посреди двери ожил огромный штурвал.

– Доброе утро, дорогие клиенты, – сказало хранилище.

Штурвал щелкнул и замер, толстые стальные штыри вышли из гнезд.

– Кажется, вы сказали, что он не откроется до утра?

Увиденное не обрадовало капитана Кидонду.

Боливар не успел ответить. Массивные врата распахнулись настежь, и мы увидели хранилище. Повсюду валялись пустые депозитные сейфы. И тут же оглушительно заревели сирены, а в глазах зарябило от вспышек ламп охранной сигнализации. Капитан закричал в телефон, потом замахал руками на хлынувшую в ворота толпу полицейских.

– Отправьте взвод к задней стене! – Он повернулся к Боливару. – В банке есть черный ход?

Боливар кивнул:

– Маленькая дверь для персонала, а также ворота для бронированных фургонов.

– Ясно. Я хочу окружить здание, да так, чтобы комар не вылетел. Возможно, преступники еще в банке. Шевелитесь!

Толпа зашевелилась. Он вызвал тяжеловооруженный взвод.

– Стрелять во все, что движется.

– Надеюсь, это не относится к нам?

Капитан на шпильку не отреагировал.

– Ведите нас к черному ходу, – приказал он.

Боливар подчинился.

Я брел в арьергарде. Хорошо бы выяснить, что происходит, но я не хотел привлекать к себе излишнего внимания. Боливар отпирал замки. Через кабинеты и кладовые мы добрались до последней двери.

– За нею гараж, – сказал Боливар.

– Отоприте – и сразу в сторону.

Капитан махнул рукой, и штурмовое подразделение двинулось вперед.

– Когда я ее распахну, врывайтесь. Зря не рискуйте. Стреляйте первыми.

Мрачные фараоны кивками выразили согласие и взяли оружие на изготовку.

Дверь распахнулась, и взвод ринулся в атаку. Штурмовики стреляли на бегу в темноту. Боливар шагнул в дверной проем и включил свет. Клубился пороховой дым. Пусто.

– Откройте наружные ворота! – приказал капитан.

Боливар поднял рубильник. Загудели моторы, застрекотали шестеренки, и тяжелые бронированные ворота утонули в земле. Мы напряженно ждали, пальцы штурмовиков застыли на спусковых крючках. И наконец впереди показались люди. Это тоже были полицейские. И тоже стояли шеренгой. И тоже целились.

– Не стрелять! – крикнул Боливар этим парням не промах. – Мы свои!

Пальцы дрогнули и расслабились. Защелкали предохранители.

– Можете объяснить, как это случилось? – Капитан Кидонда повернулся к Боливару.

– Конечно не могу. Я тоже был в цирке.

– Но вы хоть поняли, что произошло?

– Я понял ровно столько же, сколько и вы. Счетчик денег извлечен через пробоину в стене. И каким-то образом неизвестный или неизвестные проникли в подвал и вынесли все его содержимое.

– Каким образом?

– Почем я знаю?

– Должны знать, потому что это ваша работа. – Капитан выходил из себя. – Мне начинает казаться, что здесь не обошлось без «крота». Тот, кто планировал кражу, прекрасно знал, как открывается дверь в хранилище. А затем он отправился в цирк, чтобы обеспечить себе алиби.

– Я не нуждаюсь в алиби! – вспылил Боливар. – Я не совершал кражи, не имею к ней никакого отношения! Доходит это до ваших куриных мозгов через толстую черепную кость?

– Что? – взревел капитан. – Оскорблять офицера полиции при исполнении служебных обязанностей? Это преступление! Арестовать его!

Подскочили плоскостопые крепыши и схватили моего сына.

– Вы не смеете! – вскричал я, замахиваясь компьютером.

На моем пути встал капитан.

– Не только смею, но и вас упеку вместе с ним в каталажку, если услышу еще хоть слово!

– Папа, успокойся. Это недоразумение, досадная ошибка.

– Ваша ошибка! – мрачно изрек олух-полицейский. – Новый менеджер с чужой планеты, разве это не подозрительно? – Он несколько секунд помолчал, держа телефон возле уха. – Отлично. Комиссар со мной согласен. Приказал доставить вас к нему. – Он ткнул в мою сторону жирным пальцем. – А вы убирайтесь, не то и вам обеспечены очень большие неприятности.

Запах из его рта говорил о многолетних отложениях еды в дуплах, в голосе сквозили ненависть и презрение. Я оглянулся на Боливара. Тот подмигнул. Я понял: не надо вмешиваться и устраивать истерику. Следует убраться отсюда и искать более деликатное решение назревшей проблемы.

Я стушевался.

– О дорогой сэр! Вы должны простить меня. Я позволил всем этим ужасным обстоятельствам затуманить мой рассудок. И вы, конечно же, правы. Вы – слуга закона, и ваш долг – служить закону. Позвольте же мне заползти в мой жалкий отель и глубоко раскаяться в своей ошибке.

Я поклонился ему в ноги и, не разгибаясь, шаркая, попятился. Золотогалунник хотел что-то сказать, но тут Боливар оттолкнул полицейского и хорошенько врезал второму. В суматохе никто не заметил моего ухода. Я пролез под барьерной лентой и помахал зеваке, который случайно оказался водителем медленно кружившего около банка такси.

– Тормози, – сказал я. – Включай счетчик и стой здесь. Надо кое-кого подождать.

Он с радостью подчинился и с восторгом лицезрел прибытие визжащего сиреной автофургона, задом подъехавшего к парадной двери банка. Люди разместились в кузове, дверь закрылась, и фургон тронулся.

– Поезжай за этой машиной.

– Ну уж дудки! Это Полиция безопасности, а с ней шутки плохи.

– Только для преступников. А я репортер газеты, и вот мое удостоверение.

Я протянул золотую монету в пятьдесят кредитов. Водитель ее забрал, хоть и не без колебаний.

– Ладно. Но ближе, чем сейчас, не подъеду.

Движение на улицах было невелико и вполне позволяло нам сохранять дистанцию, не теряя фургон из виду. Он подъехал к отворенной двери уродливого, чудовищно закопченного здания. Мой шофер нажал на тормоз, и такси с визгом остановилось.

– Выходи, выходи, – трусливо приказал он.

Я открыл дверцу, но выходить не спешил.

– Что это за дом?

И услышал в ответ стон и ругательство. Наконец шофер прохрипел:

– Пыткодром. Кто сюда попадает, тот уже не возвращается.

– Отлично. Из этого выйдет превосходный репортаж, мой издатель будет доволен. А теперь поехали в «Уолдорф-Касторию», меня там ждут.

Тут я похолодел – в гостинице ждала Анжелина, и несложно было предугадать, как она воспримет новости. Такси ехало быстро, расстояние было невелико, а ее гнев – вполне оправдан.

– И ты позволил легавым бросить за решетку нашего сына?

В голосе был яд, а во взоре – жажда крови.

– Я хотел с ними расправиться, но Боливар не велел. Он мне подмигнул.

– У него тело юноши, а голова мудрого старца. Он тебе жизнь спас! Неужели ты всерьез надеялся одолеть всю полицию города? В твои-то годы? Что дальше?

– Мы его вызволим. Дело принимает очень неприятный оборот. В ту же ночь, когда мы приехали в город, произошло ограбление. Это во-первых. Во-вторых, оно резко отличается от предыдущих. Раньше сигнализация не срабатывала, а банк к утру оказывался пуст. Теперь же злодеи с шумом и пылью утащили счетчик денег, чего доселе не случалось. А когда мы вошли в банк, у нас под носом обчистили хранилище. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление. А тут еще нас разлучили с Боливаром, и теперь нам необходимо крепкое алиби.

– Ты его обеспечишь?

– Обеспечу. Вернее, это сделаешь ты. Звони, заказывай гору еды и реки питья. Устроим вечеринку.

Пока она делала заказ, я извлек из чемоданов и сумок аппаратуру, распихал по карманам всякую всячину. Портативную рацию, под завязку набитую функциями, которые даже не снились ее конструктору. Фотоаппарат, делающий неплохие снимки, но это лишь второстепенное и, пожалуй, простейшее из его умений.

Как только я переоделся в черное, раздался звонок в дверь. Сервировочные столики я встречал, сидя на диване с зажженной сигарой.

– Выпивай, закусывай, веселись! – Я удобно откинулся на спинку дивана и откупорил бутылку шипучего. Но как только затворилась дверь, я вскочил на ноги и достал из кармана паутинник. – Пошли. Облаченные в черное и готовые на все!

– Надеюсь, у тебя есть хитроумный план спасения нашего мальчика, – заметила, натягивая трико, Анжелина.

– Не такой уж хитроумный, потому что у нас мало времени и еще меньше представления о том, где его держат. Обойдемся без затей. Пробьемся к нему и вызволим.

– Хорошо. Приступаем.

Выйдя на балкон, я прижал фишку к стене возле перил, и она соединилась с камнем нерушимой молекулярной хваткой. Я ухватил рукоять катушки и перебрался через перила во тьму.

– Держись!

Анжелина ухватилась за мою руку. Я нажал на кнопку, и из паутинника потек, мгновенно застывая, жидкий полимер. Мы плавно двинулись вниз – в точности как паук на своей нити. Мимо балкона соседнего этажа пролетели не задерживаясь – в окнах горел свет. Еще этажом ниже окно было темным, и там, на перилах, мы остановились. Я замаскировал паутинник, одним поворотом отмычки справился с замком раздвижной двери. Мы спустились на четыре лестничных марша и очутились на цокольном этаже. К счастью, нас никто не заметил. Затем мы преодолели запертую и снабженную сигнализацией дверь аварийного выхода. Это было плевым делом.

– Мне нравится вон та синяя спортивная малютка, – указала на машину Анжелина.

– Мне тоже. Но, по-моему, сейчас требуется что-нибудь побольше и поскромнее.

Дверца большого черного лимузина открылась от одного моего прикосновения. Машина вмиг завелась и повезла нас в ночную мглу.

– Припаркуюсь по ту сторону здания, – решил я. – Войдем через парадную дверь. Действуем быстро, экспромтом, не копаясь. Вызволяем Боливара и убираемся отсюда.

– Звучит неплохо, надеюсь, скучать не придется. Я только сейчас поняла: в последнее время мы с тобой даже не жили, а, как говорится, влачили унылое существование.

– Вам сюда нельзя, – сказал охранник у парадной двери. И словами не ограничился – поднял оружие.

Пришлось сунуть ему под нос и раздавить капсулу сонного газа. Я был уверен, что он не вспомнит о нас, когда проснется, – не зря же я добавил в газ амнезийный наркотик.

Прежде чем войти в здание пыткодрома, мы натянули противогазы. В столь поздний час там было тихо, и стало еще тише, когда поработали аэрозоль «Отключка» и капсулы с газовой смесью «Глубокий сон». Кругом валились на пол тела в полицейских мундирах. Перешагивая через них, мы добрались до крепыша, обмякшего за конторкой. Получив укол, он что-то невнятно пробулькал, а от второго укола снова обмяк.

– Я твой господин, – прошептал я ему в ухо. – А ты мне подчиняешься.

– Только скажи, я все исполню.

– Отвечай: где доставленный сюда недавно арестант? Подозреваемый в ограблении банка.

– В шестой допросной.

– Веди нас туда.

Он повел. Безропотно, как овечка. В коридорах уютно почивали его коллеги. Мы остановились перед указанной дверью, и наш гид отправился к своим друзьям в сонное царство. Где-то вдали завыла сирена.

– Все-таки всполошились, – сказала Анжелина.

– Ничего, время еще есть. Ты готова?

Она кивнула. Я не видел под маской ее лица, но знал, что она улыбается.

Анжелина распахнула дверь и бросила капсулу. Когда мы вошли, все лежали без чувств, только Боливар безвольно висел на чем-то вроде дыбы. Его лицо и руки были в крови. Анжелина бросилась к нему, наверное случайно ступая только по животам полицейских.

– Спасибо, – сказал, открыв глаза, Боливар. – Ну и садисты здешние легавые!

Когда мы уходили, Анжелина шагала по физиономиям. Наверное, случайно.

Сирены выли громче, к ним добавился отдаленный топот бегущих ног, хриплые крики и беспорядочная пальба. Очевидно, фараоны ударились в панику и лупили по теням. Мы старались держаться подальше от суматохи и пробирались к задам здания.

– Кажется, здесь, – произнес я с сомнением, когда мы спустились на первый этаж.

– Мне очень хочется, чтобы это было здесь, – сказала Анжелина таким тоном, что мне захотелось того же. – А ну, выводи нас отсюда!

Я плохо представлял себе толщину стены, а потому установил заряд помощнее. Мы благоразумно укрылись за углом коридора, но и там нас оглушило и парализовало взрывом. Шатаясь, мы прошли по обломкам и через огромную пробоину выбрались на ночную улицу. Неподалеку стояла наша машина. Никто не помешал нам преспокойно уехать.

Мы вернули краденое авто на прежнюю стоянку, добрались до балкона и оттуда по паутинке залезли в наш номер.

– Боливару надо умыться и переодеться, – сказала Анжелина. – Я ему помогу, а ты закажи еще выпивки.

– Теперь это и впрямь вечеринка, – хмыкнул я. – Нам есть что отметить. А потом надо будет подумать, что делать дальше. У меня очень стойкое подозрение, что с тех пор, как мы прибыли на эту планету, невидимые враги постоянно опережают нас на корпус. Так не годится. Надо сравнять счет.

Глава 8

Я опорожнил над кухонной раковиной две бутылки доброго пойла. Сердце обливалось кровью, но это была необходимая жертва. Затем я позвонил и заказал еще выпивки. Будем веселиться.

По номеру бродил испятнанный лейкопластырем Боливар с индикатором шпионских устройств в одной руке и жареным ребром свинобраза в другой. Глориана вышла узнать, в чем причина оживления, уловила запах убиенного сородича, скорбно взвизгнула и вернулась в свою спаленку. Анжелина в модном неглиже в тигровую полоску восполняла ущерб, причиненный ее ногтям в наших недавних приключениях.

– В награду за медицинское обслуживание предлагаю еще бокал шампанского, – сказал я. – Думаю, он будет кстати.

– Еще как кстати.

Она взяла бокал и выпила.

Я одолел двойную дозу «Старого почкоубийцы» и налил еще, на этот раз со льдом. Съел пару-тройку канапе и приказал себе расслабиться. Но не смог.

– Как быть с Боливаром? – задал я актуальный вопрос. – Гостиничный номер не лучшее убежище.

– Как и этот город, да и вся планета, – раздраженно заявила Анжелина. – Мне здесь все не нравится, потому что наш план оглушительно трещит по швам. Я уже начинаю жалеть, что мы повстречали Кайзи и позволили его деньжищам нас загипнотизировать.

Я был вполне согласен с ней, но чувствовал, что должен хотя бы изобразить оптимизм.

– Не волнуйся, все у нас получится, и мы разбогатеем. Но сначала давай-таки решим, как быть с Боливаром.

– Успокойся, со мной все будет в порядке, – сказал он. И тут, словно наперекор его словам, в дверь позвонили. – Однако береженого бог бережет, перейду-ка я в другую комнату.

– На этой завалящей планетке очень настырная полиция, – заметил я. – Так что, думаю, будет лучше всего, если ты перелезешь через балкон и повисишь снаружи. Я чую запах беды.

Сверхчуткий нос меня не подвел. Стоило только отворить дверь, как в прихожую устремились три бугая.

– Здесь интимный ужин, а вас нет в списке приглашенных, – сказал я, затворяя дверь. Вернее, пытаясь затворить. Воспрепятствовал огромный ботинок.

– Полиция национальной безопасности, – заявил главный бугай и сверкнул узорчатым жетоном с голографическим изображением жалящей змеи. – Мы войдем.

– Без моего разрешения или ордера на обыск?

– И без того, и без другого. Мы на Феторре и во имя правосудия имеем право вторгаться в любые владения, которые считаем подозрительными.

– У нас тут что-то вроде вечеринки… это она вызвала подозрения?

– Это ты вызвал у нас подозрения! – прорычал полицейский и толкнул меня в грудь.

В других обстоятельствах ему бы это даром не сошло, но сейчас я не мог рисковать. Я неохотно попятился, и он улыбнулся:

– Сегодня тебя видели рядом с известным преступником.

– Но это же не преступление!

– Если я называю это преступлением, то это преступление. А ну, с дороги!

Полицейские ринулись вперед, и пришлось шагнуть в сторону, чтобы не затоптали. Анжелина попивала вино и не давала ни малейшего повода счесть, что она заметила наглое вторжение.

– Где Боливар ди Гриз? – спросил главный самым злобным и подозрительным тоном. Остальные, наверное, не обладали правом говорить.

– С кем имею честь?

– Инспектор Муавули. Где он? – Полицейский огляделся. – Все обыскать!

– Вы о ком? О Боливаре? Он в тюрьме. Его на моих глазах увезли ваши приятели.

– Он не в тюрьме. Сбежал.

– Приятно слышать! Выпить не желаете?

Очевидно, такого штампа, как «на службе не положено», феторрская полиция не знала. Не сводя с меня глаз, инспектор Муавули налил полный стакан и осушил единым духом. Его присные вернулись в гостиную с пустыми руками и при виде выпученных глаз и залезших на лоб бровей патрона неодобрительно захмыкали.

– Пределы города не покидать! – приказал он и удалился.

– Какая прелесть! – сказала Анжелина, заперев входную дверь на два замка, цепочку и подставив под дверную ручку стул.

Боливар залез на балкон и прижал палец к губам. После чего обыскал номер индикатором и вернулся к нам с пригоршней «жучков». Их замаскировали под монеты, туалетное мыло и крючки для картин, а один даже под таракана. Боливар сбросил их с балкона и налил себе бокал красного вина.

– Боливар, ты поступаешь в цирковую труппу, – распорядилась Анжелина.

– Всю жизнь мечтал!

– Не ерничай. Я говорю серьезно.

– Не сомневаюсь. Но вижу небольшую проблему – как добраться до «Колоссео»? Наверняка вся полиция поднята на ноги и мои фотографии розданы филерам. На улицах небезопасно.

– Да, для молодого мужчины. Но молодой женщине бояться нечего, кроме повседневных опасностей этой неописуемой планеты. Приготовься к временной смене пола. Заранее сочувствую тому недоноску, который попытается обидеть мою любимую дочурку. Побрей ноги, а я подберу тебе одежду.

Они провозились до первых проблесков зари. Наконец Анжелина удовлетворенно кивнула.

– Что скажешь? – спросила она меня.

– Лучше, чем сейчас, Боливара никогда не выглядела.

Я не кривил душой – Боливар смотрелся на все сто. Изящное телосложение, длинная юбка, плоский живот. Отличный грим и не слишком париковидный парик.

– А теперь поспать несколько часов, – распорядилась Анжелина. – Не вздумай помять платье. И постарайся отработать женскую походку. Вот такую.

Когда он справился с этой задачей, все улеглись спать – устали изрядно.

Я проснулся довольно свежим, но не настолько, чтобы обойтись без бодрящей пилюли. Проглотив ее, я, как всегда по утрам, проверил свой банковский счет. Обещанные четыре миллиона не пришли, зато поступило сообщение: «Неважная работа, Джим. Надо стараться».

В разгар утра мы вышли из гостиницы. Первыми номер покинули мы с Анжелиной. Я нес компьютер, а она вела Глориану. Боливара выскользнула за дверь, как только получила от нас сигнал, что в коридоре пусто. И осталась у лифта ждать следующей кабины – мы не сомневались, что к нам приставлен «хвост».

Так оно и оказалось.

Не обращая внимания на слежку, мы поймали такси и велели шоферу везти нас в цирк.

– Животных не вожу. – Шофер подозрительно глянул на Глориану.

– Это не животное, – возразил я, щедро кладя ему на лапу. – Это наша дочь, зачарованная злой колдуньей. Мы везем ее к доброму волшебнику, он обещал за вознаграждение вернуть ей человеческий облик.

Водила выпучил глаза. Но если он и сомневался в моей правдивости, деньги его убедили. Проверить индикатор «жучков» было нечем, поэтому мы говорили в пути только о пустяках. Лишь в артистической уборной я достал собственный индикатор и обшарил все закоулки.

– Чисто.

Я сложил и спрятал прибор.

– Отлично. Оставим Боливару записку, пусть ждет нас здесь. А потом надо будет подыскать ему уборную. И поговорить с Гаром Гуйлем. Уверена, он с радостью нам поможет.

– Почему?

– Увидишь.

Я узнал этот тон и решил ничего не выпытывать. В нужное время, и ни секундой раньше, я все узнаю.

Когда мы направились к выходу, Глориана негромко взвизгнула, а услышав наш зов, радостно засеменила. И взволнованно хрюкнула, едва мы отворили дверь в уборную Гуйля. Там крепко пахло скотным двором. Или зоопарком. Я уже познакомился с этим запахом, когда стоял за кулисами. Конечно, он был искусственный – чтобы добавить зрелищу реалистичности.

За столом сидел мужчина в смокинге и писал. Когда мы вошли, он даже головы не поднял. Это он Гар Гуйль? Или четверорукий жонглер?

Уродец-жонглер тоже был здесь. Облаченный в килт, он сидел напротив Гуйля и разговаривал по телефону. Я огляделся. Просторное помещение было скудно освещено, но все же удалось рассмотреть клетки и тех, кто в них сидел. Что за твари! Некоторых я видел на сцене, но больше было незнакомых. По своему узилищу расхаживал некто двуглавый и хищный. Встретив мой взгляд, он зашипел и обнажил громадные клыки.

А вот Мистер Скелет – я видел его на афишах – прилег на кушетку вздремнуть. Ростом он вымахал под два метра, но в талии был не толще моей руки.

– Что вам угодно? – прозвучало в сумраке.

Я повернулся и увидел, что Гар Гуйль по-прежнему водит стилом по бумаге.

– Мистер Гуйль, мы бы хотели с вами поговорить.

– О чем?

Только сейчас я обнаружил, что говорит четверорукий.

– Да так, вообще. Поболтать о цирке. Ну, как о погоде.

Я говорил что-то еще в том же духе, пока ходил по комнате с индикатором «жучков» наперевес. Нашел их шесть штук – пять в виде настоящих насекомых и одну монету. Я давил их каблуком, пока индикатор не дал зеленую вспышку.

– Мы о вас много слышали, – вкрадчиво произнесла Анжелина.

– В Специальном корпусе, – шепотом добавил я.

Он сидел молчал, не проявлял никаких чувств. И шевельнулся только один раз, когда подошла Глориана и расположилась у его ног.

Вдруг она подалась вперед и укусила его за руку.

– Невоспитанная свинка! – рявкнула Анжелина. – Немедленно оставь в покое этого джентльмена!

А джентльмен поглядел вниз и кивнул:

– Видите, она способна отличить плоть от пластмассы. У свинобразов отличное обоняние.