Не от мира сего

Вока подозрительно глянул на спросившего, однако представился:

– Вока.

– Вот это другое дело. Я – Штырь. Писклявый, как ты уже понял – Пень, сиплый – Хапуга. А молчуна Ломтём звать. Не против, мы рядом посидим?

– Сидите, мне то что, – не стал возражать Вока. Штырь присел рядом. Вока вытащил из воды удочку. Рыбы не было, червячка тоже. Вока достал последнего и насадил на крючок.

– А что Вока, ты не из Желудёвки ли будешь? – спросил Штырь.

– Вроде да, – не очень уверенно ответил Вока.

– Почему "вроде"?

– А вы, с какой такой целью интересуетесь? – в ответ задал вопрос Вока.

– Да так, просто спросил – ответил Штырь и достал из кармана курительную трубку с чашей в виде черепа.

Увидев её, у Воки округлились глаза. Он слышал о таких. Деревенские друзья Воки рассказывали, что делают такие из листьев каменного дерева растущего далеко за Беломорьем в стране вечного льда и лютого холода, в стране, где никто и ни что не может существовать. Ничего, кроме каменного дерева. И теней. Оно растет среди льдов, и притягивает к себе жуткие тени. Огромное, величественное и прекрасное своей каменной красотой. Белый, местами переходящий в разные оттенки красного мраморный ствол мощным каркасом удерживает на себе множество веток желто-бурого либо сине-черного оттенка. Многие тысячи лет оно растёт, а в пору полного затмения в високосный год, длящуюся лишь мгновенье, дерево сбрасывает свои листья из драгоценного камня, которые сразу же превращаются в черепа.

Тем временем Штырь достал кисет и стал набивать трубку табаком. Поплавок прыгал на воде, заныривал, пропадая из вида, а Вока завороженно следил за действиями Штыря. Наконец трубка была набита и хозяин стал её раскуривать, часто вдыхая и прикрывая чашу большим пальцем. Вока очнулся, снова вытащил удочку с пустым крючком.

– Хочешь попробовать? – спросил Штырь, указывая на трубку. Вока пожал плечами, а Штырь продолжил: – Дай пока удочку Ломтю.

к Воке подошёл молчаливый Ломоть, взял удочку, выбрал из улова одного окунька, нацепил на крючок и забросил. Вока подсел рядом со Штырём и тот передал ему трубку. Вока затянулся, сильно закашлялся и выпустил дым.

– Ну как? – спросил Штырь. Вока, с перехватившим дыханием, пожал плечами.

– Тяни, – послышался писклявый голос Пня. Он стоял возле Ломтя пытаясь выхватить удочку. Вока снова глянул на воду. Поплавок сначала повело резко в сторону, потом остановило.

– Тяни, – пищал Пень, но Ломоть сделал выдержку и подсёк. На поверхности воды на мгновенье показалось тело щуки.

– Да тяни ты уже, тать бессловесная – бегал вокруг спокойного Ломтя беспокойный Пень. Ломоть не слушал, а аккуратно подтягивая рыбу к берегу ответил:

– Тать то я может быть и тать, да не тебе осуждать, – Пень, не ожидая такого ответа от всегда молчаливого Ломтя, осёкся и на всякий случай прекратил словесные нападки на товарища. Он подбежал к воде, опустился на колени и осторожно, словно кот лапой, стал подгребать зачем то воду. Ломоть всё ещё очень осторожно подвел рыбу к берегу и тут уж Пень выхватил ее из воды. Глаза его блестели. Он радостно и как то по-звериному дико рассмеялся.

Вока не обратил внимание на дикий взгляд и смех Пня, его всего поглотила трубка. Он не выдержал.

– Что, эта трубка из листа каменного дерева?

Штырь, разглядывая, покрутил в руках трубку и улыбнулся:

– Вполне может быть. А ты что, знаешь про Таш Агач, Каль Марам, Кивипуу, Ши Шу? Это всё имя одного и того же.

– Да так, не очень. Всё больше по рассказам друзей, – уклончиво ответил Вока.

– Ты, смотри, – удивился Штырь, – какие осведомленные у тебя друзья.

– Эту сказку у нас в деревне все знают.

– Сказку? Почему сказку?

– Вы что, не знаете? Во-первых, камни не растут. Во-вторых, в холоде всё давным-давно бы замёрзло, а не росло тысячу лет. Ну и как же листья-камни черепами могут стать?

Штырь рассмеялся и сказал:

– Действительно. Разве могут камни расти или тем более превращаться. Они же не бабочки и не лягушки.

– При чём тут лягушки? – не понял Вока.

– Как при чём? Не рождаются же лягушками лягушки. Икра, головастик, потом уж лягушка. Самый натуральный метаморфоз. Или превращение? А может это одно и то же?

– Ну, вы сравнили, – протянул Вока, однако задумался. Очередной вопрос вывел его из задумчивого состояния:

– А не подскажешь ли ты, может, слышал, может, знаешь? Не живёт ли в вашей деревни старичок по имени Див?

– Див? – повторил Вока и задумался, – Див… Див… Нет, никогда не слышал этого имени.

– Может, ты не всех в деревне знаешь? – с надеждой переспросил Штырь.

– Что вы, – уверенно проговорил Вока. – Не только всех, но и про всех. У нас лучшая газета, – и опять невольно вспомнил про забытую было недавнюю встречу с тёткой Галой.

Штырь с друзьями переглянулись, а Хапуга, влезая в разговор, продолжил:

– Понимаешь, приятель, мы точно знаем, что живёт он в Белозерье. Это ведь территория трех деревень с четырьмя озёрами? – вопрос, заданный сиплым голосом Хапуги, прозвучал как то мистически заговорщицки, и от этого стало немного страшновато. Вока ответил:

– Да. Наша деревня одна из трёх, – подтвердил Вока.

– Мы были уже в двух. Всё проверили. Его там нет. И мы были уверены, что он в оставшейся.

– Нет, извините, но Див у нас не проживает, я точно знаю, – очень уверенно сказал Вока.

– А может его в деревне как то по-другому зовут?

– С чего бы это? – недоумевал Вока.

– Ну, мало ли? – ответил Штырь.– Помоги нам, а я за это, так и быть, отдам тебе свою трубку.

Упоминание о трубке, желание владеть ею на миг заставило оцепенеть Воку. Картина с восхищенными глазами соседских пацанов всплыла перед его глазами. А какой это будет подарок деду!

– Хорошо, – согласился Вока, не очень веря в успех. Однако это был хоть какой-то шанс попробовать овладеть трубкой каменного дерева.– Я всё разузнаю.

После его слов Штырь протянул ему руку. Вока пожал её.

– Вот и договорились. Мы будем тебя ждать здесь завтра, в это же время.

– Буду утром, – ответил Вока, взял улов, смотал удочку и пошёл в сторону дома.

– Вока! – услышал он писклявый голос Пня и остановился. Пень подбежал к нему и в этот раз скромно попросил:

– Не мог бы ты оставить нам удочку?

Вока ещё раз осмотрел захухрю Пня, вздохнул и протянул удочку с уловом.

– Нет, нет, – скороговоркой проговорил Пень, – рыбу не надо.

Вока пожал плечами, передал удочку и в очередной раз простился:

– Пока.

– До завтра, – пропищал Пень, и вдруг неожиданно добавил, – А знаешь, что с этой трубкой можно спокойно дышать под водой?

Вока от удивления вытаращил глаза и отрицательно покачал головой.

– Так-то вот, но это секрет, – сказал Пень и пошагал к товарищам.

Глава 4.

Травилка и садилка.

Вока шёл домой, а в голове роились мысли, – "Вот она удача! Узнаю, кто такой Див, заберу трубку Таш-Агача, разгадаю тайну Храмового озера. Друзья обзавидуются, а дед обязательно похвалит, и будет гордиться. Удачно я

всё-таки сходил на рыбалку".

Улыбаясь этим мыслям, он вошёл в огород. Дед по обычаю, что то делал на своих грядках. Вока осторожно прошмыгнул мимо, сделал вид, что убрал удочку и снова вышел к деду.

– А… Вока. Это ты? Быстро ты управился,– и увидев улов, добавил, – да не с пустыми руками. Молодец.

– Да, удачная была сегодня рыбалка. Завтра опять пойду. Де, почисти рыбу, а то я на уроки опаздываю.

– Хорошо, внучок. А ты же говорил, что первых двух уроков сегодня нет.

– Поменяли расписание, – снова соврал Вока, поставил на лавку ведёрко с рыбой, схватил сумку со школьными принадлежностями и выбежал на улицу. По улице в сторону школы двигались местные ученики. Опрятные отличники и хорошисты, ленивые и чуть помятые троечники, и сорванцы двоечники от семилетних первоклашек до семнадцатилетних выпускников.

Вока же был хорошистом. Учёба давалась ему легко, только вот усидчивости не хватало. Из дома напротив вышел Мика. В свои двенадцать лет Мика не добился особых успехов в школе, даже наоборот. Он относился к категории отъявленных двоечников, но по части домашнего хозяйства ему не было равных. Он косил, пилил, доил. Делал всю основную работу по дому. Ко всему прочему ухаживал за младшим братом Сеней и сестрой Соней пока родители были на работе. У него был врожденный талант сподвигать молодежь на необходимую для него помощь. Пока он косил, малыши собирали траву, пока пилил и колол – складывали поленья, когда доил – таскали и цедили молоко. И ни кого не надо было заставлять. Механизм срабатывал автоматически.

– Привет, Мика, – догоняя его, крикнул Вока.

– Привет, ты же вчера сказал, что не пойдешь на "травилку и садилку".

– Тётка Гала с утра спалила, вот и передумал. Слышь, Мика, дело есть, – заговорщицки вполголоса проговорил Вока.

Мика любил этот тон, поэтому сразу ответил:

– Говори, не тяни.

– Да не тяну я, – буркнул Вока и спокойно продолжил, – нам надо найти деда по имени Див.

– Кому это, нам?

– Пока мне, а потом может и тебе.

– Ладно, а где найти? – уточнил Мика.

– Где, где? У нас в деревне.

Мика резко остановился:

– У тебя всё в порядке?

– Вроде, – протянул Вока, – а что?

– Да ничего. Ты что не знаешь, что никто не терял у нас в деревне деда по имени Див.

– А может это прозвище деревенское какое-нибудь?

– У нас и прозвище Див никому не давали. Ты что, разве сам не знаешь?

– Знаю, – обреченно выдохнул Вока и двинулся к школе. Он чувствовал провал, но трубка… трубка Таш Агача… Внутри Воки всё клокотало и бурлило. Невдалеке уже показался большой жёлудь школы. Он принял решение:

– Слушай Мика, только не перебивай, понял?

– Ну, понял – ответил Мика, а Вока выпалил:

– Помнишь историю про трубку смелых пиратов посетивших Каменное дерево?

Мика молча кивнул, пытаясь уловить бегающий взгляд Воки.

– Так вот, это плата за деда Дива.

– Чтооо? – протяжно, то ли переспросил, то ли не поверил Мика.

– Сегодня утром я встретил незнакомцев с такой трубкой. Они предложили её мне в обмен на информацию. Я согласился.

– Но у нас нет такого деда, понимаешь, нет!

– Всё я понимаю. Ты не кипятись. Тебе нужна трубка каменного дерева, хотя бы напополам со мной.

– Нууу… может быть, – теперь тянул Мика.

– Может быть? – переспросил Вока, – значит, я ищу другого, – резюмировал Вока и продолжил молча путь.

– Да чего ты сразу то? У меня может, шурупы сегодня не мозгуют. Я с тобой, – согласился Мика, – рассказывай.

– А что рассказывать, – снова оживился Вока, – дед этот, где то у нас, в Белозерье, более того две из трех деревень они уже проверили. Его там нет. Осталась одна – наша.

Друзья за разговором не заметили, как уже прошли ворота забора школьного двора и вступили на крыльцо школьного жёлудя.

– Есть одна идейка с чего начать, раз мы не знаем никого в деревне по имени Див, – начал Мика, – то его надо искать… Бежим, – схватил за руку Воку и развернулся. Убежать им не удалось. Прямо за ними на крыльце стоял учитель травоведения и садоводства Растун Побегович:

– Стоять, – скомандовал он, поняв замысел мальчишек.– Быстро в класс, иначе… – Растун Побегович задумался, зная, что двойками не запугаешь и выдавил из себя: – иначе я вызову ваших родителей, – и, глядя на Воку добавил – или дедушек. Вам понятно?

– Понятно, – ответил Вока и обречённо побрёл в школу. За ним нехотя шел Мика.

Войдя в класс, они расположились на последней парте. Через некоторое время в класс влетел Растун Побегович и сразу же строго сказал:

– Наказанные, по углам!

В классе воцарилась непонятная тишина. Все крутили головами определяя наказанных.

– Да, да… Вы, Вока и Мика. Прошу по углам.

– А почему это мы наказанные? – недоуменно переспросил Мика.

– За попытку оставления школы во время уроков. Ещё вопросы есть?

– Ещё вопросов нет, – обречённо проговорил Мика и направился в угол класса. Вока последовал в противоположный.

Урок тянулся медленно. Растун Побегович монотонно рассказывал классу:

– Изучению растительного мира посвящен труд великого Аристотеля, первого мыслителя, ученика Платона и воспитателя Александра Македонского под названием «Теория растений» или, в других источниках, «Учение о растениях». Весь текст его исследования, конечно же, не сохранился. Однако Аристотель упоминает о нем в своей пятой книге «Historia animalium». Он повествует о наличии двух царств: царства живых и царства неодушевленной природы. К живым он относил растения, определяя их как низшую ступень развития души. Великий мыслитель рассуждал о сходстве зародышей животного и растения, а так же о различии полов у некоторых растений.

И всякую другую муру, которую наши молодые друзья стойко выслушивали каждый из своего угла. Наконец-то урок подошел к концу, и все ученики вышли из класса на перемену. Вока и Мика, как и все, тоже пошли к выходу, но строгий оклик учителя остановил их:

– Стойте, вы куда?

– Как куда? – удивлённо ответил Мика, – на перемену.

– Перемена касается не всех, – заметил Растун Побегович.– Отдых положен тем, кто работал и учился. А вы – бездельники, наказаны, и второй час проведете каждый в своем углу. Для вас вот это будет наукой. Вам понятно?

– Понятно, – опустив головы, поочереди проговорили друзья.

– Раз понятно, кыш по своим углам, – скомандовал учитель и довольный собой вышел из класса.

– Что будем делать? – проговорил из своего угла Вока.

– Пойдем проверять мою версию, – ответил Мика

– А как же наказание?

– Ты что, в чём-то виноват? – спросил Воку Мика.

– Я? Вроде нет.

– Так чего же мы торчим здесь? Пора мотать отсюда.

★★★

– Что ж, продолжим наш урок, – проговорил Растун Побегович, заходя в класс. – Сначала повторим тему предыдущего часа. Итак, вопрос: Какой кустарник способен изгонять крыс и мышей?

Отличники сразу же потянули руки, хорошисты зашуршали тетрадками с записями, троечники скрестили пальцы, чтобы спросили кого угодно, только не их, а оставшиеся за партами двоечники не обращали ни на кого внимания и решали какие то свои дела.

– Так… – тянул время Растун Побегович, – отвечать будет… отвечать будет… Вока. Я так и быть, прощу вам ваши огрехи и смягчу наказание. Ну…, я слушаю, отвечайте.

Ответа не было.

– Что ж не знаете? Будете молчать? Вы не хотите мне сказать, что это чернокорень крысогон, или бузина чёрная, а? – с ехидным злорадством процедил учитель, подошел к повёрнутому лицом в угол и дернул его за плечо. Под ладонью Растун Побеговича что то скользнуло и рухнуло на пол. В руке учитель держал чей то старый костюм, а на полу, раскинув руки, лежал скелет для уроков анатомии. По классу прошёл тихий смешок. Растун Побегович моментально побагровел и кинулся к другому углу. Там, отвернувшись к стене лицом, одетым в пиджак самого учителя стояла "воскресшая Анна" – анатомическая кукла манекен для обучения приёмам сердечно-лёгочной реанимации.

– Родителей в школу! – закричал Растун Побегович, но Вока с Микой ничего уже не слышали. Они уже давно выскочили за пределы школьного двора.

Глава 5.

Марский сад.

– Куда мы идём? – спросил Мику Вока

– Мы идём искать ответы на наши вопросы, – расплывчато ответил Мика.

– Ты что, по нюху их ищешь, как Вермишель?

– Почему это?

– Просто потому что мы идем непонятно куда.

– Как так непонятно? Очень даже понятно. Вот ты скажи мне, какие бывают люди?

– В смысле?

– В любом.

– Всякие бывают: большие и маленькие, добрые и злые, красивые и не очень, смелые и трусливые. Тебя какие больше интересуют?

– Нет, это всё понятно, но это всё частности, а в глобальном смысле?

– Ну, ты спросил. В глобальном. По типу? По характеру?

– Что ты всё время выдумываешь. Я ваших умных словечек не знаю. Ты мне скажи в натуре, какие бывают.

– Ты хотел спросить по натуре? Я думаю доверчивый, например, или наоборот скептический.

– Нет, всё не то. Гляди шире.

Они уже выходили из деревни, как вдруг Мика, увлекая за собой Воку, свернул на пересекающую главную, последнюю дорогу. Своё название она получила не зря, так как вела на деревенский погост. А ещё её называли прощальной дорогой или дорогой плача.

– Живой или мёртвый? – спросил Вока.

– Что? – не понял Мика.

– Человек. В глобальном смысле может быть.

– Ааа, – понял Мика, – догадался? Я знал, что ты у нас умный.

– Вряд ли бы я догадался, если бы не "прощальная дорога". Только зачем мы сюда идём?

– Вока, не разочаровывай меня. Раз нет среди живых, проверим оставшихся в глобальном смысле.

– Среди мёртвых? – испугался Вока.

– Почему нет? Тебе же не сказали привести его, а только найти. Ведь можем мы поискать имена на крестах и памятниках. Вдруг повезёт.

– Кладбище и везение для меня слова антагонисты.

– Опять началось. Говори обыкновенными словами. В конце концов, ты же у нас, обыкновенный-необыкновенный.

– Прости Мика. Я хотел сказать, что везение и кладбище ни как не сочетаются у меня в голове.

– Это просто голова у тебя плохо варит в эту сторону. Ты слишком умный, а был бы как все, то не обращал бы никакого внимания, что сочетается, что нет. По мне сочетается всё. Просто надо "покрутить".

Дальше до кладбища они шли молча по пустынной улице, изредка встречая худых, бродячих котов.

– Как будем искать? – спросил Мика, когда они пришли на место. – Может, я слева от входа пойду, а ты справа, – предложил он.

Вока поёжился:

– Может вдвоём?

– Ты что? Эдак мы его долго осматривать будем. Решено, я справа, ты слева.

– Стой Мика, – выкрикнул Вока, – а может ну её, эту трубку.

– Ты чего, сдрейфил?

– Да нет, – снова соврал Вока, – просто это ж, новое кладбище. Этих мы всех знаем, ну или знали. Среди них Дива точно нет.

– Правильно ты думаешь. Нам следует искать на старых захороненьях в брошенном Марском саду.

"Марским садом" называлась дальняя, заброшенная часть кладбища, с уже полностью сгнившими памятниками и проваленными надгробиями старинных захоронений. Деревенские давно бросили ходить туда. С тех самых пор, когда исчезла смотрительница старого погоста старуха Мара, жившая в огромном доме из мёртвого камня с колоннами прямо на дальней границе кладбища. Это с её "лёгкой руки" погост назвали садом. Мара любила прогуливаться по своему "саду" в длинном до земли чёрном балахоне с капюшоном, особенно когда тот расцветал цветами и венками свежих могил. Жители деревни боялись старуху, называли её чёрной колдуньей связанной с потусторонним миром. Это было задолго до рождения Воки и Мики, но деревенские страшилки до сих пор передаются из поколения в поколение. Старый кладбищенский дом давно зарос плющом и наполовину обвалился. Теперь там обитали вороны и изредка наведывались бездомные коты.

– Ну что, идём? – не то спросил, не то предложил Мика. Они стояли у рухнувшей ограды в начале старого кладбища. Вокруг царила необычно давящая тишина. Ни ветерка, ни стрёкота полевых насекомых. Тишина брала за сердце и медленно сжимала его, навлекая страх и панику.

– Если не зайдём прямо сейчас, я больше никогда не смогу, – напугано сказал Вока.

– Идём вместе, – предложил Мика, – держимся за руки.

– Нет, – напряжённо проговорил Вока, – Говорят на кладбище обязательно нужно заходить с открытыми руками.

– Нельзя так нельзя – ответил Мика и шагнул через упавший забор. Ничего страшного не произошло, только непонятно откуда-то налетевший ветерок сдул с провалившегося надгробья сухие листья, проявив старую надпись: Витомир сын Благослава страдник 7018 – Больше пятисот лет прошло. Вот это да. – Искренне поразился Мика.

Они осторожно начали двигаться вдоль старых могил, ища на них надписи. Постепенно они приближались к кладбищенскому дому.

– Сияна, дочь Истислава, супружница Милована снежень 7378 год. Совсем молодая, чуть больше 150 лет, – пытался шутить Мика.

До разрушенного дома оставалась всего одна могила, когда Вока прочёл на старой плите еле заметную надпись:

– Забава, дочь Карачуна, супружница Ратибора хмурень 6521 год.

– Обалдеть, – тихо присвистнув, искренне удивился Мика, – тысячу лет прошло.

Неожиданно земля под ними просела, и они как стояли, так и провалились в старую могилу. Это произошло так неожиданно, что упавших моментально охватила паника. Они пытались вылезти из неё, хватаясь за стены, цепляясь за корни. Всё было тщетно. Вскоре они выбились из сил и обреченно свалились на дно могилы.

– Надо успокоиться, – неожиданно проговорил Вока, – нет ничего страшного, нас двое. Мы вытащим друг друга.

После этих слов немного успокоился и Мика.

– Ты встанешь мне на руки и вылезешь наверх. Потом меня вытянешь. Всё будет хорошо, – сказал Вока.

– Давай, – согласился Мика.

Вока скрестил руки. Мика встал на них, оттолкнулся и взмыл вверх. Совсем чуть-чуть не хватило, чтоб удержаться. Земля на краю могилы осыпалась, и Мика съехал обратно.

– Давай ещё раз, – настойчиво сказал Вока. Опять тот же результат.

– Давай попробуем с другой стороны, может, там земля не будет осыпаться.

Они перешли на другой край и снова повторили попытку. Рука Мики ухватилась за что то твёрдое, похожее на палку. Ничто в мире не заставило бы разжать её сейчас. Мика тянулся, а Вока изо всех сил выталкивал его. Наконец-то Мика оказался наверху. Вока на радостях аж подпрыгнул и несильно вскрикнул. Прошла минута, показавшаяся Воке часом, а Мики не было.

– Мика, ну где ты там? – позвал из могилы Вока. Ответа не было.

– Мика, где ты? – повторил Вока и снова тишина. Крупная дрожь пробежала по телу Воки, и холодный пот самопроизвольно выступил на лбу и ладонях.

– Мии…каа… – со страхом в голосе тихо позвал Вока.

Сверху появилась голова Мики:

– Ты чего какой бледный? – уставившись на Воку, спросил Мика.

Вока проглотил возникший откуда то ком в горле, стёр рукой брызнувшую из глаза слезу и хрипло ответил:

– Ты где пропал?

– Да здесь я, палку из земли вытаскивал. Сейчас тебе подам, палочку выручалочку. Это она мне помогла.

Сказав это, Мика спустил один конец палки в яму:

– Хватайся, я тебя мигом наверх вытяну.

Вока схватился за пусть грязный, но всё же спасительный конец палки. Мика потянул изо всех сил. Сухая грязь неожиданно отлетела с палки, обнажив какие-то буквы, моментально бросившиеся в глаза Воки.

– Д…И…В…– прочитал он и от неожиданности разжал руки.

Они разлетелись в разные стороны. Мика свалился на спину, всё ещё крепко сжимая палку, а уже почти было выбравшийся из могилы Вока, вновь свалился в яму. Падая, он ударился спиной о противоположную стену. Стена провалилась, обнажая более глубокую и тёмную яму. Вока, скатился в неё. В его глазах стояли буквы Д.И.В.

Мика поднялся на ноги и заглянул в могилу, желая повторить попытку. Но там никого не было, лишь только чёрная дыра на противоположной стене указывала, куда пропал Вока.

– Вока, – теперь уже не громко позвал Мика. Ответа не было. Он подождал пару минут и вновь позвал:

– Во…ка…, – и вновь тишина. Мика вскочил, рванул сначала, зачем то вправо, потом налево, не зная, что предпринять и уже истерично заорал:

– Вока! – и вновь тишина, лишь почти полностью разрушенное надгробие соседней могилы, как то неестественно скрипнуло и поехало в сторону. Мика застыл от увиденного. Ему никогда в жизни не было так страшно, как сейчас. Он смотрел на медленно съезжающую могильную плиту и мгновения превратились в мучительные часы ожидания ужаса. Плита остановилась и над землёй появилась голова Воки. Страх Мики мгновенно улетучился и он уже бодро смотрел на поднимающегося из-под земли Воку.

– С тобой всё в порядке? – поинтересовался Мика у Воки.

– Вполне, – быстро ответил Вока и схватил другой конец палки, которую всё ещё держал Мика.– Вот оно!

– Что? – не поняв, спросил Мика.

– Доказательство.

Мика нахмурился, снова ничего не поняв. Вока продолжил:

– Доказательство существования Дива.

Теперь уже Мика бросил взгляд на конец палки и прочитал:

– Д.И.В. – и от неожиданности продолжил: – А ты говорил, что кладбище и везенье несовместимы.

– Но ведь мы не нашли ничего, кроме этого посоха. Тем более мы не сможем его завтра никому предъявить.

– Это почему же? – удивился Мика.

– Ты что не знаешь, что на кладбище, всё принадлежит его обитателям. Ничего нельзя отсюда забирать. Когда-никогда они придут за своим. Заодно и нового владельца с собой заберут.

– Да ну? – испуганно ответил Мика.

– Вот те и ну. А где ты её нашёл? – поинтересовался Вока.

– Да вот, – указал на последнюю могилу Мика, – прям здесь, рядом со сдвинувшимся надгробием, откуда ты вылез.

Вока и Мика молча подошли к открывшейся яме и аккуратно заглянули в неё. Находясь под впечатлением увиденной надписи Вока даже не заметил, как оказался в яме и вылез из неё. Теперь они вместе смотрели на каменные ступени, ведущие вглубь могилы.