Сучья любовь

Лера Жорина

Сучья любовь

Нет ничего хуже, чем быть потухшей звездой захудалого театра, когда грусть о не сыгранных в прошлом ролях, становится сопоставимой с тоской от ролей сегодняшних; когда начинаешь верить, что ты до сих пор так же хороша как та симпатичная девушка на пожелтевшей афише, висящей в твоей гримёрке; когда становится проще импровизировать на сцене, чем учить роль, зритель всё равно ничего не заметит, поскольку ему нет никакого дела до того, что ты играешь, он ждёт антракта с коньячком в буфете, пусть палёным, но всё равно способным заглушить душевную боль, никак не связанную с происходящим на подмостках. Поэтому ты уже давно перестала рвать жилы и искать образы, обдумывать роли и перевоплощаться на сцене, особенно когда тебя непрерывно обуревает не угасающая с годами страсть. И ты всякий раз, выходя на сцену, освещённую выжигающим глаза софитом, чувствуешь себя голой, испытывая при этом нечто, сравнимое с оргазмом, словно тебя пожирает похотливым взглядом зияющая чернота зрительного зала. Но ладно бы если только на сцене, ты не в силах справиться со своими демонами и в обычной жизни, стараясь не оказывать сопротивление ненасытному желанию, пылающему внутри твоего тела. Время идёт, растёт количество поверженных тобою, но пламя не угасает, а с неимоверной силой разгорается, выжигая всё на своём пути. Не спасает даже имя, дарованное тебе свыше. Он нарёк тебя Любовью, но ты всё равно пошла наперекор Ему, променяв Любовь на Страсть.

1

Уже несколько часов Люба лежала с закрытыми глазами, крепко сжимая холодеющую руку Алексея. Ей так хотелось посмотреть на него, ещё раз полюбоваться его профилем и прикоснуться к его совершенному, прокачанному телу, которое до недавнего времени всецело принадлежало только ей, но было страшно, и чем твёрже и холоднее становилась его рука, тем сильнее был этот страх.

Телефонный звонок вывел из ступора, пришлось открыть глаза, отбросить в сторону одеяло и снять трубку.

– Блядь…, – прохрипела она, увидев, что сидит на кровати голая.

– Не понял, Любовь Викторовна, – раздался на той стороне провода недоуменный голос администратора.

– Это я не тебе, Андрюшенька, – сменив тональность, произнесла она. – Доброе утро, я уже проснулась. У нас всё по плану?

– Доброе утро. Да, сегодня вечерняя смена. Леночка ждёт вас на грим в семнадцать тридцать.

– Понятно, – она сделала паузу, бросив взгляд на лежащего на другой стороне кровати Алексея, – у меня есть ещё просьба…

– Любой каприз Любовь Викторовна.

– Закажи мне билет на завтра на утренний рейс, хочу пару дней побыть дома. У меня же пауза в съёмках есть?

– Сейчас посмотрю… Да, есть. Обязательно закажу. Что ещё?

– Дай мне сейчас машину на час-полтора, хочу по магазинам прошвырнуться.

– Не проблема, спускайтесь, я скажу водителю, чтобы подъехал к центральному входу.

В гостиницу она вернулась с двумя огромными фирменными пакетами, и быстро, стараясь никому не попадаться на глаза, поднялась в свой номер, повесила на дверь табличку «не беспокоить» и вытрусила содержимое пакетов на диван. Платье и ещё какие-то мелочи из одежды отшвырнула в сторону, нашла кухонные резиновые перчатки и натянула их на руки.

– Какой же ты, сука, тяжёлый, – злобно прошептала Люба, столкнув с кровати почти окаменевшее тело, которое с противным звуком грохнулось об пол.

Затащить его в ванну оказалось ещё труднее, давал о себе знать литр выпитой вчера текилы, но она была не из тех, кто сдаётся. Справившись, взглянула на часы, до начала съёмки оставалось ещё шесть часов. Люба вышла из ванной комнаты, и через минуту вернулась, держа небольшую пилу со сверкающим лезвием, которое с лёгкостью вгрызлось в безжизненно свисающую руку Алексея. Люба прикрыла ладонью глаза, опасаясь того, что кровь хлынет фонтаном как в кино, но вместо этого, вязкая, почти чёрная субстанция, медленно вытекла из разреза и поползла вниз по белоснежной поверхности ванны.

К полудню, злая, мокрая от пота и пропахшая собственной блевотиной, она упаковала последний кусок расчленённого тела в мусорный пакет, перемотала скотчем и для надёжности уложила в ещё один пакет. Пересчитала… Их было тринадцать.

– Вот гнида, и тут мне напакостил, – сплюнув, произнесла Люба, и пнула ногой пакет, что лежал ближе к ней, тот прорвался и из дыры показалась ладонь с растопыренными синими пальцами. На безымянном поблёскивало тоненькое золотое кольцо – её недавний подарок. Она нагнулась, и попыталась стащить его, но кольцо впилось в омертвевшую плоть… Пила не понадобилось, хватило ножа…

Омыв кольцо под струёй горячей воды, Люба затолкала ошмётки пальца в пакет, залепив дыру скотчем. С трудом, но ей удалось поместилось всё в два своих чемодана, почти чёрный от крови гостиничный халат полетел туда же.

– Вот и вся любовь, мой милый…, – с облегчением выдохнула она.

И только когда Люба, раздвинув стеклянный створки душевой кабинки, стала под обжигающий поток падающей сверху воды, наступило блаженное успокоение… Теперь нужно было немного поспать… Она ещё раз внимательно осмотрела комнату и улеглась в кровать, чтобы, как всегда, предстать перед всей этой киношной шушерой настоящей богиней, которой поклоняются лишь потому что она есть.

– Всем спасибо, мои милые, – расплывшись в максимально искренней улыбке, произнесла Люба как только режиссёр объявил в мегафон об окончании съёмок.

– С вами всегда так приятно работать, – в один голос защебетали все окружающие.

– Я тоже счастлива быть с вами. Мы обязательно сделаем отличное кино, – она отвернулась, ища взглядом администратора, – Андрюша, всё готово?

– Конечно, Любовь Викторовна, вылет завтра в семь утра. Вам машину бронировать?

– Не нужно, пусть ребята отдыхают, я сама вызову такси.

– Тогда в субботу я вас обязательно встречу в аэропорту.

– Договорились. А теперь я спать.

– Счастливого полёта, – крикнул Андрей, поглощённый толпой хохочущих девчонок из массовки, присутствие которых на площадке гарантировало ему приятную во всех отношениях ночь. Полёт и предстоящее времяпрепровождение хорохорящейся престарелой актрисы интересовали его сейчас меньше всего.

Поспать Любе толком не удалось, всё время мерещились ужасающие утренние картины и в довершении всего в номер постоянно ломился Илья; сначала он тихонько стучался, царапал дверь ногтями, дёргая ручку заискивающе умолял пустить и потом, потеряв всякую надежду, начал барабанить кулаками.

Этот шут с дурацким хвостиком из остатков волос всегда был рядом, забавлял Любу своими шуточками, когда ей было грустно, знал, что нужно подлить ей в бокал и сколько, почти бесплатно, и следовательно, бездарно играл в её спектаклях, восхищался ролями сыгранными ей, не стесняясь лебезил и заискивал, за что изредка получал доступ к царскому телу. Нельзя сказать, что Любе было это противно, порой он даже ухитрялся довести её до оргазма, от чего впадал в эйфорию и жаждал продолжения, но получив отказ, податливо успокаивался до следующего счастливого случая. Сегодня был явно не его день. Илья понял это только к утру, утратив не только остатки сил, но и желание. И придерживаясь за стену, побрёл в свой номер, а в это самое время за неприступной дверью прозвенел будильник, заведённый на пять часов.

– Останови здесь, – скомандовала Люба, когда машина переехала мост.

– А как же аэропорт? – с недоумением спросил таксист.

– Оплачу всё полностью. Останови, быстро! И помоги вытащить чемоданы.

– И что вы будете здесь делать?

– Какая тебе разница. Может быть планы изменились, – грубо ответила она. – И не волнуйся, меня сейчас заберут.

– У вас такие тяжёлые чемоданы. Кирпичи, что ли возите?

– Книги про любовь. Вот деньги, можешь ехать.

– Спасибо за щедрость, – пересчитав купюры, произнёс таксист, – счастливо оставаться.

Люба, дождавшись пока машина скроется за поворотом, столкнула чемоданы вниз и цепляясь каблуками за торчащие из земли корни, спустилась к реке. Немного расстегнув молнии, она наполнила чемоданы водой, и те быстро ушли на дно. Всё это заняло не больше пяти минут. Значительно тяжелее было выбираться наверх, к дороге.

Впереди, в километре по направлению к городу, сотнями огней светилась автозаправочная станция. Там, в туалете, Люба привела себя в порядок, отмыв от грязи руки и туфли, потом заказала себе кофе и попросила вызвать такси.

– В хорошую гостиницу в центре.

– «Виктория» самая лучшая, говорят там сейчас кино снимают, – предложил водитель.

– Не люблю я кино, давайте поедем в другую, – капризно произнесла Люба.

– Как пожелаете.

2

Деньги свалились на Вадима словно с небес… Один солидный человек поспорил с другим солидным человеком, что вложив средства в какой-нибудь экстравагантный проект, он всё равно сумеет получить прибыль.

– Катюха, – спросил Кирилл Юрьевич свою любовницу, которая с усердием делала ему минет, – ответь мне на один вопрос, – та прервалась, подняла голову и вытерла губы. – Вот ты крутишься в богемной тусовке, а я хочу вложить бабки во что-то необычное. Поспрашивай, какая тема сейчас намази.

– Ты хотел сказать в тренде, милый?

– Да мне похер в чём… Ты продолжай, не отвлекайся… Просто узнай, во что можно вложить миллион, а может и два, а я уж дальше сам разрулю.

– А что мне с этого будет? – спросила Катя, с ещё большей активностью, продолжив своё дело.

– Будешь главной там…, – едва сдерживаясь, простонал Кирилл Юрьевич, – моими глазами… и ушами…, – он произнёс это уже находясь в эйфории.

У Кати явно был талант, не каждая сможет получить хорошую работу, отсасывая у такого борова. Она незаметно сплюнула всё то, что секунду назад заполнило её рот, и натянув на лицо маску блаженства, улеглась рядом.

– Вкусно было? – ехидно поинтересовался Кирилл Юрьевич, поглаживая девушку по голове.

– Можно даже не завтракать, – в тон ему соврала Катя, демонстративно облизнув свои ботоксные губки.

– А я бы сожрал чего-нибудь. Метнись ка на кухню, только не бухай там втихаря, у тебя сегодня куча дел.

Она отбросила одеяло, и встала как бы невзначай демонстрируя свой измождённый фитнесом зад.

– Не зря хоть деньги плачу за эти твои дебильные йоги, – довольный увиденным, произнёс Кирилл Юрьевич, смачно приложившись ладонью к аппетитной попке своей красавицы, и расслабленно откинулся на подушку.

На кухне Катя первым делом открыла бутылку Шабли, стоявшую на столе, ополоснула вином рот, сплюнула в раковину и потом, не отрываясь, прямо из горлышка, выпила половину. Особо не задумываясь, она вбила четыре яйца на сковородку, посолила, притрусила специями, уложив по краям тоненькие кружочки помидора и немного ветчины. Яичница была её коронным блюдом, вернее единственным, которое она могла приготовить, не заглянув в кулинарную книгу или Википедию. Пока яйца доходили, Катя допила вино, полистала Инстаграм и увидев там новую фотографию от Вадима, набрала его номер.

– Вадюша, ты сегодня свободен в обед?

– Ты же знаешь, что я женат, – съязвил тот в ответ.

– Да нужен ты мне больно. Я по другому поводу. Есть серьёзный разговор, – напустила таинственности Катя.

– Ну, приезжай ко мне в студию в три.

– Только без свидетелей.

– Девушка, вы меня пугаете.

– Узнаешь тему, вообще умрёшь…

– Ладно, не опаздывай.

Катя внесла в спальню поднос со стаканом апельсинового сока и яичницей.

– Я смотрю, ты во всём мастерица, – прокряхтел от удовольствия Кирилл Юрьевич.

– Кушай, мой пупсик, если захочешь, то вечерком могу повторить.

– Яичницу?

– Шутку оценила, – рассмеялась Катя, – яичница только на завтрак. Я уехала. У меня встреча по твоему вопросу.

– Так быстро?

– А чего тянуть.

– Вот и умничка, иди чмокну.

Она наклонилась, коснувшись грудью его плеча и подставила свои губки.

– Всё-таки буханула, – раздражённо произнёс Кирилл Юрьевич, жадно всасываясь во влажную красоту, сотворённую за его деньги.

– Пупсик, я всего глоточек, для храбрости, – кокетливо ответила Катя, понимая, что ничего он ей не сделает.

– С кем встречаешься?

– С Вадимом, ты не знаешь его.

– Имя какое-то педрильное.

– Кирюша, нормальное имя и чувак он нормальный.

– Трахалась с ним небось, раз так уверена?

– Не говори глупости. У него жена и дети.

– У меня тоже жена и дети, но это не мешает мне трахать тебя, – заржал Кирилл Юрьевич.

– Это другое.

Катя чмокнула его в потную лысину и начала одеваться.

– А у меня снова встал, – любуясь красотой и грацией её обнажённого тела, произнёс любовник.

– Пупсик, потеребенькай его сам, я опоздаю на встречу, – улыбнулась Катя, натягивая джинсы на голую попу.

– Ты что без трусов ходишь?

– Это возбуждает. Приду вечером уже готовая. А ты сильно не усердствуй без меня, проказник, – натянув футболку, она вышла из спальни и плотно прикрыв дверь, чуть слышно произнесла. – Как же ты меня заебал, ублюдок жирный.

Впервые в жизни Катя не опоздала, Вадим даже повторно взглянул на часы.

– Ну ты даёшь, – восторженно произнёс он.

– Захочешь хорошо жить, не так раскорячишься.

– Выкладывай, что вы там со своим жиртрестом придумали.

– Он хочет два миллиона баксов вложить в хорошее дело.

– А я тут при чём?

– Нужно что-то необычное. Подумай, – Катя с надеждой посмотрела на него. – Жалко если кто-то другой бабками воспользуется.

Вадим отвёл взгляд, чтобы сосредоточится, и не пялиться на её сиськи, выпирающие из футболки.

– Может кино снять…, – задумчиво произнёс он.

– Точно, блядь, кино! – возбудилась Катя, и вскочив с кресла, начала метаться по комнате, потирая руки. – Кино! Как я сразу не догадалась. Вадюша, ты гений! А точно хватит денег?

– Если не зажираться, не воровать и на звёзд всяких не тратиться, то должно хватить, хотя трудно сейчас говорить, не имея сценария и технической экспликации.

– А ты напиши сценарий, я для тебя аванс выпрошу.

– Аванс – это здорово. У меня сейчас не лучшие времена. А когда он хочет начать? – деловито спросил он.

– Вечером всё узнаю. Главное, что есть тема. Но Кирюша был решительно настроен. Ты начинай писать, а я позвоню утром.

– Легко сказать – начинай, – вздохнул Вадим.

В квартире было пусто. Катя знала, что Кирилл Юрьевич уехал в офис, но ей хотелось срочно поделиться информацией. Знала она, что он не любит, когда она звонит ему на работу, но всё равно схватила телефон и нажала на «Пупсика».

– Сколько раз я должен повторять, чтобы ты не дёргала меня! – услышала она в трубке злой голос своего любовника.

– Я нашла! – не обратив внимания на грубость, восторженно крикнула она.

– До вечере не могла подождать?

– Ну ты же сказал, что это срочно, – Катя перешла на проверенные нотки обиженки, – а теперь кричишь на меня.

– Так, не ной. Вечером всё расскажешь.

– А ты останешься или к своей поедешь? – это был контрольный выстрел.

– Конечно останусь, мы же утром договорились.

– Жду, милый, – она отключилась, и изменившись в лице отшвырнула телефон в сторону.

3

Они были знакомы с детства, выросли в одном дворе, вместе играли, ходили в одну и ту же школу, даже болели одновременно, одним словом, были настоящими друзьями, и только в десятом классе Вадим вдруг понял, что никакая это не дружба. О слове любовь, он слышал, читал о ней и видел в кино, но не представлял, что она может поразить и его. И ладно бы красотка из параллельного класса, на которую он пялился на переменах или молоденькая учительница литературы, в которую были влюблены все пацаны школы, нет – он влюбился в Катюху, в девчонку, которую и девчонкой никогда не считал, ведь она была его самым лучшим другом, знала обо всех его секретах, и свои доверяла только ему. А какая любовь без секретов. Вадиму было известно о ней абсолютно всё, и она, соответственно, могла рассказать о нём то, что не ведомо было даже ему. Признаться в чувствах было невообразимо трудно, неожиданно на помощь пришла Катя.

– Ты как-то странно смотришь на меня в последнее время. Влюбился, что ли?

– Наверное да…, – помолчав немного, смущённо ответил Вадим.

– Тогда считай, что я тоже…

– Что значит «тоже»?

– Вот ты придурок, – рассмеялась она, – я тоже тебя люблю.

И Вадим задал самый дурацкий вопрос, какой только можно было придумать:

– И что нам теперь делать?

Они были хорошо воспитанными детьми, хотя за время своего взросления немало набедокурили, поэтому на этот вопрос ответили лишь через пару лет, познав совместно прелести плотской любви. Логически всё должно было закончится свадьбой, но ребята неожиданно для всех и для самих себя поругались из-за какой-то мелочи, и разбежались так далеко друг от друга, что встретились лишь через десять лет.

И для Вадима и для Кати поиски столичного счастья ничем не закончились, и сами того не ведая, они возвращались в домой в одном и том же поезде и что самое смешное, в одном и том же вагоне. Встреча у туалета была бурной, с объятьями и поцелуями, как-будто и не было той ссоры. Вадим не без удовольствия рассказывал о своём обучении во ВГИКе и попытках закрепиться на хорошей работе в каком-нибудь продакшене, а вот Катя была не столь красноречива, ей не очень хотелось делиться тайнами своего карьерного роста, и вспоминать о тернистом пути от рядовой проститутки, до элитной бляди, обслуживающей исключительно жирных толстосумов с неограниченными фантазиями. Поэтому она предпочла не изливать душу, а разделить с Вадимом неприспособленную для этого полку в своём купе, продемонстрировав удивительную гибкость тела и умопомрачительное чувство ритма.

– Ты всегда была хороша, но сейчас просто огонь. Этому где-то учат или ты прошла курсы самоподготовки? – попытался пошутить Вадим.

– Лучше тебе этого не знать, – вздохнула Катя.

– А чего возвращаешься в наше зажопье. Всё же при тебе, видно, что не бедствуешь. Чем кормилась?

– В агентстве модельном подрабатывала. Надоела вся эта педрильная тусовка. Одни гомосеки и извращенки вокруг. Захотелось спокойной жизни, маминого борща, её блинчиков с мясом и нормального мужика, чтобы любил и заботился, – она пристально посмотрела в глаза Вадима. – Ты же свободен?

Он отвёл взгляд в сторону.

– Вот падлец, а жена небось ждёт, пирожков напекла.

– Она приедет через месяц как только я обустроюсь.

– А детей сколько? – не унималась Катя.

– Двое.

– Похотливый папа – плохой пример для подражания. Но не переживай, я никому не скажу. Самой же потом хуже будет.

Из поезда они вышли порознь и разъехались на такси в разные стороны, чтобы снова встретиться через несколько лет с целью качественно пристроить чужие миллионы.

Поговорив с Катей, Вадим сразу же ушёл с работы и заперся в своей комнате, попросив жену не беспокоить какое-то время.

– Ты давно не уединялся, что-то интересное? – спросила она.

– Очень. Ты даже представить себе не можешь, что мне сегодня предложили, – его распирало от желания рассказать.

– И что же это?

– Давай потом, боюсь сглазить, Только без обид, – он поцеловал жену в щёку, и захлопнул дверь.

Вадим всегда мечтал написать хороший сценарий, но не хотелось надрывать впустую. Казалось, что появись такая необходимость, и он тут же засядет за компьютер и напишет шедевр. И вот это время пришло, но в голову, как ни странно, ничего не лезло. Прошёл час, потом ещё один, приблизилась полночь, а в тетраде, кроме бессмысленных каракулей, ничего не было. Так же пусто было и в голове.

Вадим взял телефон, в котором он специально, что бы не беспокоили, выключил звук и перевернул его экраном вниз, и ужаснулся количеству пропущенных вызовов от Кати.

– Зачем ты бесконечно звонишь? Мы же договорились, что я работаю над сценарием, – почти шёпотом произнёс он.

– Потому что меня Кирилл дёргает.

– Объясни своему Кириллу, что такие вещи за один день не делаются.

– Вот сам завтра и объяснишь. Он ждёт тебя в своей гостинице в девять утра с наработками по сценарию и по расходам, – деловито оттараторила Катя, явно готовая всё свалить на Вадима.

– Что ещё за гостиница?

– «Виктория»… Не можешь не знать.

– Ого. Да он у тебя птица высокого полёта, – съязвил Вадим.

– А я с голубями не вожусь, – рассмеялась в трубку Катя. – Жду утром на ресепшене. И ещё, попробуй сделать так, чтобы мы уместились в половину суммы, может чуть больше… Ну, ты меня понял.

Была надежда на ночь, а вдруг что-то придумается, случалось же выдавить из себя идею какого-нибудь рекламного ролика или презентации. Вадим заварил крепкий кофе, поцеловал засыпающую жену и с оптимизмом уселся за стол…

– Тебе не пора вставать? – услышал он голос жены, и вскочил с кресла, в котором уснул, выбившись из сил.

– Сколько времени?

– Половина девятого.

– Бля, опаздываю! – воскликнул он, и выбежал из комнаты.

– Ты успел, что-то придумать?

– Нихера!

– Умойся хоть, а то как бомжара выглядишь.

Гостиница напугала своим зашкаливающим пафосом. Зачем в провинциальном городе такая махина? Но рассуждать на эту тему не было времени. Катя схватила Вадима за руку и увлекла за собой по широкой винтовой лестнице, ведущей на второй этаж.

– Кирилла Юрьевича ещё нет, но он сказал, что бы вы подождали в его кабинете, – распорядилась секретарша, распахнув дверь.

Кабинет по уровню пафоса во много раз превосходил убранство гостиницы, но больше всего Вадима поразила стена, которая от пола до потолка была заполнена книгами. Он прошёлся вдоль неё, любуясь красотой дорогущих переплётов, и вдруг его взгляд остановился на книге Артура Хэйли «Отель»… В голове словно включилась лампочка. Вот оно! Отель есть – кучу денег сэкономим, литературная основа есть, осталось адаптировать сюжет и выдать его за свой.

– Катя, а твой все эти книги прочёл? – с опаской спросил Вадим.

– Издеваешься? Он и буквы, наверное, не все знает. А книги для красоты, солидности придают.

В это время распахнулась дверь, и в кабинет влетел Кирилл Юрьевич.

– Ну что, готов?

– Готов.

И Вадим в красках пересказал ему сюжет книги Артура Хэйли…

– Охуенно! – выдохнул будущий инвестор. – Куда бабки перечислять.

4

Илья с надрывом произносил со сцены монолог, пытаясь поразить Любу своей экспрессией, мастерским владением заученным материалом и новыми красками, добавленными к образу. Он был уверен, что обязательно получит эту роль, ведь уже выписал её в специальную тетрадку, не расставался с ней даже в метро, демонстрируя тем самым, свою причастность к театральной богеме. Одна беда, театральная богема не замечала этого напускного рвения, упорно игнорируя его талант лицедейства. И только Люба пригрела когда-то затравленного молодого актёра, дав ему возможность самоудовлетвориться не только на сцене её маленького театра, но и в своей постели. За это Илья многие годы платил рабской преданностью и беспрекословным повиновением всем прихотям стареющей дивы.

– Стоп! – донёсся из зала хриплый голос Любы. – Илюша, что за херня?

Он прикрылся ладонью от бьющего в лицо света, и с недоумением посмотрел в зал.

– Что пялишься? Хочешь возразить?

– Хочу, – решительно ответил Илья, – я прекрасно подготовил роль.

– Подготовил ты может и хорошо. К этому у меня претензий нет, текст знаешь. Только играешь, милый мой, хуёво. Не могу я такое выпустить, засмеют.

– Что, так плохо?

– Не плохо, а хуёво! Разницу чувствуешь?

– Давай я ещё раз попробую, – с надеждой в голосе произнёс Илья.

– Не нужно, – она перевела взгляд в сторону кулис, где стоял незнакомый никому молодой человек, и крикнула. – Кто там следующий?! На сцену!

Из противоположных кулис бывший фаворит угрюмо наблюдал за тем как новичок отбирал у него роль, отбирал его деньги и скорее всего, не сегодня-завтра, отберёт и его любовь. То что он окажется в хищных объятьях Любы, можно было даже не сомневаться. И Илья не ошибся, сразу после репетиции она потребовала вернуть ей ключи от квартиры.

– Ты выгоняешь меня?

– Нет, просто меняю обстановку. Имею право побаловать себя свежатинкой, – не без удовольствия ответила Люба.

– А мои роли?

– Всё остаётся как было, не волнуйся. Только новый спектакль обойдётся без тебя.

– Ты меня унизила при всех, – обиженно произнёс Илья.

– Сам виноват – жутко играл.

– А наша любовь? Как быть с ней?

– Какая ещё «наша любовь»? Я тебе хоть раз говорила, что люблю. Я просто позволяла тебе любить меня. Разве этого мало?

– Ты говоришь в прошедшем времени…, – чуть не расплакался Илья. – Скоро поймёшь, что я лучше чем этот вонючий красавчик.

– Почему же вонючий? Он прекрасно пахнет… Во всех местах.