Мироздание

Вечером она возвращалась домой  и вспоминала, как всего полчаса назад видела десятки людей в метро, совершенно непохожих друг на друга. Она смотрела на них и понимала, что у каждого своя судьба. Кто-то через несколько лет подарит жизнь гению. Кто-то эту жизнь отнимет. Кто-то выиграет. А кто-то проиграет победителю. Она понимала, что все эти люди незнакомы друг с другом, но жизни их взаимозависимы. И, возможно, незнакомцы, стоящие рядом друг с другом, совсем не подозревают о том, что судьбы их еще не раз пересекутся.

И она сравнивала. Сравнивала себя с другими. Вот кто-то спешит домой к любимой семье, а кто-то, как и она сама, возвращается туда, где никто его не ждет…

* * *

Всему приходит конец. Ничто не может быть вечным: не вечен человек, не вечен и мир, в котором он живет. Мироздание подобно консервной банке или термической упаковке имеет свой срок годности, но какой – не знает никто так же, как никто не знает «дату изготовления» нашего мира. Прогнозы пытается сделать всякий, кого забавляет эта тема. Гипотез о гибели человечества, пожалуй, столько же, сколько и мнений по поводу возникновения жизни на Земле. Главный вопрос, которым стоит задаться: «Уничтожит человек себя сам или просто обратит против себя высшие, более мощные силы?»

Сколько нам ещё осталось? Наши амбиции не позволяют нам представить, что завтра нас не будет, что уже и само завтра может не наступить. В поисках источника вечной молодости мы не задумываемся о том, что вечная жизнь и бессмертие могут нам никогда не пригодиться.

Мы настолько заняты своими повседневными заботами, насущными проблемами, что нам в голову не закрадывается мысль о том, что рано или поздно придет время отвечать за все. Наступит день, когда все, чего достигло человечество, исчезнет в одночасье. Тупик, из которого не будет выхода, – вот что ожидает нас, если мы будем жить, как жили раньше, не задумываясь о будущем, о грядущих переменах и последствиях, которые окажутся платой за все промахи и грехи человечества. Нам не удастся миновать кризиса, но если каждый задумается и сделает свой вклад, то мы сумеем отодвинуть сроки конца света на пару тысячелетий. Если же нет, то мы умрем, а вернее сказать, уничтожим сами себя или, по крайней мере, поспособствуем этому. И что же тогда от нас останется? Пыль, газ, пустота? История, которую мы творили своими руками и передавали из поколения в поколение, будет погребена вместе с нами. Полное забвение – вот что ожидает каждого человека и всю человеческую цивилизацию в целом. Нашу историю придадут вечности.

И, возможно, все начнется заново. Появится новое Солнце, новая Земля. Первые бактерии, простейшие, человекообразные обезьяны, неандерталец, гомо сапиенс. Снова эпоха динозавров, ледниковый период, первобытное общество, общинный строй. Древняя Греция и Египет, эпоха фараонов, античный мир, Ренессанс и Просвещение, время технологического подъема. Первая и Вторая мировая война, революция, промышленный переворот, новые Хиросима и Нагасаки, Чернобыль. Новый Колумб, Эйнштейн и Гагарин. Новый да Винчи, Моцарт и Бетховен. Новый Наполеон, Сталин и Гитлер.

Снова долгий и мучительный ход эволюции – подъем, расцвет, кризис и гибель человеческой цивилизации. Может быть, человечество проходит одни и те же фазы цикла и подобно тому, как исчезали Атлантида и Майя, один раз в несколько миллионов лет исчезает и все человечество. Может быть, мы даже не подозреваем, что оно из раза в раз проходит один и тот же путь и, совершая снова и снова одни и те же ошибки, приходит к концу света. Конечно, трудно представить себе, что до нас так же, как и мы, жили люди. Они так же развивались и совершенствовались, у них была своя история и гении. Они так же, как и мы, прожили две тысячи лет и застали технологическую эру, а затем прекратили свое существование, не оставив после себя ничего, никаких следов и подсказок. Звучит это почти фантастически, но, как и любая гипотеза, эта мысль имеет право на жизнь.

– Привет! – послышался знакомый голос.

Лео отложил книгу и повернулся в сторону гостьи.

– Привет, Марта. Не заметил, как ты вошла.

– Я тебя не отвлекаю? Ты, кажется, с кем-то разговаривал.

– Я читал.

– Я проходила мимо и решила заглянуть. Может, сходим куда-нибудь? В кино, например. Как ты на это смотришь?

– Нет, – Лео  отказался, но, осознав, что был слишком резок, добавил. – Сегодня никуда не хочется. Много дел.

– Тогда, может, просто прогуляемся, поболтаем, – предложила девушка, уже не рассчитывая на положительный ответ.

Лео увидел  ее растерянный взгляд и подумал, что отказывать будет некрасиво.

– Только если ненадолго. Мне сегодня нужно кое-что сделать, – сухо вымолвил он.

На лице девушки заискрилась неподдельная радость, какая бывает у ребенка, выпросившего новую игрушку. Лео очень редко удавалось вытащить из дома. Он не был домоседом, но его слишком увлекала философия и психология, и потому он предпочитал оставаться наедине с книгами, нежели с людьми. Находилось не так много друзей, которые разделяли его интересы. Марта как раз и была тем самым человеком, которому можно было доверить свои мысли. Однако она была скорее хорошим слушателем, нежели хорошим собеседником. Лео же  иногда хотелось побывать в иной роли, но едва ли сокурсница могла его удивить своими знаниями. И сама понимая это, она  предпочитала молчать.

Лео предупредил родителей, что  не задержится, и направился к выходу вместе с Мартой. Было уже поздно. Улицы опустели. Звезды  усыпали темное небо. Судя по их количеству, на нем не было ни облачка. Вечерняя прохлада напоминала о том, что уже наступила осень.

Они шли по аллее, вдыхая свежесть сентябрьского месяца, и молчали, пока не оказались  в небольшом сквере. Усевшись на лавочки, они стали любоваться небом, которое тут казалось еще более красивым, чем где-либо еще.

* * *

Роза и Света уже третий час обсуждали предстоящую выставку. Они не могли определить, какие стены будут лучше сочетаться с картинами, над которыми Роза работала с момента окончания художественной школы. С подругой они тщательно выбирали место, где  впервые будут выставлены двадцать лучших работ художницы. Она первые собиралась показать себя и свои произведения миру, и потому хотела, чтобы все прошло идеально.

Роза последовала совету своего преподавателя и решила проводить выставку в Санкт-Петербурге. Было очевидно, что Москва не так дружелюбна, как Северная Пальмира, и среди сотни молодых таких же талантливых, как и она сама, художников крайне высок риск затеряться. Роза давно мечтала заявить о себе, но сделать это во всеуслышание не давала нехватка денег. Лишь когда на помощь пришла Света, ее лучшая подруга, которая и нашла спонсора среди своих богатых поклонников, мечта стала осуществима.

Выставочный зал, на котором они остановили свой выбор, был скромный. Поэтому Розе пришлось отобрать среди  шестидесяти  своих работ только два десятка. Но это ее нисколько не огорчило: она с энтузиазмом взялась за оформление зала, чем заразила подругу, с которой они теперь вместе ломали голову. Света хоть и не очень смыслила в искусстве, но кое-что она все-таки понимала, например,  как важно создать атмосферу, которая наилучшим образом сможет отразить содержание картин и настроение художника.

– Может, сделать стены пурпурными, – предложила она.

– Ты серьезно?

– Пурпурные стены создадут атмосферу, – Света не успела договорить.

– Публичного дома, – перебила подругу Роза и добавила. – Еще скажи, что они наилучшим образом отразят творческое «Я» художника.

– Ну почему сразу публичного дома? Я бы сказала атмосферу… атмосферу, – она пыталась подобрать нужные ей слова, – интимности, что ли.

– Конечно, давай превратим выставочный зал в русский Амстердам, – Роза улыбнулась и добавила. – Я думаю, приглашенные гости не оценят.

– Ты же художник. Откуда в тебе столько пошлости?

– Это мой единственный шанс. Меня ждет или признание, или провал. Если сейчас ничего не получится, то, скорее всего, не получится никогда. А признания мне не добиться, если мы оформим зал в стиле улицы красных фонарей.

Подруги задумались. Света, достав из сумочки пачку сигарет, предложила:

– Может, немного отдохнем? На усталую голову лезут бредовые мысли, которые кажутся креативными.

– Не знаю. Выставка уже скоро, а у нас пока ничего не готово. Столько всего  еще нужно сделать. И времени не хватает.

– Это точно, – согласилась Света. – Если хочешь, давай продолжим, только на воздухе. Надоело в четырех стенах сидеть. Голова болит.

– Хорошо.

Подруги вышли из небольшого домика, который принадлежал одному из любовников тридцатилетней красотки, и расположились на летней веранде. Света медленно сделала пару затяжек, а Роза принялась рассматривать  усыпанное звездами небо.

* * *

Первым нарушил молчание Лео?

– Знаешь, что меня всегда поражало?

– Что? – Марта знала, что сейчас Лео скажет что-то, что ей, как всегда, понравится.

– Небо… Что такое небо? – он задал вопрос, на который сам же и ответил. – Небо – это вечность. Оно будет всегда, даже когда нас не станет, не станет наших детей.

– Всегда, – добавила Марта.

Они оба  замолчали.

– А звезды… Они смотрят на нас. Как и мы на них. Но видят гораздо больше. Они наблюдают за нами уже тысячи лет. Они многое видели и еще многое увидят, – Лео задумался. – И этим взглядам, нашим и звезд, никогда не суждено встретится.

– Забавно, – Марта воспользовалась моментом. – Ты говоришь о них, как о людях.

– Да. Мы очень похожи, – хотя Лео отвечал, мыслями он был где-то очень далеко.

– Смотри!  Звезда падает! Скорее загадывай желание! – вскрикнула  Марта. Она  увидела, как точка на небе превратилась в светящийся хвост и затем погасла.

Она восторженным взглядом проводила мелькнувшее на мгновение светило и закрыла глаза. Лео впервые  посмотрел на подругу. Та загадывала желание. Он улыбнулся и снова устремил взгляд наверх.

* * *

– Ну что? Успела загадать желание? – спросила Роза.

– Я тебя умоляю. Ты веришь в эту ерунду? – Света усмехнулась.

– Конечно. А вдруг сбудется…

– У меня никогда не сбывается.

– А ты загадывала? – поинтересовалась Роза.

– Да.

– И? Что за желание?

– Неважно.

– Не люблю, когда ты оставляешь вопросы без ответа.

– Знаешь, о чем я подумала. Иногда нам доводится видеть как, падая, гаснет звезда, прямо как сейчас, – Света стряхнула пепел. – Она находится от нас на расстоянии миллионов километров и кажется крошечной в сравнении с Солнцем. Для нас это всего лишь зрелище, редкое, но красивое, и мы спешим загадывать желание. Но не думаю, что если бы то же самое произошло с нашим Солнцем, мы также восторженно смотрели на происходящее.

– Пожалуй, – согласилась Роза.

– Его угасание стало бы нашей гибелью. И, возможно, также падение неизвестных для нас звезд становится гибелью для таких же неизвестных, как и сами эти звезды, планет и цивилизаций, – Света произнесла это так цинично и равнодушно, словно рассказала анекдот.

– Не думала, что, – Роза посмотрела на подругу.

– Что я могу думать о чем-то, кроме денег и бриллиантов? – Света затушила сигарету и продолжила. – Может быть, существует множество звездных систем, подобных нашей солнечной. И разные планеты, бесконечно удаленные друг от друга, имеют схожую с нашей Землей структуру: атмосферу, флору и фауну. Наверняка полноправные обитатели этих планет считают себя единственными во Вселенной, как и мы. И наше родное Солнце кажется им таким же крошечным, как и нам все остальные звезды. Миллионы уникальных миров, о которых мы ничего не знаем…

Роза нравился монолог Светы, поэтому она  не перебивала.

– То есть не исключено, что одновременно, параллельно существуют сотни внеземных цивилизаций, которые развиваются аналогично человеческой. Каждый раз, когда гаснет какая-то звезда, приходит и закат неизвестной цивилизации. И когда погаснет наше Солнце, для нас наступит конец света, а где-то очень-очень далеко другие в этот момент загадают желание, – Света ухмыльнулась. – Наверное, так происходит каждый раз, когда зажигается новая звезда, зарождается новая жизнь. И сейчас население какой-нибудь планеты в одной из двухсот миллиардов галактик находится на стадии первобытного общества. Сотни планет… Миллионы цивилизаций… Среди которых, возможно, мы долгожители. Просто наше время пока не пришло: Солнцу рано гаснуть....

– Не знаю даже, что сказать! – Розу переполняли эмоции.

– Ничего и не надо говорить, – подруга укуталась пледом.

– Все это как-то не очень похоже на тебя…

– Это все свежий воздух, – Света взглянула на юную подругу, снова достала из сумки пачку и нервно выкурила последнюю из оставшихся сигарет.

* * *

Лео и Марта продолжали глазами изучать точки на небе.

– А чем мы похожи? – она не выдержала и спросила.

– Кто?

– Люди и звезды.

– Сложно объяснить.

– А ты попробуй, – она настаивала.

– Представь, что погаснет звезда. На небе на одну точку станет меньше, но ты этого не заметишь. Небо не поменяется. Не поменяется и Вселенная. Так?

– Так.

– Так и тут на Земле. Если ты умрешь, мало кто заметит это. Мир почти не изменится… И Вселенная тоже. Люди будут жить как жили. И даже те, кто когда-то тебя любил, со временем забудет.

 Все, о чем Лео говорил, всегда было очень сложным. Иногда его было невозможно понять. Но сегодня его слова были понятны Марте как никогда.

* * *

– Зря ты не загадала желание, – сказала Роза.

– Точно! Почему  мне это раньше не пришло в голову? Именно так мы и сделаем! – Свету будто осенило.

– Что ты опять придумала?

– Млечный путь. Мы создадим в зале площадью сто квадратных метров иллюзию открытого космоса. Только представь, какая будет красота!

Роза уже и забыла, что десять минут назад больше всего ее волновала выставка. А Свету настолько увлекла новая мысль, что она мгновенно переключилась с внеземных цивилизаций на вполне земные вопросы.

– Вот увидишь, это будет просто нечто! Ночное небо, звезды, – не переставая, твердила она.

– Ты предлагаешь…

– Да, именно это, – Света даже недослушала. – Я все возьму на себя. Соглашайся!

Она отчаянно пыталась убедить подругу-художницу. Но Роза не могла сразу дать согласие. Она привыкла все тщательно взвешивать, прежде чем принимать окончательное решение, и иногда думала так много, что в итоге ничего не успевала делать. Роза представила, как в иссиня-черных красках зажигаются созвездия Ориона, брезжит бликами звездная пыль, комета прошивает иллюзорное небо – и так в выставочном зале все обретает невесомость. Предположив, какой будет реакция посетителей выставки, когда границы замкнутого пространства сотрет иллюзия открытого космоса, она  наконец решила дать добро.

– Я согласна.

– Отлично, значит, завтра же, когда прилетим в Петербург, я вызову дизайнеров. И можно будет приступать к списку гостей и подготовке приглашений, – с абсолютным удовлетворением заявила подруга.

– Как тебе пришло такое в голову?

– Звезды подсказали, – Света  улыбнулась.

Они обе снова вонзили  взгляд в ночную бездну, но каждая задумалась о своем. Свету  унесли творческие мысли. А о чем думала Роза, стало ясно лишь позже, когда она начала бормотать:

– Смешно…

– О чем это ты?

– Я подумала… Вот мы сейчас сидим и смотрим на звезды. И наверняка кто-то за сотни километров отсюда тоже разглядывает небо и думает о том же самом, что и мы, – сказала Роза почти шепотом.

* * *

– Может, на эти же точки смотрит кто-то с  другой планеты и думает о том же, что и мы. Мы не видим друг друга, но есть нечто, что всех нас объединяет: наши взгляды устремлены к одним и тем же звездам, – пока Лео рассуждал, он ни разу не взглянул на Марту, но ощущал, что эти слова западают глубоко в ее душу. – Наверное, мы смотрим на те звезды, которые разглядывали сотни лет назад еще в прошлой своей жизни. Их наверняка рассматривали наши родители. Ими будут любоваться и наши дети. Звезды видят разные поколения людей, а люди видят одни и те же звезды. Забавно. Правда?

– Забавно, но не это.

– А что же? – спросил Лео, хотя ответ на этот вопрос его ни капли не интересовал.

– Твои мысли. Вот что забавно, – Марта произнесла эти слова так тихо, что он еле их разобрал. – Ты странный…

И действительно в ее словах была некоторая правда. Странный, именно так называли Лео те, кто не мог его понять. Он был другой. И, казалось, мир его не принимал. Никто бы и не подумал, что быть как все в его возрасте на самом деле так сложно. Он стал индивидуальностью, которая была вынуждена оставаться в тени жизни, в то время как у заурядностей эта жизнь била ключом. А он всего лишь мыслил по-другому и много раз пытался сделать себя похожим на остальных. Его желание было очень простым – ему всего лишь хотелось быть, как все, мыслить и относиться к жизни, как все. Лео мечтал жить по-другому, а для него это значило – жить как все. Но чем больше он пытался стать похожим на других, тем больше становилась пропасть, которая отделяла его от окружающих. Чем больше он старался думать, как сверстники, тем сильней его размышления отличались от их мыслей.

– Извини, мне пора! – Лео не стал ничего отвечать, а решил лишь попрощаться.

– А знаешь, что еще интереснее? – она бросила напоследок, – То, как ты разговариваешь.

– Что ты имеешь в виду?

– Твой разговор больше похож на монолог. Не знаю, заметил ты или нет, я не так много говорю, но даже то немногое, что я решаюсь тебе сказать, ты словно не слышишь. Задаешь вопросы и часто, не дожидаясь ответа, сам же на них отвечаешь. Ты ведешь диалог скорее с самим собой, чем с реальным человеком, – Марта сама не знала, почему решила высказать все накопившееся именно сегодня.

– Что ты хочешь от меня услышать?

– Сама не знаю.

– Тогда до завтра. Мне действительно пора домой.

Он поцеловал ее в лоб, как делал это обычно, и отправился по аллее, но уже в обратном направлении.

– Ведь дома его ждут дурацкие книжки, – подумала Марта, посмотрев ему вслед. На глазах у нее налились слезы то ли оттого, что ее променяли на учебники, то ли оттого, что снова не сбылось желание, которое она загадала уже в сотый раз.

* * *

Комната Джуны была темной даже в светлое время суток. Находясь внутри, трудно было догадаться, что на улице солнце: свет сюда  почти не проникал. В такой обстановке она быстрей сосредотачивалась. Вокруг почти не было мебели. Никакие предметы не должны были отвлекать ее от работы. А вот зеркала были везде, большие и маленькие. Казалось, что из комнаты выходят миллионы коридоров, и куда они ведут, не известно было даже самой гадалке. Стола и двух удобных кресел было достаточно, чтобы вести приемы весь день, и, потому ее маленькое ремесло приносило ей неплохие деньги.

Она всегда сама решала, в какие дни работает, в какие – нет. Ей не нужно было просить отгулы и придумывать оправдания, – в этом и было преимущество ее работы. Сегодня как раз и был тот день, когда Джуна отменила все приемы. К ней наведалась университетская подруга, приехавшая из Тулона в Лион на пару недель по каким-то важным делам. За обедом они обсудили то, как сложилась их жизнь после окончания университета. Однокурсница по имени Софи, рассказала о своем первом не совсем удачном замужестве, о втором совсем неудачном замужестве и о нынешнем браке, который оказался благополучней двух предыдущих. Жизнь самой же Джуны была ровной и спокойной все это время, поэтому, когда пришла ее очередь делиться новостями, весь рассказ занял не больше двух минут.

Она, по происхождению арабка, приехала во Францию из Марокко. Состоятельные родители положительно отнеслись к ее намерению получить образование в Европе и полностью его оплатили. Так она, используя свои способности к иностранным языкам, получила диплом переводчика и после семи лет вольной жизни возвращаться в Марокко отказалась. Единственная перспектива, которая ее там ожидала – это выбранный родителями муж, куча различных обязанностей и полное отсутствие всяких прав. Это решение ее мать и отец не одобрили, но приняли, ведь  у них было еще три дочери, которых нужно было как-то устроить в жизни, а для своей первой они уже и без того сделали все, что смогли. Оставшись во Франции, Джуна перебралась в городок поменьше. Работу по духу найти она тут не смогла, во многом помешало ее происхождение. Найти спутника жизни за пятнадцать лет ей также не удалось. Однако  огорчало ее скорее не отсутствие мужа, а отсутствие детей. Она любила их больше всего на свете. Первое время даже преподавала иностранные языки во французской школе. Ее забавляла ребятня, но со временем  работа наскучила. Жизни со своим первым да и, впрочем, единственным мужем не вышло, родить от него детей она тоже не сумела, что и послужило причиной разрыва.

 Так она  осталась одна, и одиночество это нарушали лишь клиенты, которых за день бывало порядка девяти. Сеанс она проводила около часа. Джуна никогда ничего у них не спрашивала, а лишь сама рассказывала то, что видела. Гадала она на всем –  на игральных картах, рунах, таро, на кофейной и чайной гуще, даже бобах. Она знала множество способов узнать о человеке все с помощью гадания и порой ей открывалось больше, чем ожидали сами клиенты, многие из которых становились постоянными. Однако любила она тех, кто гаданиями не злоупотребляет.

– Уж не думала я, что лучшая студентка в группе будет зарабатывать себе на жизнь, гадая на таро и кофейной гуще, – с удивлением сказала Софи.

– Могу и для тебя пару раз раскинуть карты, – предложила Джуна.

– О нет! Ничего не хочу знать о своем будущем, – категорически отказалась гостья.

– Почему же?

– Буду знать, буду ждать. Пусть лучше все, что должно случиться, произойдет неожиданно. Не хочу отсчитывать дни до каких-то событий. Тем более, моя жизнь и без того хороша. Гадают те, кто надеется, что в будущем все будет лучше, чем в настоящем. Это унылое занятие для унылых людей. Люди приходят к тебе не за гаданием, Джуна. Люди приходят к тебе за надеждой.

– И то верно.

– Что насчет тебя? Ты раскидывала карты на себя?

– Да, было пару раз.

– И что?

– Ничего вразумительного.

– Как это?

– На картах выходит: новое лицо решит вашу судьбу.

– Что же это? Роковое знакомство со знойным французом? Интересно…

– Может быть, но пока ничего не происходит. Никаких новых знакомств. – Джуна взорвалась смехом.

– И это все?

– Почему же. Карты ложатся так, что постоянно выпадает шестерка треф.

– И что это значит? Я не понимаю вашу профессиональную терминологию.

– А это значит, что случится то, чего я не ожидаю.

– Ты права, ничего вразумительного.

– На рунических картах  еще хуже. Выпадает колесо, буря, мудрость и судьба. Мудрость означает познание.

– Может быть, это как-то связано с твоей работой. Ты гадаешь, то есть что-то познаешь.

– Не похоже. Мудрость в будущем. А гадаю я в настоящем.

– Как сложно…А что значит все остальное: колесо, судьба и… Как ты там сказала? буря?

– Колесо означает перемещение.

– Ты домой в Марокко не собираешься?

– Меня там никто не ждет.

– Я бы, конечно, предположила, что перемещение означает  командировку, но  у тебя наверняка их не бывает.

– Это точно. Судьба означает, что нечто должно остаться для меня тайным.

– А буря?

– А буря предвещает внезапные ошеломляющие события.

– Из всего этого я поняла, что грядут большие перемены в твоей жизни.

– Не знаю…

– Забавно. Вначале ты гадаешь, чтобы узнать, что ждет тебя в будущем, а потом гадаешь, что все это могло бы значить.

– Это точно. И так из раза в раз. Выпадают одни и те же карты.

– А давно делала расклад?

– Я не гадаю часто. Не люблю. И смысла в этом не вижу.

– Так, когда?

– Около полугода назад.

– Может, все-таки что-то поменялось за это время. Попробуй снова.

– Я сделаю это только для того, чтобы ты убедилась, – согласилась Джуна.

– Отлично. Если снова выпадут те же карты, я буду должна тебе… Ну не знаю. Сама придумаешь.

Джуна пригласила Софи пройти в комнату, в которой она обычно проводила сеансы. Подруга была впечатлена тем, что увидела. Зеркальные коридоры были бесконечными, а в тусклом свете зажженных свечей комната вызывала воспаление воображения.

– Жутковато у тебя тут.

– Зато помогает в работе.

– Каким образом?

– Не знаю. Просто помогает. Присаживайся!

Софи села в мягкое красное кресло и осмотрелась по сторонам.

– Не боишься увидеть что-нибудь в зеркалах?

– Что я могу там увидеть, кроме своего отражения?

– Что-нибудь, чего там быть не должно.

– Послушай, это всего лишь зеркала.