Чувственная безмятежность. Три истории любви

Виктория Вайс

Чувственная безмятежность. Три истории любви

История первая

Каждый вечер, сытно поужинав в ресторане небольшого отеля, где он остановился неделю назад вместе с женой, Валерий усаживался на балконе в плетёное кресло, открывал ноутбук, и выпив большими глотками бокал красного вина, задумывался, потирая друг о друга пальцами, нависшими над клавиатурой, которые в любое мгновение готовы были начать свой неудержимый бег, беспрекословно подчиняясь мысли автора… Но проходил час, потом ещё один, бутылка пустела, и даже вторая не помогала им сдвинуться с места, а экран так и продолжал светиться белым пятном чистой компьютерной страницы, собирая вокруг себя надоедливых ночных мошек… А в голове у Валерия гулко звенела пустота…

В один из таких вечеров, сквозь убаюкивающие шелест ночного прибоя и скрежет неутомимых цикад, непонятно откуда начали доноситься странные звуки, как будто кто-то играл на пианино без струн, мелодично ударяя по костяшкам клавиш. Эти звуки показались ему знакомыми, откуда-то из прошлого, но вспомнить, что именно могло их издавать, так и не получилось. Тем более время, отведённое женой для его творческого уединения, истекло, и нужно было возвращаться в номер, чтобы выполнить уговор, по которому Валерию было позволено после завтрака на пару часов исчезать, чтобы подумать, а после ужина, до полуночи сидеть в одиночестве на балконе, чтобы всё придуманное днём, превратить в одну из глав нового романа, после чего он должен был поступить в полное распоряжение жены, и без каких либо отговорок, ссылок на усталость, головную боль или отсутствие настроения, удовлетворять её плоть, разгорячённую постоянным созерцанием полуголых мужчин, дефилирующих по пляжу в поисках лёгкой любви.

Если бы не волшебные голубые таблетки, то Валерий вряд ли бы справился со своими обязательствами, хотя в былые времена, был бы счастлив, иметь секс каждую ночь, но сейчас, когда пройдена жизненная отметка с цифрой пятьдесят, такой сексуальный марафон оказался непосильной обузой. Чего нельзя было сказать о Кире. Намучившись с приливами и отливами, набрав несколько лишних килограммов и смирившись с климактеральной неизбежностью, она, наконец, обрела душевное умиротворение и телесную раскованность, готовая вытворять в постели то, от чего раньше остервенело открещивалась. Поначалу ей было стыдно, но жажда новых ощущений брала верх, постепенно осваивая всё новые и новые уровни её наслаждения. Кира уже перепробовала всё, даже самое запретное и гадкое, удивляясь своей недавней глупости, которая долгие годы стояла на страже её надуманной непорочности. Сексуальные демоны, всё это время таившиеся внутри, теперь вырвались на свободу, окрасив скучную семейную жизнь яркими красками неконтролируемого разврата.

В этот раз всё прошло на удивление быстро, получив своё, Кира томно потянулась, и отвернувшись, моментально уснула, а Валерий, прикрыв простынёй пока ещё не угасшее возбуждение, снова вышел на балкон, и допив остатки вина, прислушался; откуда-то доносились приглушённые стоны, была слышна чья-то пьяная болтовня, где-то вдали кто-то истерично хохотал, но преобладали над всем этим те самые странные клацающие звуки, эхом разлетающиеся по округе. Он перегнулся через перила и повертел головой. Во всём корпусе светились лишь несколько окон, одно из которых было снизу. Валерий, придерживаясь за поручень, перегнулся ещё больше, чтобы заглянуть на балкон, расположенный под его номером, и оказалось, что звуки идут именно оттуда…

Как можно было не догадаться! Это же пишущая машинка! Сам несколько лет подряд издавал по ночам такие же, доводя соседей снизу до иступления. Откуда этот раритет? Что за маразматик притащил её сюда, да ещё и печатает что-то на ней?

Как ни старался Валера, но заглянуть дальше не получалось, в поле зрения попадал лишь край стола, стоящая на нём портативная пишущая машинка и дамские пальчики, с аккуратными, ярко накрашенными ногтями, уверенно и быстро касающиеся механических клавиш, а ещё лист бумаги, густо заполненный текстом, и это вдруг вызвало дикое раздражение. Он со всей силы грохнул ладонью по балконному ограждению, и звуки пишущей машинки тут же стихли. Гордо покачивая всё ещё стоящим членом, Валерий прошествовал в номер, плотно закрыв за собой стеклянную дверь и задёрнув шторы.

Почти бесшумно, чтобы не разбудить Киру, он откинул в сторону одеяло, и придвинувшись вплотную к лежащей на боку жене, медленно вошёл в неё. Едва заметное движение навстречу было знаком – можно продолжать…

– Ты меня пугаешь, – кончив, простонала Кира, и обвила его шею руками. – Я так со счёта собьюсь. Что на тебя нашло?

– Взглянул на тебя спящую, и снова возбудился, – соврал Валерий, сделавший это скорее со злости на себя и на ту суку с нижнего этажа.

– Можем завтра сделать паузу… Если хочешь…

– Не нужно никаких пауз. Мне всё нравится. Люблю тебя такую, – он страстно поцеловал Киру в губы и начал медленно спускаться вниз, пока не достиг цели.

– Дурак…, – прошептала она, приподняв ноги, и расставив их по шире.

Спалось плохо, снились всякие кошмары, где его насиловали то смазливые девочки с упругими попками, то дряхлые старухи с обвисшими сморщенными сиськами, то жирные бабы, вдавливающие его тело в кровать, и у всех, не зависимо от возраста и комплекции, были одинаковые пальцы – элегантные, тонкие, с ярко-красными ногтями, они мягко постукивали по его животу, словно наигрывая какую-то загадочную беззвучную мелодию.

Валерий не стал завтракать, выпил кофе в номере, и захватив iPad, отправился по своему привычному маршруту, вдоль скалистого берега, где ещё в первый день отпуска нашёл укромное место, надёжно скрытое от посторонних глаз. Здесь можно было легко спуститься к морю, и наплававшись, улечься голышом на коврик и спокойно обдумывать сюжет книги, не опасаясь, что кто-то помешает. Находясь в безмятежном забытьи, он даже пару раз позволил себе юношескую шалость, оставив влажные следы на раскалённом валуне.

В эти мгновения, слегка поизносившийся Валерий, снова ощущал себя Валеркой, молодым и всесильным, способным обольстить любую девчонку, даже самую неприступную. Сколько их было, поверженных и обманутых, явно больше чем тех, кого хотелось продолжать любить… Хотя, вряд ли это была любовь, скорее похоть, когда просто нужен был секс, и не важно с кем и как, чаще, конечно, получалось с самим собой, без всяких хлопот и нервотрёпки с ухаживаниями, цветами, выпивкой и вечным поиском подходящего места. В прошлом остались и тактильные ощущения от прикосновений к податливым телам юных обольстительниц. Эта мягкость и нежность непередаваемы, как неповторим и аромат девичьих тел, вкус страстного поцелуя и трепетный восторг от предвкушения дальнейшего развития событий. Хотелось всего и сразу, но мало что получалось, и тогда в ход шли фантастические рассказы с описанием безумных ночей, с неимоверным количеством оргазмов и невероятным многообразием используемых поз. Мало кто верил, но всё равно все, кому ещё не повезло оказаться в постели с девчонкой, люто завидовали, представляя себя на месте рассказчика.

Погружённый в приятные воспоминания, Валерий пробрался среди валунов к своему месту, готовый всё, о чём вспомнилось, излить в текстовом файле. В голове уже выстраивались какие-то красивые фразы и рисовались сюжетные картинки, которые позволили бы, наконец, сдвинуться с мёртвой точки. Оставалось взобраться на небольшую скалу, с которой хорошо просматривалась его тайная площадка и потом спуститься по уступам. Он ступил на край, взглянул вниз, и замер… На том самом месте, где последние несколько дней он наслаждался одиночеством, лежала голая женщина. Валерию хватило доли секунды, чтобы оценить прелесть её совершенного тела, явно принадлежащего не юной любительнице солнечных ванн, а даме опытной и знающей себе цену. Ни единой полоски от загара, ни единой волосинки, ни единой лишней складочки, лишь идеальная округлось форм и возбуждающая своей откровенностью поза. Её лицо было прикрыто широкополой соломенной шляпкой, рядом на полотенце лежал телефон с подключёнными наушниками, поэтому вряд ли нарушительница могла видеть и слышать его. Валерий присел, решив не спускаться, чтобы не нарушать сладостную картину. Он много видел обнажённых женщин, некоторые оказывались в зоне доступа, но в основном они красовались на экране телевизора или компьютера, но ни разу это не вызывало такого прилива чувств, как сейчас. Валерий ещё не видел её лица, но уже был уверен, что влюбился, и ничто не могло этому помешать.

И вот, незнакомка привстала, отложила в сторону наушники, и потянувшись, не торопясь пошла к морю. Этого мгновения вполне хватило, чтобы окончательно убедиться – пред ним существо, созданное для любви. Ему хотелось быстро спуститься, выпотрошить её сумочку и найти хоть что-то, чтобы идентифицировать это прелестное создание, но страх выдать себя взял верх. Валерий решил остаться в укрытии и продолжить сладостное созерцание таинственной прелестницы.

Она неожиданно появилась из-за скалы, её тело, усеянное миллионом сверкающих на солнце капель, было похоже оживший бриллиант, изящно выточенный, мастером, который умело сгладил все острые углы и грани, создав ни с чем несравнимые, совершенные формы… Взмах головы, и влажные волосы разлетелись в стороны, открыв её лицо… У Валерия от восторга перехватило дыхание, он вжался в камень, и казалось, что стук его сердца слышен на сотни метров вокруг, что она услышит этот грохот, и волшебство моментально прекратится, окажется, что пред ним обычная баба, рыночная хабалка с золотыми фиксами, шершавыми ладонями и хриплым голосом, что вся прелесть, которой он любовался – призрачная иллюзия, каприз его воспалённого воображения.

Валерий отполз назад, отдышался и начал медленно пробираться к тропинке, стараясь ступать бесшумно и осторожно, чтобы не дай бог не оступиться и не столкнуть какой-нибудь камень. Возбуждённый и ошалевший от неожиданного приключения, он вбежал в номер, и едва дыша, рухнул на кровать, предвкушая новую встречу с прекрасной незнакомкой, и тут же вскочил, осознав, что совершил дичайшую ошибку. А вдруг она больше не придёт? А если случайно оказалась на его месте? А может быть завтра, вообще уезжает и они больше никогда не встретятся… Нужно вернуться и проследить, где она живёт. Валерий решительно направился к выходу, но странные звуки, доносящиеся из ванной комнаты, заставили остановиться и прислушаться. Шум льющийся из душа воды смешивался с ритмическим чавканьем и едва уловимыми стонами. Он слегка приоткрыл дверь, и замер… Кира, прогнувшись, стояла под струями воды и упиралась руками в стену, а сзади, голый парень атлетического телосложения, энергично двигая бёдрами, вгонял свой член между её расслабленных ягодиц, и горячие капли, разлетающиеся в разные стороны при каждом соприкосновении разгорячённых тел, обжигали окаменевшее лицо Валерия, наблюдавшего за всем этим.

Неожиданно Кира повернула голову, и столкнулась со взглядом мужа… И в этом взгляде он не увидел испуга, глаза покрывала пелена наслаждения, которое отключило другие чувства… Её тело продолжало откликаться на каждое новое движение парня, и вдруг конвульсивно дёрнулось, спазм пробежал сверху вниз, мышцы на ногах затряслись, она обессиленно опустилась на колени и обхватила губами член, оказавшийся прямо перед её лицом, при этом Кира продолжала неотрывно смотреть в глаза мужа, и ни один нерв не дёрнулся не её лице. Через мгновение, белая вязкая жидкость появилась в уголках её рта, и тут же исчезла, смытая потоками воды, льющихся сверху…

Валерий прикрыл дверь, и на ватных ногах вышел из номера, пока не понимая, сможет ли он вернуться сюда.

Снова пришлось бежать, но как оказалось, зря. Не задержись он в гостинице, то возможно бы и застал прелестную незнакомку. Невысохшее пятно на камне от мокрого полотенца говорило о том, что пару минут назад она ещё была здесь…

Валерий долго сидел на полу в коридоре, не решаясь войти в номер. Из всех чувств, которые клокотали внутри, преобладало чувство гадливости по отношению к Кире, оно значительно перевешивало его новое страстное чувство влюблённости, кажущееся таким невинным, почти детским, его даже невозможно было идентифицировать, как измену, чего не скажешь о чужом члене во рту его ненасытной жены.

– Прости меня, – взмолилась Кира, упав перед Валерием на колени и крепко сжав его ноги, не давая сдвинуться с места. – Прости… Чёрт попутал… Я думала…

– Ты умеешь думать? О чём? Кто и когда будет следующим? Ты уже выбрала?

– Валер, это какое-то наваждение. Я не знаю, что со мной случилось.

– Хотел бы я оказаться в таком же забытьи, но почему-то всё время рядом только ты. Это какой по счёту?

– Неужели ты считаешь меня нимфоманкой?

– Нет, что ты, – язвительно произнёс Валерий. – Нимфоманка звучит очень даже достойно. Ты блядь. Мерзкая шлюха. При этом тупая. Как можно было средь бела дня притащить в наш номер этого жеребца? Что у тебя в голове? Ах да, прости, забыл. Там пусто. И вообще, отпусти меня. Надоело нюхать твой затылок.

Кира встала, и держа руки наготове, отошла в сторону, опасаясь получить кулаком в лицо.

– Обидные слова говоришь. Мы же столько лет вместе. А сколько раз я тебе прощала…

– Милая, меня не трахали в жопу на глазах у мужа, и я ни у кого член не сосал.

– Что ты вцепился в этот член. Я же сказала, что не контролировала себя, – попыталась оправдаться Кира, но это выглядело нелепо.

– Вот теперь, так же бесконтрольно собирай чемодан, и уёбывай, – спокойно ответил Валерий. – Видеть тебя не хочу… Да и слышать тоже. Поэтому делай это молча. Ключи от дома оставь на тумбочке.

– А как же я…? – заныла она. – Как ехать? Где жить? Как жить?

– Сказал же, собирайся молча.

– Я в полицию заявлю! Скажу, что ты издеваешься надо мной, что бьёшь, что из дома выгнал.

– Можешь даже в сториз выложить или к Малахову записаться на передачу.

Валерий вышел на балкон и захлопнул дверь, чтобы избавить себя от дальнейшего общения с женой. С бывшей женой, подсознательно уточнил он, опустившись в плетёное кресло.

Кира начала истерично вытаскивать вещи из шкафа, сваливая их в кучу, но остановилась и капризно скрестив руки на груди уселась на кровать.

– Никуда я не поеду! – крикнула она, уверенная, что Валера вскоре отойдёт. Ведь сколько раз до этого она косячила, а он прощал – и её пьяные дебоши, и загулы с подругами на Ибице, и даже мимолётный роман с гинекологом, которому оказалось мало увиденного и захотелось чего-то большего. Ему потом переломали пальцы молотком, но это уже другая история.

Кира поглядывала в окно, ожидая, что вот сейчас Валерка встанет, войдёт в номер, улыбнётся, игриво шлёпнет её по попке, и всё будет, как прежде, и даже больше, он же теперь знает, что в её арсенале есть парочка неиспользованных ранее трюков… Но он продолжал, дымя сигаретой, сидеть на балконе, и Кира не выдержала…

– Ты, бесчувственная скотина! – крикнула она, усевшись рядом. – Я всегда знала, что ты не любишь меня! Предупреждала же мама, что добром наша связь не закончится. А я просто дурой была, несмышлёной дурой, повелась на твои ухаживания и приставания. Приятно было развращать ничего не знающую и ничего не умеющую девочку? Вот теперь любуйся своим детищем. Это ты виноват во всём! Ты сделал меня такой! Но я даю тебе шанс исправиться и жду извинений!

Всё то время, пока Кира совершенствовалась в красноречии, надеясь достучаться до мужа, Валерий рылся в телефоне. Звук СМС прервал её монолог.

– Я забронировал билет. Такси уже у входа, – сообщил он, бросив равнодушный взгляд на Киру. – Тебе помочь спустить вещи?

– Ненавижу! – злобно фыркнула она. – Сама справлюсь. И даже не надейся, что я приму тебя, когда одумаешься и приползёшь ко мне на коленях.

– Долго придётся ждать. Прощай, милая. И постарайся не опоздать на рейс, – ехидно произнёс Валерий, захлопнув дверь номера.

И в это мгновение внутренняя энергия закончилась… Валерий больше не мог изображать из себя сильного, властного и бескомпромиссного. На самом деле он был слаб, раним и безволен, и всю жизнь скрывал эти пороки от окружающих, претворяясь тем, кем на самом деле не был. Он грохнулся на кровать, и уткнувшись лицом в подушку, зарыдал, а когда слёзы иссякли, сознание отключилось, и Валерий уснул, периодически тревожно вздрагивая и что-то нечленораздельно шепча.

Когда он открыл глаза, за окном уже было темно, и с улицы в номер влетали ненавистные звуки печатной машинки, которые так взбесили его вчера вечером. Валерий вышел на балкон и перегнулся через перила… И снова та же картина – элегантные дамские пальчики виртуозно выстукивают раздражающую мелодию на клавишах с буквами, затем резкое движение руки, каретка сдвигается в сторону, и начинает рождаться новая строка, затем ещё одна, и ещё, и вот страница, заполненная текстом, ложится в стопку уже напечатанных. Это не просто раздражает Валерия, это бесит.

– Прекрати стучать, сука! – гаркнул он. – Ты здесь не одна!

Сразу же стало тихо. Он подождал, готовый схлестнуться с нарушительницей спокойствия, но снизу за весь вечер не донеслось ни одного звука.

Решительность, с которой Валерий открыл ноутбук говорила о том, что он готов, наконец, начать свой роман, ведь столько будоражащих событий произошло за эти два дня, некоторые за всю жизнь не испытываю такого количества абсолютно диаметральных эмоций, да ещё и граничащих с помешательством, но прошёл час, а на экране узенькой полоской чернела лишь одна фраза: «Я, кажется, влюбился… И теперь не знаю, как жить дальше…» Хотя нет, Валерий кое-что знал точно – с самого утра он должен быть там, где встретил её, она обязательно придёт, и в этот раз он свой шанс не упустит.

Валерий чуть ли ни с рассвета просидел в кустах напротив того места, где можно было свернуть с основной тропинки и добраться по камням до укрытия, но таинственная незнакомка не пришла… Злой и голодный он вернулся в отель после ужина, и чуть не разнёс в ресторане стойку раздачи, когда ему сказали, что кухня закрыта и они ничем помочь не могут. Жирная шаурма, купленная на набережной, окончательно вывела из себя, испортив не только настроение, но и любимый спортивный костюм. Валерий вышвырнул остатки в урну, спустился на пляж и улёгся прямо на гальку у самой кромки воды. На него грустным взором смотрела полная луна, то ли сопереживая, то ли претворяясь, что сочувствует его горю.

Впервые за много лет ему не хотелось жить. И это было не наигранное театральное чувство, которым он неоднократно пользовался, а искреннее желание покончить с собой. Мог ли он подумать, что неожиданно вспыхнувшая страсть к совершенно незнакомой женщине, способна так изменить его отношение к самому себе. А может быть это измена жены стала отправной точкой? В другое время Валерий скорее всего простил бы Киру, ведь при всей противоположности их характеров и несоответствии восприятия окружающего мира, у них было почти мистическое сексуальное единение, словно бы они были созданы друг для друга, и единение это было не только телесным, когда его длинна чётко соответствовала её глубине, но и ментальным, когда желание наслаждаться друг другом совпадало до милисекунды. Вчера же она ушла далеко вперёд, трансформировав страсть в неконтролируемую похоть, а он остался там, где был раньше, раздираемый неожиданно вспыхнувшей платонической любовью. А вот теперь он остался один, избавившись от лживой жены и потеряв надежду снова встретиться с прелестной незнакомкой.

Окоченев от вечернего бриза, Валерий побрёл в гостиницу, по пути попросив у одного из прогуливающихся по парку туристов сигарету, в надежде согреться. Выпустив дым, он задумчиво взглянул вверх, следя за тем, как растворяется ароматное облако, и обратил внимание, что лишь одно окно светится во всём корпусе, то самое, где живёт эта сумасшедшая графоманка, стучащая по ночам на пишущей машинке. И каково же было его изумление, когда сквозь привычный гостиничный шум до его слуха долетело ненавистное клацанье клавиш.

– Всё, сука, моё терпение лопнуло, – злобно прошептал Валерий, выплюнул недокуренную сигарету, и раздавив её ногой, решительно направился ко входу в гостиницу.

Он немного постоял перед номером, подбирая нужные слова, ведь ругаться придётся с женщиной, пусть и вредной, но к которой у него заочно сформировалось дикое отвращение. Оно, конечно, было ведомо завистью, но разве это имеет сейчас какое-то значение, ведь он пришёл, чтобы унизить её, втоптать в грязь, и для этого нужно было сразу, с порога, дать понять, что она ничтожество, застрявшее в прошлом, уродина и бездарь. Накрутив себя ещё больше, Валерий громко постучал в дверь.

– Кто там? Я ничего не заказывала, – донёсся из номера приглушённый женский голос.

– Открывай! – крикнул он.

– Что за вопли? Кто вы такой и почему ломитесь в мой номер? Я сейчас вызову охрану.

– Этим только хуже себе сделаешь, потому что потом придётся объясняться в полиции.

– Может вы номером ошиблись? Какая полиция? Что я такого сделала?

– Нет, я не ошибся номером. Ты, сука, живёшь подо мной, каждый вечер долбишь на своей машинке и мешаешь мне отдыхать.

– А разве это запрещено?

– Открывай! – снова не сдержался Валерий. – Мне надоело разговаривать с дверью. Бить не буду, просто хочу посмотреть на идиотку, которая в двадцать первом веке печатает на пишущей машинке. Может ты ещё и фотографии в ванной печатаешь?

– Смешно. Хотя мне нравилось в юности этим заниматься.

– А мне не до смеха.

– Ладно, я готова выслушать ваши претензии, – услышал Валерий, и дверь открылась.

Он перевёл взгляд на хозяйку номера, готовый выплеснуть на неё весь накопившийся гнев, но не смог даже разжать губы, поскольку тело утратило способность двигаться, каждая его частица, словно онемела и перестала подчиняться сознанию. В это невозможно было поверить, но перед ним стояла та самая прелестная незнакомка, заставившая влюбиться в неё с первого взгляда.

– Ну что замерли? Заходите, вы же так хотели поговорить со мной. Передумали?

Валерий, как провинившийся мальчишка, потупил взгляд, и придерживаясь за стену, вошёл в номер.

– Вам плохо? – заметив неладное, заботливо спросила хозяйка. – Присаживайтесь в кресло, я сейчас налью вам воды. Сегодня, действительно, странная погода. Я даже на море не пошла.

А ему было хорошо, очень хорошо, как не было никогда в жизни. Если нужно было бы описать пребывание человека на седьмом небе, то это было именно то состояние; клокочущее наслаждение внутри и растекающееся по телу блаженство, парализующее все остальные чувства, кроме любви к существу, парящему перед ним.

– Вот, выпейте, я добавила немного лимонного сока. Это бодрит.

Валерий обхватил стакан двумя руками и жадно выпил.

– А я вас узнала, – всматриваясь в его лицо, произнесла незнакомка, и уселась рядом. – Это же вы вчера подглядывали за мной, когда я загорала голышом в камнях?

– Простите…, – наконец, выдавил он из себя, – я не хотел…

– Не верю. Если бы не хотели, то сразу бы ушли. Но вы продолжили подглядывать. Понравилось?

– Простите, ещё раз…, – промямлил Валерий, и попытался встать, – мне очень стыдно…

– Ну уж нет, теперь я вас не отпускаю. Хочу, чтобы вы, всё-таки рассказали, зачем ломились ко мне, неужели стук моей машинки так раздражает?

– Мне тяжело сейчас говорить…

– Минуту назад вы были так настойчивы и так грубы. Грохотали в дверь кулаком, обзывали меня сукой и идиоткой, и вдруг стали таким паинькой, даже на «вы» перешли.

– Всё это к вам не имело никакого отношения…

– Не понимаю.

– Я не знал, что здесь живёте вы…, думал это другая женщина…

– А другую, значит, можно обзывать сукой?

– Простите…

– Что вы заладили со своими прощениями. Не хотите говорить, возвращайтесь к себе, у меня куча дел.

– А я могу узнать, как вас зовут, – благоговейно произнёс Валерий.

– Это так важно?

– Очень.

– Виктория. Друзья называют меня Вики.

– Жаль, что я не ваш друг.

– Имя не нравится?

– Почему же? Нравится. Просто хочется быть хотя бы вашим другом.

– Эта позиция вакантна, но её нужно заслужить, – улыбнулась Виктория. – Кстати, а как зовут вас, чтобы я знала кого вносить или не вносить в список.

– Валерий. Друзья называют меня… Валерий, а в детстве дразнили Лесик.

– Можно я буду называть вас Лесик?

– Это значит, что вы простили меня, и мы сможем ещё хотя бы раз встретиться?

– Почему бы и нет. Я занята только по вечерам. Пишу книгу. А днём заходите, расскажите, чем занимаетесь.

– Я тоже пишу книгу, – не удержался Валерий. – Не всё получается, но я стараюсь.

– Прекрасно, коллега. Теперь я хочу попросить у вас прощения, – Виктория кивком указала на дверь. – Мне пора работать.

Он, как зомби, добрёл до своего номера, и в чём был, рухнул на кровать, с наслаждением ловя звуки, влетавшие в открытую балконную деверь, теперь они ласкали его слух, а через какое-то время Валерий даже мог отличать звучание буквы А, от того, как, например, звучит буква И… А ещё он принёс собой её запах, поэтому боялся шевельнуться, чтобы не растерять его микроскопические крупицы, которые не просто щекотали нос, а ласкали сердце. Дурацкая улыбка не сходила с его губ. Он так и уснул, одурманенный счастьем, неожиданно свалившимся неведомо откуда. За что и почему? Не хотелось думать об этом, хотелось, чтобы этот день побыстрее закончился и наступило завтра, когда он снова окажется рядом со своей любовью…